Отрывки

Здесь выложены начальные отрывки, которые я набросал под вдохновением новых идей, чтобы не забыть их. По идеи это отдельные главы не способные претендовать даже на роль рассказов, и выкладка их вроде как нецелесообразна, но я потратил на них время и мне просто жаль оставлять их "в столе". Возможно, кому-то кому нравиться моё творчество они всё-таки подарят несколько приятных минут.

Адские игры: Арка первая — Первый круг Ада.

Предисловие.

Виктор не был, ни плохим, ни хорошим, он как говориться — просто был, таким как есть. Вёл ли он здоровый и праведный образ жизни, или предавался порокам и разврату? И да, и нет, — он с лёгкостью совмещал всё: пил вино, курил табак, дрался, прелюбодействовал, защищал слабого (если слабым был его друг), боролся со злом (если злом был его недруг), был верен друзьям и родственникам и не был девушкам. Он даже подавал милостыню нуждающимся, специально для этого нося копейки в кармане. А однажды даже совершил великодушный поступок — спас странного косплейщика истекавшего кровью, сдав его полиции. С этого, пожалуй, всё и началось. Ибо фраза "В Аду сочтёмся", которой, попрощался косплейщик, больно уж странной была.

Глава первая. Чистилище.

Машину занесло.

Затуманенный хмелем и прелестями юной красотки мозг среагировал слишком поздно.

КамАЗ на встречной.

Боль.

Тьма.

Очнулся я, стоя непонятно где, по колено, утопая в белом пушистом одеяле тумана, надёжно скрывавшем окружающую меня местность. Прямо передо мной возвышались огромные ворота, точнее некая барельефная скульптура в виде дверного проёма. На левой части гигантских врат были изображены котлы с варящимися в них людьми, на правой — корыта всё с теми же людьми.

Слава богу, без термических процедур, иначе вообще грустно было бы — улыбнулся про себя, пытаясь снять стресс от полного непонимания происходящего.

"В доступе отказано".

Что за хрень — глупо смотрю на выскочившую табличку с рунами. — Руны? Так я их не знаю. А как я их тогда...? Хрень!

— Этот мой, — орёт несущийся ко мне младший бес.

Эта помесь свиньи и барана стоящая на задних кривых ножках — младший бес?

— Эй ты, а ну пошёл вперёд, — приказывает мне мутант-недомерок не дотягивающий и до полутора метров в высоту, и тычит в меня садовыми вилами.

— Ты что творишь? хрень, — ору я, отскакивая в сторону.

— Что положено, — отвечает бес, тесня меня к скульптуре ворот.

— Кем положено? — задаю я самый глупый вопрос в жизни.

— Кем надо, — бурчит бес. — Шевелись давай, мне до нормы ещё тринадцать душ надо собрать.

— А я никому свою душу отдавать не собираюсь, — мотаю головой, выражая свою жёсткую позицию.

— Уже отдал. Ох и хлопотно с вами — новоумершими, — пожаловался бес, раздражённо дёргая правой щекой.

— В смысле?

— Да сдох ты, уже девять суток как сдох, а теперь согласно регламенту для неопределившихся, направляешься в Чистилище.

— То есть, как сдох? — от удивления встаю столбом.

— А я почём знаю, как ты сдох? Шевелись, — бес тычит вилами.

Больно.

— А ты чего это с вилами, вам вроде как положено с трезубцами раскалёнными бегать? — спрашиваю беса, склоняясь к тому, что вижу сон.

— Трезубец — символ демонической власти, а я — бес, сечёшь разницу? — с ненавистью смотрит на меня младший бес. — Да и типу работы — уборка мусора — вилы логически более соответствуют. Во! Понятно? — сарказм и ирония так и рвутся из беса.

— От мусора слышу, — огрызаюсь я и, сделав шаг назад, уклоняясь от вил, оказываюсь в каком-то круге.

Серая вспышка.

— Давай-давай, не занимай переход, — снова замахнулся на меня вилами бес. — Вперёд, тринадцатый котёл уже заждался тебя.

Отскочив от беса, осматриваюсь. Огромный зал, у которого видно лишь часть двух стен образующих угол, в котором я и появился. Каменный замусоренный пол, вместо потолка сплошные кровавые облака, вдоль правой стены по полу тянулся ряд печатей, левее шли желоба служившие тропинками, далее тянулись колыхающиеся очереди лишь немного отличающиеся своим порядком от хаотической толпы.

— Налево, — скомандовал бес, и я повернул налево — а что мне ещё делать, куда бежать и зачем.

Стоило мне пересечь некую границу у последней тропинки-желоба, вышарканной бесчисленными ступнями всех тех, кто по ней прошёл ещё со времён сотворения мира, как на меня обрушился вой тысяч голосов доносившихся с другой стороны очереди. Может и стоило попытаться сбежать — забилась в истерике трусливая мыслишка — а может даже сейчас ещё не поздно?

Резко развернувшись, бросаюсь назад и напарываюсь животом на вилы, хитро выставленные бесом. Успеваю среагировать и затормозить. Шаг назад, отшибающий удар правой рукой, рывок вперёд, и я вязну в плёнке обжигающей кислотой.

— Сука-а, — вою, катаясь по полу среди пары таких же неудачливых шустриков.

— Ха-ха-ха, — ржёт бес. — Какие же вы все наивные, ну кто вас отсюда уже выпустит. Да и куда вам бежать, в приёмную? Бедлам там разводить? Вот ещё, нечего порядочные души смущать.

— Урою, — обещает кому-то сосед по валянию на полу.

— Чём? — лыбиться стоящий рядом с ним бес. — У тебя и волоса то в атрибутах нет.

— Вставай и в очередь, — рычит мой бес.

Поднимаюсь и встаю в очередь, что интересно рана на животе совершенно не болит, я вот ожог просто полыхает болью.

Сбежать не удастся, а значит надо бы выведать — что тут и к чему. Так сказать на будущее.

— А что за атрибут упомянул тот бес? — спрашиваю я, кивая на беса подгонявшего парня обещавшего его "урыть".

— Атрибут — это элемент внешнего влияния, то чем ты можешь непосредственно воздействовать на что-то вне себя, — пояснил бес. — Но тебе это ничего не даёт, ибо атрибута у тебя нет, никто тебе его просто так не даст, и соответственно влиять ты ни на что не можешь.

— А в лоб? — предлагаю я.

— А попробуй? — с издёвкой в голосе предлагает бес.

Без предупреждения бью кулаком в пятак бесу.

Боль. Как кулаком в каменную стену.

— А-а.

— Наивняшка, — с умилением взирает на меня бес. — Теперь понял? Моя кожа — атрибут, и воздействовать на неё можно только другим атрибутом.

Настроение падает ниже подошвы, которой, кстати, у меня не наблюдается; одежда есть, а обуви нема, вот такая вот загадка.

Очередь двигается быстро, уже видно её конец и источники воя. В конце очереди стоит огромный котёл с кипящим маслом, рядом с которым на каменной глыбе возвышается очень упитанный бес с багром. Бес этот, шустро орудуя багром, что-то варил в котле, а точнее кого-то, насквозь прожаривал до сплошной хрустящей корочки, а этот кто-то вопреки всем законам биологии и кулинарии, оставаясь до самого конца живым, беспрестанно голосил как в своё время довольно известный певец Витас, которому по народной молве прищемили жабры.

Нервно оглядываюсь, мой бес азартно скалиться. Чтоб тебя так — мысленно желаю я ему. Но судя по обстоятельствам, так будут меня.

Вот "жаркое" из предпоследнего впереди стоящего отправляется в ступу стоящую сразу за котлом, а последнего моего предшественника общими усилиями бесы кидают в котёл, от его крика у меня на несколько мгновении закладывает уши. Ангелы, находившиеся за ступой и просеивавшие через светящиеся чистым белым светом сита муку из "жаркого", с состраданием смотрят на нас. Следующие ангелы, так же с жалостью поглядывавшие на нас, забирали "белую" муку из под сит, и что-то из неё месили в больших корытах; но из-за яркого света, исходившего от всего в той стороне, что там у них выходило разглядеть было нельзя.

Вдруг бесы стоявшие рядом как-то резко заволновались, и стали пятиться от нашего ряда. Огляделся. По соседнему междурядью, где стоял мой бес, шло нечто. Нечто высотой метра в три закованное в доспех а-ля панцирь краба + морского ежа, правой рукой ему служила устрашающего размера клешня, а левой — змея с мутными мёртвыми глазами.

— Думаю сейчас ты сможешь оценить истинную цену моего дара, — проревел элитный демон, уставившись на меня десятком выскочивших из под панциря на своих стебельках крабьих глаз — И сочтёшь его соответствующим своей услуге, — из под панциря демона выскочило тонкое щупальце и кинуло в мою сторону чёрное кольцо. — Держи. И не надо проклинать меня, я лишь придерживаюсь своего решения.

Рефлекторно поймав кольцо, я посмотрел в сторону демона, но он уже развернулся и топал к печатям у стены.

— Чистюля тебя благослови, — выругался мой бес, и с наивной улыбкой спросил, — А может ну его, выкинешь эту гадость подальше? — соблюдая впрочем, некоторую дистанцию.

— Что это, — показываю бесу кольцо.

— Бяка, — очень натурально морщиться бес, но я ему почему-то не верю.

— Гырлыхбыздыхмудиглотлизных, а ну не задерживай очередь, котёл простаивает, чем я недостачу крыть буду, — в ярости орёт на моего беса бес-повар.

— А что я могу, у него "Кольцо душ"? — лепечет мой бес.

Багор беса-повара резко удлиняется, и он хватает моего мутанта-недоростка и тащит к своему котлу.

— Господин, возьмите меня к себе в рабы, я буду предельно старательным, я буду вашим: фамильяром, талильяром, источником, питомцем, заложной душой, — завопил бес, тяня ко мне свои когтистые лапки.

Делал он это так потешно, что мне стало жаль; жаль что его сейчас зажарят и я не смогу больше наслаждаться его страданиями. Будто повинуясь неким скрытым ранее инстинктам, резко одеваю кольцо на средний палец правой руки, и с ритуальной фразой "Принимаю сию душу в свои вечные рабы" протягиваю её в сторону беса.

