На то они и люди

Так я проработал около года и меня повысили до старшего бета тестера. Теперь я уже сам набирал команды для тестинга. Моя команда по Counter Strike — вся работает в моем отделе. Мы почти всегда вместе. Не в реале — в виртуале. Вместе работаем, вместе тренируемся. В реале тоже встречаемся, но редко.

В раннем детстве мы не играли в песочницах, не делали штабов на деревьях и не играли в прятки в подвалах и на заброшенных стройках, как дети конца двадцатого века.

Все наши игры сводились к обычным трехмеркам. Еще до школы я бегал с плазматической винтовкой, уничтожая монстров в коридорах марсианской экспериментальной станции. Мое поколение воспитывалось на DOOM-5, на Unreal Tournament-2020, на Half Life-5.

Взрослея, мы переходили на командные игры, где в первую очередь главное сотрудничество, взаимопонимание и беспрекословное выполнение инструкций командира, а не точная стрельба и реакция одиночки.

Несчастные взрослые дети без настоящего детства — так любит говорить мой отец. Он жалеет меня и моих сверстников, из-за того, что мы лишены многих вещей, которые доставляли радость им. Такие, как купание в речке, рыбалка, ласковое солнце.

Может он в чем-то и прав. Но я его просто не понимаю. Какая радость в купании в речке, когда можно пойти в бассейн, там и вода чище. Ну а лежать под палящим солнцем, а потом облазить целую неделю? Глупо. А теперь почти в каждой квартире есть солярий, включил музыку, закрылся. Можно даже фильм посмотреть, если есть шлем теплостойкий. А рыбу ловить — ну какой к чертям собачьим кайф? Мучить живое создание? Странное удовольствие.

Я пробовал объяснить отцу, что он не прав, но меня никто и слушать не пожелал. Мы с ним не понимаем друг друга.

Я шел к Машке и думал обо всем этом. Ох уж эта вечная проблема отцов и детей воспетая многими мировыми классиками. А сейчас она и меня захлестнула с головой. Особенно в последний месяц. Я хотел уйти от родителей. Жилье мне предоставит фирма, зарабатываю я достаточно, чтобы безбедно жить в свое удовольствие. Но отец словно взбесился, когда я ему об этом сказал. По его мнению — я еще сопляк и молокосос, который должен тереться о родительскую юбку и даже не помышлять о чем-то другом.

Ну, его! Достал. Доучусь последний год и уйду!

Зазвонил телефон в кармане.

— Да, Масик, я уже у твоего дома. Открывай ворота.

Моя подружка сидела в инвалидном кресле, уставившись в телик и вслушиваясь в каждое пророненное диктором слово. Говорили о футболе, о шансах команд, о надеждах всей страны. Обычный треп перед важной игрой. Все делают оптимистические прогнозы, все ждут. Да! Вот! Сейчас и сегодня наши, наконец, сделают это, выиграют!

Она даже не повернула ко мне голову:

— Привет Громик, заноси все, что принес на кухню и открой бутылку. Бокалы тут есть.

Я зашел на кухню, нарезал апельсины в тарелку, вытащил вино, сигареты, нацепил шлем, но пока с открытым забралом, достал диск из кармашка, который принес специально для Машки — "Бальные и спортивные танцы". Подумал немного и обратно убрал. "Потом", — решил я.

Наконец, я открыл бутылку, взял со стола тарелку с апельсинами и прошествовал в комнату с безобразной улыбкой, что напрочь отметало любые сравнения моей персоны со скромными и строгими официантами.

— Будем напиваться до безобразия,— сказал я, глядя в ее изумрудные глазки.

— С тобой хоть до чертиков,— она протянула бокал и мы чокнулись. -Спасибо за апельсины. Я не ела их уже года два. Даже вкус забыла.

* * *

Футбол кончился. Красно-белые играли хорошо, бились до последнего, но судьба в очередной раз была на стороне итальянцев. Мы напились, нет, не с горя, а просто так нам захотелось. Сидели на диване и болтали обо всем на свете.

