Старые новые Боги

Вольгин и Михайлин зажили своей обычной жизнью — дежурство-отдых, отдых— дежурство и редкие вылазки за периметр. Несколько раз сходили они на охоту, пару раз побывали в гостях у аборигенов, где их встретили со всем прилежанием. Опять напоили брагой и вылечили на следующее утро травяными шариками из-под мудей вождя. Хотя чуть позже выяснилось, что хранились шарики не там, где казалось, а в специальном кармашке, отделенном от мохнатых причиндал, что на чуть-чуть снижало брезгливость при применении. И хранились шарики там не спроста — там они проходили ферментацию. То есть дозревали до нужной кондиции.

В общем, все шло как обычно — постоянная рутина, с редкими развлечениями. Контингент на базе постоянно менялся. Прибывала новая смена, старая уходила, ученые сменялись, солдаты проходили постоянную ротацию. Полковник Мирзоев успел сходить на Большую Землю и вернуться. И лишь Вольгин и Михайлин, воспользовавшись пунктом в контракте, отказались перемещаться во времени и проходить необходимые реабилитации. Из-за чего, собственно, спустя какое-то время и стали самыми главными спецами на базе. Настолько важными, что постоянно меняющиеся подполковники, да полковники, встававшие во главу управления, прислушивались к их мнению.

Спустя какое-то время пришли новости, что растение изучили и нашли его полезным. Выделили из него действующее вещество и успешно синтезировали. А синтезировав, провели клинические испытания и через пять лет, что пролетели на Большой Земле, выпустили в продажу. И под него, изменили закон, разрешив свободное применение. У наркотика не оказалось побочных эффектов — организм не привыкал, и ломка не происходила. Происходило лишь небольшое психологическое привыкание, но оно было настолько малым, что государство решило закрыть на это глаза. Обычный табак вызывал зависимость куда как сильнее.

Михайлина и Вольгина вскоре повысили в звании, вручили подполковничьи погоны и значительную премию, которую, впрочем, здесь не на что было тратить. Но можно было заказывать товары с Большой Земли. За тройную цену. И они тратили, покупая все то, что "контора" по контракту не поставляла. Открывали каталоги и проходили по списку. И вот один раз они в таком каталоге обнаружили новый товар — некие таблетки предназначенные для улучшения настроения под названием "Фориин". И стоили они не сильно дороже сигарет.

А затем на базу стали приходить смена, которая уже вовсю, не стесняясь гоняла во рту эти таблетки. Сосали без устали, кайфовали. Эффект эйфории накрывал людей в ту же секунду, как наркотик отправлялся в рот, и достигал пика уже через минуту. Люди улыбались, становились счастливыми. Минут через пять пик наслаждения проходил, но хорошее настроение не исчезало, а оставалось на долгие часы, что позволяло людям работать и работать. И восьмичасовые дежурства уже не воспринимались как каторга. Напротив, закидываясь таблетками, люди вкалывали со всей отдачей и получали от этого удовольствие. И даже самая нудная рутина, самая бесящая работа переносилась гораздо легче. И потому неудивительно, что совсем скоро "Фориин" стал входить в стандартный набор несессера служащего.

Минул год в этом времени. На Большой Земле пролетело почти тринадцать. Подполковники Вольгин и Михайлин все так же проходили службу, получая все положенные за это выплаты. Выплаты копились на банковском счете, на них капали проценты. Уходить домой они не торопились — прижились как-то в эту эпоху, да и родственников ни у кого Там не осталось, и жен с детьми не имелось. Потому и тянули службу, копили деньги на раннюю пенсию.

