Дорогами мостов

Сверчок очнулся от грез, нашарил ремни и пристегнулся. Если они опаздывали с инспекцией, то кеп уж точно рванет так, будто за "Аистом" несутся все демоны ада. А еще...

Зашипел динамик. На круглой линзе экрана проступило изображение вихреоника. Он явно был не в духе.

— Три на двенадцать, юнга!

— Есть!

Ага, значит, точно солидно опаздывает "Аист". Двенадцать порций дорогущего третьего топлива означало максимальную скорость. Юнга не ошибся: "Аист" начал резко ускоряться. Не будь ремня, Сверчка бы здорово приложило о сетку.

На экране возник стамех и динамик рявкнул:

— Ровняй по двойке.

— Есть!

Сверчок с облегчением выдохнул. Ровнять — это хорошо! Ровнять по двойке — мерка средних брикетов через пятиминутный интервал. Скоро тут станет прохладней. Юнга крутанул ручку таймера и положил на полусферу ладонь. Теперь мерка пойдет в топку вовремя. Да, судя по времени, "Аист", наверное, в шлюзе уже. По корпусу прошла мелкая дрожь: компрессоры закачивали воздух в ресиверы пневмомоторов. Уже совсем скоро закроются люки и судно уйдет под воду.

Завибрировал под ладонью таймер. Сверчок загрузил мерку и снова развернул перегрузчик. Ожил шнек, добавляя в бункер брикеты и через несколько секунд замер. Можно послушать машину. Для любого механика хорош отлаженный механизм звучит как симфония. Особенно для судового механика.

Двигатель работал ровно; баюкал, успокаивал. Неожиданно вспомнилась Ксения. Девушка из мира, про который можно разве что прочитать в книгах. Страна фей, страна магии. В общем — высший свет. Там одни только ботинки джентльмену стоят столько, сколько и за год никакому простолюдину не заработать. Сверчок разок видел, как фуникулер поднимал на "Голиафа" пассажиров первого класса. Да, это точно другой мир. И Ксения — оттуда.

Сработал таймер. Сверчок загрузил очередную порцию брикетов. На экране возник стармех.

— Табань!

— Есть!

Вот и все. Сейчас будет работать только тот жар, который заготовили. Медные аккумуляторы достаточно раскалены, чтобы держаться часа три. Сверчок выбрался из клетки и тщательно задраил заслонки топок: теперь ни грамма воздуха не проникнет внутрь. Он проследил, как угли становятся тусклее — вроде бы все в норме.

После шума и грохота, тишина показалась чрезвычайно плотной, тяжелой. Пусть и абсолютная — что-то шуршало, скрипело, потрескивало — но непривычная. Молчание глубины. "Аист" неторопливо, по спирали шел ко дну шлюза. Сейчас спецы внимательно отслеживают каждый элемент. Ищут разрушения, трещинки. И если что не так — пойдут заделывать.

Сверчок вышел в машинное отделение. Сейчас весь сверкающий живой металл остановился. Светославу казалось, что машина сейчас дремлет в вполглаза: переводит дух, в ожидании команды.

Стармех и вихреоник сидели у пульта и осторожно манипулировали рычагами. Самописцы вычерчивали кривые, реагируя на звуки эхолокаторов. Экран светился: тоннельщик сообщал коррекции.

— Минус пять, три, восемь.

Поправки вводились моментально. При этом вихреоник поглядывал и на лентами, выползающими из приборов.

— Эй, юнга! Быстро сюда! Следи за самописцами. Вот тут и ту не должно выходить за пределы красной линии, понял?

— Да.

— Если не уследишь...

— Ноль, один, пять. — монотонно сообщил тоннельщик, и вихреоник сосредоточился на управлении. Когда закончил и проверил графики, продолжил инструктировать Сверчка.

— Так вот, салажонок. Если не уследишь мы навсегда тут останемся. Пик за красную линию — сообщаешь мне.

— Есть!

