Рожденный верой

Сиптуаг подождал, пока у короля успокоится дыхание, и шагнул вперед. Рыцари двинулись, чтобы перехватить его, но архиерей не остановился. Он с легкостью растолкал могучих воинов и встал на одно колено перед королем. Рыцари замерли, их мечи с отвратительным звуком покидали ножны.

— Я готов заверить вас в том, что никто не посмеет бунтовать. Я клянусь вам: мы вернем покой людям и закончим бесконечную бойню, в которой гибнут ваши солдаты. Мы завершим этот порочный круг, разорвем его и подарим королевству новое будущее.

— Вы можете обещать это? Можете спасти нас?

— Боги дадут нам силу, а мы ее используем. Так было всегда.

Король с заметным усилием отвернулся от окна и опустил взгляд на архиерея.

— Хорошо. Я дам вам возможность стать единственной религией. Делайте все, что сочтете нужным. Спасите королевство. Спасите его.

Сиптуаг опустил голову, смиренно принимая тяжелое решение короля. И улыбнулся. Боги не обманули его, и теперь их архиерею придется сильно потрудиться, чтобы оправдать ожидания его повелителей. Ему придется смести оставшиеся препятствия, и лишь тогда боги благословят королевство и одарят своей милостью каждого человека.

— Я все выполню, ваше величество.

* * *

— Что вы делаете? Хватит! Перестаньте!

Сиптуаг ударил кулаком вопящее ничтожество, повалив человека на землю. Мужчина был абсолютно голым, если не считать отвратительной маски, которая сейчас лежала в грязи. Сиптуаг ступал вперед, а за ним шли семь телохранителей с мечами, готовые в любой момент наброситься обезумевших от страха и ненависти людей, если те посмеют подойти слишком близко.

Сиптуаг ступил на порог разрушаемого храма и высоко поднял факел, свет которого создавал на стенах необычные силуэты. Архиерей смотрел на то, как мужчины с молотками, кувалдами и долотами разрушали нечестивые фрески и скульптуры. Священники поощряли людей, принимая в разгроме активное участие.

Сиптуаг прошел между скамьями и остановился возле кучи досок, сваленных в центре бывшего храма.

— Хватит! Пора уничтожить это нечестивое место раз и навсегда!

Архиерей бросил факел на доски и, убедившись, что огонь начал стремительно распространяться, пошел на выход.

Дым уже заслонял собою солнце, по городу разносились бесконечные крики. Боль, отчаяние, страх, ненависть — они просто-таки пропитала воздух, порождая вонь не хуже горящей плоти. Подобное повторялось по всему городу, а вскоре выйдет и за его пределы. Церковь двух богов слишком долго ждала этого момента, готовилась к нему, и не позволит ничему испортить миг ее триумфа.

Даже богам.

* * *

— Какое зрелище, Сиптуаг. Видеть, как пылает этот рассадник ереси, чувствовать, как люди вырываются из оков собственной глупости...

— Отвратительно, — прорычал архиерей наблюдая, как солдаты разгоняют очередную толпу безумных фанатиков, попытавшихся отбить обратно свой храм. Их нисколько не смущал даже тот факт, что здание полыхало снизу доверху.

Сиптуаг наклонился вперед.

— Мы должны были предотвратить это. Могли предотвратить.

— Ты думаешь? А вот я в этом не уверен. Люди слабы и постоянно ищут облегчения в том, что кажется им более предпочтительным.

— Тогда мы должны были сделать так, чтобы они пожелали вступить в наши ряды!

Сиптуаг прикоснулся к серебряным полосам на своем нагруднике.

— Серебряное духовенство не могло бы справиться с этим. Черное духовенство не смогло справиться с этим. И все по одно простой причине — мы слабы. Все еще слабы. Люди продолжают цепляться за ложь, даже когда мы указываем им путь. Даже тогда они сопротивляются нам на каждом шагу!

— О чем ты? — пожилой собеседник Сиптуага развернулся и, помогая себе тростью, поспешил за архиереем. — Ты основал веру, равной которой не было еще никогда. Сами боги наблюдают за твоими действиями, и они же указывают нам путь. Что еще мы должны сделать, чтобы ты чувствовал себя хорошо?

