| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И видимо сама судьба поставила на пути беззаботной компании скоростной атмосферный катер, лихо обогнавший спидеры юных гонщиков и умело заблокировавший путь подруге Лео. Кинувшийся на помощь своей первой любви парень, едва не перевернул свой спидер, увидев полоски наград на сером мундире имперского офицера и услышав его слова: "Дочка, помнишь уговор — если обгоню — возвращаешься домой и целый день радуешь мать своим присутствием?" Упрямый Лео вскоре появился в доме Морров, и, представ перед очи новопроизведенного коммодора Имперского флота, попросил руки его единственной дочери. Из кабинета отца своей возлюбленной он вышел с упрямым выражением на лице и запиской к начальнику Имперской летной академии. Через год кадет Лео Ксенн обратил на себя внимание самого попечителя академии Лорда Вейдера, почти повторив результаты лучшего выпускника академии барона Фела на первых практических экзаменах.
Максимилиан Морр с честью выполнил данное слово. Свадьбу Лео и Лоры играли в одном из лучших орбитальных дворцов планеты (по слухам, предоставленным самим гранд-адмиралом Трауном своему бывшему старпому). Быстро сдружившиеся Арвид и Максимилиан стояли бок о бок, принимая поздравления гостей и любуясь, как кружатся в танце блестящий кадет имперской академии и его прекрасная рыжеволосая избранница.
Как некогда Рута, Лора не захотела быть вдалеке от своего любимого и, закончив факультет журналистики столичного университета, улетела постоянным корреспондентом "Имперского военного вестника" на крупную военную базу Империи в неспокойном секторе, куда получил назначение свежеиспеченный имперский лейтенант Лео Ксенн.
Арвид и Рута вновь переживали свою молодость, просматривая голографические письма сына и невестки — о первых победах молодого аса в стычках с пиратами, о путешествиях молодой пары в короткие отпуска, о новых имперских кораблях и станциях...
Теперь семейное гнездо Ксеннов было пусто. Большая часть вещей исчезла. Остальные были раскиданы по полу. Арвид стремительно прошел по комнатам. С комком в горле он внимательно осмотрел квартиру в поисках тел и позволил себе вздох лишь, вновь оказавшись в прихожей. В опустевшем доме он не нашел ничего, что могло бы указать на судьбу его жены и младшего сына. Никакой техники или дройдов в квартире не было, не было и записок... Лейтенант-коммодор Имперского флота Арвид Ксенн вернулся домой... но дома у него уже не было.
Спасение из гибнущего разрушителя и минута слабости тогда на обреченном шаттле обернулись новой болью. Ксенн на мгновение пожалел, что не остался в боевой рубке "Саламандры", до последнего веря, что живы его близкие, цел его дом...
Подобрав несколько мелочей, он вышел из пустой и разграбленной квартиры, прислонив сбитую дверь... Оставалась еще одна обязанность. Страшная и горькая. Обязанность отца и единственного, наверное, выжившего и вернувшегося на Корускант офицера "Саламандры" — увидеть жену своего первенца и рассказать о последних минутах лейтенанта Лео Ксенна...
Что-то выгорало в душе Ксенна, пока он, не считая уровни, спускался по ступеням. У него не было семьи, дома, не было его привычного мира... но оставался долг, который он опрометчиво посчитал исполненным. Долг перед всеми, кого унесло пламя войны. По улицам его города-планеты, вечного Корусканта, торжествуя, ходят те, кто отнял у него практически все... Арвид не строил иллюзий и отнюдь не считал себя великим бойцом, подобным Лорду Вейдеру или воинам Императорской гвардии. Но и он — флотский офицер-резервист — тоже умел держать оружие и разить им врага. Может быть хотя бы один республиканский патруль не вернется сегодня из развалин его квартала... Это ничего не изменит, но уходить из этого мира будет немного легче.
