Невеста для Мрака #2

Как он был красив! Красив и порочен.

— Знаешь? — задумчиво протянула я, обрисовывая острым ноготком контур его идеальных губ — Я тебя убью. Когда-нибудь...

В затуманенных наркотиками глазах промелькнул огонёк очередной насмешки.

— Да ну? Правда?

— Ага.

— Это будет нескоро, — с этими словами он осушил очередной бокал в несколько глотков.

Я согласно кивнула:

— Не скоро. А ещё — заканчивай с дурманом, любовь моя.

Он невесело рассмеялся:

— Подумать только: кровавый демон, не моргнувший глазом, без угрызения совести, наизнанку выворачивающий чужую душу и тело, вдруг читает мне мораль?

Он не прав. Дело тут не в морали. У меня нет морали как таковой. Просто я презираю слабость, в любом её виде. Как можно сознательно отказываться от контроля над реальностью, отравляя мозг дурно пахнущей гарью?

Зависимость — это плохо. Алкоголь и наркотики, девочки-мальчики, похоть — это плохо. Это — зависимость, следовательно, слабость.

— Скажи мне, — попросила я, отодвигаясь, — как называется мужчина, согласный поделиться своей женщиной с другим для получения выгоды?

Эллоиссент всё курил, курил. Он и не думал мне отвечать.

— Что мешает тебе, наплевав на волю дражайшей тетушки, остаться со мной? — снова заговорил я.

— Долг, — ответили мне после бесконечной, тягостной паузы.

— Долг? О! Двуликие! Долг? Ты не мужчина, ты... — я пыталась подобрать нужное слово, — экономист. Или ты не хочешь меня. Потому что, когда хочешь чего-то по-настоящему — это берёшь. Если бы женщиной был ты, а мужчиной я — я бы женилась на тебе, и сотня тётушек меня бы не остановила. Плевать мне на них. Пойми, мне немного надо. Маленький домик, окруженный белым садом, зелень небес над головой, дожди по вторникам, а можно и по пятницам, всё равно. Чтобы был очаг, огонь в очаге и знание — рано или поздно ты все равно придешь. Пусть грешный, пусть темный, придешь и будешь мой. А я, пусть тоже не светлый альф, всё равно дождусь тебя, потому что люблю. Но ты ждать не станешь. И сражаться за меня не будешь. Ты меня не любишь.

Над переносицей Элла прорезалась тонкая морщинка:

— Я не могу сделать то, что ты хочешь. Твой брак с Дик*Кар*Сталом — залог мира между нашими государствами. Пусть хрупкого, непрочного, но мира. Сколько людей нуждаются в этом? Ставки слишком высоки. Что перед тысячью жизней и смертей моя или твоя любовь?

— Плевать я хотела на чужие ставки в чужих играх! — заорала я, теряя терпение. — Это моя жизнь! Я вам не кукла! Не разменная монета! Я — живой человек!

— Хватит строить из себя жертву, Одиффэ, — раздражено отбросил он прядь волос с лица. — Тебе грозят не пытки, не сражения с превосходящим по силе противником. Стать женой короля — это что, так страшно для девчонки из подворотни?

Вот и сказано. Вслух. Без цензуры. Без прикрас и реверансов.

Я была для них, утонченных Чеаррэ, живущих разумом и презирающих чувства, всего лишь девчонкой из подворотни. И я должна быть благодарной за всё: за то, что отмыли, накормили, обогрели, нарядили, обучили и так далее. Благодарной и покорной.

Продолжать беседу бессмысленно.

— Не уходи, — сорвался его голос на шепот, — не уходи... так.

— Какая разница, как, если всё равно нельзя остаться?

В дверях я обернулась, чтобы со всей яростью отверженной женщины произнести:

— Ты пожалеешь об этом.

— Уже жалею.

Нет. Ещё пока нет. Но время придёт. Когда-нибудь. Наверное...

С мучительной, раздирающей болью, разрывающей моё гневливое, горячее и жестокое сердце на части, я постигала простую истину — то, что для женщины сама жизнь, для мужчины лишь сиюминутная прихоть.

