"Подменыши"

Крис тихо вздохнул и, больше ничего не сказав, вышел из лифта. Теперь он просто спокойно шел, катя перед собой коляску, и Сайлас почувствовал себя неловко. В сущности, тот не сделал ничего плохого, просто желал подбодрить, и был не виноват, что именно это Сайлас до смерти не любил. Он уже собирался извиниться, когда Крис внезапно затормозил у одной из дверей.

— Здесь, — сказал он, и все слова умерли, не родившись. Сайлас сглотнул, нервно облизал губы и кивнул, показывая, что готов. Крис нажал пару кнопок на пульте и открыл дверь.

Дора спала. Ее тело было окутано целым мотком проводов и напоминало гусеницу, заключенную в кокон. Крис подкатил коляску как можно ближе и тут же покинул комнату, оставив Сайласа наедине с женой. А тот сидел и не двигался, молча вглядываясь в лицо Доры, казавшееся восковым и прозрачным. Ее волосы рассыпались по подушке, окружая голову темным ореолом, и Сайлас машинально пригладил их рукой, пытаясь привести в порядок.

— Прости... — наконец, смог произнести он, и в густой, пропитанной больничными запахами тишине, его голос прозвучал донельзя неуместно и чуждо. — Не знаю, что на меня нашло. Как будто какой-то морок. Затмение... Я так злился, что не думал ни о чем. У меня так на треке бывало, знаешь? Идешь на грани, на срыве колес, еще чуть-чуть — и все, не спасет никакая защита. И хочется дальше — за эту грань. Я тебе никогда не говорил, не хотел пугать. А вышло вот оно как...

Он подался вперед и обхватил голову, то ли пытаясь сосредоточиться, то ли спрятаться, и замер.

— Ты, главное, поправляйся, — глухо сказал он, спустя несколько минут. — А там, мы разберемся. Со всем. Я тебе обещаю. У нашего ребенка не будет этого клейма — уж я-то позабочусь об этом. Этот... профессор Ленс, кажется, неплохой мужик. Может, мне удастся убедить его не писать ничего в медицинской карте и не ставить в известность Службу контроля. Я очень постараюсь. И мне плевать, что это тяжкое преступление.

Он нащупал прохладные пальцы Доры и крепко сжал их в своей ладони, будто пытаясь подбодрить. Чуткий прибор тут же пронзительно запищал.

— Не надо, — посоветовал Крис, просунув голову в палату. — Сейчас состояние еще слишком шаткое, поэтому ее лучше не трогать. Через неделю, когда все стабилизируется...

— Я понял, — вздохнул Сайлас и нехотя отпустил руку жены. — Когда мне можно будет ее увидеть в следующий раз?

— Завтра, — обрадовал его Кристиан. — Хоть каждый день. Я буду тебя привозить.

— Спасибо, — с облегчением поблагодарил его Сайлас, который чувствовал себя не в своей тарелке. Беспомощность была ему в новинку, ощущение зависимости от другого человека оказалось несколько неприятным, но с этим примирял добродушный характер Криса. Да и продержаться нужно было всего три недели. Сайлас последний раз посмотрел на крепко спавшую Дору и, вздохнув, кивнул, давая знать, что можно уходить. Кристиан тут же выкатил его из палаты.

Квартира, принадлежавшая Ленсам, находилась в одном из домов на территории клиники. Она располагалась на первом этаже и даже имела отдельный вход, что показалось Сайласу очень удобным. Дорога сюда от основного корпуса лежала через парк, и эта небольшая прогулка помогла полностью прийти в себя, смягчив шок, вызванный посещением Доры.

Изнутри квартира оказалась большой, но простора в ней не ощущалось из-за огромного количества книжных шкафов и стеллажей с документами. Сайлас изумленно огляделся по сторонам, прикидывая, сколько килограммов бумаги находится на полках.