— Не знаю. Я не знаю, — Сиптуаг опустился на скамью и запустил пальцы в волосы. — Но все должно быть по-другому. Если мы и дальше продолжим насаждать свою веру подобным образом, то у нас не останется людей, которые станут нашим святым войском.

— Жаль, что ты так думаешь. Люди всегда готовы пойти по пути наименьшего сопротивления и, как только они поймут всю силу нашей церкви, то мгновенно передумают противостоять нам.

Сиптуаг молчал, пытаясь успокоиться и найти ответ на так и не прозвучавший вопрос.

— Что будем делать завтра? Город очищен от скверны, нам нужно двигаться дальше.

— Дальше. Дальше, — шептал архиерей. — Все время вперед и ни шагу назад. Посмотришь за спину и начнешь все с самого начала.

Архиерей поднялся, сбросил плащ, ослабил ремни доспехов и начал разбрасывать их в стороны.

— Оставь меня одно. Эту ночь я проведу в молитве. Мы не сдвинемся с места, пока я не найду ответ.

Сиптуаг отшвырнул в сторону кольчугу и поддоспешник, снял плотные брюки, подошел к статуям двух богов и опустился на колени. Он был нагим, и теперь собеседник архиерея мог видеть шрамы, покрывавшие вздутые мышцы архиерея. Что же он перенес, пока шел по этому пути? По пути святости...

— Как пожелаешь. Распоряжусь, чтобы сюда никого не пускали.

Сиптуаг ничего не ответил. Он молился.

* * *

— Что тебя угнетает?

— Почему ты не желаешь двигаться дальше?

— Я слаб. Люди слабы. Почему? Почему я не могу стать сильнее?

Низший и Высший стояли перед архиереем, а в руках их плескалось пламя и молнии. Сиптуаг замолчал, взял в руки длинный металлически стержень и бросил его в огонь в камине. Здесь же лежали узкие ножи и тонкие спицы.

— Почему мы не можем заставить людей обратиться в нашу веру? Почему нам приходится каждый раз заставлять их силой отрекаться от еретических культов, что маскировались под храмы и церкви. Где мы ошиблись? Почему мы не можем показать им тот свет истины, что узрел я? Почему?!

Сиптуаг подтянул стержень, поднес раскаленный докрасна кончик к глазам, а затем прикоснулся им к предплечью. Запах горящей плоти заставил его желудок взбунтоваться, глаза заслезились, боль была ужасающей, но архиерей не прекратил пытки. Отложив стержень в сторону, поднял спицу и вонзил ее в голень. Он делал это аккуратно, не торопясь, отлично зная, как можно было безопасно истязать себя. Неосторожное движение — он станет калекой. Но Сиптуаг действовал наверняка. Кровь обильно бежала из получаемых ран. В ход пошли ножи, а затем вновь раскаленный стержень.

Архиерей стонал, рычал, плакал, но продолжал терпеть боль. Эта пытка была его способом очиститься. Очиститься от грехов, слабости и трусости. От мерзости этого мира и его несовершенства.

Низший подошел ближе:

— Ты считаешь себя слабым?

— Да. Я недостоин носить титул архиерея. Слабый не может вести сильных.

— А почему ты слаб? В чем причина?

— Я не знаю. Я не знаю...

Высший опустился на колени и положил руку на плечо архиерея:

— Тогда как ты хочешь стать сильнее, если не осознаешь причину слабости? Разве ты не веруешь в нас? Разве не мы спасли тебя от смерти? Разве не мы указали тебе путь?

— Да. Да, все верно.

— Тогда почему ты слаб?

— Я не знаю. Не знаю!

Нож оставил на мускулистой груди длинной извивающийся порез. Низший улыбнулся и опустил руку на голову священника.

— Ты не слабый, но и не сильный. Однако ты можешь стать любым из них. Достаточно лишь захотеть. Ты испытываешь веру своих людей, но кто испытывает тебя?

