Порожденное страхом

будет короче и удобнее прежней, и Исхар потеряет нажитое за века

преимущество в торговле. Кому понадобятся ваши караванные пути, если

через Волчий хребет перейти будет быстрее и дешевле?

— Но горы непроходимы, Ваше Величество! — возразил посол, однако в его

глазах не было уверенности, звучавшей в словах. Дерин улыбнулся.

"Иногда дурная репутация играет на руку, — подумал он. — Люди просто не

знают, чего от тебя ждать, а страх, посеянный в их души, заставляет

предполагать худшее".

Он прекрасно знал, как выглядит со стороны: худой, слишком бледный,

чтобы выглядеть здоровым, с лихорадочным, завораживающим и отталкивающим

одновременно, блеском глаз. И было непонятно, как в таком теле могла

таиться сила, способная управлять неподвластным для простых людей — смертью.

— Разве? — Дерин подался вперед и вопросительно поднял бровь. — Вы

готовы рискнуть? Я затрачу много сил на то, чтобы построить эту дорогу,

но я ее построю. Будьте уверены. А потом — раздавлю Исхар. Ни один

караван не пройдет по вашей земле.

Его голос нарастал с каждым словом, создавая тяжкое, гнетущее давление,

заставляющее терять последнюю уверенность. Посол сглотнул, растеряно

огляделся по сторонам, и заметно сник, признавая свое поражение. Дерин

выпрямил спину.

— Мой слуга передаст вам условия, которые я, в знак своего расположения

к Исхару, предлагаю королю Эдвину. Они... приемлемы и гуманны. На месте

Исхара — я бы не раздумывал долго.

Он ожидал, что заготовленный свиток тут же появится на столе, но

мгновения капали в пустоту, а этого не происходило. Дерин замолк, не в

силах поверить в происходящее, а затем перевел взгляд на свой бокал,

стоявший справа. Он был пуст.

Невероятно. Немыслимо. Его осмелились... подвести?

Дерин сузил глаза, гася зародившуюся в груди ярость. Посол, внимательно

наблюдавший за королем, заметно спал с лица и судорожно промокнул

вспотевший лоб салфеткой, но Дерин даже не обратил на это внимание.

Игнорируя все приличия, он резко поднялся на ноги и обернулся.

За его спиной никого не было. Прошло мгновение, другое, а король стоял,

не шелохнувшись, молча вглядываясь в пространство. Ему внезапно стало

страшно.

— Сир? — попытался окликнуть его кто-то из советников, но Дерин

отмахнулся, не глядя, и голос умолк, не рискнув перечить.

— Где... — Дерин, сдержав плеснувшуюся в душе панику, снова повернулся к

присутствующим, и замер, осознав, что не имеет представления о том, как

назвать человека, которого внезапно не оказалось рядом. — Не важно.

— Сир, если вы говорите о Кертисе, — внезапно подал голос лорд Невил,

сидевший напротив посла, — то его не было. Вы пришли один.

Не было? Как такое могло произойти? Скорее тень была способна оставить

своего хозяина. Произошедшее просто не укладывалось в голове, нарушало

стройное, привычное существование, и это одновременно приводило в ярость

и... пугало. В уголках рта Дерина залегли жестокие складки. Не сказав ни

слова, он стремительно покинул приемный зал, провожаемый пораженными

взглядами.

Он шел по коридору, и спешившие навстречу слуги и солдаты внутренней

охраны торопились убраться с его пути, как только замечали заалевшие глаза

короля. Он же не видел ничего, ведомый незримой нитью, буквально

тянувшей его в собственную спальню, как будто он точно знал, что

виновного нужно искать там. Откуда взялась эта уверенность, Дерин не

задумывался ни на минуту. Ему было все равно.

В свои покои он уже не вошел, а влетел, сгорая от бешенства, и замер,

увидев на полу распростертое тело. Что, во имя Темных тут произошло?

Дерин осторожно приблизился и склонился, пытаясь рассмотреть лицо слуги.

Тот был жив, но тяжело дышал, приоткрыв рот и обнажив полоску зубов. Из

уголка его губ стекло несколько капель крови, на лбу выступила испарина,

вены вздулись под кожей, на виске часто бился пульс. Это становилось

интересным. Забыв о парадной одежде, Дерин опустился на пол и,

перевернув тело на спину, деловито приподнял веко, чтобы оценить

состояние белков глаз и зрачков.

— Очень любопытно... — прошептал он, увидев уже знакомую картину. — Яд?

Откуда? Покушение?

Он быстро осмотрел рот, ища следы еды или питья, в которых могла

содержаться отрава, и, не найдя искомого, начал лихорадочно сдергивать

одежду, желая осмотреть кожный покров.

— Вот оно.

На правой руке слуги он обнаружил свежий, весьма воспаленный порез.

Случайность? Умысел?

— Разбитая пробирка! — внезапно сообразил Дерин. — Я приказал убрать, а

этот неуклюжий идиот порезался и занес отраву. Проклятье!

Яд был новый, еще не исследованный, а смерть от него наступала в

течении нескольких дней — если верить тому горе-лекарю, который продал

его Дерину. Как неудачно. Или...

