Отрывки

В спустившихся на лес вечерних сумерках я метался между деревьев как полоумный, пытаясь всеми известными мне и придуманными на ходу способами выяснить правильность выбранного направления; заподозрив, что из-за какого-то природного явления над лесом я ошибся в нём, выбрав в качестве ориентира солнце. Но всё: мох на стволах, расположение и соотношения веток на деревьях, склоны муравейника, — указывало на то, что я действительно шёл на юг. Попробовав залезть на одно из деревьев, и не преуспев в этом, решил отдохнуть и идти завтра дальше в том же направлении, — насколько помнилось, на севере была большая река, которую я также миновать не мог, так что даже если я иду в обратном направлении, то рано или поздно выйду к людям.

Второй день подходил уже к концу, а следов, какой либо человеческой деятельности, так и не обнаруживалось. Лес, кругом лес, стволы деревьев топорщились тонкими длинными сухими веточками норовящими выколоть глаза, толстый слой подстилки расползался под ногами на очередном гнилом сучке норовя опрокинуть, попадавшиеся на пути склоны холмов и овражков сыпались под ногами, не давая на себя взобраться и вынуждая искать обходы, — всё здесь было против моего присутствия нарушавшего лесную тишину громкими русскими матами. А ещё здесь были змей, много змей. Меня уже трижды за день пытались укусить какие-то желтые хвостатые твари, прятавшиеся в песчаной земле. А ещё две чёрные пытались тяпнуть вчера, и если бы не латные сапоги и поножи, то возможно я уже... не хочется об этом даже думать.

А ещё этот долбаный доспех, обошедшийся мне в десять тысяч баксов. Отличный такой доспех, полный, и дорогой зараза. Настолько что бросать жалко, — щит я ещё в первый день до обеда выбросил. Доспех состоял из подбитой натуральным конским волосом стёганки с вставленной для надёжности под наружный слой натурального хлопчатого полотна кевларовой ткани, и юшмана надетого поверх неё. Также на мне были: красивый шлем-ерихонка, кожанные штаны с нашитыми поверх дополнительными полосками толстой кожи, набедренники из кожи с нашитыми на них стальными прямоугольными пластинками, наручи с поножами, и сапоги из буйволиной кожи с нашитыми поверх металическими пластинами разной формы так хорошо защишаюшие от хвостатых гадов. Ещё имелся палаш и мизенкордия выкованные одним умельцем из качественной стали и отличающиеся от настоящих лишь заточкой, — настоящие были тупее. Короче, пеший латник начала или вернее середины средневековья, если не придираться к отдельным деталям.

Лучи заходящего солнца высветили западные стороны верхушек деревьев, в то время как весь остальной лес погрузился в свою тень как в воду и, из просто сумрачного превратился в таинственно пугающий. По мере угасания вершин моё настроение и так далёкое от радостного становилось обречённо тоскливым, а мысли приобретали озабоченный характер, — снова спать на ветке привязанным к стволу не хотелось от слова абсолютно. Только по причине наличия в этом лесу волков иного выхода у меня не было. И вот в этот критическое для моего духа момент мой разум выделил в монотонном шуме леса какието громкие выкрики и металический звон. "Железо — люди" — полыхнуло в моём сознание заключение, и я замер на месте, жадно выслушивая направление, откуда доносился лязг железа.

Определившись с направлением, ломанулся на звуки как лось во время гона, поставь мне поперёк дороги кирпичную стену — прошиб бы насквозь. Тонкие ветки нещадно хлестали по лицу, несмотря на все попытки уклониться, пришлось выставить перед лицом скрещёные руки, которые перекрыли обзор и так ограниченный вечерним лесным сумраком мало отличавшимся от ночной тьмы. Звуки приближались, и стало возможным их как-то классифицировать. Выкрики походили на латынь а металлический звон на скрежет столкнувшегося холодного оружия, из чего вытекало — что это благословенные проклятые толкинисты, или другие ролевики; что в моём положении не было сколь либо важным, только бы покормили или хотя бы дорогу показали.