Аборигены навещали базу. Выменивали какую-то ерунду на полезные для себя вещицы. Причем ни с кем дела, кроме как знакомых им подполковников, они вести не хотели. Подходили к воротам и просили встречи. И приходилось либо Михайлину, либо Вольгину выходить и заниматься редкой торговлей. Совсем необременительной, но весьма полезной для жизни базы. Вождь, да и люди его являлись ценными носителями знаний о растительной природе этих мест. Вот и выспрашивали офицеры у них всякую полезную информацию, а взамен одаривали их мелочевкой. Так аборигены обзавелись "вечной" спичкой, небольшими рыболовными сетями, железными наконечниками, выкованных на Большой Земле специально для них. Боялись ли ученые пресловутого "эффекта бабочки"? Нет, совсем не боялись. Тщательный мониторинг показал, что все знания, все вещицы, что попали к аборигенам, никак не сказались на ходе истории. Спустя какую-то сотню-другую лет климат здесь сильно изменится, исчезнут тропические леса, постепенно превратившись сначала в саванну, а затем в пустыню, а вместе с лесами исчезнут и пигмеи. Так что культурно-материальный обмен происходил здесь без особых сложностей. Надо было что-то местным, так они и приходили за помощью и ее получали. Так с помощью Вольгина удалось поставить на ноги молодого члена племени, который настолько сильно поломал ногу, что не окажи ему врачи помощь, так и скончался бы бедняга мучительной и долгой смертью. Потому и не удивительно, что офицеры в племени были на особом счету — кем-то вроде посланников добрых духов, оберегающих малочисленное племя. Или богов, если угодно. Друзья, узнав об этом, славно посмеялись.

В какой-то момент, как-то вдруг и совсем неожиданно на базе прекратилась ротация. Перестала происходить обновление служащих. Большая Земля отказалась присылать новых людей и даже более того, отчего-то сократила количество присутствующих, отозвав сначала четверть от общего состава, а затем еще четверть, ополовинив Базу. Люди недоумевали.

Начальник Базы полковник Мирзоев, который, как и многие другие пропустил свою очередь возврата, ходил злой и раздраженный. Ругался на своих подчиненных, придирался по мелочам. И Вольгину с Михайлиным от него доставалось особо. Отчего-то он не взлюбил старожилов. Запретил им выходить за территорию, запретил общаться с аборигенами. Кричал, наливаясь кровью: "Это все из-за ваших папуасов! Они во всем виноваты! И из-за вас тоже. Вы оба притащили эту дрянь, я же знаю. Я внимательно прочитал ваши отчеты! У-у, поубивал бы, уродов!"

Это было удивительно. Полковник брызгал слюной, угрожал, но не переходил ту черту, за которой могла последовать докладная и последующее разбирательство. Действительно, спустя десяток лет, после того как "Фориин" поступил в свободную продажу на Большой Земле ситуация там изменилась. Скорее даже, изменилась политика. Наркотик накрыл всю планету, и большая часть людей стала пребывать в постоянной эйфории, ежедневно испытывая приливы хоть и суррогатного, но все же весьма качественного счастья. И вот это счастье, заставляло людей любить друг друга, относиться терпимее. И снизилась преступность и сократились войны. И два вечно противоборствующих доминантных государства попытались как-то договориться и у них это неожиданно получилось. А договорившись, поняли, что нет более нужды держать столь многочисленные вооруженные силы, да и по времени шастать вразнобой, выполняя по сути дублирующие функции, тоже бессмысленно. Вот и стало сокращаться финансирование, а Базы двух сторон стали частью закрываться, а частью объединяться. И эта "Временная Точка" попала под закрытие. Потому и прекратилась ротация, потому и сокращалась численность служащих, потому и злился полковник, чувствуя, как утекают заработки, и ощущая приближение скорого увольнения на пенсию. И легальный "Фориин" полковнику не помогал. Злость от потери хороших денег заглушала чувство приходящей радости.

Совсем скоро на базе осталось едва ли с десяток человек. Сам полковник Мирзоев, его непосредственные подчиненные Вольгин с Михайлиным, несколько офицеров рангом поменьше и с пяток ученых, которые по инерции тянули наблюдение. Ненужное оборудование неспешно собирали и упаковывали, готовили к отправке на Большую Землю. Закрытие ожидалось через несколько дней.

