Вымпел мертвых 4. Балтийские патриоты

Естественно, в свое время все это вызвало самую бурную реакцию финансовых воротил и начало полноценного паломничества радетелей их интересов к взошедшему на престол Николаю II. Но у молодого императора, во-первых, имелось уже несколько иное восприятие реальности, во-вторых, за его плечом невидимым кукловодом продолжал действовать "отошедший от дел" отец, в-третьих, у самого Николая Александровича имелись самые полные инструкции по доведению данного вопроса до логического завершения.

В общем, обиженных набралось очень много, а желавший усидеть разом на двух стульях Сергей Юльевич каким-то чудом уже пережил аж три покушения на свою жизнь. Впрочем, даже сейчас, в 1904 году, отголоски поднятой мировыми банкирами волны возмущения и возобновившиеся попытки спекуляцией на иностранных биржах курсом русского кредитного рубля то и дело продолжали покусывать финансовую систему России. Но все сохраненное в стране и преумножаемое из года в год золото продолжало оставаться тем гарантом стабильности, поспорить с которым не представлялось возможным, поскольку вся мировая система расчетов отныне строилась именно на нем. В свою очередь, это привело к тому, что в стране увеличилась столь необходимая промышленности и торговле денежная масса, а расходная часть казны на погашение государственных обязательств не дошла до ужасающей отметки в пятую часть всех доходов, остановившись примерно на десяти процентах. И, как уже было сказано, даже начала уменьшаться. Пусть пока еще мелкими шажочками — всего-то на пару десятков миллионов золотых рублей. Но даже этот факт заставлял изрядно напрячься французское правительство, для которого единственным защитником от притязаний Германии была именно Россия, сидевшая на долговом поводке. И вот этот самый поводок начал потихоньку расходиться, что в будущем грозило немыслимыми проблемами. Да и многие десятки миллионов золотых рублей, получаемых банкирами в качестве процентов, нельзя было терять ни в коем случае, ведь в мире более не существовало столь же платежеспособного и добросовестного клиента, а кушать серебряной ложкой черную икру из золотой икорницы хотелось каждый день. По этой самой причине начавшейся войны желали, как политические оппоненты Российской империи, так и те, кто старался притворяться ее друзьями. Но тут их всех ждало грандиозное разочарование, ведь впервые за многие десятилетия этой войны желала и сама Россия. Причем не только желала, но и готовилась к противостоянию со всем тщанием, заодно начав всячески способствовать развитию отечественных производств всего того, что прежде можно было заказать исключительно в куда более развитых, в плане технологий, странах. Именно поэтому первая трамвайная линия в столице появилась на 4 года раньше, нежели в иной истории. Именно поэтому на всех противников устройства гидроэлектростанций надавили с самого верха с мощью парового катка. Именно поэтому началось техническое перевооружение крупнейших казенных заводов, а львиная доля станков и машин для них должны были изготовить и поставить самые инновационные из отечественных производств. И поскольку все это едва ли не впервые в жизни оказалось распланировано аж на 5 лет вперед, не осталось причин для взрывной активности и скупки всего потребного по всему миру за любые деньги с одновременным заимствованием очередных сотен миллионов рублей.

Естественно, какие-то уникальные станки, машины и оборудование, так или иначе, все равно приходилось заказывать за рубежом, как и недостающие материалы, но теперь это делалось с прицелом на последующее копирование полученных образцов уже на мощностях собственных заводов, что позволяло дать работу сотням тысяч мастеровых то и дело выражавших свое недовольство безденежьем и выжиманием последних соков на рабочих местах. Кстати, по этой же причине, начиная с 01 ноября 1902 года, в Российской империи повсеместно вводился 9-часовой рабочий день и 6-дневная рабочая неделя, что, впрочем, нашло немало противников, как в стане промышленников, так и в войске мастеровых. Первым грозило недополучение тех доходов, на которые они рассчитывали, и увеличение сроков выполнения заказов, которые и так зачастую срывались. А вторым — снижение реальных доходов, ведь поденная ставка чаще рассчитывалась из почасовой или от объема выполненной работы. В общем, и те, и другие, вновь нашли немало поводов для выражения своего недовольства. Но ныне эти претензии переадресовывались императором в сторону нижней палаты парламента Российской империи — сформированной в июле 1902 года Государственной Думы, созданной, в числе прочего, для стравливания того пара революционных веяний, что витали в умах немалой части населения и прямой дорогой вели, для начала, к всероссийской забастовке. Крови новый, получивший право быть законодательным, орган тянул из императора немало, но содержание одного небольшого сейфа, ставшее достоянием Николая Александровича после действительной смерти отца, изрядно отрезвило молодого императора. А уж появление на свет совершенно здорового наследника и вовсе заставило упрятать куда поглубже собственное недовольство и начать прилагать усилия для увода страны с пути, уже однажды приведшего империю к гибели.