— Проклинаю вас мой хозяин, — радостно кричит бес и, обратившись чёрным дымом, втягивается в кольцо. — Ну что съел Гырлыхбыздыхмудиглотлизныха толстая жирная свинья? — доноситься из последней струйки дыма.

"Вы приняли атрибут "Кольцо душ", вас статус изменён на Низший демон".

"Вы приняли беса Гырлыхбыздыхмудиглотлизныха в свои рабы".

"Ваше хранилище душ переполнено, душа беса Гырлыхбыздыхмудиглотлизныха исторгнута из "Кольца душ"".

Замелькали таблички с рунами, и я выругался. — Мать твою Ад-онлайн чтоб вас всех, да как же я их читаю?

— Ваше демонейшество, слёзно прошу вас освободить очередь, и обещаю провести всё своё свободное до следующей смены время в безостановочных проклятьях вас, — взмолился бес-повар обращаясь ко мне.

— Да чтоб тебя в следующую смену на побегушки благословили, — выкрикнул вслух своё пожелание толстяку мой бес — теперь уж точно мой — кивая на бесов бегавших на светлую сторону за чёрной смолой, парящей над сияющими ситами.

Работка эта у бесов видимо никакого энтузиазма не вызывала, так как ходили они на светлую сторону исключительно лишь после физического замечания вилами старших товарищей-бесов. Ну а по возвращению весело визжали, дымя подпалинами на шкуре.

Вид котла с кипящим маслом, в котором меня чуть не изжарили, меня ни капельки не вдохновлял и я внял разумному предложению беса-толстяка и покинул очередь.

— Ну и куда теперь? — смотрю я с сомнением на беса.

— Так известно, в Ад, — пожав плечами, ответил бес, довольно потирая лапы, а я задумался — а мне ничего не будет за то, что я его увёл?

Неизвестная память подсказала что ничего, бесы в Чистилище были вроде как свободно наёмными, работали за кусок хлеба насущного, или что они там едят.

— Ну веди, — вздохнул я, уже и сам вроде как вспомнив о местах обитания разных местных тварей.

Глава вторая. Первый, второй, третий.

Вспышка красного цвета и мы с бесом стоим среди камней поросших какой-то колючкой с метровыми шипами.

"Зло пожаловать в Ад — мясо. Администрация Преисподней желает тебе тут медленно и мучительно подохнуть — тварь. И учти — мы дождёмся, ничтожный червь".

Поприветствовала меня табличка, сразу по появлению в Аду.

"Вам выдан артефакт: "Кольцо душ". Вам выдан ингредиент: Душа. Проклинайте за это всё владетельного Повелителя сектора жутчайшего Везельвула. Советуем вам по дурному растерять эти дары, они вам всё равно не помогут".

У меня на указательном пальце правой руки появилось чёрное кольцо, точно такое же, как и на среднем. Сжимаю руку в кулак, рассматривая кольца, и они, соприкоснувшись, начинают сливаться.

"Ваше "Кольцо душ" усовершенствовалось до 2#".

"Атрибуты: кожа, ногти. Навыки: — — . Свободных душ: 2".

Хм, Ад-онлайн значит, — задумчиво глажу подбородок — жить то хочется даже в Аду.

Вызываю "Характеристики", как-то даже привычно делая это — Жуть.

"Характеристики обитателя Преисподней"

Характеристики.

Описание.

Силы.

Души.

Имя.

Д'Рырык.

Статус.

Низший демон.

0

Класс.

— -

0

Ранг.

— -

0

Уровень.

1

Свободных душ.

Души доступные к распределению.

2 (1)

Здоровье.

Количество здоровья и душ возрождения/откупа.

100+1

1

Сила.

Сила удара.

10

0

Скорость.

Скорость действий.

10

0

Выносливость.

Количество действий, и скорость его восполнения.

100 +1

0

Стойкость.

Количество не воспринимаемого урона.

0

— -

Средоточье.

Объём и скорость восстановления маны.

1+1

0

Атрибут-ногти.

Атака+0,1 (от силы)

1

0

Атрибут-кожа.

Защита+0,5

1

0

Навык-Усиления.

Усиление всего+1 (1мин=маны)

0

0

Навык-Яд.

Урон+1 в секунду (1раз=маны)

0

0

Навык-Аура.

Урон+1 касание, Защита от магии+1 (1мин=маны)

0

0

Рабы.

Существа, находящиеся во владении.

1

Артефакт.

"Кольцо духа".

2#

Почесав затылок, и прикинув свои возможности и возможности моих возможных противников, выбираю "Навык-Усиления", дающий самый серьёзный бонус, и "Средоточье", раскидывая на них по одной душе. Бесу ставлю статус заложной души и кидаю её в Здоровье.

— Хм, — задумчиво разглядываю беса.

Сообразительный мутант-недоросток прячет когти. Поздно, вилы в брюхо я ему долго ещё вспоминать буду.

Выламываю у дёргающегося беса когти. Зубами вырываю себе ногти.

Больно, жесть.

Кривясь от боли, приставляю когти беса к своим пальцам.

"Атрибут: ногти, заменён на атрибут: когти беса. Атака +0,2 от характеристики Сила".

Живем — улыбнулся я, смотря, как бес подбирает мои ногти и приращивает себе.

Теперь под бонусом навыка "Усиление" моя атака составляла: (10+1)Сила + ((10+1)*0,2)когти =13,2Атаки, что было уже кое-что.

— Пошли, — киваю я что-то бурчащему себе под нос бесу, и направляюсь к некому подобию прохода среди камней.

Идём осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, и разглядывая каждый камушек. Идем недолго, не больше получаса, по покрытым колючим кустарником камням строго остроугольных форм, как вдруг на нас выскакивает поросёнок с рогами.

""Адский поросёнок" — хищное животное, отличается свирепостью и прямолинейностью. Уровень: 1. Более подробная информация стоит душ — 1".

Узрев меня, поросёнок бросается на таран, норовя пырнуть рогами и демонстрируя мне свои клыки размером в палец, в распахнутой вовсю ширь пасти. Прыгаю на стоявший рядом камень, упираясь ногой на зазубренную грань ногой, и уже от неё подпрыгиваю ещё выше. Боль режет ногу, поросёнок пролетает подомною, бес прячется за камнем.

Приземляюсь и, прихрамывая, бросаюсь к бесу — думать некогда, порося надо валить, так как становиться его обедом — желания нет совсем. Адский поросёнок резко разворачивается и заходит на второй круг, бес пытается укрыться за камнем, я пытаюсь его поймать.

Поросёнок несётся прямо на меня, с пяти шагов метаю в него пойманного беса. Визг дуэтом и адский ДТП. Порося мотает головой, бес летит на камни. Я, пользуясь замешкой, хватаю тварь за рога и выворачиваю их.

Бес скулит, поросёнок рычит визгом, я матерюсь. Левою ногу за правый рог, левой рукой за левый рог, правой рукой за левую ногу, и я наваливаюсь на вцепившуюся в мою правую ногу тварь. Оря от жуткой боли, деру поросёнку горло.

Да что же ты никак не сдохнешь, тварь.

Острый пряный запах крови пьянит как вино, боль затмевает взор розовой пеленой, вызывая неконтролируемую ярость. Тупо бью правой рукой по горлу твари, полосуя его когтями, не понимая — жив мой противник или уже отошел туда, куда отходят местные твари. Наваливается усталость, несколько отрезвляя разум.

Отвалившись, смотрю на адского поросёнка, которому я разодрал горло до самого позвоночника. Килограмм сорок мяса, и очень вовремя, вот только оклематься бы ещё после этой стычки.

— Бес, ты где? — оглядываюсь в поисках не то нечисти, не то нежити.

— Здесь хозяин, — стонет бес, лежа под камнем с неестественно прогнутой спиной.

— Встать можешь?

— Простите хозяин, но мне хребет перебило.

— Значит останешься голодным, — шуткую, откуда-то зная, что здесь это не так опасно как в мире живых.

— Сжальтесь хозяин, я сильно изранен.

Кряхтя встаю и, прихрамывая на обе ноги, топаю к бесу. Хвост в руку, и обратно к тушке поросёнка; бес скулит, но терпит. Прятаться негде, ни чего подходящего на роль укрытия вокруг не наблюдается, и сил почти нет. Вырезав когтем кусок сырого мяса, морщась от омерзения, отправляю его в рот.

Гадость.

Только деваться некуда, огонь развести нечем и не из чего, а жрать надо — здоровье и выносливость не бесконечны.

— Хозяин, кусочек, — просительно смотрит на меня бес, беспомощно скребя по толстой свиной коже лапками.

Вспарываю брюхо, достаю сердце, и начинаю сдирать шкуру, жуя потрох; сердце — ценнейший ингредиент, и доверять его бесу — не есть разумное действие. Шкуродёр из меня оказался никудышный, добыть ценный атрибут мне удалось лишь через час, и то лишь благодаря толковым советам беса. И сразу после этого на мясо пожаловала стая адских щенков, и нам пришлось отступить, но голову я всё-таки умудрился прихватить — на ней рога однако.

После часа мыканий и ещё одной схватки с адским крысёнышем позарившимся на беса, мы нашли себе укрытие — два наклонённых друг к другу валуна образующих острый угол. Немного усилий беса, и имевшаяся лишняя дыра закладен, а валуны превращаются в убежище.

Неотложные дела сделаны, и передо мной встаёт болезненный вопрос смены атрибутов. Кожа адского поросёнка даёт защиту + 1, что в два раза больше чем у меня, но в общем даже под усилением (+2) не так уж много. Рога давали + 0,3 Атаки от характеристики Сила, и как вариант можно было бы заменить одну кисть на рог, но вставал вопрос привычки.

В итоге рога отошли бесу, у которого такие украшения были изначально только размером меньше раз в пять, а шкуру я решил сменить сам.

