Выбирая судьбу

Вот эта огромная туша с бровями, как заревет:

— Что? Вы там что, совсем ополоумели?

Я переглянулась с сыном и выразительно посмотрела на Грома, просто мужчина как-то сжался, выставил вперед руки и попытался что-то объяснить, да куда там.

— Мало я вас гонял! Да я с вас за такое семь шкур спущу, не посмотрю, что уже здоровые лбы! Вы там от этих людей заразились тупостью? — эх, за народ стало обидно, но он нас как бы защищает, значит, молчим, — Ребенок напуган, одет легко, а ведь там зима, наверное, он голодный! — и тут мой малыш скромно кивнул и уткнулся в мою ногу, мне вот тоже сына жалко стало, даже слезы на глаза навернулись, — А женщина вообще раздета, вы что, изверги?!

Он уже был впритык к Грому и просто трясёт его за грудки, тот бросал на меня умоляющие взгляды, я хотела их не заметить, продолжая жалеть нас с сыном, но вовремя вспомнила, что они нас спасли, значит, пришла моя очередь спасать.

— Мы сами в плен сдались! — голосом святой мученицы сообщила я, Гром бровями предложил продолжить, мол, маловато информации для разъярённого типа, — нас там убить хотели, мы спасались, а они нам помогли, — вроде все достоверно?

— Что? — теперь разъярённо смотрели на меня, может, он плохо понимает и ему надо несколько раз повторять, — Женщина, почему ваш мужчина вас не защитил? Или он пал, спасая вас? — торжественно так, аж не по себе.

— Папа умер давно, мама собралась выйти замуж, чтобы мы лучше жили, но тот барон оказался плохим, он хотел от меня избавиться, вот мама, спасая меня, и бежала через лес, а там они, и вот мы тут, — сын, защищая меня, решил выпалить на одном дыхании нашу историю, а после еще сильнее в меня вжался, но при этом как бы прикрывая собой.

— Ты вырастешь сильным воином, — очень серьезно проговорил здоровяк, а потом уже мне, — преклоняюсь перед твоим мужеством, женщина, — а потом взял и действительно поклонился, капец!

— Ну, ты здесь разберись, а мне пора, — быстро протараторил Гром и умчался, сбежал, а мы остались.

— Как тебя зовут, малыш?

— Дани, то есть Даниэль Вивальди, — пауза, — сэр.

— У нас нет такого обращения, так что оставь это. Меня зовут Вепрь, пойдемте, я проведу вас в кухню, чтоб вы могли перекусить.

Видимо мое имя мужчину не интересовало, но меня это не устраивает, может, они не хотят знать имя своей еды, так что нет, я уж перед походом на кухню тоже представлюсь.

— Меня зовут Хелена Вивальди, очень приятно познакомиться.

— Что же приятного в нашем знакомстве? — удивился здоровяк, на ходу показывая, куда нам идти.

Вот дикие какие-то.

— Вы нас покормите, а это приятно. А вообще, у нас так при знакомстве говорят.

— Вот чудно, у нас так говорят, когда эта правда, а не необходимость, — мы зашли в огромную кухню, где возле окна стоял небольшой столик, за который нас пригласили присесть. А после мужчина стал носиться и выкладывать на стол столько еды, сколько нам не съесть при всем желании.

— Вы кушайте-кушайте, я сейчас еще пирог принесу, — я только кивала.

— Сынок, только много не ешь, — Вепрь услышал мои слова и возмутился.

— Женщина, пусть ест все, что хочет, нам не жалко, а ему надо!

— Спасибо, конечно, большое, но вот только мы до этого не очень хорошо питались, и от переедания ему может стать плохо, — признаваться в полунищенском состоянии не хотелось, но лучше объяснить все, у них, видимо, чуть другой взгляд на обыденные вещи, — но чуть позже, если вы разрешите, он еще поест. Лучше чаще, чем больше, — я постаралась улыбнуться, но улыбка получилась натянутая.

Мужчина стоял посреди кухни с пирогом в руках и хмурился, очень сильно, глаз из-за бровей уже и не видно было, а потом так тяжело вздохнул.