Преподаватель военной истории на офицерских курсах часто повторял им слова, приписываемые Дарту Вейдеру: "Копи в себе ненависть к врагу, но не дай ей овладеть собой, переплавь в решимость и неистовство для победы", и вот теперь Ксенн не сдерживал закипающую в душе ненависть.
Всю войну он помнил, что в кабинах вражеских истребителей, в рубках кораблей мятежников сидят такие же живые существа как и он сам, всю войну заставлял себя не отводить взгляд от гибнущих кораблей ребелов на экране, из своего долгого опыта звездолетчика зная что происходит сейчас в разрывающихся недрах вражеского крейсера или фрегата... С удовлетворением и даже азартом Ксенн смотрел как послушные его командам боевые башни "Саламандры" превращают в мгновенную огненную вспышку истребители, бомбардировщики и штурмовики повстанцев, зная, что каждая сбитая машина врага уже не нанесет удар по его разрушителю, не будет угрожать его сыну и другим имперским пилотам истребителей... Но с таким же удовлетворением и даже облегчением он смотрел, как спасательные шаттлы подбирают после боя не только своих, но и вражеских пилотов...
Ему, как и большинству членов экипажа тяжелых кораблей, не доводилось видеть лицо своего врага и его смерть... Убивать бластером и клинком он научился позже — в подворотнях захолустных миров, куда занес его путь домой. Убивать, чтобы остаться в живых, чтобы защитить своих случайных товарищей и партнеров, чтобы сохранить доверенный им груз... Но то были бандиты, отребье неспокойных планет. Для Арвида они были не противниками, а скорее хищниками, равнодушными к жизни и смерти своей добычи... И вот впервые Ксенн хотел увидеть лица своих настоящих врагов, погубивших его мир и самых дорогих для него людей, прежде чем оборвется его жизнь. Горько усмехаясь собственным обреченно-возвышенным мыслям, Арвид вновь вышел на нулевой уровень и побрел в сторону сектора, где жила Лора. Путь лежал через самое сердце разрушенных кварталов.
Перешагивая заградительные ленты с сияющими над ними предупреждающими голограммами, Арвид проходил через так и не разобранные за несколько лет места давних сражений. Здесь убрали лежащие на виду тела и подобрали оружие, но из-под обломков и сквозь черные проемы развалин тянуло тленом, в горах камня и металла виднелись пробитые, искореженные корпуса боевой техники. Имперские и повстанческие шагающие танки, атмосферные десантные корабли, истребители и бомбардировщики лежали, погребенные под руинами уничтоженных ими зданий. На обгоревших, избитых ударами лазеров стенах кое-где виднелись торопливые надписи, сообщавшие имена воинов, оставшихся под завалами, или названия подразделений, сражавшихся в этих кварталах. Стены хранили и призывы, и последние проклятия солдат противоборствующих сторон.
Увидев в полутьме разрушенного торгового центра движение и отблеск металла то ли на бластере, то ли боевых доспехах, Арвид присел за грудой камней, сжав в руке нож. Но тут же фыркнул над своей предосторожностью — в огромном проеме бывшей витрины появился полуразбитый дройд модели С3. Взмахивая уцелевшим манипулятором и дергая искореженной головой, дройд прохромал вдоль проема и вновь скрылся в темноте.
Арвид отправил в ножны клинок и огляделся. Встреча с вооруженным и облаченным в доспехи противником вполне могла бы стать для него завершением пути в этих руинах. Если он всерьез собирался расправиться с патрулем ребелов, стоило найти более серьезное оружие, чем простой клинок.
Не обращая внимание на висящие сверху обломки камня и металла, на угрожающие обвалами проломы, он то и дело заглядывал в развалины и останки боевой техники. На очередном перекрестке Ксенн остановился у оплавленного, придавленного к мостовой массивной стальной конструкцией легкого шагающего танка Империи. Стены вокруг были испещрены следами лазерных ударов, ближайшие двери и окна разбиты. Видимо экипаж боевой машины держался здесь против ребелов достаточно долго, и врагам, чтобы уничтожить его, пришлось обрушить на танк какую-то конструкцию.