Сдирать с себя кожу по живому — то ещё я вам скажу удовольствие, и как же я был рад, что у меня имелся бес, и помощник и козёл отпущения в одном лице. Главным же благом было то, что у него имелся опыт снятия шкур с человека, и мои страдания при смене атрибута были умелым бесом минимизированы. Правда, вначале операцией пришлось сделать ему небольшое внушение, так как бес проявил излишнее рвение, забыв к чей шкуре подступается.

"Атрибут: кожа, заменён на атрибут: шкура адского поросёнка первого уровня. Защита + 1".

Глава третья. Первый поединок.

В укрытие мы просидели до моего полного восстановления, иногда делая вылазки не далее как на два десятка шагов, с целью улучшения защищённости нашего убежища, окружением его шипами растений или наращивания стены-завала. Но вечно сидеть в нём мы не могли — нам просто надо было что-то жрать.

Отправившись на охоту, через некоторое время мы вышли к пологому овражку, покрытому сочной свежей зеленью салатово-фиолетового цвета. В овражке паслись кролики — адские конечно. Выглядели они не особо опасными, тем более кушали они травку, что как бы служило доказательством их миролюбивости. Бес конечно фыркнул привычное "Наивняшка", но он тоже был голоден, и по этому предложение "зарэзать крольчашку" всецело поддержал, тихонечко пятясь назад.

— Обойдёшь по верху, и с разгона таранишь рогами крайнего, таща его ко мне, — отдал я бесу приказ. — А там по обстоятельствам.

— Будет исполнено хозяин, — ответил явно не обрадованный своей ролью бес, и пополз в обход овражка.

Ждать пришлось долго, но с другой стороны за это время адский кролик намеченый на роль жертвы сместился ешё дальше в сторону от остального стада, и значительно приблизился ко мне. Бесу это тоже было на лапу, ибо давало больше свободного пространства для разбега.

Кролик был мордой повёрнут ко мне, по этому почуял опасность лишь когда было слишком поздно. Он только успел повернуть рогатую голову и чуть пдпрыгнуть, когда рога беса вошли ему в бок. Далее уже не медлил я, бросившись на встречу катяшемуся меховому шару. Прыжок, навалиться, схватить за шею светлого, и полоснуть по ней когтями. Ответный удар задними ногами вспарывающий мой живот разом выбивает двадцать единиц здоровья. Навалиться, придавить, не давать контратаковать, и бить, бить, бить.

Кролик замер, а я лишился ещё двадцати единиц здоровья.

— Бери тушку, и пошли отсюда пока его братки не сбежались на шум, — командую бесу, — а что, кролики то адские.

А на обратном пути к убежищу нас ждал сюрприз — топающий по нашему следу низщий демон, такой же, как и я.

— Привет, — дружелюбно рыкнул я демоническим голосом опасливо рассматривающему меня демону.

— Привет, — донёсся до меня такой же дружественный рык, чуть осмелевшего вероятного противника.

Я внимательно осмотрел демона. Кожа похожа на мою поросячью, когтей нет, ноги ниже коленей утоншаються и заканчиваються маленикими копытцами, держиться несколько странно — будто его что-то тянет назад. Хвост? Выглядит он тощим и лёгким, и скорее всего являеться довольно ловким и на этом строит свою технику боя. Стоит ли с ним связываться, имея всего лишь чуть больше половины здоровья? Однозначно нет — в случае поражения шанса сбежать от скоростного бойца у меня просто не будет, а вот он в кричитеской ситуации может и удрать оставив меня раненым и с шишом в кармане.

— Может, разойдёмся миром? — предлагаю я.

— Может, и разойдёмся, — уже нагло отвечает демон. — Душу в откуп и иди своей дорогой.

— Может, атрибутом возьмёшь? — предлагаю я, просчитывая предстоящий бой, думая про себя, — хрен тебе в глотку, у меня тоже есть козырь.

— Вряд ли, — ухмыляется вражина. — Но ты предлагай, предлагай.

— Ну..., — тяну я, начиная потихонечку отступать назад и чуть в сторону от камня за которым остался бес, всё слышавший и теперь садящийся в засаду — сообразительный бесёнок. — У меня есть шкура кролика, ноль пять защиты от физ. атаки, и десять от холода.

— Не интересно, — мотает головой мой противник, несколько вальяжной походкой приближаясь ко мне, тем не менее, соблюдая некую дистанцию. — Что ещё там у тебя есть?

— Когти кролика, восемь штук, ноль четыре атаки, — делаю новое предложение я, ускоряя своё мнимое отступление.

— Хм, это уже кое-что, — довольно лыбиться тварь подлючая, так же ускоряя шаг. — Но этого мало, может ещё, что ненужное в твоих закромах завалялось?

— Да есть кое-что, — отвечаю я останавливаясь. — Бес, — кричу я, срываясь на бег.

Единица маны в "усиление", и я чувствую, как у меня на лице проявляется азартный оскал, — сейчас посмотрим, кто кого, и кто с чем останется.

— Что бес? — у моего противника на лице появляеться выражение понимания некого несоответствия, но уже поздно — бес несется к нему на полном скаку.

Забираю вправо, враг сдвигпеться влево уклоняясь от прямой сшибки, бес бьёт рогами ему в правый бок сдвигая обратно. Резкий толчок правой ногой и разворачиваясь бью с правой в открытый бок, меня разворачивает дальше но дело сделано, враг летит кувырком через беса.

Придавленый бес визжит, я не глядя бросаюсь на своего противника, бью не глядя куда попадаю, мне в правое плечо что-то колет, вражина брыкается пытаясь меня стряхнуть.

Неожидано тело противника истаивает подобно туману.

Развоплощение?

Осматриваюсь. Поломаный бес ползет к соседнему камню, на месте моего противника висит облачко души, вокруг всё спокойно, но что-то не так.

Здоровье. Оно падает.

Отравлен.

Мысли срываються в скачь. Что делать? Высосать здоровье у беса — а много ли его у него? Умру — потеряю беса, чья душа у меня кинута в здоровье как заложная. Так я душу из вражины выбил. Терять жалко. Бес.

Хватаю "Кольцо душ" и делю его, в своё поглощаю свободную душу и ту же кидаю её в "Жизнь", другое кидаю бесу.

— Поглотишь душу, — отдаю распоряжение, одновременно переводя душу беса в "питомцы", и предупреждаю. — Только попробуй её както использовать, будешь мечтать о котле с маслом всю оставшуюся вечность.

Здоровье уходит в ноль, развоплощение.

Боль, боль, и боль. Тело горит в призрачном огне, мысли путаються и растворяються в огненом пространстве, остаёться только боль.

Вот значит как — он травил противника и... Потом он возвращался... Бес бесспорно очень полезен, кстати... Вон как мучается, колечко с душой ему лапки наверно так и жжет. Ничего... Будь проклят тот кто... Как же больно... Бес... Сконцентрироваться на бесе. Концентрироваться на бесе.

Бес: побегал по месту боя, по заламывал лапки, сгрыз лапу кролика, и отправился в убежище.

Сколько прошло времени, определить было сложно из-за постоянной боли подавлявшей все остальные чувства, но чисто математический расчёт давал четверо суток. Четверо суток беспрестаной боли, из любого сделают злобного демона, так что было совсем не удивительно, что к тому моменту, когда бес направился к месту прошедшего боя и предстоящего воплощения, я был непросто зол, а прямо таки мечтал убить одного жадного и подлого гада. Раз пять убить, а лучше десять.

Бес, покрутившись на месте боя, занял странную позицию, расположеную с другой от меня стороны места развоплощения так подло убившей меня твари. Но стоило сконцентрироваться, как всё встало на своё место — бес готовился к новому бою.

Ублюдок появился внезапно, без каких либо спец. эффектов проявившись в реальности за какую-то секунду. Огляделся. Обошёл и осмотрел место прошедшего боя в поисках чего-то, и встал рядом с местом моего развоплошения, со стороны спины от моей бывшей орентации.

И как только определил гад — все следы ведь давно пропасть должны были.

Меня потянуло, и я всеми силами стал пытаться развернуться. Безрезультатно.

Мир приобрёл четкие черты. Кувырок вперед и вправо, шелест воздуха над головой. Ещё кувырок и удар на отмашь не глядя, прыжок спиной вперёд. Перед лицом пролетает скорпионье жало, вражина держит руки в блоке, дальше бес берёт разбег. Удар. Боль простреливает спину, качусь в сторону.

При очередном повороте подгибаю колени и вскакиваю.

— Хозяин, держу, — кричит бес.

Противник прямо передо мной, бью без раздумий, с правой со всей силы, раскрываясь, но не в силах упустить шанс. Голова урода выворачивается чуть ли не под девяноста градусов. Серией ударов когтями по груди полосую кожу, враг ошеломлён и пропускает часть ударов. Продолжаю, но уже безрезультатно — противник уводит удары в стороны.

Ублюдок делает шаг назад.

Не уйдёшь.

Серия ударов — уводы, пинок копытом — бес летит кувырком в камни, жало стрелой летит в мою голову. Блок — ублюдок бьёт с правой в левый глаз, контр удар — жало впивается в правое плечо.

Всё. Берсерк или лох.

Бью не останавливаясь, но вражина бежит.

Где бес?

Единицу маны в "ускорение", срываюсь в преследование, но тут же вынужден прыгать через падающего врага. С удовольствием бью его пяткой по голове.

Вражина переворачиваеться на спину, бес довольно скалиться, натягивая аркан. Где только успел достать?

Падаю на колени, и рву врагу горло когтями, в плечи и голову что-то колет — Жало.

Вражина дёргаеться изо всех сил, бес упираеться копытами в россыпь камней пропахивая в ней борозду, валюсь правой стороной на врага, левой продолжая терзать горло.

Тело противника рассеивается кровавым туманом.

— Кольцо, — реву я бесу.

— Туточки-туточки, — чересчур услужливо и инициативно подскакивает бес. — А вот и недруга вашего, — подхватывает он с перепаханной схваткой земли черное колечко.

Хватаю кольца и сжимаю в правой руке.

"Ваше "Кольцо душ" усовершенствовалось до 4#. Свободных душ: 3. Рабов: 1".

Душу в здоровье, кольцо с одной ячейкой бесу.

— Заберёшь душу.

— Вашу?

— Что?