Неожиданно полковник сдался. Перестал злиться и ругаться, смирился со своей участью. Впал в какую-то апатию, и, загнав под язык таблетку, заперся в своей комнате. Но прежде сообщил своим замам, что они, пока есть время, могут катиться в джунгли к своим пигмеям и сделать там с ними, все что пожелают. И Вольгин с Михайлиным, давно не выбиравшись за пределы периметра, взяли трак и немедленно поехали в гости.

Их встретили еще на подъезде. Услышали натужный посвист двигателя, треск ломаемых веток и высыпали дружной толпой прямо под колеса. Вольгин едва успел затормозить, чудом сумев не задавить особо шустрого бесёнка. Михайлин прикрикнул:

— Легче, давайте, чумазые. Последний раз встречаемся!

Их были рады видеть. Подняли счастливый гвалт, растянули губы до ушей, демонстрируя ровные ряды зубов. Вождь, выйдя вперед, на ломаном русском произнес:

— Тафарис маё!

— Бери выше, я уже целый подпол! — так же на русском ответил Михайлин и довольно сграбастал мужика, крепко сдавив. Тот охнул, хрустнул костями, но даже и не попытался как-то освободиться. Понимал, что это бесполезно. Вырваться из лап гиганта было невозможно.

— Идем, идем, — пролепетал он на своем и помахал рукой, призывая следовать за собой. — Идем, тафарис маё.

Он привел их в поселение. Усадил за "стол", навалил богатого угощения и нацедил свежайшей, только что созревшей браги. Гости без опасения выпили все что им предложили и обильно закусили. Вождь был откровенно рад. Их приход был чем-то сродни празднику. Когда стало темнеть, запалили высокий костер и зрелые бабы, затянув песню, закружили хоровод. Запрыгали вокруг, вовлекая в танец сначала женщин помоложе, а затем и юных, едва достигших половой зрелости, девочек. И водили хоровод, крутили бедрами и стреляли блестящими глазами в мужиков, соблазняя. Впрочем, те, цедя брагу и искоса поглядывая на женщин, не особо-то и соблазнялись. Лишь двое или трое из них, поддались на провокации и исчезли в темноте жилищ.

Офицеры давно были привыкшие к подобным зрелищам. И их тоже соблазняли, пытаясь обновить кровь племени, подсовывая самых красивых и юных девочек, но они не искушались, брезгуя. С интимной гигиеной в племени дела обстояли совсем плохо.

Проснулись офицеры с утра, как и полагается, с сильным похмельем и неутолимым чувством жажды. Но в этот раз все оказалось не так плохо — таблетки, сунутые под язык, поправили дело и оба они, выйдя на свет божий, почувствовали себя более или менее нормально.

— Хорошо? — по-русски попробовал спросить вождь.

— Хорошо, — кивнул Вольгин, ладонью смахивая с лица какую-то паутинку. — А ты как?

— Хорошо, хорошо, — закивал тот и показав кривым пальцем куда-то в сторону, произнес: — Не хорошо.

Вольгин повернул голову. Сначала не понял, на что показывал вождь, а затем разглядел. Там, из-за могучего ствола дерева, где отдыхал трак, доносилась отборная крепкая брань. Михайлин в голос матерился и долбил по железу кулаком. Вольгин подошел к нему и обеспокоенно спросил:

— Что случилось?

— Зараза! — эмоционально ответил друг и саданул ботинком по стальному бамперу. — За ночь разрядили нам аккумуляторы в хлам. Понажимали чумазые кнопочки, блин. Всё, приехали! Пешком будем возвращаться.

Трак действительно стоял мертвый. Мертвый до такой степени, что даже индикация разряда не работала.

— А почему бы не вызвать сюда другой транспорт?

— Нинка не отвечает, — дернулся друг. — Как будто связи с ней нет.