Люки некогда белоснежной машины были искорежены и полузасыпаны, но Арвид, следуя нахлынувшему стремлению, замотав лицо платком, с трудом протиснулся в темную кабину через рваный след турболазерного удара. Активированный "вечный" фонарь вырвал из темноты оплавленные панели управления, зажатые металлом тела в истлевших черных мундирах. Сдерживая дыхание, Ксенн снял с пояса мертвого гвардейца штатный офицерский бластер и запасные батареи, вбил энергообойму в рукоять оружия и с удовлетворением увидел зеленый огонек индикатора. Встретившись взглядом с пустыми глазницами черепа под черным шлемом, Арвид потянул на себя с пояса другого мертвого воина связку термитных гранат и, выбравшись из ставшего склепом остова танка, швырнул в пролом активированную гранату. Из пробоин и трещин боевой машины погребальным костром безвестным защитникам Корусканта выплеснулось пламя.
Пристроив бластер и гранаты под курткой, бывший лейтенант-коммодор оглянулся и зашагал вперед. Но за обгорелым каркасом гражданского аэробуса он наткнулся на фигуру в поношенном старомодном камзоле с нелепым пышным воротником, возившуюся у засыпанной грудой щебня витрины магазина. Услышав шаги, обитатель руин обернулся. Арвид увидел осунувшееся лицо пожилого мужчины человеческой расы, беспорядочно висящие поседевшие волосы и внимательный, цепкий, но доброжелательный взгляд.
— Господин офицер... вы не поможете мне? — хорошо поставленным голосом обратился к нему обладатель старого камзола, — Тут, знаете ли, целый ящик фруктового концентрата...
— Почему вы решили, что я офицер? — недовольно бросил Арвид.
— Простите великодушно! Я не хотел раскрывать ваше инкогнито... Но взгляд у меня наметан. Вы явно служили в армии. И не у этих, нынешних, а в Императорской. Причем не в солдатских чинах.
— Вот как! И что — очень заметно? — более доброжелательно проговорил Ксенн, помогая случайному собеседнику извлечь из под обломков вожделенный контейнер.
— Раньше я служил при дворце Его Императорского Величества, — горько вздохнул тот в ответ, — Там нужно было с первого взгляда оценивать посетителей... Извините, я не представился: Гизмонд Керелис, обер-дворецкий Его Императорского Величества... бывший, конечно... Нет-нет, господин офицер, вы можете не представляться. Я понимаю — в такое время спокойнее не доверять случайным знакомым.
— Арвид Ксенн. Лейтенант-коммодор Имперского флота, — Арвид сжал худую руку нового знакомца.
Керелис вдруг закашлялся, опустив контейнер на мостовую, и стал похож на старую облезлую и очень грустную птицу.
— Вам помочь? — с тенью жалости и симпатии проговорил Ксенн.
— Если вас не затруднит, — хрипло ответил бывший обер-дворецкий, — Я обосновался здесь неподалеку, в бывшей библиотеке. Там меня никто не беспокоит... Правда ночами очень холодно, я болею и лечусь, как могу...
— Республиканцы закрыли бесплатные больницы? — мрачно хмыкнул Ксенн, взваливая на плечо ящик и следуя за своим собеседником.
— Нет, представьте, они любят играть в благотворительность, — всплеснул руками Керелис, — Здесь неподалеку и больница, и бесплатный пункт питания. Но там ведь надо регистрироваться, а я не могу видеть их презрительных ухмылок. Как же — императорский прихвостень... Нет, я лучше обойдусь без их брезгливого снисхождения и подачек, сопровождаемых громогласными монологами о величии демократии и Республики, о ее милости к бывшим врагам... Нет сил смотреть на этот пошлый спектакль, на это заигрывание с отребьем из подземных ярусов. Любой бродяга, любой вор или пьяница, хоть раз задержанный полицией, любой негуманоид, неизвестно чем промышлявший на дне столицы, теперь представляется повстанцем, приближавшим "освобождение Корусканта от гнета Империи"... Нет, не в лучшие времена вы прибыли на Корускант...