Я вдруг вспомнил про диск. Сейчас было самое время. Машка была пьяна и, наверное, не обидится. Я вдруг вскочил:

— Надевай свой шлем Масик, у меня для тебя подарок.

— Под-дарок? Эт-то интер-ресно,— язык у нее уже заплетался. Она выкурила несколько сигарет, от этого вино еще сильнее ударило в голову,— наверняка с работы стащил что-нибудь, да?

— Ах-ха, сейчас сама увидишь.

Я тоже надел шлем, вставил маленький диск с танцами, присел напротив подружки, соединил наши шлемы проводом и запустил программу.

Это был зал. Огромный. Светлый. Над головой десятки хрустальных люстр. На окнах шелковые шторы нежного розового оттенка. Пол гладкий как зеркало, я даже смог рассмотреть собственное отражение.

Сзади что-то шевельнулось — я обернулся. Высокая, худенькая и удивительно красивая девушка с рыжими волосами, в чудесном белом бальном платье смотрела на меня грустными зелеными глазами.

— Можно Вас пригласить на танец? — спросил я, чинно поклонившись.

— Я никогда... Я не умею, — ответила красавица.

— Я научу, тут есть обучающая программа, — отозвался я и протянул правую руку.

Мы крутились в вальсе. Затем танго. Переоделись и попробовали самбу и ча-ча-ча. Она смеялась, радовалась. Я тоже был счастлив. Было здорово. Действительно здорово.

Закончился очередной танец, но мы стояли так же, обнявшись еще какое-то время. Мне так захотелось ее поцеловать, в ее больших глазах горел точно такой же огонь. Когда она медленно опустила веки, словно давая согласие, мои губы нашли ее.

И вдруг все пропало. Я откинул шлем и посмотрел на Машку, сидящую тут же рядом.

Она тоже была уже без шлема. Ее губы дрожали, словно сейчас она разревется. Но это невозможно — Машка никогда не плакала, как бы плохо не было. По крайней мере, я не видел ни разу.

— Саша, мы... по-настоящему. Понимаешь?

Я молчал. Она была права, мы действительно начали целоваться по настоящему. Я даже почувствовал вкус апельсинового сока на ее губах.

— Это... Я... Блин! Я не знаю, что говорить в таких случаях, Громик, — она начала приходить в себя, — но это было чудесно!

— Черт, извини, мы действительно малость перебрали, — я протянул руку, хотел дотронуться до нее, но почему-то одумался и резко отдернул назад. — Ты хорошо танцевала.

— Ты тоже. Спасибо, подарок мне очень понравился.

— Я сейчас перепишу тебе диск. Это рабочий, — сказал я и хотел встать.

— Ты останешься? — она сама протянула руку и поймала мою.

— Я бы хотел остаться, очень, — сказал я. Мы были друзьями с семи лет и только в последние месяцы я начал понимать, что в моем сердце к ней есть нечто большее. Всех девчонок я сравнивал с Машей и она без сомнения всегда была лучше — Оставайся.

Я, больше не сомневаясь ни секунды, поднял ее на руки и отнес в спальню. В эту ночь тренировку с командой я пропустил. Но не жалел об этом ни секунды. Я был с любимой.

2.

Утром я проснулся от грохота посуды на кухне. Собственно грохотом его можно назвать только с натяжкой, просто уж больно чутко я сплю. Маша еще продолжала видеть сны, разбросав огненные волосы на подушке. На лице ее была счастливая улыбка.

Что же мы натворили?

Я осторожно убрал ее руку со своей груди и, стараясь не скрипнуть кроватью, спустил ноги вниз. Тут же, на полу, я обнаружил всю нашу одежду, наспех сброшенную вчера.

Ирина Андреевна, бабушка Маши, продолжала шуметь водой на кухне. Она была молодой и вполне современной женщиной. Но почему-то мне было немного страшно, даже скорее странно подходить и здороваться с ней, как ни в чем не бывало, после того, что мы ночью... с Машкой. Но я собрался с духом.

Она стояла в переднике и мыла посуду, которую мы вчера навалили во время попойки. Я остановился на пороге.