Сиптуаг склонил голову, отбрасывая нож в сторону и медленно покачиваясь на коленях. Кто испытывал его? Кто стоял над архиереем? Кто властвовал им?

— Вы. Я служу вам, но вы все равно испытываете мою верность. Я раз за разом я подтверждая верность вашего выбора, — Сиптуаг поднял голову. — Вы выбрали меня, и я не имею права подвести вас. Только не я. Пусть королевство потонет в крови, пусть хаос захлестнет каждую улицу, а пламя заберет каждого живого человека. Но я не подведу вас. Даже если мне придется умереть ради вас, я с радостью пойду на это!

— Я рад это слышать.

Низший отошел в сторону.

— Последнее испытание, Сиптуаг. Последнее из тех, что ты должен перенести, чтобы переродиться. А затем ты исполнишь нашу волю.

Высший согласно кивнул:

— Исцели свое тело, успокой свою душу. Сделай что должно. Стань тем, кем было тебе уготовано судьбой. Переродись.

Сиптуаг закрыл глаза, отпуская рукоять очередного ножа, и медленно кивнул.

— Да. Да. Я исполню свой долг. Я стану сильнее и избавлюсь от слабости.

Архиерей открыл глаза, но боги уже покинули его, оставляя своего избранника наедине с размышлениями. Его тело вновь оказалось благословлено: раны затянулись, боль ушла, слабость растворилась.

Сиптуаг поднялся с колен, взгляд его упал на нагрудник с пятью серебряными полосами.

— Серебро чисто, но превыше него стоит золото. Металл, который ценится более прочих. Сияющий, великий. Идеальный.

Сиптуаг поднял часть разбросанного по сторонам доспеха.

— Люди нас боятся, но напрасно. Они не видят истины, не чувствуют дыхания богов, не ощущают сладости их даров. Серебро и чернота оказались бесполезны. Пора сменить подход, — Сиптуаг отбросил наплечник в сторону и посмотрел на потолок. — Мы пытались уговорить вас присоединиться. Пытались увещевать вас выбрать путь праведников, не грешников. Но вы не можете смириться с тем, что у вас отбирают вашу мечту. Мечту, в которой правят ваши боги. Ложные боги. Значит, у нас остается лишь один выбор. Мы заставим вас уверовать! И мы не остановимся, пока самый последний крестьянин или вор не примкнет к нашей церкви! Черное духовенство взывало к вашим чувствам, Серебряное — к душам. Но это не помогло. Вы признаете лишь силу. И я покажу вам ее.

* * *

Сиптуаг ступил в храм, золото доспеха заискрилось, когда на него упал луч солнца. Он уже бывал здесь раньше, но то время уже давно ушло, а воспоминания потускнели. Золото теперь украшало буквально каждый сантиметр стен, а от количества статуэток начинало рябить в глазах.

Архиерей подобрал с пола книгу и прочел название: "Опоясывающий мир: пришествие Червя". Уголки губ Сиптуага чуть дрогнули, но ничем не выдали его веселья. Он искренне радовался тому, что вернулся сюда. Радовался, что может исправить то, для чего оказался слишком молод в прошлый раз. Слишком слаб.

— Архиерей?

Сиптуаг обернулся, когда к нему подошел раненый солдат. Он держал короткий меч, щит же пришлось оставить — левая рука отказывалась двигаться. Фанатики были упорны в своем сопротивлении.

— Вы нашли их?

— Да. Их скоро приведут на площадь.

— Прекрасно.

Золотое духовенство выстроилось перед храмом, позади него замерли Серебряное и Черное. Сиптуаг усмехнулся. Он изменил церковь: теперь Серебряное духовенство больше не имело титулов, все они перешли к Золотому. Никто не одобрил подобного шага, но Сиптуагу было плевать. Он создал эту церковь, он был первосвященником, а значит мог реформировать ее по своему желанию.

Люди ждали. Они не понимали, почему их лидер отдал предпочтение именно этому храму, но у многих уже зародились догадки. Архиерей принял посох из рук молодого послушника. Металл приятно холодил пальцы, а святые символы на нем дарили ощущение силы.

— Два бога, две силы, одна религия, один путь, — проговорил Сиптуаг.