— Прошу прошения хозяин, я неправильно выразился, не наказывайте, — залепетал бес пятясь назад. — Я хотел уточнить, какую душу я должен подобрать, ту что выпадет из вас, или эту, — бес тычит лапкой мне за спину.

Идиот!

Поспешно вытягиваю руку с кольцом и подбираю душу жадного урода.

"Свободных душ: 2+1".

— Хозяин, можно я жало возьму себе? — насторожено спрашивает бес.

— Можно.

Развоплощение.

Рыцарский ролевик (Рыцарь поневоле).

Часть первая. (Обыденность простого рыцаря).

Глава первая. (Теперь я попадашка)

Будь проклят этот ветвистый зелёный ад именуемый лесом, чтоб его китайцы спилили к ихней китайской бабушке. Будь прокляты все эти толкинутые Толкинисты со всеми их ролевухами, а в особенности их длинноухий главарь по кличке Галактиониеэль, отправивший меня в этот дозор. Про своего чувствую теперь уже бывшего друга любителя бородатых пузатых мужиков, вообще молчу, — видите ли, ему там какая-то гнома из соседней пещеры глазки весь вечер строила, а в ночном дозоре от гнома толку ни какого, и он мне будет должен, если я отдежурю смену в одиночку. О-о, ты милый друг даже не подозреваешь, как будешь мне должен, чтоб тебя там с твоей толстухой в кожаных штанах, в той пещере завалило, и вы смогли бы всё это время что я брожу по этому ненавистному лесу наслаждаться плотскими утехами в добровольно принудительном порядке.

Вот уже двое суток я пытаюсь выбраться из этого леса, идя строго на юг. Как мне помнилось по карте, да и просто выходило по логическим построениям, в пяти километрах южнее облюбованной нашей компанией большой поляны рядом с которой был крутой холм с вырытыми в склоне гномьими пещерами, лес кончался, и начиналось деревенское поле. Но как это было не странно вот уже два дня как я иду на юг, но ни какого поля не наблюдаю; как не наблюдаю и железной дороги, которая должна была быть ещё пятью километрами южнее. Сначала думал, что просто немного ошибся в направлении и вышел наискосок в один из виденных мною на пути сюда лесных выступов, но к концу первого дня я вопреки всем мыслимым отговоркам должен был выйти к железной дороге, которую просто не мог миновать. И вот когда, отмотав по лесу не десять километров, а все тридцать с хвостиком, так и не вышел к этой грёбаной дороге невесть куда подевавшейся, — меня охватил страх.

В спустившихся на лес вечерних сумерках я метался между деревьев как полоумный, пытаясь всеми известными мне и придуманными на ходу способами выяснить правильность выбранного направления; заподозрив, что из-за какого-то природного явления над лесом я ошибся в нём, выбрав в качестве ориентира солнце. Но всё: мох на стволах, расположение и соотношения веток на деревьях, склоны муравейника, — указывало на то, что я действительно шёл на юг. Попробовав залезть на одно из деревьев, и не преуспев в этом, решил отдохнуть и идти завтра дальше в том же направлении, — насколько помнилось, на севере была большая река, которую я также миновать не мог, так что даже если я иду в обратном направлении, то рано или поздно выйду к людям.

Второй день подходил уже к концу, а следов, какой либо человеческой деятельности, так и не обнаруживалось. Лес, кругом лес, стволы деревьев топорщились тонкими длинными сухими веточками норовящими выколоть глаза, толстый слой подстилки расползался под ногами на очередном гнилом сучке норовя опрокинуть, попадавшиеся на пути склоны холмов и овражков сыпались под ногами, не давая на себя взобраться и вынуждая искать обходы, — всё здесь было против моего присутствия нарушавшего лесную тишину громкими русскими матами. А ещё здесь были змей, много змей. Меня уже трижды за день пытались укусить какие-то желтые хвостатые твари, прятавшиеся в песчаной земле. А ещё две чёрные пытались тяпнуть вчера, и если бы не латные сапоги и поножи, то возможно я уже... не хочется об этом даже думать.

А ещё этот долбаный доспех, обошедшийся мне в десять тысяч баксов. Отличный такой доспех, полный, и дорогой зараза. Настолько что бросать жалко, — щит я ещё в первый день до обеда выбросил. Доспех состоял из подбитой натуральным конским волосом стёганки с вставленной для надёжности под наружный слой натурального хлопчатого полотна кевларовой ткани, и юшмана надетого поверх неё. Также на мне были: красивый шлем-ерихонка, кожанные штаны с нашитыми поверх дополнительными полосками толстой кожи, набедренники из кожи с нашитыми на них стальными прямоугольными пластинками, наручи с поножами, и сапоги из буйволиной кожи с нашитыми поверх металическими пластинами разной формы так хорошо защишаюшие от хвостатых гадов. Ещё имелся палаш и мизенкордия выкованные одним умельцем из качественной стали и отличающиеся от настоящих лишь заточкой, — настоящие были тупее. Короче, пеший латник начала или вернее середины средневековья, если не придираться к отдельным деталям.

Лучи заходящего солнца высветили западные стороны верхушек деревьев, в то время как весь остальной лес погрузился в свою тень как в воду и, из просто сумрачного превратился в таинственно пугающий. По мере угасания вершин моё настроение и так далёкое от радостного становилось обречённо тоскливым, а мысли приобретали озабоченный характер, — снова спать на ветке привязанным к стволу не хотелось от слова абсолютно. Только по причине наличия в этом лесу волков иного выхода у меня не было. И вот в этот критическое для моего духа момент мой разум выделил в монотонном шуме леса какието громкие выкрики и металический звон. "Железо — люди" — полыхнуло в моём сознание заключение, и я замер на месте, жадно выслушивая направление, откуда доносился лязг железа.

Определившись с направлением, ломанулся на звуки как лось во время гона, поставь мне поперёк дороги кирпичную стену — прошиб бы насквозь. Тонкие ветки нещадно хлестали по лицу, несмотря на все попытки уклониться, пришлось выставить перед лицом скрещёные руки, которые перекрыли обзор и так ограниченный вечерним лесным сумраком мало отличавшимся от ночной тьмы. Звуки приближались, и стало возможным их как-то классифицировать. Выкрики походили на латынь а металлический звон на скрежет столкнувшегося холодного оружия, из чего вытекало — что это благословенные проклятые толкинисты, или другие ролевики; что в моём положении не было сколь либо важным, только бы покормили или хотя бы дорогу показали.

На опушке леса, словно живая изгородь в каком не будь парке, рос кустарник неузнаного вида скрывавший происходящее за ним, по этому я до самого последнего момента неимел даже шанса что либо увидеть. Но если скрывать от меня пространство за собой он мог, то остановить меня не коим образом, поэтому мой путь пролёг прямо сквозь него, и я с криком "Люди-и" выскочил на лесную дорогу.

Как я и предполагал тут шёл бой между десятком ролевиков, ещё трое изображали раненых, валяясь в стороне и не слишком правдоподобно стоная. "Не толкинисты" — сразу определил я по доспехам и оружию, — "скорее реконструкторы". Самым представительным был рыцарь в кольчуге шлеме и поножах с наручами, размахивавший бастардом. Он бился сразу с двумя противниками: здоровым мужиком с секирой вроде норвежской облачёным в шкуру медведя и выглядевшего более чем колоритно, и столь же колоритным худым воином в одеждах а-ля сарацин вооружёным саблей и кинжалом. Левее рыцаря так же сцепились один против двоих три воина. С одной стороны был, скорее всего, один из воинов рыцаря — поджарый здоровый мужик лишь малость уступающий рыцарю в статности пропорций, одошпешеный в набивняк с кожаными нагрудником наручами и поножами, вооружённый длинным мечом, и державший в левой руке круглый щит. Против него были два среднего вида мужика в куртках-кожанках с топорами, не слишком походившие на воинов. Ещё левее была пара воинов в стёганках с копьями и щитами в руках, пытающиеся ткнуть друг друга копьём или обломить копьё противника ударом щита. Правее всех перечисленых была пара воинов так же в стёганках, но уже с топорами вместо копий. Судя по тому, что бой приобрёл некую статичность, — силы противников были примерно равны, и у них в бою наступило равновесие, нарушить которое могло либо вмешательство из-вне, либо истощение тех воинов, что бились сразу против двоих.

Не успел я оглядеться, как равновесие оказалось нарушенным, — нарушенным моим появлением. Один из воинов с копьём вдруг развернулся и, подставив под удар спину, подшагнул к воину с мечом и щитом, и ударил одного из его противников в спину копьём, в тот же момент в его спину воткнулось копьё его противника. Воин в набивняке умело воспользовался этим, и тут же атаковав изо всех сил раненого противника, срубил ему голову.

"Срубил голову?" — в сознании родилось сомнение в реальность виденного, и подозрение в отношении психического здоровья "ролевиков", а по телу волной прошла предательская дрожь. — "Не может быть".

Воин подставивший спину, вывернув руку, схватил копьё своего противника; в тот же момент освободившийся от одного из своих противников воин в набивняке атаковал здорового вражеского воина заставив его отступить, после чего воспользовавшись его замешательством от яростной атаки, бросился к копейщику так и не сумевшему вырвать из захвата своё копьё и рубанул его мечом. Копейшику ничего не оставалось как отпустить копьё и шарахнувшись в сторону выхватить кинжал.

Воин в набивняке вновь повернулся к мужику с топором собравшегося добить раненого копейщика, помогшего ему. Копейщик с кинжалом неожиданно совершенно нелогично на первый взгляд метнулся к двум воинам в стёганках с топрорами, и полоснул одного из них по ноге, после чего смерьте того стала делом времени. Я же продолжил стоять каменным истуканом, а восклицание "Привет, вы мне не поможете" застряло у меня в горле, — желание найти хоть каких не будь людей, испарилось подобно углекислоте, оставив после себя как иней обжигающе кислую неприязнь.

Воин с топором в кожанке стал отступать к тому, что был в стёганке; его противник стал пытатся этому воспрепятствовать, заходя вперёд и стараясь держаться между воинами, дополнительно ещё и взвинтив частоту ударов до невероятной частоты. Видя это, воин в стёганке с топором сам бросился к воину в набивняке, оставив недобитого противника копейщику с кинжалом.