Отправив меня далеко-далеко отсюда, Эллоиссент не умрет от горя, он пойдет и утешится в ближайшем борделе. Через пару лет подыщет девочку из хорошей, правильной семьи, с маленьким, контролируемым потенциалом Силы. Слабую, добрую и светлую девочку. Женится на ней. И они будут счастливы вместе. А я? Я останусь ярким воспоминаньем молодости.

Любовь — что это такое? Острое желание быть с тем, кому ты не нужен? Стремление достать луну с неба и зажать её в кулаке, пусть хоть на мгновение? Танец на лезвие ножа? Охота за лунным лучом, утопающим в холодной темноте озёр?

Нет никакой любви. Для меня, абсолютно точно — нет. Воплощенный демон нужен в этом мире постольку, поскольку может помочь захватить и удержать власть, до его чувств никому нет дела. Любовь не для нас. Все предопределено с самого начала. Демоны созданы, чтобы нести в себе разрушение и боль. Дети Тьмы и счастье не сочетаемы, как вода и пламя.

Мне с первого дня в Чеарэте недвусмысленно дали понять, чем придется заплатить за право вырваться из Бездны. Я всегда это знала. Почему же, Двуликие, так больно?! Почему душу палит яркое, жгучее, жалящее пламя, горло жгут невыплаканные слезы?

* * *

Эллоиссент спустился к завтраку как всегда безукоризненно одетый и элегантный. Лишь внимательно приглядевшись, можно было заметить следы минувшей ночи: вспухшие после наших поцелуев губы да глубокие тени, делающие его глаза только выразительней.

Всё ему к лицу, и томность, и бледность. И судя по тому, сколько взглядов обращено в его сторону, не я одна придерживалась такого мнения.

Я наблюдала за тем, как он резал мясо, задумчиво и отрешенно. Но вот нож в тонких пальцах замер, мы встретились взглядом.

'Слабак! — хотелось крикнуть мне ему на весь зал. — Не достойный моих мучений, боли и терзаний слабак!'.

Я ради него бросила бы все. Все, что угодно. Даже зная, что он такое и кто он такой: смазливый самовлюбленный кретин с промытыми мозгами, запрограммированный на бездумное служение семейному клану. Псих неопределенной ориентации. Распущенный хрупкий манекен, одетый с иголочки, пустой, как погремушка.

Я дралась бы за каждый день, за каждую ночь, проведенную подле него. Но... не за что было сражаться.

Чеаррэ ошибаются, я не стану покорно служить их воле. Никто не посмеет мне диктовать, что делать, как жить. В Бездну трон, власть, и богатство! Роскошь это хорошо, но свобода — лучше.

Поднявшись, я вышла из-за стола.

Длинные коридоры с высокими окнами вели вперёд привычным путем. Ночью зловещие, наполненные холодом, в свете солнца эти рукотворные лабиринты выглядели обманчиво безобидными. Высокие вазы на тонких ножках, похожие на увеличенные бокалы, с багровеющими цветами; раззолоченный шелк обоев, подбитых шпалерами; портреты великих магов и политиков, так или иначе влияющих на элиту общества.

Я шла вперёд, не уставая раздумывать. Ведь можно что-то изменить? Не бывает безвыходных ситуаций. Всегда можно отыскать выход. Фатализм — слабость. Не верю в судьбу. Мир велик, мир широк. Маленькой рыжей искорке найдется, где спрятаться.

План действий, пока ещё смутный, начал складываться. Я убегу. Прямо сейчас, пока ни одна душа не ждет от меня ничего подобного. Побег в моем случае поступок настолько безумный, что Чеаррэ, рационалисты до мозга костей, его не просчитают.

Вопрос: куда бежать? Рано или поздно меня везде настигнут. Здесь даже ветер подвластен могущественному Клану.

Что ж? Подумаю об этом позже.

Я быстро собрала вещи. Деньги, деньги и ещё раз — деньги. Причем наличные. Облигации и векселя не подойдут, по ним легко отслеживать все перемещения. Опустошив собственные карманы, я заодно облегчила запасы милых кузин. Совесть и гордость слабо трепыхнулись, но я цыкнула на них строгим голосом. Девчонки восполнят потери при первом же требовании. Они-то никуда не убегают.

