37 копеек. Часть 2

В общем, Горюнов Юра, четвёртый класс. Вот так вот. И календарь на стене — 11 июля 1968. В общем, меня ровно на год от сейчас забросило. Посмотрел оценки — так себе, тройки в основном, четвёрок немного, а пятёрок вообще ни одной. Но и двоек нет. Родители вроде нормальные, не орут, не ругаются, дома так... знаешь, аккуратно, чисто, в общем, тоже нормально.

Выглянул в окно — народ мимо дома идёт, все в одну сторону. Посмотрел куда, ёлки, да в клуб же!

Выскочил, смотрю, у дома двое пацанов стоят, из тех, что на реке были, и сразу ко мне — чего так долго, давай, побежали, сейчас уже начнётся.

Слушай, ты не поверишь — "Фантомаса" смотрели! Первую серию. Луи де Фюнес, Жан Марэ... Ты помнишь, как в конце на подводной-то лодке, а?

— Да помню, помню, ты не отвлекайся.

— А, ну да, ты ведь тоже смотрел. В общем, как кино кончилось, вывалились всей толпой из клуба, и пошли вдоль деревни. Я ещё спросил, куда, мол, идём-то? У пацана, что за мной заходил, и потом в кино рядом сидели. Тот аж споткнулся — Да на брёвна, куда же ещё? Ты чего, Юрка?

Отшутился — дескать, так просто ляпнул.

Через три дома от моего здоровенный штабель брёвен, метра три высотой. Вот на них и расселись. Внизу младшие, лет с 7 до 10, на самом верху — постарше, ну как мы примерно, а в середине уже взрослые парни, лет по 15-17. И все привычно так, словно по нумерованным местам. Да так и оказалось, потом расскажу. Я было наверх сунулся — остановили. Те, что в середине сидели, переглянулись, и один кивнул на край, где место было — Юрец, давай сюда, ты теперь тут сиди.

Как на меня приятели посмотрели, ты бы видел! Оказалось, это мне за кувшинку такой почёт. Ладно, тоже потом.

Сидели, трепались, моменты из фильма пересказывали. Я молчал, чтобы не ляпнуть чего, опять смотрел, слушал, запоминал. Тот парень, что меня в середину позвал, спросил ещё — Ты чего такой тихий? Омут вспоминаешь, да? Завтра расскажешь, как тебе до дна удалось донырнуть.

Через пару часов разошлись, только сначала, в полночь, к иве здоровенной у старого пруда в центре деревни сходили, там мне вручили железяку какую-то, вроде палец тракторный... увесистый, зараза... и все сморят на меня, а я не пойму, в чём дело. И вдруг слышу, доносится откуда-то — Бумм! Бумм! Бумм! — а на ветке ивы, прямо под носом, что-то вроде буфера железнодорожного, за штырь повешено.

И приятель шипит, с которым в кино рядом сидели — Ну ты чего, двенадцать же! Давай!

Догадался — пробил двенадцать раз этим самым пальцем по буферу, всю руку отмотал.

Ну ладно, это всё мелочи, потом дорассказываю.

Вот так вот и начал жить. Привык постепенно, никто вроде ни о чём не догадался. Только в школе учиться стал... ну ты понимаешь...Сначала все удивлялись, а потом вроде как так и надо. Мать всё нарадоваться не могла — говорила, наконец за ум взялся. А отец пообещал мопед подарить, если год без троек закончу, представляешь? Пока не подарил, но...

— Погоди, — перебиваю я его — Так это что получается, ты год как... перенёсся, да? Из сегодня — ровно на год назад, но в этого самого Юрку? И что, весь год так и жил, не пытаясь со мной связаться? Сам же сказал, что ты — это я. И воспоминания у нас общие, так?

— Да нет, уже не так. Я помню всё. Что было с тобой, ну и со мной тоже, до сегодняшнего утра, а ещё плюс к тому — уже моя личная память, за прошлый год.

— Не понял, это как? Погоди-ка, ты есть хочешь?

— А есть что?

— А ты что, забыл? Что тут у нас в комоде, а?

— Слушай, забыл ведь!