Смотря на всё происходящие с не проходящим неверием в него, я всё больше осознавал, что к моменту, чьей либо победы, — чьей — для меня не имело ни какого значения, — моей тушке для сохранения её целостности следует быть как можно дальше отсюда; но ноги предательски стали ватными, и всего два шага назад выбили из меня пот и остатки сил. Проклятье, неужели они и меня... — обиженно испугано подумалось мне, — чтоб я ещё раз связался хоть с одним ролевиком, они все блин явно психи.

Сжимая волю и напрягая остатки сил, стал пятиться назад как рак — не спуская взгляда с бьющихся воинов. Я не девочка, не девочка в любом смысле, и сам пускал другим кровь, и мне её пускали, но перед глазами так и стоял фонтан крови бьющий из горла обезглавленного воина — даже русский мат был неспособен выразить порождённые им чувства.

Воин в набивняке вдруг резко развернулся и одним длинным под шагом сблизился с, бросившемуся к нему со спины воину в стёганке, после чего прикрываясь изначально щитом, он нанёс противнику колющий удар мечом усилив его резким отводом левой руки с щитом назад, параллельно прикрывшись от атаки первого противника. Атака была рисковой, поэтому не смотря на готовность воина в стёганке к бою, оказалась для него неожиданной и смертельной.

Увидев произощедшее, воин в арабских одеждах вдруг сделал левой рукой совершенно неуместный в мечном бою жест, и от него в рыцаря ударила молния. Это было столь неожидано и невероятно что я замер как вкопанный. В тоже время рыцарь вроде как даже не удивился этому, потому что выверенным движением прикрылся от электрического разряда щитом который к ещё большему моему удивлению несмотря на наличие металлических элементов, отразил молнию в воина а-ля викинг. "Викинг" этого не ожидал и, получив молнию в ногу, оказался на мгновение оглушён ею, чем тут же воспользовался рыцарь, нанеся косой удар мечом по неприкрытой голове воина в медвежьей шкуре. "Сарацин" попробовал спасти напарника, подставив свой меч, но он был слишком лёгкий для этого, а поза воина неудобной, так что у него ничего не вышло — "викинг" был убит.

К этому моменту воины расположились следующим образом: рыцарь против "сарацина", воин в набивняке против воина в кожанке, а между ними копейшик в стёганке с кинжалом.

"Сарацин" выкрикнув непонятный клич, бросился на рыцаря, невообразимым образом скручивая свою саблю и длинный кинжал в череде приёмов, он налетел на него подобно порыву ветра на скалу, обдав его рядом ударов и отскочив в сторону. В этот момент копейщик ударил своим длинным узким кинжалом рыцарю в спину. Бросившийся ему на помощь воин в набивняке, только что зарубивший своего последнего противника, только и смог что срубить копейшику голову, в то мгновение как рыцарь нанёс ему колющий удар мечом в живот. Оставшийся в живых воин в арабских одеждах попытался сбежать, но сделав всего три шага, замертво упал на землю, — из его спины торчал клевец выхваченный воином в набивняке из петли на поясе рыцаря и кинутый в него.

Оставшийся в живых воин перекинулся с рыцарем парой слов и посмотрел в мою сторону, рыцарь так же повернул голову в мою сторону и что-то судя по всему приказал, во всяком случае сразу после его слов воин в набивняке широким шагом двинулся ко мне. Тут у меня внутри всё похолодело, а ноги наоборот стало жеч, и я мгновенно переборов усталость ломанулся в лес как кабан — прямо и не разбирая дороги.

...

— Сэр Алекс, вы ранены? — обеспокоено спросил Хорь.

— Есть немного, — поморщился рыцарь, и грустно улыбнулся. — Не выполню я, похоже, даденое вам обещание.

— Да ладно вам сэр Андриан, сейчас в деревеньку что в двух милях позади осталась вернёмся, и отлежитесь там, — участливо скороговоркой пробормотал Хорь, оглядываясь по сторонам. — Только лошадей наших поубивало да распугало надо разбойничьих искать. Только что с этим делать? — его взгляд остановился на странном воине выскочившим из леса и принятым ими сначала за пособника напавших разбойников. — Вроде не нападает, но первоматерь его знает.

— Кха-кха, — кашлянул рыцарь кровью. — Воин? А ну-ка зови его сюда, как получиться зови, — жёстко распорядился он, оценив поведение неизвестного воина, его отступление к лесу и крестьянскую манеру держаться в доспехе.

Как только Хорь направился к незнакомому воину, тот бросился в лес, и Хорю ничего не оставалось делать, как бросится за ним.

— Что? Кха-кха. Строптивый попался? — спросил рыцарь, отвратно кривя лицом. — Надеюсь, ты его не сильно ударил, он мне в сознании нужен.

— Хе-х, — усмехнулся Хорх. — Да я его и пальцем не тронул. Не поверите, он сдуру головой в клён влетел, я его под ним и нашёл.

— А доспех то хороший, и явно под него деланый, не с чужого плеча, — рыцарь опытным взглядом оглядел экипировку лежавшего без сознания воина. — Руки холёные, тяжёлой работы невидали, да и меч похоже не держали. Купец?

— Скорее всего купец, но не наш похоже, герба то на вашем щите не признал.

— Или наоборот признал и потому в бега бросился, кха-кха, — оценил, по-своему сей факт рыцарь. — Но это не так сейчас и важно, приведи его в чувство.

Хорь достал свою баклагу, и полил нагретой за день противной водой "гостю" на лицо.

...

Я тонул, тонул в чём-то противном похожем на мочу, во всяком случае вонь была похожа на ту что распространяют вокруг себя бесплатные общественные туалеты в лесопарковой зоне ясным летним днём. Инстинктивно замотав головой, я очнулся, а мой лоб отозвался саднящей болью.

Первое что я увидел, была бородатая рожа, вторым был ворот набивняка, и меня парализовал страх, — поймали — это конец. "Рожа" улыбнулась улыбкой сытой собаки, и пролопотало чтото типа — (Очнулся). (Сэр Андриан, он очнулся, только похоже не понимает нашего языка, таращится как баран).

— (Неважно, главное чтобы соглашение душ подтвердил), — отозвался кто-то находившийся со стороны головы.

Повернув голову, я увидел раненого рыцаря, который зажимал какойто тряпкой рану сзади с правого бока там, где вроде как находится правая почка.

— (Вы хотите признать его своим приемником, но зачем)? — удивлённо посмотрел на рыцаря воин, потом перевёл взгляд на меня. — (Может лучше отправить его к первоматери, больно уж он на вас похож, не нравиться мне эьо). (Как бы он домовином не оказался).

— (Человек он, я это чувствую), — успокаивающим тоном произнёс рыцарь. — (Посади его напротив).

Похоже латынь — сделал я умозаключение прислушавшись к разговору, приходилось мне её слышать.

Тут меня аккуратно вздёрнуло и посадило в "Позу раздумий" напротив скособочившегося рыцаря. После чего рыцарь стал воину что-то обяснять, время от времени прерываясь на кровавый кашель.

— Признаёшь ли ты соглашение на признание за собой прав моего наследника и принятие на себя всего моего наследства вместе с обязательством по нему коим является требование принятия на себя моего имени и брака под ним с баронетой Алексией Градаци, — на одном дыхании выпалил рыцарь, и уставился на меня.

Воин, стоявший сбоку и державший в руках меч, выразительно им качнув кивнул мне.

— Да, — неуверенно кивнул я, будучи достаточно сообразительным для того чтобы догадатся о своей судьбе в случае отказа, — либо кончат, либо найдут способ меня уговорить.

Рыцарь протянул мне руку для рукопожатия.

В ответ я протянул свою, но руку жать не стал, намекая на то что пальцем не двину больше необходимого.

Рыцарь этого как бы незаметил и крепко пожал мне руку, — сердце дало сбой, а потом и вовсе остановилось, а мою грудь пронзила боль.

Сознание я врод как не терял, но как оказался на земле скрученый бубликом вспомнить несмог. Подняв голову и оглядевшись, увидел воина приведшего лошадей и сейчас копавшегося в привязанных к сёдлам мешках. Точней как я расмотрел мгновением позже он их перевязывал с одной лошади на другую.

— У-у, — застонал я, — голова раскалывалась как прямое сосновое полено под колуном а правую грудь стянуло как будто от ожога. — Какого пряного растения сразу по голове то бить? — был мною задан вопрос неизвестно кому — воин говорил на латыни или каком другом дочерним языке и можно было смело предположить, что русского он не знает.

"Деревенщина, дуб крестьянский, с чего только решил, что кто-то будет его по голове бить".

— А это ещё что такое — глюк? — вслух спросил я, вскочив в полном недоумении.

Описать осознанную мной фразу можно было только как чужую, но... я не медик, но это не ветрянка, а целый сквозняк в крыше.

В следующее мгновение я как будто получил под дыхло — по груди разошлась волна тупой боли.

"Это тебе за "такое", а за глюк я спрошу позже, когда разберусь — что он значит".

Вот только мне раздвоения личности ещё для полного счастья не хватает, — сплюнул я, смотря на война, закончившего возится с одной лошадью и нацелившегося на другую.

"Вот неуч. Не бойся, юродивым ты не стал. Ты — это ты, я — это я сэр Андриан Толтон, а связывает нас соглашение душ, по которому я буду обретаться при тебе, пока ты не исполнишь взятые на себя обязательства".

Нервно оглядевшись по сторонам, посмотрев вверх, и даже заглянув под подстилку, на которой лежал, — я пришёл у выводу что это не чьято дурацкая хохма, а шутки моего поехавшего сознания, как возможно и всё видимое вокруг.

"Ой шут, Ой не могу, Я сейчас второй раз помру — со смеху".

Недовольно нахмурившись, поднял взгляд вверх и попытался посмотреть себе на лоб, — где по моему мнению находилась моя шиза. Просидел я так до тех пор, пока ко мне не подошёл воин, успевший до полной темноты погрузить трупы и всё имевшееся и найденное имущество на лошадей разбойников.