— Малыш, слушай маму, но этот пирог тебе, и ты его съешь если захочешь, но не сразу, — Дани, который уже осоловело смотрел на стол, наелся, плюс в тепле, его явно потянул на сон, так что он только заторможено кивнул.

Я подтянула его табуретку к себе и примостила голову сына у себя на коленях, пусть отдохнет.

— Ох, дела, — тяжело вздохнул Вепрь и вытер ладонью скупую мужскую слезу, после чего выскочил из кухни.

— Мамуль, в плену хорошо кормят, — тихонечко буркнул мой сын и счастливо засопел.

Через пару минут вернулся Вепрь и предложил отнести Дани на кровать, я не очень хотела отдавать ребенка в чужие руки, но вроде и отказать было неудобно, поэтому настороженно кивнула и тихо предупредила:

— Только я иду с ним.

— Естественно, женщина! — так же шепотом (ага баском) возмутился Вепрь.

Когда он проводил нас в комнату на втором этаже и уложил Дани в кровать, я тоже села рядом, надеясь, что, если он уйдет, я смогу подремать рядом с сыном. К моему счастью, Вепрь не собирался оставаться с нами, только предупредил, что придет где-то через час, когда надо будет идти на совет. Совет так совет.

— Отдыхай, женщина.

— Спасибо, мужчина, — он уже выходил за дверь, когда его догнала моя благодарность, но чуть сбился с шага и через плечо кинул хмурый взгляд.

Что не так, он меня по имени не называет, я думала, и мне не стоит к нему по имени обращаться, блин, другая культура...

Я легла рядом с Дани, при этом сняв с него и себя обувь, и укрыла нас пледом, раздеваться не стала, мало ли что, малыш завозился, тихонько погладила его по голове, шепча наши с ним заветные слова:

— Мама рядом, все будет хорошо, — он во сне улыбнулся и прижался ко мне.

Нам еще день продержаться да ночь простоять, может, станет понятно, куда мы угодили и чем это нам грозит.

4

Проснулась я от стука, по внутренним часам прошел максимум час, а может, и меньше. Тихонько выскользнула из-под пледа, и подошла к двери, за дверью, которая была только прикрыта, стоял Вепрь (спасибо, видимо из вежливости не стал заходить в комнату).

— Совет через десять минут, малыша можете оставить, пусть еще поспит, — я отрицательно махнула головой, жалко ребенка, но одного я его не оставлю. Пусть и выгляжу параноиком, но лучше так, чем потом локти кусать.

Вепрь пожал плечами, но вот выдающееся брови нахмурил, я же скользнула обратно в комнату и, подойдя к кровати, быстро обулась и тихонько позвала сына. Малыш моментально проснулся и попытался быстро слезть с кровати, я его придержала, пусть проснется нормально. Не от хорошей жизни у меня ребенок готов к побудке в любое время и ни слова жалоб, знает, если я могу, дам поспать максимум.

— Сейчас будет совет, пойдем вместе, я не хочу тебя оставлять одного тут, хорошо? — он только кивнул спросонья, протирая глаза, — обувайся и пойдем.

Шаль, в которою он был укутан я накинула на плечи, тут тепло, так что нужды ему в ней нет, а мне комфортней, будучи в чем-то завернутой. Наверно это защитная реакция такая.

— Готов? Тогда выше нос, — я улыбнулась и, поправив его челку, взяла за руку и повела к двери.

Напротив двери, оперевшись на стену, стоял Вепрь, он недовольно глянул на меня и с улыбкой на сына, недоволен, что я ребенка разбудила. Мы спустились на первый этаж и, пройдя через широкий коридор, зашли в большой зал. Наверное, весь этот дом строился вокруг этого зала, а все остальные помещения, просто обрамляли его. Это подтвердилось, когда я увидела, насколько высокий потолок в этом зале, видимо, и второй этаж идет вокруг этого зала.