Я встаю, подбрасываю в почти прогоревший костёр ещё несколько веток, беру из шкафа-комода печенье и халву, и честно делю её пополам.

Заодно проверил одежду — высохла уже, можно надевать. Становится прохладно, солнце почти село — ничего себе, за разговорами несколько часов пролетело!

Несколько минут нам не до чего, оба жуём.

— Так что же получается, я — это ты, и наоборот, но не совсем?

— Угу, — кивает Юрка с набитым ртом.

Да, ёшкин кот, расскажи кому — не поверят. Ага, а остальному — поверят, значит? Всё, на сегодня хватит, надо домой, в себя прийти, подумать — что-то меня в его рассказе цепляет, какая-то деталь... не могу понять, что.

— Давай по домам, Юр. Завтра сюда приходи, часиков в 12, выспимся, будем решать, что дальше делать. Заодно и дорасскажешь.

— Ладно, давай.

До города мне идти минут двадцать, прихожу домой, ещё светло — десяти нет. И по дороге всё пытаюсь понять, ну что же не так? Что мне не нравится в Юркином рассказе? Или это просто я ещё не всё знаю, ведь как он прожил этот год, так толком, в подробностях, и не известно. Или это моя любимая паранойя разыгралась. На фоне таких-то потрясений...

И уже засыпая, я вдруг уловил наконец упорно ускользавшую от меня весь день мысль. Меня аж потом прошибло.

13. Паника

Сейчас июль 1969. Юрка сказал, что смотрел первую серию "Фантомаса" в прошлом году. По всей стране фильмы выходят на экраны одновременно, значит, и у меня в деревне его должны были показывать тогда же.

ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ Я ЭТОГО НЕ ПОМНЮ!?

Пропустить никак не мог, это исключается. Да даже если бы каким-то чудесным образом и пропустил, всё равно, разговоров среди пацанов было бы!

И ведь были они, разговоры-то. В нулевом варианте, первоначальном то есть. Откуда я сюда попал.

И что получается?

Либо он врёт, либо у меня провалы в памяти.

На память вроде бы жаловаться не приходится, помню каждый день из проведённых здесь, со всеми подробностями и деталями, даже самыми малозначительными. Значит, врёт Юрка...

Зачем? Вернее, почему?

И самое главное — чем это мне грозит?

Чёрт, как же снова всё запуталось.

Значит, придётся выяснять.

Прямо завтра, с утра. Вернее, днём уже — сам пригласил к 12 приходить.

Ну вот и славненько — есть время подготовиться.

Первым делом, завтра с утра (действительно с утра, часиков с 7-8) надо поговорить и с городскими, и с деревенскими приятелями — неназойливо так выяснить, а вдруг я всё же "Фантомаса" прохлопал?

Сделать это легко — пара-тройка наводящих вопросов, всего-то делов. Если окажется, что проблема со мной, то и ладно. А вот если никто и слыхом не слыхивал о комиссаре, журналисте и злодее... вот тогда и начнутся варианты.

Пока навскидку вижу два.

Самый плохой, это если меня вычислили, и теперь пытаются наблюдать в естественной, так сказать, среде.

Возможно? Вполне. Но!

Юрка (будем называть его так) не очень похож на агента Смита — ну пацан же, хотя и крупный не по возрасту.

А почему это я решил, что не по возрасту? Всё ведь только с его слов, а на самом деле ему, может, и все 15-16, а то и больше.

Вот интересно, с какого возраста в КГБ (или у "соседей") работали?

Хотя ради такого уникального случая — целый гость из будущего! — могли и специалитет организовать. Да запросто.

Письма дошли, может быть и все, кто надо убедился, что да, попадание 100%-е, но реагировать никак не стали.

А зачем?

Если разобраться (и порассуждать цинично) и Гагарин, и Чехословакия — мелочи на фоне того, что можно из меня выжать.

То есть, возможно, конечно, что я знаю только это, но ведь я сам намекал на собственное многознайство — "при желании получать сведения равной и большей значимости...".

А ведь это залёт...

Если всё так и есть, то проведу я остаток дней в каком-нибудь Новосибирске-55, на Таймыре... или в Саранске-32, на острове в Аральском море.

