До рассвета

— Я это... так спешил, что не успел зажечь...

— Спроси его, — сказал второй, — чей фургон во дворе.

Этот голос был тих, но отчетлив, как лезвие.

— Чей там фургон? — повторил грубый голос.

— Да ничей... наш.

— Ваш? И стоит среди ночи запряженный?

— Ну, то есть, — куцый издал дурной смешок, — не наш, а гостей. Пришли тут одни...

— Что за гости? Сколько? Оружие есть?

— Да простые себе... Какие-то беженцы, ничего особого...

— Я не спрашиваю, особые или нет!

Раздалась какая-то возня. Кажется, чужак ухватил куцего за грудки.

— Я спрашиваю: сколько их и чем вооружены?

— Ме-меньше дюжины... — забормотал куцый. — Там же-женщины, одна д-девочка... У мужиков ножи, д-да и все... Ничего особого...

— Спроси его, — тихо сказал тот, у двери.

Он сделал паузу. Секунда тишины: все ждали, что он скажет, а он знал, что все будут ждать, и растягивал свою власть.

— Спроси его, — с презрительной насмешкою продолжил чужак, — кто это там прячется за шторой.

— Возьми да сам погляди! — рявкнул Кол и откинул завесу.

Едва свет упал на чужака, Кол дернул спусковую скобу. Чужак дернул рукой, будто пытаясь закрыться. Болт ударил его в грудь и бросил назад, в незапертую дверь. Чужак вылетел из дома, рухнул на спину. В ту же секунду оба дружка Кола накинулись на второго.

Тот среагировал с завидной быстротой. Как держал куцего, так и швырнул — прямо на нож головореза. Сам же прыгнул в сторону, увернулся от атаки, поймал Джона за руку и всадил колено в пах. Ударил еще раз, вышиб дух и бросил на пол, как мокрую тряпку.

— Сдохни, гад! — взревел Кол.

Плохая идея: орать при атаке. Чужак обернулся на крик и парировал удар. В его руке откуда-то возник клинок. Искровый. Око сияло каплей крови.

— Помоги! — рыкнул Кол, увертываясь от удара.

Кто — помоги? Инжи не стал спешить. А вот колов дружок выдернул нож из задницы куцего и ринулся в атаку. Резким выпадом чужак заставил Кола отпрыгнуть, получил секунду передышки — и выбросил клинок навстречу дружку. Даже не глядя, просто на звук шагов — хорош! Дружок сам напоролся на лезвие, обмяк и рухнул под сухой щелчок разряда.

— Сука!

Кол осыпал чужака градом ударов, потеснил, прижал к стене. Оба на вдох замерли, приноравливаясь друг к другу, прицеливаясь. Инжи имел время, чтобы выбрать сторону. Будь на чужаке двуцветный плащ, вопроса бы не возникло. Но плащ был вишневым. Помогай слабому, — учил бы Инжи дочку. Если победит сильный — как с ним потом совладаешь?

Парочка метнул нож. Чужак вскрикнул и выронил оружие. Кол сшиб его на пол, свирепо пнул — раз, другой, третий. Присел, замахнулся кинжалом — вспороть горло.

— Стой, Кол, — сказал Инжи. — Не делай этого.

— Кончу гада! — рыкнул Кол.

— Я сказал: не делай.

Инжи уронил ножик из рукава себе в ладонь.

— Почему?!

— Потому, что он — вояка. Погляди на плащ, оружие, гербы. Вояки не ходят поодиночке. Прежде, чем сдохнуть, он должен сказать, где его рота. Ты же не хочешь, чтобы сотня солдат неожиданно ввалилась сюда?

— А, сука, — бросил Кол и спрятал кинжал. Отступив на шаг, с размаху пнул лежащего в голову. Тот отключился.

Очень умно, — язительно подумал Инжи, но предпочел промолчать.

— Плохо, плохо, — бормотал себе под нос плюгавый хозяин трактира.

Вопреки его словам, последствия схватки оказались терпимы. Оба коловых дружка выжили — даже тот, что напоролся на искровый нож. Выжил и куцый брат хозяина. Он истекал кровью и верещал, как свинья. Коль есть силы на крик, то до смерти еще далеко.

— Перевяжите раненых, — распорядился Кол.

Плюгавый и без команды пытался помочь брату, но лучшее, на что хватило его талантов, — это зажимать раненый зад ладонью и бормотать: "Плохо..."