— Сэр Андриан, пора идти, — обратился ко мне воин, подведя вплотную одну из лошадей.

— Ты это мне? — спросил я, оглядевшись и не увидев никого кроме себя, к кому тот мог обращаться. — Вообще-то я Артём.

— Сэр Андриан сговорился с тобой что ты займёшь его место — значит ты сэр Андриан, — пояснил мне свою позицию воин. — Так что сэр Адриан, — слово "сэр" он произнёс как "серь", показывая своё отношение к такому моему именованию-титулованию. — Прошу поторопиться, иначе я должен буду для вашего же блага озаботиться вашим же перемещением, как озаботился ранее о телах наших погибших товарищей.

Намёк был толст и ясно виден как бетонный столб опоры моста, так что я брыкаться не стал и как говориться полез в дутку, то есть сел на лошадь. Сел — это громко сказано, я в своей жизни на лошади сидел лишь раз — на пони в парке, так что правильно сказать, что я на сие транспортное средство даже не взобрался, а был взгромождён воином как мешок картошки.

Воин, после того как усадил меня, с лёгкостью профессионального наездника вскочил в седло своей лошади вместе со всем оружием что было на него навешано, и подобрав поводья передней из связаных друг за другом лошадей с поклажей двинулся на восток. Так как моя лошадь ни к чему привязана не была, то значит, предполагалось, что рулить ею я буду сам, — о том, чтобы поинтересоваться имею ли я такой навык воин, по-видимому, не только не задумался, его это никак не интересовало.

К моей радости доставшаяся мне лошадь как только я её легонько хлопнул по крупу, сама пошла в нужном направлении.

В ночной тьме ехать было тяжело, несмотря даже на луну свет от которой позволял даже читать, если кому-то это было нужно. Главной бедою было не малое количество света, а цвет окружавших растений и деревьев, — серый. Серые деревья серая трава серое неразличимое полотно ночных теней. В добавок непонятно откуда на дорогу наполз лёгкий вечерний туман, размывший и так ели различимые границы между оттенками серого разных предметов. К счастью дорога была одна и на ней имелась небольшая но заметная даже на ощупь ногами колея, так что с дороги мы сбиться просто не могли, и гдето через час-полтора по внутреннему ощушению мы вышли к небольшой деревушке.

— Открывай, — заорал воин, замолотив обухом секиры по закрытым деревенским воротам. — Не заставляй сэра рыцаря ждать если не хочешь встретить утро с верёвкои на шее.

— Сейчас-сейчас открою, — затараторил из-за двери пожилой голос. — Одно мгновение достопочтимый сэр рыцарь, одно мгновение.

Вот деревяные ворота из плотно составленых расколотых пополам вдоль жердей со страшным деревяным скрипом отворились и к нам навстречй вышел типичный крестьянин начала средних веков. Выглядел сельский житель не слишком презентабельно, тощий обросший в рубахе и штанах из грубой домотканой материи обутый в лапти, с накинутой на плечи по ночной прохладе шерстяной безрукавке грубой вязки.

— Въезжайте милы люди, — предложил ночной сторож отступая чуть в сторону. — Въезжайте пожалуйста, милости просим.

Проехав в центр села, мы остановились возле самого большого дома видимо принадлезащего главе этого странного поселения. Странным в селе было всё начиная с окружавшего его частокола и заканчивая внешним видом пары местных жителей коорых удалось увидеть по дороге от ворот к центру села. Частокол был настоящий — средневековый, и как и следовало бы ему быть не содержал в себе ни одного гвоздя, — по крайней мере их небыло видно. Дома — низкие бревенчатые избы в большинстве под соломеными крышами — тоже могли претендовать на признание шедеврами древнего зодчества. Про местных жителей следовало бы рассказать отдельно, так как не смотря на то что сыграть недалёкого крестьянина вроде как проще простого на самом деле сделать это так чтобы было достоверно а не воняло фальшивкой за километр для современного человека почти что невозможно. Их взгляд был полон насторожености и подозрения а позы и мимика выражали полнейшую покорность, и всё это было настоящим, идущим от сердца, чувствами а не мыслями порождаемым.

— Открывай ворота, — снова изначально ударив в ворота обухом секиры, закричал воин. — Сэр Андриан у вас на постой встаёт, так что шевелитесь там.

— Сейчас-сейчас, сейчас открою, — раздался со двора старческий, но всё ещё громкий и твёрдый голос.

— Как мил человек говоришь, зовут высокоуважаемого благородного сэр? — спросил вышедший из ворот пожилой мужик среднего телосложения одетый в рубаху до колен из домотканого грубого серого полотна подпоясанную плетёным из шнурков поясом и серые штаны. На ногах мужика были лапти обутые на "голу ногу". Сам он был лохматый и бородатый, большего в тусклом свете луны было не разобрать. В общем образ у мужика был соответствующий его предполагаемому статусу старейшины средневековой деревни.

— Сэр Андриан решил оказать вам честь, встав на постой в вашем доме, — громко и пафосно заявил воин, имени которого я так до сих пор и не узнал, и более тихо, но так же разборчиво прошипел. — Сболтнёшь чего лишнего пеняй на себя, к этому мешку вообще лучше близко не подходи, — показал он на мешок в котором было тело бывшего сэра Андриана.

— Не беспокойтесь, сейчас в мазанку положите его, и я её на ключ запру.

— Да я и не беспокоюсь, — пожал плечами воин. — Это ведь ваши головы полетят прочь случись что, вот они пусть и болят, а их хозяева беспокоятся.

— Эй ты, помоги сэру Андриану слезть с коня, — крикнул воин парню лет пятнадцати высунувшемуся из дома. — Да что ты руки то свои поганые тянешь, на четвереньки становись — большего от тебя не требуеться, — рявкнул он на худющего паренька, когда тот подошёл ко мне и протянул руку.

Пацан тут же встал на четвереньки рядом с лошадью, не выказав даже тени неудовольствия.

Вставать на спину парня похожего на скелет было страшно, да и просто было жаль паренька. Да что я сам слезть не могу? — мысленно возмутился я, глянув на воина смотревшего в мою сторону; и только я хотел сказать это в слух как мой рот как будто кто-то прикрыл рукой.

"Только попробуй чего не будь учудить, рад не будешь, что на свет родился. Ты что, моё имя опозорить хочешь, червь? Ты вспомни, как ты задницей вилял, когда на лошадь лез. Позорище", — зло прошипела моя шиза.

Как хочу — так и лажу, чай не благородный рыцарь чтоб заботится о какой-то там мифической чести и блюсти приличия, — гордо ответил я своей шизе, — видимо начав сходить с ума по настоящему.

"Как это не благородный рыцарь?" — аж завизжала от возмущения шиза. — "Или постой, ты что, не понял до сих пор что произошло? Ну ты и неуч, где только такие купцы водятся, или ты не купец? Да нет, такое даже недалёкие крестьяне и то знают".

Чего знают то? — скорее от неожиданности и непривычности вести разговоры с шизой чем от истинного интереса спросил я, и тут же решил подцепить её, — а насчёт неуча, так от неуча слышу, мы смею напомнить, вместе учились.

"Ты действительно ничего не понимаешь?" — В голосе шизы проскользнули нотки подозрительности. — "Ты не знаешь что такое "соглашение душ"? Это ведь знают даже далёкие от чудодейства крестьяне; правда, они в основном всякие сказки-страшилки друг другу рассказывают про продажу души Извращённому, но чтобы совсем не знать. Из какой дыры ты только вылез".

Нет, не знаю, и про чудодейство тоже, — раздражённо бросил я шизе. — Хоть по смыслу и понимаю что, чудодейство — это чудесное действо, или по другому чудесное деяние, короче чудо.

"Вот Извращённый подсобил, ведь чуствовал что тут чтото не так, как только мне понадобился человек для "соглашения душ" как нате вот он как две капли воды похожий на меня молодец — в такое совпадение даже чудодей неповерит. Точнее чудодеи в совпадения и не верят, но это для нас в общем-то не важно, важно нам то что ты простых вещей незнаешь. Что ж, придётся заняться твоим обучением серьёзней чем я думал; но это позже, а сейчас давай слезай с лошади, а то на твои "посиделки" уже вся деревня собралась посмотреть, и только попробуй что небудь выкинуть". — Во время последних слов шизы я почувствовал, как будто кто-то взял меня за яйца ледяной рукой, — ужасающие своей перспективой ощущение.

Оглядевшись, я увидел что и правда, все смотрят на меня, а паренёк так весь вспотел что будто был только что из парной.

— Позвольте вам помочь сэр Андриан, — воин подшагнул и взял у меня из рук поводья.

— Уж с лошади то я как не будь сам слезу, — раздражённо ответил я, гордо задрав подбородок, — совсем уж идиотом я не был, и суть ситуации просёк.

Перекинув правую ногу через спину лошади на её левую сторону, чуть оперившись руками о седло, приспустился и быстро поставил её на спину парня, — ощущения были странными и крайне необычными в психологическом плане, противно привлекательными. Желая побыстрее сойти с живого человека — заторопился, и как следствие нога застряла в стремени вынуждая меня в попытках вытащить её несколько раз переступить-подпрыгнуть наваливаясь на спину паренька всей своей не тощей тушкой.

"Убожество, какое убожество, это не достойно не только воина, но даже косорукого крестьянина".

Наконец вытащив левую ногу из стремени, быстро соскочил со спины паренька, — сделал одолжение мать его.

На глазах выпрямившегося паренька я заметил слёзы, а ещё он потирал руки испину, пытаясь это делать незаметно. Обязательно научусь верховой езде, как только выберусь из этих "заколдованных" земель, — пообещал я себе, отведя взгляд от паренька. Отойдя чуть в сторону, и встав у столба поддерживающего крышу над крыльцом, стал наблюдать за распряганием лошадей и прочей рабочей суетой поднявшейся на дворе.

— Прошу в дом уважаемые, — позвал нас в дом его хозяин, после того как отдал ключ от замка повешенного на дверь саманного сарая обозванного мазанкой воину. Ключик бы вверг в шок любого медвежатника, железина на глаз весом около килограмма с одним единственным выступом на одном конце и воротом на другом.