На опушке леса, словно живая изгородь в каком не будь парке, рос кустарник неузнаного вида скрывавший происходящее за ним, по этому я до самого последнего момента неимел даже шанса что либо увидеть. Но если скрывать от меня пространство за собой он мог, то остановить меня не коим образом, поэтому мой путь пролёг прямо сквозь него, и я с криком "Люди-и" выскочил на лесную дорогу.

Как я и предполагал тут шёл бой между десятком ролевиков, ещё трое изображали раненых, валяясь в стороне и не слишком правдоподобно стоная. "Не толкинисты" — сразу определил я по доспехам и оружию, — "скорее реконструкторы". Самым представительным был рыцарь в кольчуге шлеме и поножах с наручами, размахивавший бастардом. Он бился сразу с двумя противниками: здоровым мужиком с секирой вроде норвежской облачёным в шкуру медведя и выглядевшего более чем колоритно, и столь же колоритным худым воином в одеждах а-ля сарацин вооружёным саблей и кинжалом. Левее рыцаря так же сцепились один против двоих три воина. С одной стороны был, скорее всего, один из воинов рыцаря — поджарый здоровый мужик лишь малость уступающий рыцарю в статности пропорций, одошпешеный в набивняк с кожаными нагрудником наручами и поножами, вооружённый длинным мечом, и державший в левой руке круглый щит. Против него были два среднего вида мужика в куртках-кожанках с топорами, не слишком походившие на воинов. Ещё левее была пара воинов в стёганках с копьями и щитами в руках, пытающиеся ткнуть друг друга копьём или обломить копьё противника ударом щита. Правее всех перечисленых была пара воинов так же в стёганках, но уже с топорами вместо копий. Судя по тому, что бой приобрёл некую статичность, — силы противников были примерно равны, и у них в бою наступило равновесие, нарушить которое могло либо вмешательство из-вне, либо истощение тех воинов, что бились сразу против двоих.

Не успел я оглядеться, как равновесие оказалось нарушенным, — нарушенным моим появлением. Один из воинов с копьём вдруг развернулся и, подставив под удар спину, подшагнул к воину с мечом и щитом, и ударил одного из его противников в спину копьём, в тот же момент в его спину воткнулось копьё его противника. Воин в набивняке умело воспользовался этим, и тут же атаковав изо всех сил раненого противника, срубил ему голову.

"Срубил голову?" — в сознании родилось сомнение в реальность виденного, и подозрение в отношении психического здоровья "ролевиков", а по телу волной прошла предательская дрожь. — "Не может быть".

Воин подставивший спину, вывернув руку, схватил копьё своего противника; в тот же момент освободившийся от одного из своих противников воин в набивняке атаковал здорового вражеского воина заставив его отступить, после чего воспользовавшись его замешательством от яростной атаки, бросился к копейщику так и не сумевшему вырвать из захвата своё копьё и рубанул его мечом. Копейшику ничего не оставалось как отпустить копьё и шарахнувшись в сторону выхватить кинжал.

Воин в набивняке вновь повернулся к мужику с топором собравшегося добить раненого копейщика, помогшего ему. Копейщик с кинжалом неожиданно совершенно нелогично на первый взгляд метнулся к двум воинам в стёганках с топрорами, и полоснул одного из них по ноге, после чего смерьте того стала делом времени. Я же продолжил стоять каменным истуканом, а восклицание "Привет, вы мне не поможете" застряло у меня в горле, — желание найти хоть каких не будь людей, испарилось подобно углекислоте, оставив после себя как иней обжигающе кислую неприязнь.

Воин с топором в кожанке стал отступать к тому, что был в стёганке; его противник стал пытатся этому воспрепятствовать, заходя вперёд и стараясь держаться между воинами, дополнительно ещё и взвинтив частоту ударов до невероятной частоты. Видя это, воин в стёганке с топором сам бросился к воину в набивняке, оставив недобитого противника копейщику с кинжалом.