Дерин внимательно оглядел лежавшего перед ним слугу, имени которого

не смог вспомнить. Почему он так испугался, когда обнаружил, что его

нет? Настолько привык? Ерунда, его можно заменить любым! Но все же... На

миг он испытал настоящую панику, обнаружив свой бокал пустым. Словно

нарушилось незыблемое, пошатнулся краеугольный камень, на котором стоял

его мир. Простой слуга, каких сотни во дворце. Поставь на его место

другого, и...

Дерин внезапно почувствовал жгучее отвращение. Он представил себе другие

руки, омывающие его в ванной, другой голос, пробуждающий утром, другое

тело, вздрагивающее под ним на смятой постели, и поморщился.

Одновременно с этим пришла и злость.

— Откуда ты взялся? — произнес он вслух, неожиданно осознав, что не

помнит, сколько уже времени этот человек находится рядом с ним. — Кто ты

такой? Тебя назвали Кертисом? Я не помню этого имени. Что ж, это хороший

стимул найти противоядие. Ты мне пока нужен живым. Ты стал интересным.

Дерин протянул руки вперед, едва касаясь горячей от внутреннего жара кожи, и

сосредоточился, пытаясь замедлить действие яда. Лечить в полной мере он

пока не мог, не хватало знаний, но кое-что умел.

"Например, исцелить обожженные руки, — подумал он, скользнув взглядом по

абсолютно здоровой коже кистей рук слуги. — Я уже делал это? Да, правда,

тогда — в подвале. Это становится традицией, не так ли? Очень странной

традицией... Кто же ты такой?"

Дерин не любил загадки, на которые у него не было ответа.

Часть третья

Формулу яда Дерин разгадал под утро. Записал в тетрадь последний

компонент, а потом устало оглядел практически разгромленную лабораторию,

в которой не осталось чистых колб, а весь пол был устлан обрывками

бумаги — король в гневе рвал исписанные листы с ошибочными результатами.

Только теперь он осознал, сколько вспомогательной работы приходилось

выполнять во время его опытов, которая, казалось бы, происходила сама

собой. А теперь перестала.

— Позовите кого-нибудь, — приказал он дежурившему у входа стражнику, а

сам принялся осторожно смешивать компоненты противоядия. Работа

предстояла кропотливая.

— Чтобы изготовить противодействие, — по привычке принялся рассуждать

он, точно отмеряя нужное количество сока долголета, — всегда требуется

сам яд. Он — первый и основной компонент, без него не получится ничего.

Состав, пропорции — важно все, до мельчайших деталей. Если бы аптекарь

барона Фидда потрудился определить состав отравившего его яда, то его

господин не раздулся бы до размеров быка, и его замок не провонял бы от

подвалов до чердака.

Что-то громко брякнуло об пол. Дерин вздрогнул и случайно просыпал в

склянку полпакета сушеной лебеды вместо необходимой половины ложки.

Тщательно составляемая смесь была безнадежно испорчена.

— П-простите, Ваше Величество, — залепетал незнакомый парень, пытавшийся

трясущимися руками поднять с пола оброненную горелку. От его вида у

Дерина моментально свело скулы. Кровь ударила в голову. Все испортить в

последний момент из-за какого-то неумелого щенка!

— Просто вы говорили такие жуткие вещи, — тот попытался оправдаться,

явно ошалев от страха и совершенно не понимая, что каждым словом

затягивает петлю на своей шее все туже и туже. — Я... от неожиданности.

Простите, Ваше Величество. А куда это все убирать?

— Пошел вон! — едва сдерживаясь, чтобы не прикончить неумеху на месте,

процедил Дерин, неосознанно занося испорченную склянку над головой,

будто собираясь швырнуть ее в парня. Тот, распахнув глаза, глядел на

него с невыразимым ужасом, и не двигался с места, будто парализованный.

— Быстро!

Стража среагировала быстрее ошалевшего паренька. Его, подхватив под

руки, наконец, выволокли прочь, и Дерин, с трудом переведя дыхание, от

души запустил склянкой им вслед.

— Идиот, — с чувством произнес он, вытерев руки об одежду. Все

приходилось начинать сначала.

Ему словно не хватало руки или ноги. Странно, пока они на месте,

редко кто отдает себе отчет, как трудно пришлось бы при утрате

конечности или ее травме. Раньше он ощущал себя цельным, здоровым —

целым, но теперь недоставало важного члена, без которого организм

функционировал недостаточно эффективно, и это безумно выводило из себя.

Мысленно Дерин дал себе зарок меньше прибегать к помощи слуги, когда тот

придет в себя. Последнее, к счастью, уже не вызывало сомнений.

Человек на кушетке дышал ровнее и спокойнее. Жар прошел, и Дерин счел

возможным отпустить дежурившую при нем сиделку, присутствие которой уже

начинало раздражать. Девушка покинула королевские покои с явным

облегчением — как и все, кому выпадало находиться в одном помещении с

королем больше пяти минут. Хотя, порой хватало и одной, особенно если

Дерин был не в духе. Сейчас же он находился в настоящем бешенстве.