Перед тем, как покинуть Академию навсегда, я бросила прощальный взгляд в Главный Зал. На лунного мальчика с глазами чистыми и зелеными, как небеса; с душой душной и мглистой, словно наползающий мрак. Он сидел, развернувшись в пол-оборота к хорошенькой блондинке и улыбаясь, слушал её лепет. С места, откуда я стояла, голос собеседницы расслышать не представлялось возможным. Но я без того знала, что у неё высокий, нежный и детский голос, под стать невинно-приторному альфийскому виду.

Эллоиссент таких любил.

Он наклонился к закрасневшейся, как маков цвет, девице. Его тонкие нервные пальцы переплелись с её пальчиками. Когда Эллоиссент наклонил голову, черные локоны эффектно рассыпались по спине. Глаза девушки ярко засияли, когда его губы коснулись тыльной стороны её ладони.

Боль и ярость сузили для меня широкое пространство залы. Отчаянно не хватало воздуха. На мгновение захотелось при всех устроить дикую сцену. Но осознание того, что в скандалах нет смысла, охладило мой пыл. Я только зря выставлю себя глупой гусыней. Наши отношения изначально были красивой иллюзией.

Больше не оборачиваясь, я вышла.

* * *

До заветной прогалины в каменной стене оставалось несколько метров, когда магический удар впечатал меня в стену.

— Куда это ты собралась, любовь моя? — услышала я за спиной холодный от ярости голос Эллоиссента.

Вместо ответа, стремительно развернувшись, я ударила его под дых. Никто не поверит, глядя на мои почти детские ручки, в какое опасное оружие они могут превращаться с помощью отравленной магии, живущей в моей чёрной крови.

Эллоиссент сполз на землю, с трудом удерживаясь на грани сознания.

Склонившись над ним, я выдохнула в тёплые, дрожащие губы:

— Тебе меня не удержать, мальчик. Но вот что мне действительно было бы интересно узнать напоследок, каким образом твоя тётушка собиралась заручиться моей покорностью после того, как вожделенная корона украсит мои буйные рыжие кудри?

— Какого демона ты творишь? — прохрипел он. — Ты выиграешь гораздо больше, если сохранишь нам верность.

— Выиграю, не выиграю — это не имеет значения. Знаешь почему? Потому что я не играю. А теперь — догоняйте! Догоните меня, если сможете, Чеаррэ!

Я ударила огненной плетью первой. Эллоиссент успел увернуться, выставив щит-блок. Впрочем, на это я и рассчитывала. Убивать его сейчас в мои планы не входило. Я уже говорила, это случится когда-нибудь позже.

Ответная ударная волна широким ветряным языком ударила по мне, едва не опрокидывая на землю. Воздух просто взбесился. Он не сбивал с ног, он намеревался сорвать с меня кожу.

Да, Эллоиссент, кажется, на это раз разозлился всерьез! Я, таки, его достала?

Моё решение послать огненную сферу лишило Магическую Академии красивой клумбы, в которую Эл успешно её отбил.

Взвыли сирены, оповещая о применении запретной магии. Понимая, что через минуту здесь появится весь преподавательский состав академии, я решила пойти на хитрость и опустилась на колени, притворившись раненной.

— Одиффэ? — кинулся ко мне, полный тревоги и заботы, экс-любовник.

Когда тонкое жало стилета вошло ему под ребра вместе с моей магией, прожигающей внутренности подобно кислоте, глаза его удивлённо распахнулись.

Против моих расчетов, парень не потерял сознание. Чертов мазохист переносил боль более стойко, чем любой другой.

Он яростно прошипел сквозь сведенные болью зубы:

— Стерва!

А затем довольно забавно задергался в попытках подняться. Но боль была сильнее его воли. Эллоиссент напоминал паука с оторванными лапками.

Ничего, мой славный паучок, твои лапки ещё отрастут. А мне пора.

Прощай!