Юнга был горд оказанным ему доверием. Он сурово глядел на валики и возникающие линии. И это оказалось вовсе нелегким делом, как сперва показалось! Очень трудно было не клевать носом. Однообразие усиливали и монотонные цифры из динамика. Раза два Сверчок ловил себя на мысли, что засыпает и тут же вскидывал голову.

Прошло два часа обследования.

— Стоп!

Судно чуть заметно вздрогнуло и зависло. По лбу вихреоника тек пот; удерживать огромную махину в одном положении было совсем непростым делом. На самописце линия едва колебалась около красной черты. "Аист" висел в считанных метрах от какой-то площадки.

— Фиксация. — скомандовал тоннельщик.

— Есть фиксация! — просипел вихреоник и осторожно начал крутить колесико, добавляя воду в балластные цистерны.

— Тридцать минут? — голос из динамика звучал вопросительно.

— До шестидесяти. — отрапортовал стармех.

Судно опять дрогнуло, скрежетнул металл. Сверчок сообразил, что "Аист" улегся на поперечный борт туннеля. Что-то там привлекло внимание специалистов и сейчас команда пойдет исследовать место.

Вихреоник откинулся на спинку кресла, стармех встал и потянулся.

— Юнга, сооруди-ка нам кофе! И побыстрее!

Готовить кофе — первое чему научили вчерашнего курсанта. Да и сам Сверчок был не против. Было что-то притягательное в варке напитка под водой.

В небольшом помещении кладовки за изолированной дверкой находилась часть медного аккумулятора. Намеренно или нет сделали выступ — история умалчивает, но на каждом "Аисте" в кладовке готовили еду. На судах такого класса не полагался штатный кок, зато всегда был неофициальный камбуз. Каждый капитан считал своим долгом использовать каморку для подобных целей. И обязательно один из членов команды готовил для остальных, перекладывая часть своих обязанностей на товарищей. Об этом знали все, в том числе и в порту, но каждый раз при заходе в порт каморка становилась кладовкой со швабрами, а матрос занимался теми делами, которыми обязан был заниматься по штатному расписанию.

Сверчок насыпал в турку молотый кофе и снова спрятал банку под бочку, служившую столом. Воду он принес собой. Затем поставил емкость на потемневшую медь и принялся наблюдать. Появился ободок, поднимавшийся по стенкам, в центре все еще оставалось неподвижное темное плато. Когда площадь стала стремительно уменьшаться, Сверчок снял турку с аккумулятора и разлил напиток по стоявшим на подносе кружкам. Затем тщательно прикрыл дверку и спустился с подносом в машину.

Вихреоник со стармехом о чем-то оживленно спорили, не замечая юнги. Тот поставил на стол кружки и пошел отмывать турку, пока есть время. Минут через двадцать надо будет занять место в перегрузчике. Старина Юп наверняка проторчит в каюте до конца нынешней инспекции. Нет, если необходимо он, конечно, придет на выручку, но пока можно справиться и без него.

Сверчок вдруг подумал, что пока его не вписали в регистр "Аиста", то кеп наверняка старался обходиться без авралов. Кочегарить — не самое лучшее, чем можно занять какого-нибудь свободного от вахты специалиста. А как только появилась замена, то и работу можно ускорить. Впрочем, премиальные светили неплохие.

— Юнга, чего там с температурой?

— Сейчас посмотрю!

— Мухой! Должен знать всегда!

Ага! Кофе им приготовь и за температурой последи... Сверчок вбежал в кочегарку. Стрелка ушла левее, но пока оставалась в зеленом секторе. Все было в норме! Парень вернулся в машинное.

— Температура в норме.

— Черт бы тебя, юнга! Сколько точно градусов?

— А у меня в кочегарке приборов...

— Ты не кочегар, парень! Уже забыл, где в машине термометры?

Сверчок сбегал списал показания температур с панели. Подумал и добавил к записи значения манометров. Затем все отнес стармеху. Тот посмотрел, пожевал губами, кивнул и отвернулся. А спустя минуту, словно вспомнив про юнгу, бросил через плечо:

— Иди к топкам.

— Есть!