Увлекшись архитектурой, я выпустила из внимания, что зал уже полон, оказывается в абсолютной тишине там сидело около ста здоровяков (только мужчины), поежилась, как-то неудобно. Сидят, молчат и смотрят, жуть какая, мы стоим почти на входе, тут Вепрь мне рукой указывает, куда бы вы подумали, кончено, на середину. Мало мне внимания, добавим еще, вдруг не все всё рассмотрели, сжала угол шали, погладила пальцем ладошку сына и пошла сдаваться.

Так же, в полной тишине мы протопали в центр, видимо, из-за внутреннего протеста не старалась идти тише, и мои шаги били меня же по ушам, акустика тут что надо, арии распевать.

— Сегодня, — я даже подпрыгнула, когда неожиданно заговорил с ирокезом, до этого и не видела, что он тут тоже есть, — во время разведывательной операции на нас наткнулась женщина с ребенком, которая добровольно, — так сильно выделил это слово, что захотелось отрицательно помахать головой, — пожелала отправиться к нам.

Замолчал, так и хотелось спросить — 'а дальше что было', но все молчат, и я молчу, может, они мысленно общаются или тугодумы.

— Нам сообщили, что женщина сдалась в плен, — еще один здоровый заговорил, этот даже на фоне остальных выглядит здоровее.

— Свое пожелание жить у нас она оформила именно таким выражением, — как завернул с ирокезом.

— Официально было предложено отказаться? — че-то я напряглась.

— Да, она отказалась, — говорит так спокойно, даже скучающе, какой-то этот с ирокезом не эмоциональный, вон, Вепрь как бровями двигает, Гром кулаки сжимает, и остальные, если присмотреться, выражают эмоции каждый по-своему, а этот нет, спокойный как мул.

— Есть ли у женщины защитник-мужчина? — я уже не просто напряглась, я тут уже план бегства практически придумываю.

Все посмотрели на Вепря, то есть, этот тут доносчик, я нахмурилась, и по тому, как медлит мужчина, поняла, это важный вопрос, и от его ответа зависит мое будущее, знать бы еще, какой правильный ответ.

— Отец сына пал, женщина должна была выйти замуж снова, но сбежала, — и тут они ахнули, я вам серьезно говорю, как бабы над слезливым моментом в истории, а потом переглянулись и начали шушукаться, баском, аж на уши начало давить.

Правда, продолжалось это от силы секунды пятнадцать, а после они опять замолчали и взглянули на меня очень недружелюбно, мужская солидарность в особо крупных масштабах.

— Женщина, ты обязана вернуться к своему жениху, не позорь его, — вот это поворот, этот самый здоровый мне сразу не понравился.

— Не могу, — голос с хрипотцой, волнуюсь, — я в плену! — поучай!

— Кхм, то образное выражение, мы не пленим женщин, — попытался донести до меня умную мысль все тот же оратор, вот ты и попался голубчик.

— Если я не в плену, то я вольная? — с самым кротким видом спросила, опуская глаза в пол, не время показывать мой лихорадочный взгляд.

— Естественно, норманны не пленят женщин!

— Тогда как вольная женщина официально заявляю, я к тому козлу не вернусь!

Пауза просто заслушаешься.

— Тогда как вольная женщина, достигшая брачного возраста, ты обязана сейчас из присутствующих выбрать себе защитника, — то есть, мое внутреннее ликование было всего пять секунд? Жестоко, я-то думала, что молодец.

Стоп, что значит, сейчас и так сразу выбрать защитника?

— А можно поподробнее, что делает защитник, какие плюсы, какие минусы?

— Минусы! Скажешь тоже, женщина, — он рассмеялся, запрокидывая голову назад, хор его поддержал.

— Минусы есть всегда и везде, идеала не существует, — мне вот совершенно не смешно, что-то подпекает, как бы не оказалось, что из 'огня да в полымя' попала, — я хмуро рассматривала веселящихся мужчин, а чуть в стороне стоял хмурый мужик с ирокезом, ему тоже не весело.

— Мужчины, может, вернемся к обсуждению? — о, как резко замолчали, синхронно.

— Защитник берет женщину в свой дом, кормит ее, одевает, оберегает, он становится главой их союза, — все это, конечно, хорошо, но мне бы версию для взрослых...