На протяжении двух дней его выводила из себя любая мелочь. Слуги все

делали не так, раздражали тупоумием и криворукостью, хотя и старались

из-за всех сил. Кроме того, его волновала еще одна вещь.

Он отчетливо почувствовал себя уязвимым. Находиться одному было

непривычно, странно, некомфортно — будто его прилюдно оставили без

одежды. Глупая слабость. Постыдная, если не сказать больше. Можно было

просто устранить ее источник, но Дерин, поразмыслив, решил оставить эту

меру на крайний случай.

Избавляться от этого человека было страшно. Последствия могли оказаться

непредсказуемыми, и Дерин не был готов рисковать. Вместе с этим он

твердо намеревался залатать свое неожиданно найденное слабое место, а

для этого его было необходимо хорошенько изучить. И уж потом — уничтожить.

— Просыпайтесь, сир.

Дерин вздрогнул, выныривая из сна, и распахнул глаза, просыпаясь, как

всегда, сразу и полностью. Плотные портьеры на окнах были раздернуты,

солнце только-только вынырнуло из-за горизонта, отбрасывая на небо

красноватые отсветы, в комнате царил привычный порядок. Дерин молча

огляделся по сторонам, методично подмечая каждую мелочь, а потом,

впервые на своей памяти, взглянул на застывшего у кровати слугу в упор.

Тот выглядел гораздо лучше и совершенно точно не собирался умирать. По

крайней мере, от яда. Дерин разглядывал его несколько секунд, а потом

отчетливо произнес:

— Кертис.

Тот не вздрогнул, не побледнел, только лишь поднял голову, посмотрев на

короля.

— Да, сир.

— Так это действительно твое имя? — Дерин заложил руки за голову и еще

раз, внимательно оглядел неподвижного слугу. Ощущения были странные. Он

изучал его словно лабораторное животное, чутко считывая реакции, но при

этом испытывал куда больший азарт, чем следовало бы. Это стоило взять на

заметку.

— Да, сир, — последовал незамедлительный ответ, но в темно-синих глазах

на мгновение промелькнула тень эмоций. Дерин моментально насторожился,

как охотничий пес, сделавший стойку. Он прищурился, размышляя, но решил

пока остановиться на этом.

— Подай умыться, — быстро скомандовал он, спуская ноги с кровати. — И

подготовь костюм для прогулки. Что с приглашениями для баронов?

— Разосланы, сир, — тут же ответил тот. — Вода подогрета.

Дерин почувствовал удовлетворение. Раздражение, терзавшее его последние

дни, таяло без следа, и это, парадоксальным образом заставило напрячься.

Внешнее воздействие, способное так легко вывести из себя и вернуть в

норму, было чрезвычайно опасным — об этом, надрываясь, вопил разум,

требовавший немедленно уничтожить угрозу, но любопытство останавливало,

уговаривало подождать, и Дерин не мог противиться искусу. Теперь он смотрел.

Внимательно, но только украдкой, не желая выказывать своего интереса

явно. Подмечал. Складировал наблюдения в копилку, а потом раскладывал их

в памяти, сортируя по степени важности. Но этого было мало. Наблюдение —

лишь первая стадия любого опыта.

— Я передам королю Эдвину ваши условия, — сообщил ему посол, когда Дерин

наконец вспомнил о нем и пригласил к ужину. — Не уверен, что он примет

их... Все-таки такое снижение пошлины чревато для казны.

— Для казны куда более чреват полный разрыв торговых отношений, — резко,

не считая нужным смягчать тон, ответил Дерин. Посол беспомощно развел

руками.

— Король Эвин усомнится, что вы пойдете на такое. Дороги через горы нет.

Даже если в ваших силах проложить ее — это займет годы. Тысячи людей будут

сорваны с нажитых мест, чтобы выдолбить путь в скале. Это невозможно.

Это просто невыгодно.

— Вы сомневаетесь во мне? — Дерин понизил голос, от чего его слова

прозвучали еще более угрожающе. Нервно звякнул уроненный столовый нож,

выскользнувший из вспотевшей руки посла. Тот проводил его долгим

взглядом, а потом, будто решившись на что-то, посмотрел на короля.

— Простите, Ваше Величество. Но, боюсь, Исхар не примет ваших условий.

— Тогда через четыре декады караваны пойдут по новой дороге, — отрезал

Дерин. — У вас есть время на размышление, но не тяните долго. Это просто

невыгодно.

Разговор можно было считать законченным. Он поднялся на ноги и, холодно

кивнув онемевшему послу, отправился к себе. Есть уже не хотелось.

— Раздевайся, — коротко бросил он, едва за спиной бесшумно закрылась

дверь спальни. Тут же послышался шорох снимаемой одежды, и Дерин,

обернувшись, начал внимательно разглядывать разоблачавшегося слугу.

Прежде его мало интересовало это, но теперь проснувшееся любопытство

непрерывно требовало пищи.

Широкие плечи. На правом — небольшой шрам. Очень давний, полученный еще

в детстве, едва различимый на коже. Еще один — на бедре. Ожог. Кисти

длинные, не тонкие, но и не громоздкие лапищи, как у того деревенского