Коп из захолустья

— Ну, что, детектив Бланка, приступайте к составлению протокола первичного осмотра места происшествия, — сделал я приглашающий жест.

— И почему я? — Хави сейчас точно жалеет не только о добавочной порции шаурмы, но и об ужине в целом. Я же говорю — молодой он у нас еще, зеленый.

— А потому, господин детектив-стажер, что у меня в должности имеется слово 'старший'. И годами я постарше тебя буду. И костюм у меня куда дороже.

Да уж, встрял Хавьер. И деваться ему — некуда, dedovschinu, равно как и колесо, вопреки утверждениям Влада, изобрели все же не только русские. У нас ее, разве что называют слегка иначе. Но принцип тот же: самая грязная работа — на молодых.

Быстро и тихо бормоча себе под нос по-испански что-то весьма экспрессивное, и, судя по проскочившим словечкам puta и mierda* — явно не пожелания долгих и счастливых лет жизни, Хави пригнувшись, забирается в проржавевшее и заваленное разным мелким хламом нутро короба. В том, что он не напортачит и важных улик не затопчет, я уже убедился. Правда, в прошлый раз обошлось без трупа, потерпевший выжил, но на месте преступления работал Бланка, пусть и медленно (новичку простительно), зато аккуратно и обстоятельно. Похоже, оценка 'В' в графе 'Основы криминалистики' его диплома — заслуженная.

— Эй, господин старший детектив, — прерывает мои мысли усиленный и слегка искаженный жестяными стенами коллектора голос Хавьера. — Будьте столь любезны, одолжите-ка младшему коллеге коллоид.

Времена, когда бедолаги-копы очерчивали контуры тела кусками мела — давно канули в Лету. Сейчас у нас для этих целей имеется специальный коллоид в баллончиках, напоминающих аэрозольный распылитель, только с коротким заостренным жалом-носиком. Хорошая штука, кстати. Ложится на любую твердую (ну, или относительно твердую) поверхность, не боится ни дождя, ни сырости, ни даже слабого открытого пламени, и удаляется только специальным реагентом.

— А свой куда дел?

— В другой куртке забыл, — смущенно гудит голосом Хавьера коллектор.

Понятно... Перехвалил я молодого. По мелочам все равно пока косячит.

Приняв у меня баллончик, Хавьер включает мощный фонарик и лезет вглубь короба.

— Вот же ж твою мать! — доносится до меня буквально через несколько секунд.

— Что такое, Хави?

— Нэйт, я ее знаю.

Кого именно 'ее' уточнять смысла не имеет, в захламленном коробе сейчас только Хавьер и мертвое женское тело.

— Уверен? — на всякий случай уточняю я.

— Абсолютно. Ты, кстати, скорее всего, с ней тоже знаком. Это Мэнди.

— Твою ж мать! — повторяю я следом за молодым напарником.

Марию Уиллоу, симпатичную зеленоглазую хохотушку-блондинку, обожающую прическу в виде двух слегка дурашливых, но очень милых хвостиков, перетянутых тонкими красными ленточками, я знаю отлично. Двадцать три года, не привлекалась, род занятий — исполнительница экзотических танцев, сценический псевдоним — Мэнди, место работы — бар и мужской клуб 'Золотые куколки'... Она была одной из танцовщиц в заведении Вики... И ее кто-то убил.

— С причиной смерти понятно что-нибудь?

— Нет, — глухо отзывается Хавьер, и я вспоминаю, что у них, вроде, намечалось что-то похожее на взаимную симпатию. — На открытых участках тела серьезных ран нет, только мелкие ссадины, похоже, от волочения.

— Тогда заканчивай с 'первичкой', обозначай контур тела, фиксируй все на коммуникатор, зарисовывай схему и выбирайся. Будем ждать следственную группу и коронера.