Кстати, интересно, ведь сейчас Арал вроде бы должен ещё быть вполне себе нормальным, не пересохшим? Это уже в 80-е он распадётся на две изолированные части, а попозже и вообще, считай, высохнет. Ну вот, заодно и узнаю...

М-да, перспективочка. Не дай, как говорится, Бог никому.

Вот только весь этот мрак разбивается об один моментик — Юркино "бабушка приехала".

Не дошёл я ещё до финальной сцены-то, на лесной поляне. Вот такая вот загогулина, понимаешь ли. Пока что все дружно ищут сапёрную лопатку.

Теоретически, конечно, возможно, что у Богомолова эпизод этот уже написан... ага, за пять лет до публикации!... и органы быстренько так смотались к писателю, учтя, о чём я рассказываю почти неделю, чтобы узнать, чем кончится дело.

И втереться мне в доверие, подставив двойника-близнеца-дубля. Фу, слово-то какой нехорошее — дубль. Сразу "Понедельник" Стругацких вспоминается. Противные они там, дубли то есть.

Значит, Богомолов сообщил ключевую фразу романа, а Юрка, в свою очередь, ошарашил ею меня.

И я поверил, что он — это я. Только чуток другой.

Ну фигня же полная!

Ладно, утром разъясним. Оно, как известно, мудренее.

Уснуть мне так и не удалось, вертелся всю ночь, снова и снова репетируя завтрашние разговоры, и, в зависимости от результата, планируя действия. Дошёл до того, что всерьёз рассматривал возможность захватить Юрку в заложники, и потребовать самолёт до Хельсинки. Или Стамбула.

Ну да, и ещё килограмм карамелек...чтобы не укачало, пока летим.

Ещё не было восьми, а я уже звонил в дверь Витьки Смирнова, моего одноклассника.

Витька отличался от нас каким-то запредельным пофигизмом и флегматичностью, и неисчерпаемым спокойствием.

Удивить его, или вывести из себя, не удавалось никому и ничем. И также невозможно было его заставить рассказать о чём-то помимо его желания, которое возникало чрезвычайно редко. О таких говорят — могила!

Так что едва его сонная фигура возникла в двери, я, не поздоровавшись, в ответ на его — Привет, Сказочник!, — сразу спросил, не заботясь о хитрых подходах — Вить, сколько полосок было на рубке подводной лодки, ну той, на которой Фантомас от комиссара и журналиста уплыл? Забыл, а надо срочно, для одного дела.

Витька сонно посмотрел на меня, и ещё более неторопливо, чем делал это обычно, ответил — Не помню, — и тут же добавил — И цвет не помню точно, но вроде красный или жёлтый.

Ну и где логика? Я же про цвет не спрашивал.

Мысль эта мелькнула на самых задворках сознания, оттеснённая туда бьющимся, как набат — что-то неладно со мной!

— Ладно, Вить, вспомнишь — скажи.

И молча махнул рукой, уже спускаясь по лестнице, на Витькино — А чего заходил-то, Сказочник? Я на реку сегодня приду, будешь рассказывать?

— Да, да, приходи, вечером...

Интересные пироги с котятами получаются.

Так, ладно, сейчас действительно на реку, сидеть, думать. Наверняка там кто-то уже есть, заодно и уточню. Ну бред же полный выходит.

На реке, на нашем месте, действительно, несмотря на ранний час — половина девятого, все ещё спят! — сидело с удочками двое пацанов, лет по 7-8, на нашем причале. Не помню, как зовут, но у костра с начала лета бывали регулярно.

Увидев меня, вскочили — Мы ничего не трогали, мы рыбу... — прервал их, и тот же вопрос, про полоски на рубке.

Ну ты смотри, и эти не помнят, сколько, но про цвет говорят уверенно — красный.

— Вы в прошлом году смотрели?

— Да

И тут меня осенило — А в каком месяце, помните?

— Да как сейчас вроде.

— Что значит как сейчас?

— Так орехи начали поспевать, вот тогда.

Массаракш!

Первые орехи — это конец июля-начало августа. Ещё совсем маленькие и зелёные.

Где я был в это время в прошлом году? Да в Севастополе же! Уехали туда 15 июля, вернулись 12 августа.