— Доброе утро, Санька, как спалось? — она повернулась ко мне в пол-оборота.

— Да... То есть хорошо, спасибо. Доброе утро, тетя Ира, — начал путаться я.

— Ничего что я угостилась одним апельсинчиком? Уж больно соскучилась по ним, — она улыбнулась и я немного успокоился. Возможно, тетя Ира ни о чем таком не догадывается. Просто напились двое подростков и завалились спать.

— О...нет-нет, — я слишком быстро замотал головой.

— Не хочешь мне помочь? — молодая бабушка кивком головы указала на большое полотенце, висящее тут же, — протирай тарелки, которые я буду тебе подавать. Заодно и поговорим.

Поговорим. Черт. Похоже, она все поняла. Врать — смысла нет, от этого только хуже.

Я взял полотенце и принялся тереть тарелки и чашки.

— Знаешь, Санька, я примерно представляю какой ураган у тебя в душе сейчас, — начала тетя Ира. Я только кивнул головой. Глаз не поднимал. — И я также знаю, что разговаривать об этом тебе не хочется больше всего на свете и будет лучше для всех, если мы не будем об этом разговаривать, ведь так?

— Угу, — отозвался я. Тарелка из моих дрожащих от волнения рук чуть не выскользнула.

— Поэтому скажу только одно — я и рада и огорчена. Рада потому, что мне приходится разговаривать на эту тему именно с тобой, добрым и честным парнем, а не с каким-нибудь моральным уродом. А огорчена потому, что хуже всего будет ей, Маше. И ты знаешь почему. Сейчас, в ближайшие дни, она возможно и будет счастлива. Но, зная ее, ты и сам понимаешь, что она не верит в сказки о Золушках, Щелкунчиках и Оловянных солдатиках. Верблюд никогда не скинет горб, даже если будет жить на острове, посреди озер

Я молчал, слова здесь были не нужны. Доказывать, что я хороший, что я никогда не брошу Машку, буду всегда любить ее, что сделаю все, чтобы она не чувствовала себя ущербной — это никому не нужный треп. Мужчина должен в первую очередь уметь молчать.

Мы домыли посуду, выпили с тетей Ирой по чашечке кофе с конфетами и в этот момент проснулась Маша:

— Ау!!! Бабуля!

Я посмотрел на бабулю, она кивнула мне, словно говоря: "Иди к ней". Я и пошел.

Машка сидела на кровати, укутавшись простыней. Ее глаза, два огромных изумруда, блестели как два солнца. Под экраном, по вечерам, солнце приобретает такой зеленоватый оттенок. Конечно же, оно в действительности другого цвета, но то, другое Солнце, я видел только на картинках и в старом кино.

Я подошел к ней, сел рядом на кровать и взял за руку. Маша прижалась лицом к моему плечу и, тихонько покусывая меня, шептала что-то. Слов я не разбирал, слова были не нужны. Я водил пальцами по ее мягким волосам. Мы так и сидели, ласкаясь, когда в дверь позвонили.

Я помог любимой одеться, поднял ее на руки и отнес в ванную. В коридоре стояли двое, разговаривая с тетей Ирой. Солидные черные пиджаки, однотонные галстуки, аккуратные стрижки.

Заметив, как я выхожу из ванной они сразу переключились на меня:

— Александр Викторович Громов, две тысячи десятого года рождения? Более известный как Гром? — спросил один из парней.

— Да, правильно, — удивился я.

— Мы из Службы Безопасности Императора. Я майор Сергунец, а это капитан Чугаев, — они оба протянули мне удостоверения в открытом виде, подержав перед глазами ровно столько, сколько было необходимо, чтобы увидеть фото, гербовую печать и надпись Имперская Служба Безопасности золотыми буквами.

— Нетрудно было догадаться, — усмехнулся я. Страшно не было. Было странно — никогда не влезал в политику и уж тем более не нарушал законов. Ни в реале, ни в Сети. Да и рано мне еще.