Хави мне не отвечает. Оба понимаем, сказано оно чисто для проформы, он и так отлично знает, в чем сейчас состоят его обязанности. Просто я — старший детектив, он — детектив-стажер... Положено мне давать ценные указания, даже если в них нет особой необходимости. Ладно, пусть работает, а я пока помогу патрульным отогнать уже начавших собираться зевак. Этим, как обычно, даже светоотражающая желто-белая полицейская лента, ограждающая место происшествия, не указ. Прут, как на буфет. Никогда не мог в этом вопросе понять наших добропорядочных обывателей. Что вы все, родные мои, так любите рассматривать в таких случаях? Что тут такого красивого и интересного?

Минут через десять, озаряя темный переулок синими всполохами проблесковых маяков, прибыла машина следственно-оперативной группы, а следом за ней, отстав на какие-то пару десятков секунд — минивэн коронера. У нас тут и без того было узковато, а уж теперь и совсем тесно стало. Один плюс — зевак из переулка, будто зубную пасту из тюбика, выдавило назад, на Син стрит.

— Что тут у вас, Райан? — поинтересовался подошедший ко мне коронер Управления Дэнни Чен, флегматичный и какой-то вечно сонный кореец, имеющий некоторую склонностью к излишней полноте, которую пытается скрыть, нося широкие и яркие 'гавайские' рубахи. Кстати, Дэнни — еще один вполне себе наглядный пример того, что внешность обманчива. Несмотря на несерьезный вид, специалистом Чен был отменным, работать с такими — легко и приятно. Вот если бы сегодня была смена Лазовски... Впрочем, тут скорее имеют место 'личные неприязненные'... К работе Гжегоша претензии мало у кого имеются, все больше — к хамоватой манере общения и закидонам из серии 'я — непризнанный гений, а все вокруг — не понимающие меня серые бездарности'. С ним разве что наш Рудицки нормально общаться может. Ага, типа, земляки. Братья по разуму. Но если на его загоны не обращать внимания и ограничить общение исключительно рабочими вопросами — то и с Гжегошем Лазовски можно вполне плодотворно сотрудничать. Просто делать это с Ченом — гораздо приятнее.

— 'Четыре — десять', Дэнни. Внешние признаки указывают на насильственную смерть, но окончательных выводов ждем от тебя.

— А чего насупленный такой?

Видимо, хорошим игроком в покер мне не быть никогда — настрой мой Чен вычислил сходу.

— Знаком с убитой. Она в клубе у Вики танцевала. Двадцать три года, девочка совсем.

— Ясно...

Особого сочувствия в голосе Дэнни не слышно, но это не потому, что он плохой или жестокий человек. Это, дамы и господа, та самая пресловутая 'профессиональная деформация личности', о которой на каждом психотренинге соловьями поют наши штатные 'мозгоправы'. А куда от нее деваться? Вон, взять Чена. Почти двадцать из сорока прожитых лет (вдумайтесь — половину жизни!) человек проводит вскрытия и устанавливает причины смертей. Которые минимум в половине случаев оказываются насильственными. Откуда там взяться состраданию? С состраданием при такой работе недолго и в 'дурку' загреметь. Вот и остается только изо всех сил культивировать в себе холодную отстраненность и несколько специфическое чувство юмора.

— Кто 'первичку' составляет? — кивает в сторону коллектора Дэнни.

— Бланка.

Кореец почти незаметно, но явно одобрительно кивает. Большинство наших патрульных — парни, безусловно, хорошие, но, к сожалению, на месте происшествия зачастую напоминают слонов в магазине хрусталя. Дэнни по поводу проявленного при составлении 'первички' пофигизма периодически устраивает им на разводах некислые выволочки: небрежно составленный протокол первичного осмотра, равно как и затоптанные тяжелыми казенными ботинками улики, ему работу точно не облегчают. В большинстве случаев, конечно, ничего смертельного, справляемся и так, но в случаях, подобных сегодняшнему, подобная безалаберность может обернуться нехорошим. Например — не позволит найти убийцу, или вину его достаточно убедительно в суде доказать. Впрочем, Хави все же не патрульный, он выпускник Академии с Новой Аризоны. С твердым 'В' по основам криминалистики. Такой на улику не наступит, следы не затопчет и в 'первичке' грамматических ошибок не насажает. Дэнни прочтя первый составленный Хавьером протокол, лишь одобрительно улыбнулся, и сказал, что из юноши со временем точно получится неплохой специалист.