Сверчок побежал в кочегарку и заглянул в окошки: брикеты тлели. Парень разблокировал топки и внутрь сразу просочился воздух. На выходе наддув сразу заставит брикеты пылать и энергии станет достаточно для трешки. Для ходового режима — самое то! Теперь пароразбор и...

Внезапно что-то загромыхало, судно резко накренилось. Сверчка швырнуло на станину и он лбом приложился о поворотный привод. Перед глазами все поплыло...

3.

Сверчок очнулся, и услышал шипение. Может быть, от него он и пришел в себя. Тьма вокруг была кромешная и вдобавок удушливая, влажная, словно в курсантскую баню попал. В ребра что-то упиралось, во рту какая-то пыль. Парень пошарил вокруг себя и тут же рука наткнулась на брикет. И брикетов вокруг много. Судя по размеру топлива— второй бункер. Как угораздило туда попасть ? Но не спешила возвращаться. Лоб саднило, вероятно, что-то ударило... Да Это ж он ударился об перегрузчик! Юнга пощупал руками лоб: на нем красовалась огромная шишка. Лицо саднило, но память упорно отказывалась выдавать подробности того, что происходило.

Механик на ощупь выбрался из бункера и нашарил стрелу перегрузчика. По ней он дошел до клетки и забрался внутрь. Похоже, энергии нет, но тут для подобных ситуаций предусмотрено аварийное освещение. Сверчок столько раз занимался обслуживанием механизма, что на ощупь мог найти каждую гаечку. Нашелся и выключатель. Вспыхнула махонькая лампочка. Сверчок даже зажмурился сперва — после кромешной тьмы свет казался ослепительным, но затем открыл глаза и огляделся. Из топок лениво валил пар. Мелькнула мысль, что хорошо хоть заслонки открыты, иначе бы все взорвалось к чертям.

Судно покачивалось. Значит, они на поверхности. Светослав подошел к топкам и осмотрел приборы. Все по нулям. С этим-то ясно, а вот почему красная стрелочка указателя блокировки слива в положении "закрыто"? Это ее только для промывки в порту закрывают. А потом открывают и еще и пломбируют вдобавок! Сверчок вместе со стармехом наблюдали за процедурой, как и положено по инструкции. Это очень важный момент. Если слив заблокирован, то при выходе судна в надводное положение просочившаяся вода хлынет в топки. Будет такой взрыв, что мало не покажется. Сверчок принялся крутить колесо механизма. Оно шло легко, словно стопора не было вовсе. Вода перестала литься в топку почти сразу, но парень закрутил до упора. Как положено. Шипение стихло, хотя дышать было все равно трудно. Вентиляция не работала.

Сверчок забрался в клетку, чтобы включить корабельную связь и выяснить, что происходит, но затем передумал. По идее, внутренняя связь должна работать: раз ожило аварийное освещение, то аккумуляторная батарея жива. Но вдруг там, на мостике те, кому требовалось уничтожить судно? Случайно никто не сдернет пломбу, никому из экипажа и в голову не придет убрать блокировку. Скорее, люди будут защищать узел от тех, кто попытается до него добраться. Каждый знает, к чему приведет попадание воды в котел. Потому-то некто должен был расправиться сперва с экипажем и только потом заняться своим черным делом. И таким, уж точно, ничего не стоит справиться с желторотым механиком.

Вытащив нож, Сверчок подошел к двери в машинное отделение и осторожно ее приоткрыл. И тут же мысленно обозвал себя дураком. Полосу света наверняка заметил бы любой, стоящий в темном машинном по ту сторону двери. Но похоже, в помещении никого не было. Правда, спокойнее от этого не стало, а наоборот, добавило жути.

Сверчок нашарил на стене грибок аварийного освещения и хлопнул по нему ладонью. Да, тут тоже пусто. Если раньше машина казалась живой, только ждущей распоряжений человека, то теперь она выглядела мертвой, бессмысленной... От этого по помещению тянуло чем-то потусторонним.