Глава 4

Я неслась по петляющим узким городским улочкам. В голове совершенная пустота, зато в сердце змеиным клубком копошились ядовитые змеи. Я почти опьянела от переполняющей меня злости. Хотелось омыть руки в крови, чтобы чужой болью, гневом и разочарованием утолить палящий душу жар.

Я мечтала о том, как заставлю горько пожалеть Чеаррэ об опрометчиво принятом решении.

Рассчитывала ли я сбежать всерьёз? На целом свете кроме них у меня никого не было.

Эмоции — эмоциями, но если рассуждать здраво, то мой поступок не что иное, как откровенная глупость. Ну, куда я пойду? Кто меня ждёт? Я уже совсем было собралась сдаться, сесть на одной из лавочек и покорно ждать, пока меня заберут, как, подняв глаза, наткнулась на интересное объявление:

'Требуются охотники за верфольфами, волкалаками, упырями и прочей нежитью.

Требования: владение магией стихий, техникой рукопашного боя, холодным оружием, стрельба из арбалета.

Высокая оплата гарантируется'.

Попробовать можно. Удрать не удастся, так хоть развлекусь.

Охотников в городе набирали постоянно. Подобные писули часто попадались на глаза, ими пруд — пруди. Да где же ещё искать потенциальных авантюристов, желающих найти приключения на свои неопытные, непоседливые задницы, как не в городе, в котором их штамповали ежегодно? Маги высшего уровня редко опускались до паломничества из одного места в другое. Кочевой образ жизни чаще выбирали выпускники магических школ. Именно они служили простому народу, в то время как выпускники Магической Академии работали на правительство — размах и амбиции не позволяли опускаться до истребления терроризирующих простанародье монстров.

Порывистый ветер шелестел тонкой бумагой, порванной на ровные полоски, каждая из которой содержала указатель, как добраться до потенциального работодателя. Одно ленивое движение и полоска зажата в пальцах.

Афьор — многоликий город, заполненный, с одной стороны, богачами: знатью, высшими магами, предпринимателями-торговцами, давно оставившими розничную торговлю для торговли в монополиях. Нажитое богатство позволяло этим гадам с кошельком вместо души, встать в один ряд с аристократией меча и духа. Здесь же, в Афьоре, благоденствовали бандиты всех мастей, оборотни-одиночки, по определению являющиеся преступниками, потому что за мелкие проступки из Кланов не изгоняли. Артисты, нищие, проститутки, оборванные бродяги, беспризорники, попрошайки — всем находилось место и дело.

Миновав Торговые ряды, я попала в район Постоялых Дворов.

Снег с улиц давно сошел, но последствия недавних паводков ещё давали о себе знать. Повсюду обильно текли мутные ручейки жидкой грязи, под ногами у людей и копытами животных хлюпала жижа. Вокруг теснились каменные строения с островерхими крышами, верхние этажи тяжёло нависали над нижними. С водостоков щерились ухмыляющиеся упыри, драконы и оборотни в различной стадии трансформации. На все лады расхваливали свой товар лавочники. Фигляры на перекрёстках давали представления. Предлагали свои услуги бродячие писцы с чернильницами за поясом. Воздух вокруг был тяжелым, зловонным и спертым. Редкие, резкие порывы ветра раскачивали вывески над лавками.

Сверившись с адресом, я остановилась перед одним из постоялых дворов.

Служанки развешивали белье на протянутых веревках. У коновязи кони, опустив морды, жевали овес.

Деревянные двери, к которым и коснутся неприятно, распахнулись от моего пинка.

Внутри оказалось так же неприглядно, как и снаружи. Несколько длинных нескобленых столов, тянувшихся от дверей до очага, почерневшие от копоти балки, грязь и паутина по углам. То ещё местечко.

Взгляд наткнулся на сладко посапывающего пьяницу в нелепой круглой шляпе. Судя по запаху, эта свинья выжрала недельный запас алкоголя. С омерзением отведя взгляд от лужи, живописно растекшейся из-под этого... ведь даже животным обозвать нельзя. Несправедливо. За что невинным тварям такое оскорбление?