— Чертовы бабы! — взревел Кол. — Возьмите чертовы тряпки и заткните чертовы дырки в шкурах!

Анна Грета с Риной пришли на помощь Баклеру.

— А вы двое — свяжите этого гада!

Двое — Мэтт и муж Анны Греты — уставились на лежащего чужака.

— У нас это, веревок нет... — сказал муж.

— Он похож на офицера, — сказал Мэтт.

— Да хоть на Вильгельма Великого! Свяжи его, балбес!

— Оно, поди, неправильно — вязать офицеров...

Инжи успокоил Мэтта:

— Этот — просто солдат. Офицер — тот, что лежит за дверью.

— Кстати, — бросил Кол Джону, — втащи его в дом. У офицерика найдется что-то ценное.

Джон встал, но тут же застонал от боли в паху, принялся тереть свои причиндалы.

— Сейчас, Кол... Переболит — втащу...

— Бабы, — буркнул Кол.

Наконец, дела пошли на лад. Обоих раненых перевязали, внесли в зал и уложили на одеяла. Чужаку стянули ремнями руки и ноги, отволокли поближе к камину — на свет. Рина хотела обработать его рану, но Кол запретил: смысла возиться с тем, кому так и так конец. Только выдернул метательный нож из тела чужака.

— А ты, старик, снова не спешил помочь, — буркнул Кол, возвращая нож Парочке.

— Я выбирал момент, — сказал Инжи.

— Долго выбирал. Снова лишаю добычи.

Дезертир забрал искровый кинжал чужака, погладил пальцем очи, сунул за пояс — и принялся методично обшаривать лежащего. Вывернул карманы один за другим, порылся за пазухой, ругнулся, выпачкав руку в крови.

— Дядя мертвый? — подала голос малютка Джи. Она пряталась за спинкой кресла, опасливо выглядывала, блестя глазищами.

— Нет, девочка, живой, — Инжи погладил ее по затылку. То ли слова, то ли ласка придали крохе уверенности. Она спросила смелее:

— Дядя солдат?

— Сама что ль не видишь?! — напустилась Анна Грета. — Меч, гербы, красный плащ — конечно, солдат!

— Искровик импреатора, — уточнил раненый дружок.

— Очень плохо... Не нужно было... — проблеял плюгавый, качая головой, как болванчик.

— Лучше бы вы это, не трогали солдат, — поддакнул муж Анны Греты. — Тем более — императорских.

Кол огрызнулся:

— Да не солдат он уже! Что солдату делать посреди Альмеры, когда война в Южном Пути?! Вы же слыхали: мятежник всыпал перцу искровикам. Вот эти двое и сбежали!

— Просто дезертиры... — сказал ростовщик, пытаясь успокоить себя этим вот "просто". — Все равно опасненько...

— А по-моему, очень даже ничего!

Кол подбросил на ладони кошелек пленника — приятный увесистый звон. Развязал тесемки, высыпал монеты — несколько эфесов серебром. Все, даже раненые, прилипли глазами к деньгам. Оба дружка потребовали сейчас же разделить добычу. Анна Грета потребовала все себе, раз уж в прошлый раз ее обделили. Кол огрызнулся: молчи, баба, пока цела. И на своих прикрикнул: ты, колотый, радуйся, что жив; а ты, битое яйцо, коль очухался, иди во двор и притащи чертов труп офицера! У него в карманах еще поболе найдется! Раненый притих, побитый без особого желания побрел к выходу.

Инжи склонился над пленником.

— Гляди-ка, кроха, — сказал он малютке Джи, как сказал бы дочке. — Странный это солдат, а странности всегда нужно подмечать. Все, что нашлось у него, — оружие да кошель с монетами. А где медальончик — подарочек любимой? Где оберег на счастье, щепотка зелья от дурной крови? Где мамкино письмецо, иконка Заступницы, дорожная грамота с подписью полковника? Где фляга с косухой, наконец?.. Воины таскают в карманах кучу вещей — мало ли, что пригодится. А у этого — лишь монеты да оружие.

— Он пират?.. — с надеждой спросила Джи.

— Он оставил барахло в седельных сумках, — фыркнул Кол. — Эй, Джон, проверь лошадок!