Юнга словно вернулся лет на десять назад. В те ночи, когда старшие рассказывали страшные истории о призраках, таящихся во тьме. Сверчок даже шмыгнул носом, будто поддавшись этому экскурсу в детство. Пусть он и судовой механик, но живое воображение вчерашнего мальчишки заставляло видеть в каждой тени опасных призраков. Даже собственные шаги по грохочущему настилу будили какое-то истеричное, реверберирующее эхо. Тогда Сверчок замирал, давая осязаемому теперь, почти ощутимому страху стать более эфемерным.

Стараясь думать о деле, юнга пересек зал и оказался у пульта. Здесь парню стало совсем не по себе. Два человека, повелевавшие машиной, вдруг испарились. Пустые кресла были, казалось, только покинуты.

И снова легенды из курсантских ночных страшилок всплыли в памяти. Например, об исчезнувшем экипаже, что насмехался над морским божеством. Говорят, людям назначено в наказание тысячу лет работ шахтерами. Только не добывать уголь, а делать его из душ нерадивых моряков. Мол, если уголь пойдет на брикеты третьего диапазона, то душа уйдет в небо на божественном вихре.

Да, сказка и осталась бы сказкой, которой можно пугать в темноте малолетних олухов, если бы не ржавый "Жаворонок". Его притащили когда-то в порт на буксире через пять лет после отплытия, когда уже списали, как пропавшего без вести. Судно оставалось в режиме погружения — герметично закрытое, шлюзы задраены изнутри, но цистерны продуты. Иначе бы оно не всплыло на поверхность.

Говаривали, что и по сю пору ведется расследование. Уже сотня версий есть, куда исчез экипаж, но ни одна не выглядит правдоподобно. Так и стоит этот памятник на приколе в старой части порта, вызывая мистический страх своими ржавыми бортами.

Легенд-то, конечно, много. Говорят, что туманными ночами ворота хордового шлюза сами собой отворяются и оттуда появляется "Геракл" — пароход, что однажды исчез и больше нигде не появлялся. Даже буй не выбросило. И идет этот призрак полным ходом со светящимися иллюминаторами, но не слышно его пропеллеров. А на берег сходят мертвецы, чтобы забрать тепло живых, оказавшихся поблизости. Оттого-то в районе порта изредка находят тела умерших, без признаков насильственной смерти.

Как ни странно, а последняя легенда вдруг отбросила подступающую панику куда-то далеко. На занятиях по первичной медподготовке Сверчок хорошо запомнил, что человек может умереть и от переохлаждения. И даже в довольно теплую погоду. А болтавшиеся по порту бичи бывали трезвыми только в редкие дни. И то до обеда. Да мало ли! Сердце отказало или еще что... В общем, вторая байка вернула парнишку к жизни не хуже ковша ледяной воды. Надо выяснить, что происходит здесь и сейчас, а не искать зерно истины в досужих вымыслах портовых забулдыг.

У самого порога обнаружилось темное пятно и несколько капель вокруг, словно кто пролил густое трансмиссионное масло. Сверчок присел на корточки, ткнул пальцем в лужицу и поднес к свету. Липкая, красная жидкость больше всего походила на кровь. По телу прошла дрожь, забегали по спине мурашки. И опять воображение услужливо нарисовало чуть не орду вурдалаков, устроивших пиршество в машинном отделении. Нервы парня не выдержали: он забежал в кочегарку и прислонился лбом к металлическому листу. И тут же зашипел от боли, потому как забыл о шишке. Полегчало. Что удивительно, мысли стали быстрыми и четкими. Тут же испарились вампиры, а возникли вполне нормальные бандиты, которые захватили судно и похитили, или перебили, экипаж. Но зачем кому-то "Аист"? На ремонтниках нечем поживиться. Снаряжение, разве что, но оно бандитам ни к чему.

Качка стала заметно сильнее. Сверчок открыл дверь, осторожно ступил на трап и остановился, держась за поручень. Он вслушивался в звуки, доносившиеся до него снаружи, но ни голосов, ни шагов по палубе не расслышал. Обычные скрипы, потрескивания, и только что-то тяжело бухало время от времени.