Смотря на всё происходящие с не проходящим неверием в него, я всё больше осознавал, что к моменту, чьей либо победы, — чьей — для меня не имело ни какого значения, — моей тушке для сохранения её целостности следует быть как можно дальше отсюда; но ноги предательски стали ватными, и всего два шага назад выбили из меня пот и остатки сил. Проклятье, неужели они и меня... — обиженно испугано подумалось мне, — чтоб я ещё раз связался хоть с одним ролевиком, они все блин явно психи.

Сжимая волю и напрягая остатки сил, стал пятиться назад как рак — не спуская взгляда с бьющихся воинов. Я не девочка, не девочка в любом смысле, и сам пускал другим кровь, и мне её пускали, но перед глазами так и стоял фонтан крови бьющий из горла обезглавленного воина — даже русский мат был неспособен выразить порождённые им чувства.

Воин в набивняке вдруг резко развернулся и одним длинным под шагом сблизился с, бросившемуся к нему со спины воину в стёганке, после чего прикрываясь изначально щитом, он нанёс противнику колющий удар мечом усилив его резким отводом левой руки с щитом назад, параллельно прикрывшись от атаки первого противника. Атака была рисковой, поэтому не смотря на готовность воина в стёганке к бою, оказалась для него неожиданной и смертельной.

Увидев произощедшее, воин в арабских одеждах вдруг сделал левой рукой совершенно неуместный в мечном бою жест, и от него в рыцаря ударила молния. Это было столь неожидано и невероятно что я замер как вкопанный. В тоже время рыцарь вроде как даже не удивился этому, потому что выверенным движением прикрылся от электрического разряда щитом который к ещё большему моему удивлению несмотря на наличие металлических элементов, отразил молнию в воина а-ля викинг. "Викинг" этого не ожидал и, получив молнию в ногу, оказался на мгновение оглушён ею, чем тут же воспользовался рыцарь, нанеся косой удар мечом по неприкрытой голове воина в медвежьей шкуре. "Сарацин" попробовал спасти напарника, подставив свой меч, но он был слишком лёгкий для этого, а поза воина неудобной, так что у него ничего не вышло — "викинг" был убит.

К этому моменту воины расположились следующим образом: рыцарь против "сарацина", воин в набивняке против воина в кожанке, а между ними копейшик в стёганке с кинжалом.

"Сарацин" выкрикнув непонятный клич, бросился на рыцаря, невообразимым образом скручивая свою саблю и длинный кинжал в череде приёмов, он налетел на него подобно порыву ветра на скалу, обдав его рядом ударов и отскочив в сторону. В этот момент копейщик ударил своим длинным узким кинжалом рыцарю в спину. Бросившийся ему на помощь воин в набивняке, только что зарубивший своего последнего противника, только и смог что срубить копейшику голову, в то мгновение как рыцарь нанёс ему колющий удар мечом в живот. Оставшийся в живых воин в арабских одеждах попытался сбежать, но сделав всего три шага, замертво упал на землю, — из его спины торчал клевец выхваченный воином в набивняке из петли на поясе рыцаря и кинутый в него.

Оставшийся в живых воин перекинулся с рыцарем парой слов и посмотрел в мою сторону, рыцарь так же повернул голову в мою сторону и что-то судя по всему приказал, во всяком случае сразу после его слов воин в набивняке широким шагом двинулся ко мне. Тут у меня внутри всё похолодело, а ноги наоборот стало жеч, и я мгновенно переборов усталость ломанулся в лес как кабан — прямо и не разбирая дороги.

...

— Сэр Алекс, вы ранены? — обеспокоено спросил Хорь.

— Есть немного, — поморщился рыцарь, и грустно улыбнулся. — Не выполню я, похоже, даденое вам обещание.