Первым за старостой пошёл воин, за ним я, следом все остальные.

Дом был избой-пятистенкой — избой с пятью бревенчатыми стенами, одна из которых делила её на две комнаты.

Сени в которые попадал входящий в дом были построены из колотых пополам брёвен, или скорее даже жердей; изнутри их стены были покрыты лубками, перекрывавшими щели в них. Вместо потолка в них были со стены на стену переброшеные жерди на которые была подвешена всякая всячина в разных мешках и корзинах. Единственая причина такого неудобного размещения вещей пришедшая мне на ум была предохранение их от порчи мышами.

За сенями шла задняя, в которой по середине стоял небольшой самодельный стол вокруг которого стояли три короткие лавки, у противоположенной от входа стены находилась печь в простенке между которой и стеной избы были видны двухъярусные полати. У ближней стены встык стояли два больших сундука, на которых была разложена подстилка из овчины. Напротив печи на стене были полочки уставленные разной мелкой посудой, там же стоял столбик с воткнутой в него горящей лучиной. Вкусно пахло щами и древесным дымом, оттеняющим противную кислую вонь прогорклого сала и прокисшего пота.

Далее мы прошли в переднюю. Большой стол в левой передней части, нары в задней, плита-голландка в правой. Между плитой и стенами как и в задней двуярусные полати прикрытые занавесками. Вдоль левой и передней стены длинные лавки, у стола две короткие, пара табуреток, в красном углу горит масляная лампа, на стенах на палочках-вешалках висят разные мелкие вещи.

— Прошу уважаемые господа.

Вчера я был обычный.

Немного нелогичный.

До серости привычный.

Такому даже куклы за даром не дают.

Теперь я попадашка.

Крутая потеряшка.

И каждая милашка.

При встрече мне сразу тело отдаёт.

...

Сублимация реальности.

Книга первая.

Часть первая.

Глава первая.

Всё началось с банальной простуды, перетекшей в атипичную пневмонию и закончившейся госпитализацией. Сколько прошло времени — я не знал даже приблизительно, меня лихорадило так, что даже определение день сейчас или ночь было крайне сложной задачей. Приливы жара под сорок два градуса Цельсия приводили к крайне забавным ощущениям и галлюцинациям, троилось не только в глазах, но даже в ушах, а тело иной раз и вовсе выкидывало такие фортеля, что отвергало такие основополагающие законы мироздания как гравитация, угрожая (естественно только в моём восприятии) взлететь к потолку. Падение же температуры тела до тридцати приводило к "режиму ленивца" настолько замедленному состоянию, что даже поворот головы мог затянуться на несколько минут. Я думал, что пришёл мой конец и с минуты на минуту придёт костлявая и выдаст билет в один конец, и измученный болезнью дух так устал, что был вроде как не против хоть такого конца череды страданий, но страх и воля, раз за разом поднимаясь в контратаку, заставляли меня всеми силами цепляться за жизнь. В последние периоды ясности моего сознания я стал чувствовать как мою кожу на груди буквально обжигает даденый бабкой якобы очень древний могущественный амулет, и я всё хотел попросить его с меня снять, но почему-то не смотря на все мои мычания в поле зрения так никто и не появился.

Проснулся я резко, как будто кто рубильник включил, и тут же насторожился — чувствовал я себя просто прекрасно. Ну не то чтобы уж совсем-совсем прекрасно, просто на фоне былых мучений сегодняшнее удовлетворительное самочувствие казалось фантастическим. Повертев головой, по льющемуся в окна солнечному свету понял, что сейчас утро.

Сколько я просто лежал балдея от того что ничего не болит, а плафонов на потолке как и положено два а не восемь, я не знаю — на виду часов не было а дотянуться до мобильника мешала капельница. Кстати, капельница была пустая, а в палату за всё это время никто так и не заглянул, что настораживало. Да что там, во всей больнице стояла просто гробовая тишина. А тут ещё и организм намекнул на необходимость посещения определённого помещения для проведения естественного процесса.

— Эй, живые есть, — громко крикнул я, потеряв всякое терпение.

В ответ тишина, даже соседи по палате не пошевелились — неужели так крепко спят?

— Андрей Иванович, вы спите? — позвал я единственного знакомого мне больного занимавшего дальнюю от меня койку возле двери.

Тишина. Не то что позванный Андрей Иванович, но и никто из остальных пациентов не проявил никаких признаков нахождения в сознании. Мне отчего-то стало жутко, очень жутко.

— Эй, люди, да ответьте, кто не будь, — заорал я в сторону двери и зашёлся в кашле, — горло запершило так, как будто в него наждачную бумагу засунули.

Выждав примерно, пять минут, я смирился с тем, что придётся самому без чьего либо разрешения вставать и идти в туалет самостоятельно без подстраховки.

Откинув тонкое больничное одеяло, отклеил лейкопластырь и выдернул иглу системы. Сев стал нащупывать босыми ногами больничные тапочки — тапочек на предполагаемом месте не было и пришлось нагнуться и узреть их глубоко под кроватью. Пришлось доставать — мне последней простуды хватило за глаза, чтобы пренебрегать порядком.

Встав, потопал на выход. Около койки Андрея Ивановича на мгновение задумался, но всё же решил не подходить и не проверять пульс — вдруг просто всей палате снотворное кололи, а я тут с истерикой. Да и не сильно я и разбирался, как его правильно щупать, у себя-то через раз находил.

Выйдя из палаты, замер — по всему коридору валялись люди, в иных случаях даже вповалку друг на друга. Да что же тут произошло? — родилась мысль и в потрясении замерла в одиночестве посреди пустого сознания.

Не выдержав, подошёл к лежавшей ближе всего медсестре и, нагнувшись, пощупал пульс, с начала на шее, а потом на запястье. Пульса не нашёл, а тело было не совсем холодным но достаточно остывшим. По телу пробежала одинокая мурашка.

Отойдя к противоположенной стене и подпрыгнув, коснувшись её, проверил пульс у какого-то пузатого мужика — тоже самое. Мурашки устроили массовый забег.

Не то от общей слабости после болезни, не то от страха руки стали мелко дрожать, но даже если из-за последнего, то мне совсем не стыдно — я простой человек и столько трупов видел только в кино. Да и осознание того что я лишь каким-то чудом не оказался среди них, то ещё чувство — железного проймёт.

Толку от меня здесь не было ни какого, а в уединительную кабинку мне захотелось ну совсем очень, я пошаркал в её направлении стараясь не глядеть на трупы.

Никогда в своей жизни я столько времени не проводил на всенародном троне. Не, я не трус, просто физиология; и нечего хи-хи, я на вас бы посмотрел, окажись вы на моём месте.

Так или иначе, а следовало выбираться к людям.

Вернувшись в палату, забрал телефон показывавший пустую шкалу антенны, и направился в сторону лестницы. Пройдя три палаты, вдруг необъяснимым образом почувствовал, что в сестринской есть кто-то живой. Постарался понять, с чего это я так считаю, но причины или хотя бы намёка на неё не нашёл, а убеждение стало только крепче.

Постучав, ни какой реакции не добился.

— Открывайте или выломаю дверь, — пригрозил я предполагаемому живому, и покрутил пальцем у виска.

Несмотря на мои подозрения, относительно своего психического здоровья за дверью что-то зашуршало, и раздались тихие крадущиеся шаги.

— Кто там? — спросил явно девичий голос.

— Вадим Веденеев из седьмой палаты.

— Вы живой? — задала странный вопрос девушка, судя по звукам вплотную прижавшаяся к двери.

— Да вроде пока живой.

Щёлкнул замок, и дверь чуть приоткрылась, в образовавшуюся щель выглянул карий женский глаз и насторожено оглядел меня. Я, стараясь произвести хорошее впечатление и расположить к себе девушку мило улыбнулся. Дверь открылась шире.

— Входите быстрее, а то тётя Даша вернётся, — попросила девушка в халате медсестры, отступая назад.

Проскользнув в сестринскую, я с недоумением оглянулся на запирающую дверь девушку. Та, увидев мой взгляд, смутилась и отошла к кушетке на которой, по-видимому, в свободное время отдыхал медперсонал. Осмотревшись, прошёл к столу и, развернув дальний по отношению к девушке стул спинкой к окну и сел на него.

— Ты не знаешь, что тут вообще происходит, где все люди? — спросил я медсестру, скромно присевшую на кушетку. — В смысле, где спасатели и прочие чпшники?

— Не знаю, — тихо пробормотала девушка. — Когда я заснула, никого почти уже не оставалось, вчера к вечеру официально объявили пандемию.

— Какую пандемию? Когда? И какое сейчас число? — обрушил я на медсестру ворох вспыхивающих в сознании вопросов. — И кстати, как тебя зовут? Я Вадим, — потянув было руку для рукопожатия, вовремя опомнился что при данном нашем размещении этот будет очень глупо выглядеть, и изобразил жест будто решил поправить волосы.

Лена, Лена Бережная, — представилась медсестра. — Учусь на последнем курсе мед техникума, сюда была направлена в связи с мобилизацией всех медработников после объявления атипичной эпидемии.

— Рад знакомству Лена, — сделал я комплимент девушке. — Ты не можешь рассказать мне обо всём, что происходило последние дни?

— Могу, — кивнула Лена, и принялась рассказывать. — Всё началось пять дней назад, люди массово стали заболевать страной простудой, с высокой температурой и сильной слабостью в теле. В первый день заболело около двух процентов населения, на второй около десяти, и появились первые впавшие в кому и умершие, на третий объявили эпидемию и общую мобилизацию медиков и военнослужащих. К вечеру из-за появления мародёров в городе ввели военное положение. Позавчера вечером объявили пандемию, и прекратили приём населения в больницы — больных класть было уже некуда. А вчера был настоящий ад, люди падали прямо на ходу, мы их сначала пытались растаскивать по кабинетам, а потом перестали, так как просто не успевали, из персонала больницы на ногах оставалось меньше трети. Вечером я зашла выпить чаю и от усталости просто уснула за столом. Проснулась ночью, пошла менять капельницы тем больным, которым было назначено лечение, и наткнулась на тётю Дашу, мне так страшно никогда не было, — девушку затрясло от страха. — С тех пор я сижу здесь, телефоны не работают, света нет, и я ничего не знаю, что происходит вокруг.