— Удивляет, что вами заинтересовались? — спросил майор. Лично для меня, что майор, что капитан, значения не имело — они были похожи друг на друга как два породистых щенка одной матери, одного помета. На мгновение в голове мелькнула мысль, что где-то на просторах нашей великой и могучей родины существует специнкубатор для выращивания агентов спецслужб. Я даже улыбнулся краешком губ.

— С вами хотят побеседовать в нашей конторе, — даже не дождавшись ответа на заданный вопрос, продолжил майор.

— Я бы рад, но у меня дела, — наглость у меня проснулась самопроизвольно, как защитная реакция. Где это слыхано, чтобы шестнадцатилетний пацан вот так запросто отшивал работников имперской разведки.

Майор потерялся. Было видно, что такого ответа он не ожидал. Привык, что при виде его корочки простые обыватели впадают в прострацию и становятся послушными, словно кролики перед голодным удавом.

— Дело в том, что сегодня это пока приглашение, — мужчина специально сделал акцент на слове "пока", давая понять, что беседа состоится в любом случае, хочу я того или нет.

— Хорошо, — согласился я, — но могу я хотя бы сообщить родителям, где меня искать, в случае чего?

— Ваши родители уже в курсе и очень рады, что их единственный сын получил возможность послужить на благо Человечества, — отчеканил капитан Чугаев, молчавший до этого.

Послужить Человечеству? Интересно. Но чем я могу помочь? Кроме как бегать по виртуальным мирам и отстреливать монстров, я ничего не умею.

— Могу я хоть собраться? И попрощаться с..., — я посмотрел на Машкину бабушку, затем на дверь ванной, — с любимой.

— Пятнадцати минут вам хватит? — спросил майор.

— Вполне.

* * *

В последний раз на машине я ездил, когда мне было двенадцать. Удовольствия от поездки я тогда не получил никакого. Это была машина скорой помощи и меня везли в больницу, с двумя переломами на правой руке. Я тогда неудачно поскользнулся на мокрой лестнице в школе.

Сейчас же все было совсем иначе. Мощный черный внедорожник с тонированными стеклами, удобные мягкие сиденья, музыка в стиле джаз из мощных динамиков. Да уж, определенная прелесть во всем этом есть, несмотря на то, что именно неуклюжее обращение человечества с природными ресурсами и привело планету к самому краю пропасти.

Такие места в фильмах и книжках обычно описываются как мрачное, квадратное, серое здание. Неброское и похожее на сотни таких же вокруг. Но я очень удивился, когда мы остановились у ворот двухэтажного особняка, с самыми современными системами защиты от солнечной радиации. Мы вышли из машины. Я уже направился к дверям, но майор Сергунец меня окликнул и рукой указал на небольшую будочку:

— Нам сперва туда, нужно уладить некоторые формальности.

Мы вошли внутрь. Это оказался лифт, бесшумный и большой. Я понял, что мы движемся, только глядя на то, как зеленые цифры на небольшом экране начали меняться. -1... -2... -3.. Остановились на -7. Дверь лифта открылась, выпуская нас.

Почему-то я был уверен, что здесь должно быть темно и душно как в темнице. Но нет. Все вокруг — вполне на уровне. Даже слишком.

— Клево вы тут устроились. Теперь я знаю, на что уходят налоги простых добропорядочных граждан, — усмехнулся я.

— Не дерзи Гром, это секретная резиденция Его Императорского Величества, — майор как-то резко перешел на "ты"

Я тихонько присвистнул — резиденция Императора! Интересно, увижу ли я его?

— Ты кстати к нему и приглашен, — словно прочитав мои мысли, сказал спецагент.

— Он что же, заинтересовался вступлением в мою тиму по Контре? Я бы рад принять его, но мест нет, вот только если в запас, — съехидничал я. Действительно, какого черта нужно императору от геймера и тестера?

Навстречу то и дело попадались люди в форме или в таких же строгих черных пиджаках, как и у моих провожатых. У всех без исключения микрофоны в ушах, короткие стрижки, накаченные мускулы. Я невольно заулыбался, снова вспомнив старую шутку про инкубатор для спецслужб. Уж не туда ли меня привезли.