Однако не одному монарху было плохо. Насильно впихнутый в списки депутатов от дальневосточного избирательного округа барон Иванов тоже время от времени с силой прикладывался головой о покрытую бархатом столешницу рабочего стола после возвращения в свою квартиру с очередного заседания. Зачастую его, ставшее весьма богатым, воображение даже рисовало яркие картины расстрела перед строем депутатов тех говорунов, что вообще не отдавали отчета своим словам. Не депутаты, а самые натуральные словоблуды, просто выводили из себя Ивана Ивановича хотя бы тем, что крали его драгоценное время, которого все чаще переставало хватать на действительно стоящие дела. Хорошо еще, что среди всего этого первого сборища со временем отыскались два десятка индивидуумов, которые не витали в облаках и не грезили революционными изменениями, а планомерно предлагали идеи развития государства с учетом того состояния общества, образования, экономики, технического потенциала, внешней политики, в конце концов, имеющих место быть здесь и сейчас. Правда и в программе созданной ими фракции Мирного обновления, как по мнению Ивана, хватало заскоков и перегибов, но по сравнению с предложениями всех остальных "кружков по интересам" они хотя бы на бумаге выглядели, как движение к лучшему будущему. Да и на внутрипартийных собраниях люди прислушивались друг к другу при отстаивании той или иной точки зрения. Плохо было то, что в конечном итоге таких людей набралось всего четверть сотни, а общее количество депутатов Думы превышало полтысячи, так что их голоса зачастую тонули в пламенных речах конституционных демократов, составлявших самую крупную партию, хотя и неплохо звучали на фоне не более многочисленных социал-демократов, социалистов-революционеров, прогрессистов, беспартийных автономистов, не способных прийти к единому мнению даже внутри собственного кружка "трудовиков", и вообще ничего не понимающих беспартийных.

— Господи, дай мне силы или автомат Калашникова, — простонал в очередной раз уткнувшийся лбом в свой рабочий стол барон Иванов. — Лучше, конечно, второе, но так уж и быть ради страны и народа соглашусь на первое. — Правда, не дождавшись от Всевышнего, ни через минуту, ни через пять, какого-либо ответа на свой крик души, он был вынужден отлипнуть от ставшей в последнее время столь привычной для головы "лежанки" и вернуться к делам насущным, бросив при этом мимолетный взгляд на стоящий в углу солидных размеров глобус, внутри которого скрывался минибар. — Нет, нет, нет, — пробормотал он самому себе. — Так и спиться недолго. А у нас еще не все деньги экспроприированы. За работу! — Слегка похлопав себя по щекам и сделав небольшую зарядку дабы привести в тонус хотя бы тело, он попросил супругу приготовить крепкого чая и вернулся на рабочее место, где его детального рассмотрения ждали с десяток пухлых папок.

— Для начала, сладенькое — позволил он себе немного смалодушничать, открыв сравнительно небольшой пакет с телеграммами, отправленными с другого конца империи. Окинув понимающим взглядом совершенно несвязный набор цифр, и достав с полки книгу для дешифровки кода, Иван на полчаса, изредка прерываясь на глоток чая, погрузился в подсчет барышей полученных за последний месяц пароходством "Иениш и Ко" от своих дальневосточных активов и операций. Как нетрудно было догадаться, львиную долю ныне занимали деньги, полученные с посреднических услуг. "Каких именно?" — мог бы задать вопрос невольный свидетель, проводимых пароходством спекулятивных мероприятий. Но случись таковой любопытствующий субъект появиться на пороге квартиры господина барона, он бы пропал без вести на вечные времена, ибо большие деньги любят тишину. А перетягивание на себя практически 50% импорта продовольствия в Японскую империю приносили не просто большие, а баснословные богатства. О таких деньгах честный владелец заводов, газет, пароходов, не мог мечтать даже во сне. А всего-то и требовалось, что дождаться начала войны, после чего спустить с цепи своих гончих морей, да начать наслаждаться криками, долетавшими до Санкт-Петербурга из далекого Лондона. А чего этим крикам не появляться, если господа с Альбиона лицезрели, как их обирают аж в тройном размере и при этом они, вершители судеб, ничего не могут поделать со складывающейся ситуацией. От таких мыслей Иван Иванович даже забыл о тех проблемах, что сыпались на его голову во время заседаний в Государственной Думе, но при этом подумал, что, пожалуй, не отказался бы дернуть за спусковой шнур орудия хотя бы среднего калибра одного из резвящихся сейчас на японских коммуникациях крейсеров, буде оно направлено на отдельную группу лиц попавших в правительство исключительно по незнанию населения, кого именно они выбирают. Но, мечты мечтами, а цифры требовалось осознать, подсчитать и определить, кому и сколько причитается — все же у пароходства наличествовало изрядное количество совладельцев и покровителей, делиться с которыми было жизненно необходимо. Благо теперь действительно имелось чем делиться, а не как во все последние годы, когда на подготовку к войне приходилось спускать абсолютно все прибыли, оставляя себе лишь на пожить, впрочем, отнюдь не в спартанских условиях, хоть и далеко не так, как надлежит мультимиллионеру. Однако вложения, что в людей, что в корабли, что в инфраструктуру, как и постепенная работа всех последних десяти лет жизни, вскоре обещали окупиться сторицей. Главное, чтобы в развлечения русских рейдеров не вмешалась третья сторона. Та самая, что нынче теряла миллионы фунтов стерлингов, немалая часть которых обещала осесть в карманах скромного русского барона. А ведь развлекаться экипажи крейсеров начали едва ли не с первого дня войны.