— Здесь мой дом... был, — тихо проговорил Ксенн.
— Вы уж извините старика, — покачал головой бывший обер-дворецкий, — Может быть вас интересует судьба жителей этого квартала? Многие бежали отсюда еще во время боев за столицу. Вы знаете, что недалеко был военный шаттлпорт и казармы гвардии. Так что сражения здесь были ужасные. Оставшихся жителей мятежники выселили в сектор 463-17, а эти развалины с прошлого года хотят то ли снести, то ли отремонтировать, да все руки у них не доходят... Иногда здесь бывают их патрули... но обычно тихо... Разве что на мародеров можно нарваться... С мятежниками на Корускант явилось множество темных личностей и мягко говоря недоброжелательных существ разных рас...
Слушая болтовню обитателя развалин, Ксенн, не забывая внимательно поглядывать по сторонам в поисках возможного противника, вспоминал предвоенный Корускант.
Первое предчувствие войны для Ксеннов повеяло в письмах сына, передаваемых через коммодора Морра, и поэтому не просматриваемых флотской цензурой... Скрывая недоумение, новопроизведенный командир звена сообщал родителям, что его противниками стали уже не пираты или рейдеры с диких окраинных миров, а недавние граждане Империи, называющие себя повстанцами, что они дерутся зло и отчаянно, без раздумья жертвуя своими и чужими жизнями, что несколько его бывших сослуживцев дезертировали из Имперского флота, сбитые с толку листовками, неведомо как оказывающимися в казармах пилотов и гвардейцев...
Рута, представлявшая компанию в политических кругах, рассказывала о дрязгах в сенате, возрождавших дух времен падения республики. Арвид и сам видел скандальные шоу недовольных сильной имперской властью политиканов.
Как-то неожиданно гражданская война, тлевшая где-то на окраинах, вспыхнула по всей Империи. Теперь уже не тысячи мятежных романтиков, cуществ, имевших счеты к Империи, или просто дезертиров и изгоев пополняли ряды ребелов — сотни тысяч молодых парней и девушек, соблазненных простой и настойчивой пропагандой мятежников, уходили убивать и умирать за "свободу и демократию" и "равные права всех рас", становясь под знамена оппозиционных политиков. Ущемленные при распределении правительственных заказов корпорации, связанные с изгнанными сенаторами, поставляли ребелам современные боевые корабли, в том числе новейшие истребители и штурмовики.
А вскоре к восстанию примкнули недовольные Империей расы. Враждовавшие со своими лояльными Империи соседями по планете — кворренами, превосходные механики и пилоты рыбоподобные мон-каламари приводили на повстанческие базы тяжелые крейсера, способные противостоять звездными разрушителями. Вечные интриганы и авантюристы ботаны снабжали ребелов информацией и пополняли ряды разведчиков и диверсантов. Усмиренные Империей в давних войнах лохматые гиганты вуки пополняли ряды повстанческой пехоты, отличаясь особой жестокостью и непримиримостью к воинам Империи. На окраинных мирах вспыхивали мятежи, сводились старые счеты, вырезались имперские базы, громились поселения людей-колонистов.
Империя отвечала ударами на удар, спешно увеличивая военный флот. На верфях Фандора и Куата собирались корпуса новых разрушителей, сходили с конвейеров тай-файтеры и тай-бомберы, шагающие танки и спидеры, военные академии объявляли расширенный набор.
И все же многие офицеры, как и большинство граждан Империи, недооценивали угрозу со стороны восстания... Всерьез ребелов стали воспринимать только после уничтожения ими самой крупной имперской космической станции "Звезда смерти" со всем экипажем, которую жесткий и решительный гранд-мофф Таркин, не дожидаясь прикрытия тяжелых кораблей, чтобы не делить ни с кем сладость победы, повел для уничтожения главных баз и заводов мятежников на Альдеране и Явине...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