— В общем, Дэнни, вся надежда на тебя. Когда результаты будут?

— Нууу, — задумчиво пожевал губами коронер, — если больше ничего серьезного сегодня не случится — то завтра к обеду будет полный отчет. По 'предвариловке' можешь меня набрать часа через полтора — дам минимальную выжимку.

Ничего больше не случится? В субботнюю ночь после шахтерской пересменки? Да уж, оптимизма нашему корейцу не занимать!

Во внутреннем кармане моего пиджака зажужжал-завибрировал завязанный на базовую станцию патрульной машины коммуникатор. Ну, хоть не голосовой вызов — уже хорошо. Второе серьезное преступление в самом начале вечера — это было бы перебором даже для субботы.

Бросаю взгляд на экран и, сплюнув, свистом и взмахом руки привлекаю внимание уже выбравшегося из коллектора Хавьера.

— Хави, ускоряйся! Скидывай Дэну всю инфу и помчали. У нас 'восемь-восемь' в 'Каравелле'.

Особого энтузиазма на лице напарника не вижу. Впрочем, и сам его не испытываю. Пьяная драка в баре. Что субботним вечером может быть банальнее? Но ближайшие экипажи — это те патрульные, что сейчас не пускают зевак вот в этот переулок, и мы. Причем, если мы уже закончили, то парням тут торчать до самого отъезда опергруппы. Так что, выбора у нас и не было. Поедем разнимать драку. Зато от 'Каравеллы' до 'Куколок' — пара кварталов. Разберемся с дебоширами и поеду к Вики, снимать показания.

Почему эта дешевая (и, как следствие, не шибко чистая и уж точно не самая спокойная) припортовая забегаловка называлась именно 'Каравеллой' — лично для меня так до сих пор и остается великой тайной. А ведь я местный, в Старом Городе и родившийся, и выросший. Первый владелец тогда еще вполне приличной (по словам О'Хары) 'едальни' сгинул в той самой большой разборке, которую я вспоминал совсем недавно. Тогда вообще многих зацепило, включая и...

Впрочем, вам оно, наверное, не сильно интересно. Если коротко: сгинул хозяин, и заведению досталось. Разве что вывеска не пострадала. Ну, новый владелец счел это добрым знаком и не стал менять ни название, ни вывеску. Хотя, на мой взгляд, как раз последнее было серьезной ошибкой. На художнике первый владелец явно решил сэкономить, и изображенное на щите над входной дверью суднО на каравеллу походило мало. Оно было похоже... Да черт знает на что оно было похоже! Тот же Стивен Ричардс нарисовал бы куда лучше. А ведь ему и шестнадцати нет еще. Но — хозяина этот намалеванный на вывеске парусный уродец вполне устраивает, посетителям, похоже, вообще до лампочки, вот и пугает знатоков парусного флота эта калоша под тремя куцыми мачтами. Остается только надеяться, что рано или поздно подгулявшие клиенты этот шалман все-таки спалят... На этот раз — вместе с вывеской.

М-да... А в кабаке все как-то нерадостно. Похоже — что-то не поделили две группы уже сильно 'заложивших за воротник' шахтеров. По комбинезонам видно — с разных рудников, а у них отношения между собой традиционно напряженные. Одна группа — многочисленнее, зато вторая — заняла в зале стратегически выгодное положение между стеной и стойкой бара, да еще и баррикаду из столов перед собой выставила. Первые, судя по обильно залившей пол крови и нескольких постанывающих у стен раненых, в штурме не преуспели. А вторым нужно прорваться к выходу... Вот такая патовая ситуация... И пьяны все уже изрядно, словами успокоить, похоже, не получится. А хотелось бы обойтись без стрельбы в потолок (начальство лишнего, по его мнению, расхода боеприпасов не любит) и без вызова парней Команданте.

О, а вот это уже хорошо! Среди лидеров первой группы, той, что больше, вижу Роба Донована. Принимали мы его пару раз за драки, он меня должен помнить.