— М-да. Теракт оказывается не самое страшное, пандемия пострашней будет, — кивнул я своим мыслям. — А ты чего взаперти сидишь? Ах да ты про какую-то тётку поминала, что в ней такого страшного что ты заперлась здесь?

Лена отчего-то смутилась и отвела взгляд, но видя, что я продолжаю на неё смотреть, ответила.

— Она нежить. Нет-нет, не подумай чего, с рассудком у меня всё в порядке, — замотала головой девушка, видя мою скептическую ухмылку. — Просто вчера утром она умерла, а ночью я видела, как она ела человека в коридоре. Она когда меня заметила, вдогонку бросилась, и ничего не говорила, когда я с ней через дверь говорить пыталась, только скреблась и за ручку дёргала.

— Может она не умерла, а в кому впала, а потом очнулась? — попытался я найти логическое объяснение такому явлению. — Сама ведь говоришь, что людей не хватало, вот и просмотрели старушку.

— Нет, у неё дыхания не было и сердце не билось, — мотнула головой Лена. — Она медсестра, её проверяли.

— А у остальных, тех, что в коме?

— У кого как. Кто иногда, где-то раз в пару минут дышит, у кого только сердце раз в минуту делает удар, по-разному.

— М-да, — с сомнением глянув на девушку, я попытался собрать мысли в кучку, но вмешался желудок, распугавший их своим урчанием. — Лен, у тебя поесть, ничего нет?

— Печенки, — как-то испугано произнесла моя собеседница, и бросила взгляд на дверь.

— А попить?

— Чай, остывший, — вроде как с облегчением кивнула она и, подскочив, кинулась к тумбочке, стоявшей по другую от меня сторону стола.

Пока Лена возилась с чашками блюдцами, я выглянул в окно. На улице было то, что я и ожидал увидеть. Часть машин на парковке стояло в полном беспорядке, кое-где ровными рядами по три пять человек лежали люди, но в большинстве случаев просто валялись в беспорядке там, где их и застало то, что их положило. Следов проведения каких-либо мероприятий видно не было, правда, где-то урчал мощный двигатель, что могло намекать на то, что мы не единственные живые в городе. Глаз выхватил какое-то движение, и я уставился на огромного слизня, присосавшегося к животу толстого мужика лежавшего прямо под окном, в которое я смотрел. Белая рубаха мужика и кремового цвета брюки были в характерных бурых пятнах.

— Что за хрень, — вырвалось у меня, когда я осознал наблюдаемое действие. — Вот дерьмо, он ещё и не один.

— Что там? — спросила Лена, выглядывая в окно.

— Прямо под окном, и на углу того корпуса, — указал я направления, не уточнив что в зоне видимости были ещё два слизня.

— Ч-что это? — ткнув в направлении слизня указательным пальчиком, спросила срывающимся голосом девушка. — Оно что, его ест?

— Видимо слизень, и видимо да, — кивнул я, стараясь рассмотреть мутанта.

В длину слизень был около метра, а в ширину где-то с четверть от него, толщину с высоты второго этажа при рассматривании практически отвесно сверху определить было невозможно даже приблизительно. Цвет он имел неоднородный, переходящий от коричневого — что шёл полосой по середине спины — к белёсому по краям. Никаких органов сверху видно не было, просто блестящий слизью валик непонятной плоти. Со стороны хвоста на асфальте был виден след вроде как тянущийся за слизнем, начинавшийся в трёх метрах от него. Как будто слизень появился прямо из воздуха, и проползя три метра присосался к мужику.

-Слушай, вас ведь обучали всяким там биологиям, что это за вид? — обратился я к медсестре.

— Не знаю, ничего подобного нам не показывали, я такую мерзость бы точно запомнила, — передёрнула плечами девушка.

— Надо наверно сходить и отогнать их, — высказал я вслух появившуюся мысль, впрочем, не имея желания это делать — обстановка не располагала к бездумным поступкам.

— Я не пойду, — мотнула головой Лена. — Мне страшно.

Я промолчал — мне тоже было страшно но мужская гордость не позволяла в этом признаться, особенно девушке, особенно когда прямой угрозы вроде как нет.

Неожиданно дверь корпуса напротив приоткрылась, и из него вышел мужик в халате рабочего. Осмотревшись, он перехватил швабру и направился к слизню с явным намереньем совершить акт агрессии в отношении неизвестного животного. Нет, он может быть и собирался его убить, только его осторожные шаги вызвали у меня мозгу именно такую ассоциацию. Пройдя больше половины пути, мужчина вдруг резко остановился и посмотрел себе под ноги. В следующее мгновение мужика резко подкинуло в воздух, а асфальт под его ногами брызгами полетел в стороны. Мужик подброшенный примерно на полметра над землёй начал падать вниз, а из образовавшейся под его ногами дыры выскочила труба и проглотила его.

— Твою мать! — вырвался у меня возглас.

Рядом раздался сдавленный визг Лены.

Странное образование имело красно-коричневый цвет, и состояло из выпуклых колец. Почему-то в голове возник образ дождевого червя. Кольца твари пришли в движение и стали быстро сжиматься и расслабляться, в точности как у упомянутого червя, и заталкивать добычу в заметно меньшую по размеру дыру. Десять секунд и червь исчез, а меня резко зазнобило.

— Ты ведь туда не пойдёшь? — спросила Лена.

— Переживаешь за меня, — лукаво подмигнул я девушке.

— Не хочу оставаться одна, — ответила она, не поддержав игру.

Отвернувшись от окна, я стал жевать всё то, что Лена выставила на стол; то есть: ранее упомянутое печенье, пряники по твёрдости сравнимые с камнями, и холодный сладкий чай. В голове творился сущий сумбур, ибо я совершенно не понимал что происходит. С одной стороны всё было так реалистично, что даже малейших подозрений не возникало что это какие-нибудь миражи или галлюцинации. С другой стороны произошедшее было настолько запредельно сказочно, что просто не совмещалось с понятием правдоподобно.

Через какое-то время я поймал себя на том, что намеренно затягиваю приём пищи, а точнее уже минут пять мусолю последний пряник. Закинув продукт питания в рот, я усилено заработал челюстями, внимательно оглядывая кабинет на предмет возможного оружия. Таково быстро нашлось, стоящая у двери вешалка неплохо подходила на роль не фатального орудия агрессии. Нет, я бы и от фатального не отказался — при таких-то вводных, но его в наличии не было; ну не считать же за оное небольшой столовый нож.

— У тебя есть во что переодеться, что-то больше подходящее для бега и лазанья? — спросил я Лену, дожевав пряник, и запив его остатками чая.

— Да, джинсовая куртка, — кивнула девушка.

— А на ноги?

— Нету, — как-то обижено протянула она.

— Ладно, одевай пока куртку, там видно будет, — отмахнулся я — это не самая важная проблема.

Выйдя в коридор, огляделся — везде всё также валялись тела вроде как пока не мёртвых людей. На глаза попалась пара, парень примерно моего возраста и комплекции в тёмном джинсовом костюме и ботинках стилизованных под походные, и девушка в джинсах и спортивном топе. Прислушавшись к звукам с той стороны, где на пластиковых больничных креслах сидела привлёкшая внимание парочка, уловил некие шорохи где-то в конце коридора. С другой стороны, с которой я сам пришёл, всё было вроде как тихо.

— Так, сейчас идём и тащим сюда вон того парня, — стал я объяснять Лене, высунувшей голову в коридор, и также осматривавшейся.

— Зачем?

— За делом. Я что, в больничных тапочках геройствовать должен?

— Ага.

— Что ага? — я с сомнением глянул на девушку.

— Э-э, я поняла. Ну что тебе нужна одежда, — испуганно пролепетала она.

— Идём, — скомандовал я.

Двумя ходками — во время которых, мой истощённый болезнью организм, от такой нагрузки чуть не опозорил своего хозяина — мы перетащили парочку в сестринскую.

— А ты чего? — бросил я Лене, после того как натянул снятые с парня джинсы. — Переодеваться не будешь?

— А это обязательно?

— Ты дурочку то не включай, кто знает, куда нам лезть придётся, — ответил я, собираясь вразумить задающую глупые — по моему мнению — вопросы девушку, но потом передумал и просто приказал. — Сняла джинсы и переоделась, давай быстрей — я тебя ждать не буду.

Девушка принялась стаскивать джинсы не хотевшие стягиваться с безвольного тела; пришлось помочь.

— Топ тоже позаимствуй, — рекомендовал я, завязывая шнурки на ботинках, — второй не пятый, но всё же неудобства будет заметно меньше, да и отвлекать не будут.

— Угу, — отозвалась девушка.

Зашнуровав ботинки, я глянул на Лену стоявшую ко мне спиной — девушка как раз сняла блузку и расправляла приватизированный топ. Взгляд зацепился за кружевную отделку телесного цвета бюстгальтера, и ещё раз уже целенаправленно оббежал девичью фигуру, а я только сейчас понял, что девушка весьма привлекательна. Взгляд сам собой перепрыгнул на Ленкину спонсоршу — тоже ничего.

— Может её прикрыть чем? — спросила повернувшаяся и застёгивающая блузку девушка.

— Слушай, может, хватит дурацкие вопросы задавать? — не выдержал я. — Хочешь — прикрой, не хочешь — не прикрывай, что ты меня всё спрашиваешь?

— Ну я не знаю, — смутилась Лена. — Вдруг ты против.

— Ладно, замяли, — закрыл я тему — вдруг девушка просто боится, что я её брошу, и старается мне угодить. — Одевай кроссовки, надо искать ещё выживших. Вместе — оно и помирать легче, тьфу меня.

Пока девушка зашнуровывала обувь, я вернулся к мысли о её странном поведении — что-то в нём мне казалось не так, но вот что, я понять так и не смог.

— Я готова, — сообщила Лена, встав передо мной и кажется, даже подпрыгнув.

Хм, кажется, она и правда старается угодить мне — пронеслась у меня в голове согласная мысль.