— А почему все это не в электронном виде? — полюбопытствовал он, когда Крис вкатил его в гостиную. Тот помог ему перебраться на диван, подложил под спину подушку, чтобы можно было устроиться удобнее, и только потом ответил:

— Отец — старомоден, он предпочитает читать с листа, а не с экрана. Кроме того, здесь очень много старых книг, которые не переводились в электронный вид. В основном, труды по медицине, есть еще по истории, часть — научно-популярные издания, выпущенные еще до Ридлера.

— Но что там может быть ценного? — удивился Сайлас. — Наука с тех пор значительно шагнула вперед, прежние сведения устарели и больше не могут быть полезны. Неужели профессор Ленс использует эти материалы в своей работе? Нам рекомендовали его как передового специалиста.

— Отец говорит, что прежде, чем отказаться от чего-либо, его нужно изучить, — усмехнулся Крис. — Хочешь кофе? Или пообедать? Я неплохо готовлю.

Только теперь Сайлас осознал, насколько хочет есть. Живот моментально подвело голодной судорогой, и он с энтузиазмом закивал, всем своим видом демонстрируя готовность принимать пищу. Кристиан рассмеялся.

— Тогда подожди минут пятнадцать. Или, может, пойдешь со мной на кухню?

Сайлас решил, что это прекрасная идея. Оставаться одному очень не хотелось.

К вечеру прибыли вещи, присланные заботливым Джерри. Тот успел перезвонить еще два раза, настойчиво интересуясь, не нужна ли помощь. Во второй раз Сайлас едва удержался, чтобы не нахамить в сердцах, и лишь присутствие рядом Криса остановило его от этого опрометчивого шага. Снова стало страшно. Тревога, отступившая было на время, нахлынула с новой силой. Вдобавок, сильно разболелась нога, не давая ни на секунду отключиться от неприятных мыслей. Крис, заметив это, всячески пытался его развлечь, рассказывая о своих институтских буднях, и Сайлас почувствовал признательность к этому почти незнакомому парню. Через несколько часов они уже болтали, как закадычные друзья, забыв про разницу в возрасте.

— Почему ты пошел в медицинский? — поинтересовался Сайлас, повертев в руках толстую, исписанную мелким убористым почерком тетрадь. — "Медицинская профессиональная этика", — прочитал он название предмета и вопросительно уставился на Криса. — Разве вас заставляют писать от руки? В каком веке живет ваш институт?

Тот взял тетрадь у него из рук и открыл на первой попавшейся странице.

— "Границы персональной ответственности пациента и врача", — произнес он, указывая на заголовок темы. — Сейчас такое не преподают уже. Это конспект отца, он велел прочитать от корки до корки. Департамент думает, что подобные вещи врачам знать не обязательно.

— А твой отец считает, что он умнее Департамента? — немного резко поинтересовался Сайлас, но Криса это не смутило.

— Именно так, — охотно подтвердил он. — У него громадный опыт, сотни пациентов в год и самый низкий процент осложнений. А в Департаменте сидят канцелярские крысы, которые видят только бумаги и отчеты. Что они знают о том, как надо лечить живых людей?

— Мне кажется, это немного самонадеянная позиция, — пожал плечами Сайлас, в душе радуясь, что профессор Ленс, кажется, не слишком жаловал Департамент. Это давало определенную надежду на то, что он удовлетворит его не слишком законную просьбу. Совершенно незаконную, говоря откровенно, но Сайласа это не пугало. — Но, если его пациентки не жалуются...

— Не жалуются, — услышал он ехидный голос и, в очередной раз отругав себя за невнимательность, повернулся к неслышно вошедшему профессору. На цыпочках он, что ли, ходит? Ситуация в очередной раз складывалась неловкая.

— Простите, — неубедительно промямлил Сайлас, но профессор только отмахнулся от него.

— Ваши сомнения вполне понятны, — сказал он примирительно. — Департамент здоровья — отличная штука, его создание в свое время помогло объединить усилия многих ученых, систематизировать накопленную веками информацию, совершить огромный прорыв.

— Это ведь хорошо, да? — уточнил Сайлас, которому послышалась в этих словах скрытая насмешка. Профессор тяжело опустился на диван и посмотрел на притихшего Кристиана.