Неужели всё так просто, банально пропустил? И разговоры да обсуждения могли к тому времени и затихнуть...

Да и не больно-то много их было, разговоров — в нашем кругу. В основном ведь меня же и слушали.

Дааа...

Похоже, сам всё придумал, сам себя напугал, а оно вона как.

Ну хоть Юрку в заложники брать не придётся, и то хорошо.

Но вытрясти из него всё до последней крошки надо сегодня! Зуб даю, что-то он недоговаривает. А может, просто не успел ещё рассказать. Ну тогда тем более надо, вытрясти то есть.

Потому что в той, первой жизни, "Фантомаса" я посмотрел как раз этим летом, в 1969, между 4 и 5 классами.

Единственное лето, пока я учился в школе, когда мы не ездили на море.

Мать купила себе комплект — золотую цепочку с кулоном и перстенёк, и деньги, что копили на отпуск, ушли почти все.

Кстати, сейчас ведь она то же самое делает. Приценивается то есть.

Профинансировать, что ли? На море-то охота, тем более в Севастополь!

Нет уж, потерплю.

Пожалуй, что внятно объяснить, откуда у меня полтораста рублей взялось, не удастся.

Найдутся дела и тут, тем более, что с появлением Юрки скучать похоже не придётся.

А вот кстати и он идёт.

Это я что, часа три тут сижу? Однако!

— Привет, Юр! Присаживайся. Поговорим?

14. Сюрприз

— Привет, Сказочник. Давай поговорим, хотя вроде бы всё вчера обговорили? Ты спрашивай лучше, что тебе непонятно, а то как-то не знаю, с чего и начать.

— Понимаешь, Ныряльщик...

— Как ты меня назвал?

— Ныряльщик, а что? Я — Сказочник, ты — Ныряльщик? Чем плохо? Хотя бы не запутаемся.

— Ну ладно...Так о чём ты начал?

— Да вот о чём — тебе не кажется странным, что как-то уж очень и ко времени, и к месту, у тебя родственники образовались? Что-то я не слыхал, чтобы у Самсоновых родня была.

Конечно, мне, как пацану, знать это вроде как и не положено, но всё равно — не верится мне в такие совпадения. Я понимаю, что ты знал, где и когда нужно быть, но все же?

А задумался ведь Юрка-то! Вон, палочку подобрал, в руках её вертит. Явно время тянет, обдумывает, что сказать.

В такой ситуации лучше всего сигаретку бы раскурить, а то и трубку. Ну, до сигареток нам ещё расти и расти, да и не факт, что когда вырастем, закурим.

Я ведь и тогда, в первой жизни, закурил в 18 лет. До того только пробовал несколько раз, за компанию.

Да и закурил глупо как-то. Поехал к дальним родственникам в Ленинград, причём аккурат под Новый год. А за год до того вся страна сошла с ума от "Иронии судьбы". Ну вот, я и решил проверить, а вдруг и мне повезёт? Ну или не, это с какой стороны посмотреть.

Самое смешное, что я действительно там познакомился с Леночкой. Просто на улице, на Невском.

Правда, в итоге дальше поцелуев на Аничковом мосту, через Фонтанку, том самом, с четырьмя конями, дело так и не зашло. Ну и ладно, зато как вспомню! И-эххх... молодость...

А когда возвращался обратно, вспомнил, что знакомые просили сигарет привезти, "Петровских".

Купил несколько пачек, а в поезде что-то не спалось. Да понятно — Леночку вспоминал. Выкурил в тамбуре пару сигарет, вскрытую пачку неудобно было отдавать, себе оставил. Так и втянулся.

Ладно, до этого ещё целых восемь лет почти.

Придёт время — пробую исправить. Или не попробую, посмотрим.

— Чего молчишь, Ныряльщик? Ведь есть что сказать, чувствую. Так что давай, колись.

— Ладно, Сказочник, слушай. Только давай договоримся — ты сначала всё спокойно выслушаешь, а потом уж и действовать будешь, хорошо? И приятелям своим скажи, чтобы не прятались, видно их в кустах, но и не подходили. Не надо им знать лишнего.