— А что делает женщина? — ладно, буду корректной, зайду с другой стороны.

— Она ему подчиняется, руководит его хозяйством, — интересно, это фигура речи, или таки имеется виду дом и курицы, — заботиться о защитнике, ублажает его просьбы, — и? Вот только продолжения не последовало.

— А как именно ублажает? — я не спускала настороженно взгляда с говорившего, поэтому четко заметила, смутился, вот гады! Так это у них так институт брака именуется.

— Женщина всегда знает, как ублажить своего защитника! — гордо выпрямившись, вещал этот здоровый среди здоровых (мне срочно нужны их имена или хотя бы прозвища).

— А если женщина не местная или не опытная, как тогда она должна знать, как именно ублажать? Вдруг ублажишь не так, защитник расстроиться, защищать перестанет?

— Не быть такому, каждая женщина знает, а если сомневается, то в клубе спросит совет! — тут, блин, еще клуб по ублажению есть? Я в шоке, глубоком, но это не мешает мне допытываться, потом рефлексировать буду.

Мужики что-то гомонили, видать, обсуждали работу клуба местного, а я мысленно страдала и рвала на себе волосы.

— Нет, не хочу!

— Что? — взревел это огромный, и остальные, помельче, тоже уточнили, что именно я тут не хочу.

А меня как бы немного накрыло после мысли, что я в этом клубе советов спрашиваю, может, там еще что наглядное показывают.

— Я ушла из отчего дома не для того, чтобы наступить на те же грабли и выйти замуж по принуждению. Как бы у вас не назывались эти странные отношения, но меня не устраивает то, что я сейчас должна выбрать себе мужа и отца моему сыну. Вы хоть подумали, как ему будет? Вдруг он не сойдется характером с этим 'защитником', и что тогда? 'Во всем подчиняться', а если мне надо сына будет защищать, как быть? Я думала, здесь мы сможем спастись от незавидной участи рабыни и нежелательного ребенка, но я ошиблась, мужчины везде одинаковые, даже пришлые! — очень хотелось разбить что-то, но я пока держалась, только иногда нервно притопывала одной ногой, да голос периодически срывался на более громкий, — Вы меня спросили, чего хочу я? Почему, если женщина, то бесправная? Я сына растила одна, выживала с ним одна, и защитника рядом не было, мы справились и сейчас с ним справимся! Он мой защитник! — даже от самой себя защитит, и от глупых мыслей, которые в момент отчаянья приходят, чтобы сразу их спугнули эти маленькие ручки, которые изо всех сил тебя обнимают.

Ко мне неслышно подошел все тот же, с ирокезом, и с таким отстраненным видом тихо прокомментировал:

— Защитник это в вашей культуре жених, но без права настаивать на интимных отношениях. Через год женщина может выбрать другого защитника, и так до тех пор, пока не выберет единственного, вот он уже муж по-вашему, — опа, тоесть разница в культуре дала отпечаток на мышление. А неплохо у них тут женщины устроились, тебя тут защищают.

— Я Сокол, готов сразиться, чтобы привлечь свободную женщину, — рядом тяжело вздохнул ирокезный, я повернула к нему голову и увидела гримасу досады на его лице.

— Началось... — видимо для себя буркнул этот хладнокровный.

— Раз свободная женщина отказывается назвать защитника, значит, будут бои и привлечения, — я еще раз взглянула на этого, с ирокезом, он сейчас играл в гляделки со здоровяком и чуть кривился, потом перевела взгляд на Вепря, и вот он чуть отрицательно качнул головой.

Я переступила с ноги на ногу, и посмотрела на сына, тот во все глаза изучал мужчин.

— Кхм... — осторожно привлекла внимание толпы разгорячённых мужчин, там их уже десяток, готовых биться. За каким таким счастьем мне это надо? — Тут немного недопонимание вышло, мой монолог — это так, желание выговориться. Раз у вас с защитником очень корректные отношения и можно уйти из его дома в любой момент, то я бы хотела выбрать защитника.