— Я бы не отказался от ужина, — сказал он, и Крис, кивнув, умчался на кухню. Ленс повернулся к Сайласу, и тот напрягся, почувствовав, что предстоящий разговор ему не понравится. Не зря же Криса услали с глаз долой. — Это было хорошо, Сайлас. До тех пор, пока Департамент не начал решать за природу, что хорошо, а что плохо.

— Но... — растерялся Сайлас. — Природа — не совершенна, вы сами говорили! Случайная комбинация генов — и получается урод. Это необходимо исправлять.

— Да, — кротко согласился профессор, но его глаза странно заблестели. — Но кто определит, что это именно уродство?

— Ридлер сформулировал критерии, — Сайлас чувствовал себя учителем, объясняющим прописные истины. Профессор подпер подбородок кулаком.

— Да, но откуда он их взял? Почему все так свято уверены, что его критерии — истина?

— Потому, что они отображают норму, — уверенно ответил Сайлас. — Он собрал и проанализировал огромное количество данных, а затем вывел генетическую карту идеально здорового человека. Погрешность, разумеется, допускается, плюс некоторые внешние факторы, такие, как цвет глаз и волос, он просто не принимал в расчет. А вообще не понимаю, зачем мы все это обсуждаем.

— Затем, что ваш сын не укладывается в критерии Ридлера, — жестко произнес профессор, и Саласа будто ударили под дых. Это было неожиданно и больно. — Он является генетическим уродом — по вашим же словам. Сексуальное влечение к собственному полу — одно из самых серьезных отклонений, по мнению Ридлера. То, что он призывал искоренять любыми методами, основное, из-за чего он вообще взялся за эту проблему. Откуда бы такому взяться в вашей идеально чистой семье?

— Я... я не знаю, — растерянно протянул Сайлас. — Вы говорили — так бывает. Случайная комбинация... Это так?

— Нет, — отрицательно покачал головой профессор. — Не в вашем случае. Знаете, я приятно удивлен. Я ожидал, что вы станете утверждать, что это не ваш ребенок. Мне приходилось сталкиваться с таким.

— Что? — опешил Сайлас, которому такая мысль даже на миг не закралась в голову. — О! Вы не знаете Дору, профессор. Мы с ней знакомы с детства, и за все это время я ни разу не поймал ее на вранье. Она — кристально честный человек и никогда бы не стала обманывать меня. Я уверен в этом.

— Это хорошо, — взгляд профессора несколько смягчился. — Потому что в таких случаях мы всегда делаем экспертизу, позволяющую установить, каким образом образовалось подобное отклонение. В вашем случае вердикт совершенно однозначен: ребенок унаследовал SHD-ген от вас, Сайлас. Вы — носитель. Корректированный, разумеется, иначе и быть не может, но все-таки носитель.

Сайлас потерял дар речи. У него есть SHD-ген? Откуда? Как? Услышанное просто не укладывалось в голове и выглядело откровенной, совершенно немыслимой чушью. Этого не могло быть, ведь он много раз видел свои медицинские файлы, в которых не было ни единого упоминания о коррекции! В памяти мгновенно всплыл скандал в школе, навсегда настроивший класс против Дилана, и Сайлас похолодел. Неужели он сам мог оказаться на его месте? Нет, невозможно!

— Вы можете расспросить свою мать, — негромко, явно сочувственно продолжил профессор. — Если не верите мне. Вот настоящая выписка результатов генетического скрининга. Не та, что пошла в личное дело, а подлинная. Мне сразу показалось знакомым ваше имя, и я полез в свой архив. Мои подозрения подтвердились. Тридцать лет назад я поддался уговорам влиятельных людей и подделал результаты скрининга. Коррекцию провели в срок, и вы родились абсолютно нормальным, даже без отметки. Но теперь...

Сайлас зарылся пальцами в волосы и низко опустил голову, пытаясь закрыться от этого спокойного, уверенного голоса, только что отправившего на свалку всю его жизнь.