Побитый дружок Джон долго не отвечал — только веяло холодом от раскрытой двери, да шаркали шаги по крыльцу. Наконец, раздался голос:

— Кол, послушай... Труп исчез.

— Как исчез?

— Нет его. Ни на крыльце, ни рядом.

— Я всадил болт меж его ребер! По-твоему, он мог встать и уйти?!

— Тьма знает... Может, кольчуга спасла...

— От арбалетного болта?! Баран, найди труп, пока я не разозлился! Глянь под крыльцом — вдруг туда заполз.

Кто-то сказал:

— Послушайте меня...

Голос — грубый, слегка охрипший — шел от самого пола. Пленник лежал с открытыми глазами.

— Ах, очнулся! — Кол подсел к нему. — Тогда говори: ты дезертир? Из какого полка? Сколько вас — двое? Есть что ценное, кроме оружья да монет?

Пленник ухмыльнулся — снисходительно, насмешливо, будто это не он лежал связанный, и не у него из-под ключицы толчками выплевывалась кровь.

— Глупые вопросы, бандит.

Кол наступил каблуком ему на рану.

— Глупые, говоришь?

Пленник скрипнул зубами, но не застонал. Ухмылка стала кривой, но не исчезла.

— Вопросы тупого барана.

— Тупого, говоришь?

Кол занес сапог над лицом пленника. Тот все еще ухмылялся. Инжи крепко не нравилась эта ухмылка.

— Погоди, Кол.

Парочка отодвинул бандита и присел возле пленника:

— Будь другом, скажи: какой вопрос — не глупый?

Пленник хрипло хохотнул:

— Куда бежать.

— От кого бежать? Твой напарник мертв, а ты ранен и связан...

— Совсем не мертв. Сейчас он скачет к нашим. За пару часов вернется. Если вы не кретины, то бросите все — трактир, фургон, припасы, — прыгнете на коней и помчитесь, что есть духу. А заботить вас должно одно: в какую сторону скакать, чтоб не навстречу нашим? Развяжите меня — отвечу.

Кол загоготал. Раненый дружок заржал в унисон. Анна Грета издевательски фыркнула.

Но Инжи не чувствовал веселья.

— Кто такие "ваши"? Имперская гвардия?

— Развяжите меня. Дайте уйти и сами бегите. Каждая минута на счету, дурачье!

— Возможно, мы последуем совету, но только после того, как ты скажешь: кого нам бояться?

Пленник оскалился:

— Смерти.

— Ну, хватит! — не выдержал Кол. — Никто никуда не скачет! Твой дружок давно сдох! Джон, ты нашел труп?.. Джо-он!

Снаружи не донеслось ни звука.

— Джо-он?.. — повторил Кол.

Ответом раздался глухой стук — в ставень окна, выходящего на задний двор. Рина вздрогнула от неожиданности, крошка юркнула за кресло.

— Джон, какого черта ты там делаешь!

Кол поднял фрамугу и распахнул ставни. Морозная ночь ворвалась в комнату, затрепетал огонь в камине.

— Ты где, яйцо битое?!

Что-то длинное, влажное влетело в окно и ляпнуло Кола прямо по лбу. Он отшатнулся, и второй предмет залетел в комнату, шлепнулся на пол. Женщины завизжали, плюгавый посинел и зажал рот ладонью. То была человеческая рука, отрубленная у локтя. Настолько свежая, что пальцы еще дергались в судороге.

В следующий миг Инжи сидел за креслом, рядом с Крохой, но, в отличие от нее, сжимал арбалет, взводя тетиву. Все прятались по углам, выпучив глаза от ужаса. Кол с ножом наготове глядел в черную дыру окна, не решаясь высунуть руку и захлопнуть ставни.

— Дай мне болт, — прошипел Инжи.

Кол бросил ему подсумок, Парочка вложил болт в паз, прицелился в окно.

— Закрывай.

Дезертир осторожно шагнул к проему. Рванулся — захлопнул ставень. Рванулся — второй. Задвинул шпингалеты, грохнул фрамугой. Выдохнул. Сделал шаг — и чуть не поскользнулся, наступив на руку Джона.

— Чертова тьма!..

Плюгавого хозяина трактира громко, муторно вырвало. Едкий запах блевотины отрезвил людей и развеял панику. Все понемногу приходили в себя.

— Он это... не поскакал за подмогой, — сказал муж Анны Греты. — Значит, бояться нечего...