Вице-адмирал Того, сохраняя каменное выражение лица, выслушал доклад о потоплении очередного японского корабля, про себя поминая западных демонов самыми последними словами. Мало того что армейская группировка изрядно потопталась по чести флота, обвинив последний во всех своих бедах на континенте, так еще и эти чертовы русские всеми силами едва ли не ежедневно подбрасывали доказательства в пользу этих самых слов.

Изрядно прореженный в первый же день войны и продолжавший нести потери Объединенный флот все еще обладал достаточной мощью, чтобы дать Тихоокеанскому флоту русских генеральное сражение. Но вот защитить торговое мореплавание оказался попросту не способен. Это теперь, спустя три месяца после сражения в Желтом море, командующий прекрасно понимал, по какой причине противник столь упорно избивал его крейсера, практически полностью игнорируя куда более ценные броненосцы. Все же за это время не встречавшие достойного сопротивления многочисленные русские рейдеры умудрились перехватить не менее трех сотен судов следовавших в Японию с грузами военного назначения и потопить одиннадцать вспомогательных крейсеров, тем самым нанеся экономике страны колоссальный ущерб. Но что было еще хуже — ужаснувшиеся масштабами потерь владельцы судоходных компаний отныне попросту отказывались следовать в порты островного государства. А едва не ставшие банкротами страховые компании подняли свои ставки минимум в десять раз. Как можно было догадаться, в конечном итоге оба этих шага привели к практически полной транспортной изоляции Японской империи. Нет, естественно, находились горячие головы готовые за действительно хорошие деньги рискнуть в игре в прятки с русскими рейдерами. Да и контрабанда, что скрывалась в трюмах пассажирских лайнеров, позволяла закрывать минимальную потребность в ряде машин и материалов. Но большую часть грузов отныне приходилось везти из Гонконга и Шанхая на пароходах принадлежащих японским компаниям. Именно в эти порты уже как месяц начали доставлять до трех четвертей всех японских заказов, что позволяло европейским перевозчикам беспрепятственно проходить мимо дежурящих по всему пути следования русских кораблей, что не оставляли практики проверки всех встречных и поперечных, не смотря на грозные окрики из Лондона и бурчание из Берлина. Да, почти все свои боеспособные корабли русские сосредоточили на Дальнем Востоке, оставив Средиземное и Красное моря на откуп канонерским лодкам. Но экипажи даже этих небольших и немногочисленных корабликов, чувствуя за собой силу всей Российской империи, умудрялись доводить до белого каления сэров и пэров английского парламента и палаты лордов. А официальный Санкт-Петербург раз за разом отписывался, что все происходит в соответствии с правилами ведения войны на море. Единственный раз, когда русским дали от ворот поворот — была проводка конвоя под прикрытием аж шести английских крейсеров. Шедшие в этом конвое суда, среди прочего, должны были доставить в Японию вспомогательные механизмы, орудия, боеприпасы и разобранные на части башенные установки для "Цукубы" и "Икомы", которые пришлось перегонять из Англии, как только те, после спуска на воду, смогли дать самостоятельный ход. В результате страна получила два готовых лишь на 70% вымпела, что со скрипом и скрежетом достраивались уже в Японии с привлечением сотен срочно доставленных сюда английских рабочих. Но недостаточное техническое вооружение верфей и отсутствие целого ряда столь необходимых производств диктовали потребность получения львиной доли материалов из Великобритании, что самым пагубным образом сказывалось на скорости введения в строй столь нужных флоту кораблей. И вот теперь выяснялось, что нужда в них оказалась еще более великой, чем прежде предполагал Того. А как могло быть иначе, если бледный, словно мел, докладчик только что поведал о потери целого конвоя в дюжину судов со всеми кораблями охранения. Причем в складывающейся ситуации то самое погибшее охранение было куда ценнее, нежели утраченные пароходы и их грузы. Во всяком случае, для флота. Так, попытка обезопасить