— Да ладно вам сэр Андриан, сейчас в деревеньку что в двух милях позади осталась вернёмся, и отлежитесь там, — участливо скороговоркой пробормотал Хорь, оглядываясь по сторонам. — Только лошадей наших поубивало да распугало надо разбойничьих искать. Только что с этим делать? — его взгляд остановился на странном воине выскочившим из леса и принятым ими сначала за пособника напавших разбойников. — Вроде не нападает, но первоматерь его знает.

— Кха-кха, — кашлянул рыцарь кровью. — Воин? А ну-ка зови его сюда, как получиться зови, — жёстко распорядился он, оценив поведение неизвестного воина, его отступление к лесу и крестьянскую манеру держаться в доспехе.

Как только Хорь направился к незнакомому воину, тот бросился в лес, и Хорю ничего не оставалось делать, как бросится за ним.

— Что? Кха-кха. Строптивый попался? — спросил рыцарь, отвратно кривя лицом. — Надеюсь, ты его не сильно ударил, он мне в сознании нужен.

— Хе-х, — усмехнулся Хорх. — Да я его и пальцем не тронул. Не поверите, он сдуру головой в клён влетел, я его под ним и нашёл.

— А доспех то хороший, и явно под него деланый, не с чужого плеча, — рыцарь опытным взглядом оглядел экипировку лежавшего без сознания воина. — Руки холёные, тяжёлой работы невидали, да и меч похоже не держали. Купец?

— Скорее всего купец, но не наш похоже, герба то на вашем щите не признал.

— Или наоборот признал и потому в бега бросился, кха-кха, — оценил, по-своему сей факт рыцарь. — Но это не так сейчас и важно, приведи его в чувство.

Хорь достал свою баклагу, и полил нагретой за день противной водой "гостю" на лицо.

...

Я тонул, тонул в чём-то противном похожем на мочу, во всяком случае вонь была похожа на ту что распространяют вокруг себя бесплатные общественные туалеты в лесопарковой зоне ясным летним днём. Инстинктивно замотав головой, я очнулся, а мой лоб отозвался саднящей болью.

Первое что я увидел, была бородатая рожа, вторым был ворот набивняка, и меня парализовал страх, — поймали — это конец. "Рожа" улыбнулась улыбкой сытой собаки, и пролопотало чтото типа — (Очнулся). (Сэр Андриан, он очнулся, только похоже не понимает нашего языка, таращится как баран).

— (Неважно, главное чтобы соглашение душ подтвердил), — отозвался кто-то находившийся со стороны головы.

Повернув голову, я увидел раненого рыцаря, который зажимал какойто тряпкой рану сзади с правого бока там, где вроде как находится правая почка.

— (Вы хотите признать его своим приемником, но зачем)? — удивлённо посмотрел на рыцаря воин, потом перевёл взгляд на меня. — (Может лучше отправить его к первоматери, больно уж он на вас похож, не нравиться мне эьо). (Как бы он домовином не оказался).

— (Человек он, я это чувствую), — успокаивающим тоном произнёс рыцарь. — (Посади его напротив).

Похоже латынь — сделал я умозаключение прислушавшись к разговору, приходилось мне её слышать.

Тут меня аккуратно вздёрнуло и посадило в "Позу раздумий" напротив скособочившегося рыцаря. После чего рыцарь стал воину что-то обяснять, время от времени прерываясь на кровавый кашель.

— Признаёшь ли ты соглашение на признание за собой прав моего наследника и принятие на себя всего моего наследства вместе с обязательством по нему коим является требование принятия на себя моего имени и брака под ним с баронетой Алексией Градаци, — на одном дыхании выпалил рыцарь, и уставился на меня.

Воин, стоявший сбоку и державший в руках меч, выразительно им качнув кивнул мне.

— Да, — неуверенно кивнул я, будучи достаточно сообразительным для того чтобы догадатся о своей судьбе в случае отказа, — либо кончат, либо найдут способ меня уговорить.