— Он всего один! — воскликнула Анна Грета. — Парни, вас тут семеро. Выйдите и прикончите его!

Мужчины переглянулись.

— Убейте! — повторила ростовщица.

— Не хочу... — пролепетал муж.

Хозяин трактира сглотнул, вытирая губы.

— Они придут. Он не поехал за подмогой потому, что они придут сами.

— Кто — они?

— Эти...

Плюгавый взял кувшин. Налил воды, шумно выпил, плеснул себе на лицо. Упал в кресло и, глядя в пол, заговорил.

Эти люди останавливались здесь в конце лета. Их было три десятка, они носили мундиры имперской алой гвардии и самое отменное оружие, какое когда-либо видел хозяин трактира. Тогда, как и сейчас, они прислали вперед себя двоих. Передали хозяину десять эфесов, чтобы тот разогнал остальных постояльцев и ждал. Он так и сделал. Отряд занял весь трактир на одни-единственные сутки и заплатил еще тридцать золотых монет — больше, чем хозяин зарабатывал за год. "У тебя хорошо. Мы еще вернемся", — сказали ему, уезжая.

А в декабре — неделю назад — прискакал посыльный, сунул плюгавому письмо. "Будем через неделю", — значилось в записке. Кроме нее в конверте лежал вексель на десять эфесов — один из трех, что теперь у дезертиров. Неделя миновала, и явились эти двое — убедиться, что трактир пуст. Если все пойдет, как тогда, в августе, то к рассвету прибудет весь отряд.

— Уходите отсюда, — закончил плюгавый, — спасайтесь, пока не поздно.

И обернулся к пленнику:

— Ты же видел, что мы с братом не при чем? Мы вас не трогали, это все — они! А у нас не было выбора, они заставили...

Пока хозяин говорил, в пленнике произошли перемены. Во-первых, рана перестала кровоточить. Сама собой, без повязок. Во-вторых, что было не менее странно, вся бравада чужака улетучилась. Прежде — одинокий, истекающий кровью — он веселился. Теперь его друг оказался жив, а рана закрылась — но пленник был мрачен, как ворон.

— Тебя не пощадят, — сказал он хозяину трактира. — Никого не пощадят. У вас один шанс: убейте Льда и бегите.

— Нет! — вскричал муж-ростовщик. — Нет-нет-нет! Может, хозяева и провинились перед вами, но мы-то причем? Мы с женой просто заехали на ночлег! Никого не грабили, никому не вредили! Мы ничего не знаем!..

Пленник поманил его пальцем и тихо шепнул:

— Выйди во двор, дружок. Расскажи это Льду.

Кол грохнул кулаком по столу:

— Прикончим его!

Он прошелся по трактиру, собирая все оружие. Два арбалета с болтами, десяток кинжалов, два топора, меч, копье, булаву, щит. Бранью и пинками поставил на ноги всех мужчин, кроме пленника, — даже двух раненых. Раздал амуницию: себе — топор, щит и трофейный искровый кинжал; Инжи — меч и пару ножей; копье — ростовщику, топор — плюгавому Баклеру, булаву — здоровяку Мэтту, арбалеты — раненым. Инжи отложил меч и взял взамен еще пару кинжалов. Ростовщик с ужасом уставился на копье, будто ему дали в руки змею. Мэтт заартачился:

— Я не стану биться за вас.

— Почему это? — грозно вскинулся Кол.

Крестьянин набычился, прикрыл собой Рину, перехватил булаву поудобней.

— Вы хотели нас ограбить. Я сразу не понял, но потом взял в толк. Вы трое всех нас сюда заманили, чтобы раздеть до нитки. Начали с хозяев, а потом и наша очередь пришла бы.

— С чего ты взял? Ты бредишь, парень!

— Я тоже вижу, — сказала Рина из-за спины любимого. — Вы плохие люди, грабители, разбойники. Вы напали на солдат — теперь сами выпутывайтесь!

Кол подмигнул Мэтту.

— Раз не хочешь биться, то ты и не очень-то нужен, верно?

— Совсем не нужен, — кивнул дружок Кола, нацеливая арбалет.

Мэтт стоял, как был, только еще ниже наклонил голову, выставив широкий лоб.

— Кретины! — кашлянул пленник. — Дверь не заперта! Затеете драку — Лед войдет и порешит всех. Он же слышит, что здесь творится!