"Невозможно. Немыслимо, — настойчиво билось в голове, заглушая все другие мысли. — За что?!"

— Я не верю вам, — он остервенело замотал головой, пригнувшись еще ниже. — Не верю, не верю... Вы все врете!

Последняя фраза прозвучала так по-детски, что Сайлас едва сдержал грубое ругательство. Профессор вздохнул.

— Вы можете спросить у матери, Сайлас. Но я вам не вру. Посмотрите сами.

Сайлас мельком глянул на подсунутую ему бумагу и упрямо мотнул головой, не желая признавать столь мерзкую правду. Господи, как такое могло произойти? Почему именно с ним?

— Я должен поговорить с матерью, — безапелляционно заявил он, и профессор подтолкнул ему телефонную трубку. Сайлас, поколебавшись несколько секунд, быстро набрал знакомый номер.

— Мама? — произнес он, когда ему ответили. — Да, это я. Нет, с Дорой все так же. Мама... Я хочу задать тебе один вопрос. Обещай, что ответишь честно...

Третья часть.

Нажав отбой, Сайлас несколько минут просто сидел, глядя прямо перед собой, не двигаясь и не произнеся ни слова. Профессор не торопил его, молча ожидая, когда он придет в себя настолько, чтобы можно было продолжить разговор, и Сайлас был благодарен ему за это. В голове не осталось ни одной связной мысли, даже удивление бессильно отступило, не справляясь с наступившим опустошением. Сайлас много раз читал в разных книгах, о том, как у героев рушился мир, и до сегодняшнего момента полагал, что это не более, чем красивая метафора. Теперь же он отчетливо понимал, как это происходит.

— Это не конец света, — произнес, наконец, профессор, и Сайлас едва не рассмеялся ему в лицо. — Послушайте меня. Я бы не стал вываливать все это на вас просто так. Это важно, поймите. Вы должны принять себя, иначе всю жизнь будете смотреть на своего ребенка с брезгливостью и этим сломаете ему жизнь. Подумайте об этом.

— Вам легко говорить, — скривился Сайлас. — Вы не были на моем месте.

— Я достаточно повидал и на своем, — неожиданно жестко ответил профессор, и Сайлас вскинул голову, уловив в его голосе странные ноты. — Я всю жизнь занимаюсь изучением последствий генетической коррекции, через мои руки прошли сотни людей. Поверьте, мой опыт кое-что значит. Вы не кажетесь мне человеком безнадежным, Сайлас, я вам искренне сочувствую. Поэтому предлагаю сделку.

— Какую? — моментально насторожился Сайлас, почувствовав подвох. Только сейчас ему пришло в голову, что у профессора есть замечательные материалы для шантажа, способные поставить под удар его положение и статус. Видимо, эти мысли отразились на его лице, потому что Ленс заулыбался.

— Все не так страшно, как вы себе навоображали, — сказал он, глядя на насупившегося Сайласа. — Я помогу вам. Результат скрининга не пойдет в личное дело, никто никогда не узнает о том, что ваш сын — носитель SHD-гена. Мы можем сделать так, что об этом не будет знать даже Дора.

— Заманчиво, — с напускным спокойствием протянул Сайлас. — И что я буду должен вам взамен? Деньги?

— Ну что вы, — усмехнулся тот. — Куда больше. Расплатиться деньгами проще всего на свете.

— Прекратите говорить загадками, — не выдержал Сайлас и резко подался вперед. — Что вы хотите от меня?

— Чтобы вы попытались отнестись к проблеме не предвзято, — очень серьезно ответил Ленс. — Я хочу, чтобы вы внимательно выслушали все, что я скажу, а потом ознакомились с некоторыми трудами. Я хочу, чтобы вы хотя бы попытались позабыть о стереотипах и предрассудках, и взглянули на ситуацию своими глазами. Это займет время — для этого я и пригласил вас сюда. Простите старику эту маленькую хитрость. Но вы — мой счастливый шанс. Больше никто не будет слушать ополоумевшего профессора.