— И сражаемся мы за них! — громыхнули солдаты.

На площадь вернулись разведчики, за собой они вели с десяток скованных мужчин и женщин. Битва за город не пощадила солдат, у многих виднелись ссадины и кровоподтеки, а одежда оказалась вся в подпалинах или изорвана.

Люди стонали и проклинали окружавших солдат, пока их не заставили замолчать, мощным рывком цепи уложив на землю.

— На колени, скот! Перед вами архиерей.

Сиптуаг прошел вперед, волосы его трепал ветер, и он же заставил плащ развеваться.

— Вы знаете, кто я?

Люди молчали. Лишь ненависть виднелась в их глазах. Без сомнения, если бы не вооруженные люди вокруг, они бы точно набросились на своего обидчика и разорвали его на части голыми руками.

— Я — архиерей церкви двух богов. Я их избранник. Светоч в темноте, которая окружила человечество. Я выведу людей из лабиринта боли, сомнений и страданий. Заставлю их познать новый, более совершенный мир.

Посох ударил о землю, всего на ладонь промахнувшись мимо головы одного из мужчин.

— Но вы все портите. Ваши слова заставляют людей верить в то, чего нет. Вместо того чтобы помогать людям, вы лишь усугубляете терзающую их болезнь. Почему?

— А с чего ты решил, что твои боги истинные, а наш — нет? — вскричал мужчина.

Сиптуаг опустил взгляд. Он помнил этого человека. Именно с ним разговаривал отец в храме, когда Сиптуага изгоняли из города. Именно он настоял на подобном наказании. Держал ли архиерей на него обиду? Нет. Как можно ненавидеть того, кто открыл тебе глаза на истину? Даже если этот человек так и не понял этого.

— Я их видел. Я видел богов, я ходил по дорогам, что сокрыты от обычных людей. И там не было ваших богов, — прошипел Сиптуаг, наклоняясь ниже.

Архиерей разогнулся и посмотрел на женщину, которая сидела позади остальных и старательно опускала глаза, страшась встретиться с ним взглядом. Сиптуаг подошел к ней, взял за подбородок и заставил поднять голову. Годы не пощадили ее, и теперь она совсем не напоминала ту молодую, красивую, полную жизненных сил женщину, что растила его. А сейчас... Он никогда не видел ее сломленной. Даже в момент, когда отверг уродливого бога.

— Ты сильно изменилась, матушка. Но я рад, что смог встретить тебя здесь.

Глаза женщины расширились от ужаса, остальные пленники резко развернулись, словно увидели среди них огромное чудовище. Сиптуаг стоял над ними, слышал их возгласы, но не отвлекался. Он не за этим пришел в этот город.

— Сиптуаг?

— Отец вскоре присоединится к нам — я уже сказал солдатам, где искать его. А ты... Я ожидал увидеть тебя в храме. Сегодня же ваш праздник, так почему же вы бросили свой храм на растерзание моим войскам? Неужели великий Червь вот так просто бросил вас? Неужели вы плохо молились, мама? Или же он просто никогда и не нуждался в вас?

Сиптуаг схватил закованную женщину за руку и вздернул наверх.

— В тот день вы потребовали от меня невозможного, и именно поэтому я отказал вам. Ваш бог не был тем, кому можно было бы поклониться. Он просто не заслуживал подобного. Люди не прислуживают ложным богам. Люди не прислуживают червякам!

Кулак Сиптуага ударил женщину в живот, заставив ее рухнуть на колени. Однако архиерей вновь поднял ее.

— Люди не марионетки, возносящие хвалу ничтожествам! — новый удар. На этот раз Сиптуаг держал крепко и не позволил женщине даже пошатнуться. — Люди свободны! Ими нельзя управлять, невозможно манипулировать, их не могут принуждать! Думаешь, мои боги ужасны? Нет, они милостивы. Милостивы настолько, что дали людям шанс измениться, вместо того, чтобы истребить неверных.

— Величий Червь покарает тебя! — выкрикнул мужчина.

— Он растерзает тебя, а потроха сожрет! — взвизгнула женщина.