морские перевозки в одночасье превратилась в натуральную ловушку, чего вице-адмирал в глубине души рано или поздно ожидал и откровенно боялся. У него вообще начало складываться ощущение, что русские сами всеми возможными способами подталкивали его к принятию решения о вводе практики конвоев, опробованной еще в войну с Империей Цин. И ведь доселе она оправдывала себя! Да, приходилось отвлекать крейсера от патрульной и разведывательной службы. Да, эти самые крейсера вынуждены были пожирать тысячи тонн столь дорогого и становившегося дефицитом кардифа. Да, они расходовали ресурс котлов и машин. Но все это оправдывалось самим фактом возобновления снабжения страны столь потребными в военное время грузами. Во всяком случае, до сих пор. Все же это был далеко не первый конвой. И далеко не первое нападение русских рейдеров! Тот же "Рюрик" с "Дианой" и "Адмиралом Корниловым" уже дважды получали по зубам при попытках сунуться к охраняемым транспортам, наткнувшись на противодействие тройки старых "Мацусим", лидируемых введенным в строй, броненосным "Ниссином". Но только не тем "Ниссином", что строился, как "Бернардино Ривадавия", а теперь уже бывшим "Сан-Мартином" и бывши же "Фридомом", за шесть неспокойных лет пребывания на службе во флоте САСШ успевшим не только изрядно повоевать, но и побегать, отчего не знавшие капитального ремонта механизмы и вооружение, не способствовали сохранению былых характеристик броненосного крейсера. С трудом выдававший чуть более 18 узлов, при покупке он планировался к включению в состав 1-го боевого отряда, но впоследствии оказался отдан вице-адмиралу Катаока в качестве флагманского корабля, поскольку силами трех старых "Мацусим" сдержать атаку хоть одного русского броненосного рейдера виделось в принципе невозможным. И, следовало отметить, что тот же "Рюрик" действительно опасался лезть в бой с таким противником. Не то, что русский рейдер непременно проиграл бы сражение с "Ниссином", но полученные в подобном столкновении повреждения обещали быть если не фатальными, то настолько серьезными, чтобы вычеркнуть его из дальнейшего участия в войне. А ведь он был нужен именно на своей роли, поскольку даже после прорыва из Владивостока куда более мощного "Громобоя", которому в компанию пришлось передать "Орла", зона ответственности отряда во главе с "Рюриком", сокращалась не сильно много. Это, собравшись всем вместе — "России", "Рюрику" и "Громобою", представлялось возможным разгромить отряд японских сторожей. Не говоря уже о "Славе", по совокупности характеристик вдвое превосходящей "Ниссин". Хотя, сражайся последние один на один, "итальянец" смог бы отбиться даже от столь грозного противника. Не выиграть бой, но отбиться, не подпустив этого "морского волка" к охраняемым транспортам. Но только в том случае, если бы все должности на нем занимали подданные микадо. Однако потребность скорейшего ввода столь необходимого корабля в строй заставила принять на службу свыше трехсот американских и итальянских "добровольцев", не отличающихся храбростью, но знакомых с механизмами корабля и жадных до денег. В том числе по этой причине "Ниссин" не влился в 1-й боевой отряд, а стал флагманом 9-го, занимавшегося исключительно охранными функциями. Впрочем, как впоследствии выяснилось, даже с подобной задачей собранный с бору по сосенке экипаж не справился, столкнувшись с "волком в овечьей шкуре". Хотя, справедливости ради, стоило отметить, что окажись на месте "Ниссина" любой другой крейсер или даже броненосец, печальный итог был бы тем же. И это еще хорошо, что от принявшихся активно патрулировать воды англичан удалось получить хотя бы информацию о том, как именно погиб конвой! Точнее, не погиб, а оказался захвачен своей большей частью. Впрочем, когда за дело брались те, кто получил опыт перехвата японских конвоев еще во времена Японо-Китайской войны, иного исхода можно было даже не ожидать. Да и на других "фронтах" эти деловые люди умудрились обставить всех и вся, зарабатывая бешеные деньги, как на захвате трофеев, так и на снабжении Японии, как бы странно это ни звучало.