— Как это возможно? Такое может быть?

— Оказывается может. Я думал, что и у меня передатчик сдох, но нет, он работает. А Нинка на прием не выходит. Черт знает, что там произошло.

— Так может ее отключили уже? К транспортировке подготовили?

— Нет, Нинку должны отключать в самую последнюю очередь. Тут что-то другое.

Вольгин нахмурился.

— Пешком идти надо.

— Понадобится десять часов, не меньше.

— Ну и что? Есть другие варианты?

Других вариантов не было. И офицеры, наругавшись, наскоро собрались в поход. Благо карманная электроника работала должным образом и заблудиться было просто невозможно. Но тут помог вождь. Узнав об их желании идти, он сам решил их проводить. И обещал доставить до базы вдвое быстрее.

Уже под забором периметра стало понятно, что что-то произошло. Их должны были заметить и как-то отреагировать. Запросить по связи, открыть ворота, показать, в конце концов, любую из дежуривших морд. Но ничего этого не случилось. База казалась мертвой.

Подойдя к воротам, Вольгин толкнул створку, и та легко открылась, приглашая войти внутрь. Офицеры вошли. Следом за ними попробовал зайти и вождь, но его грубо толкнули, сказав:

— Тебе сюда нельзя.

И тот послушно остался снаружи, ожидая.

База оказалась покинута. Ни одна живая душа их не встречала, ни один голос не приветствовал их. По пустым зданиям гуляло эхо и темные коридоры пугали пустотой. Дорогостоящее оборудование, что когда-то было подготовлено к переправке и временно хранилось на складе, исчезло. Охранная система выключена, демонтирована и переправлена по переходу на Большую Землю. Энергостанция заглушена. На Базе осталось лишь то, что не представляло особой ценности и не окупало собою стоимость переброски.

НиНА — интеллектуальная система, дорогостоящий компьютер стоял на своем месте. Обесточенный, он бликовал черными мониторами и не мог выдать ни строчки информации.

— Нас оставили? — не сразу смог поверить Вольгин, вхолостую шлепая по кнопкам клавиатуры.

— Нас кинули, — зло ответил Михайлин. — Полкан, скотина....

— Думаешь он специально?

— Да, думаю. Помнишь, как он ядом на нас капал все время? Не понравилось, что нас закрывают. Во-от, гадина, отомстил нам.

— Да нет, бред какой-то, — мотнул головой Вольгин. — Его же за это там взгреют.

— А может и нет..., — мрачно проворчал Михайлин и кивнул. — Пойдем, посмотрим, как пустить электричество. Если сделаем, то у Нинки и спросим, как это получилось.

Запустить заново генератор не составило никакого труда и уже совсем скоро, НиНА, заморгав индикацией, запустилась.

— Добрый вечер, офицеры, — вежливо поздоровалась она, просмотрев всю территорию базы.

— Добрый..., — приветствовал Вольгин. — Нина, скажи, почему база закрылась раньше времени? Почему мы остались здесь одни?

Система думала недолго. Ответила вежливо:

— Не могу знать, товарищ подполковник. Нет информации.

— Когда поступил приказ о начале перехода? Когда открылся портал?

— Не могу знать, товарищ подполковник, — снова повторила она. — Нет информации.

— Почему нет информации. Что случилось?

— Полковник Мирзоев приказал отключить меня.

— Когда поступил этот приказ? Когда мы уехали?

— Через час после этого, — ответила Нина и почти по-человечески посочувствовала: — Мне очень жаль.

Офицеры выругались. Михайлин со злости пнул по корпусу какого шкафчика.

— Ты можешь связаться с Землей?

— Нет, не могу. Канал связи закрыт.

— Как закрыт? Почему?

— База ликвидирована, офицеры. Поддерживать более канал связи нецелесообразно.

— Когда по графику ближайшее открытие прохода?

— Через тринадцать часов и семь минут. Но он не откроется.