— Так, мистер Донован, и какого черта тут творится? — рычу я на бородатого здоровяка в светло-синем рабочем комбезе пятой шахты.

Донован, по всему видно, сначала хотел вопрошающего (ну, в смысле меня) отправить в далекий пеший эротический тур, но вовремя обернулся. Еще до того, как роковые слова были произнесены. Забавно порой наблюдать за мгновенной сменой выражения чьего-то лица. Вот буквально только что явно послать собирался в грубой форме, и даже рожу соответствующую состроил... Зверскую. А тут — такая приятная встреча! По крайней мере, именно эти эмоции он срочно пытается на своей пьяной физиономии изобразить.

— Эээ... господин старший детектив, сэр! Добрый вечер!

Ну, надо же! 'Господин старший детектив', 'сэр'... Помнится, при первой нашей встрече я был 'долбанным козлом' и 'чертовым фараоном'. А во время второй Роб особо не разглагольствовал, зато активно пытался уточнить, не были ли результаты первой встречи случайностью. Да, закономерность итога я ему тогда доказал более чем убедительно. Видимо, третий раз искушать судьбу Донован даже не планирует.

Скептически обвожу взглядом напоминающий палубу после абордажа зал 'Каравеллы'.

— Вы всерьез считаете все это, — одновременно киваю и на лужи крови на полу, разбитые головы лежащих у стены шахтеров, и перевернутую и поломанную мебель, — добрым вечером?

Донован изо всех сил строит на лице максимальную законопослушность и полную готовность сотрудничать с правоохранительными органами.

— Так это не мы начали, сэр! Это все эти чертовы безбожные язычники с 'восьмерки', клянусь вам святым Патриком! — прижав обе внушительного размера лапы к сердцу, горячо вещает здоровяк-шахтер.

Так, судя по поминанию покровителя Ирландии и религиозным мотивам — схлестнулись тут скорее по национальному признаку. Интересно.

— Ни один чертов немец, и уж тем более — трижды проклятый русский не посмеет указывать ирландцу в ирландском пабе! — продолжает горячиться Роб.

Таааак... Nachalos' v kolhoze utro... Если этой маленькой, но явно боевой компанией руководит русский — дело плохо. И немцы под его командованием — тоже ничего хорошего. Они мужики крепкие и дисциплинированные, без приказа не отступят. Правда, обычно наши 'дойчи' еще и вполне законопослушные, даже в подпитии. Но с русским во главе...

Вот, кстати, интересно: почему именно у русских так легко получается сподвигнуть добропорядочных немцев к совершению разного противозаконного? Или это, и правда, какие-то древние атавистические инстинкты, о которых мне Влад когда-то говорил? И даже очень старый, по его словам, чуть ли не в двадцатом веке придуманный русский анекдот на эту тему рассказывал. Мол, 'Тяжело вам, бедолагам, без фюрера'*... Так это, или не так — не знаю. Но подметил давно: если начали по-крупному, всерьез бузотерить 'дойчи' — ищи в зачинщиках русского — не ошибешься.

В любом случае, что-то нужно делать, пока поддатые работяги совместными усилиями не разметали многострадальную 'Каравеллу' по кирпичику. Нет, как обычный обыватель Нэйтан Райан, я в глубине души 'безвременной кончине' этого вертепа только порадуюсь — одной проблемной 'точкой' на карте Старого Города меньше станет... Но вот находящийся при исполнении старший детектив Райан ничего подобного допустить в своем присутствии не имеет права.

— Хави, спину подстрахуй, — негромко бросаю я напарнику через плечо и неспешно направляюсь к баррикаде из перевернутых столов. Пола пиджака уже отброшена, не увидеть и мой жетон детектива сейчас может только слепой.

— Так, джентльмены, брэк! И весовые категории и вас разные, и заведение это для поединков не предназначено! Полиция, старший детектив Райан. Предлагаю присутствующим прекратить противоправные деяния и покинуть помещение. Пока предлагаю по-хорошему. Совместно оплатите ущерб заведению, покроете лечение пострадавших и заплатите штраф за нарушение общественного порядка. И на этом все.