Я - темный властелин, главы 1-11

Чертовщина!

Я сморгнул, картина с морем и дюнами исчезла. Но, стоило сосредоточить взгляд на узоре — проявилась снова.

— Серега!

— Ась?

— Глянь на доску.

— Да я и так смотрю...

— Видишь что-то?

— В смысле?

— Море — видишь?

— Э-э? Не вижу я никакого моря. Закорючки вижу, на хирагану похоже, на японскую азбуку. А больше ничего не вижу. Как думаешь, чего они светятся? Фосфор? Диоды?

Я пожал плечами.

Значит, узор действует гипнотически только на меня, и все. И почему-то хочется смотреть на него и смотреть... И не просто смотреть, а... Подойти, раскрыть это круглое хоббитское окно, и влезть туда, ухнуть прыжком на бежевый песок дюн, подойти к спокойным водам моря...

Раздался знакомый хлопок, и из-за спины Сереги — примерно на уровне его хилых плеч — неторопливо выплыл шар размером с футбольный мяч. Был он весь в извилистых глубоких бороздах, вроде как человеческий мозг, и красный, будто его только что ошпарили. Шар надувался и усыхал с чуть слышным сипением. С боков... Не-ет, какие у шара бока? Он же круглый? Короче, с двух сторон у шара виднелось что-то типа гибких красных трубочек с раструбами, откуда напропалую валил черный копотный дым.

— Серый, ко мне! — крикнул я, вскочил, дернул его за кафедру и развернул к шару. — Что ты видишь?

— А... — сказал Серый.

— А что?

— А... б...

— А-б-в, говори!

— А, б, в...

— Шарик видишь, придурок?

— А...

Значит, видит. Это не глюки. Уже легче.

Шар вяло дрейфовал в нашу сторону.

— Это что? — выдавил Дрищ.

— Сюрприз. Слыхал про волшебника в голубом вертолете?

— Э... ага.

— От него. Японский мяч с секретом тебе на день рождения.

Ну и вот тут шар задумчиво развернулся к нам... лицом.

3.

Конклав Сил

Над Друан-Тарном собиралась вечерняя гроза.

Налитые темным пурпуром тучи источали молнии, грозя вот-вот обрушиться ливнем на столицу Соединенного королевства. На улицах было сумрачно. Мирные обыватели посматривали в небо и торопились домой, а те, что уже были дома, захлопывали ставни и зажигали ночники и шпыняли своих рабов-эльфов готовить им ужин. На центральном рынке те из злосчастных торговцев, кому не досталось места под навесами, спешили укрыть свой товар дерюгами и тихим — очень тихим, чтобы не услышала стража в кипенно-белых плащах — словом поминали Конклав Сил, что допустил грозу в столицу в самый разгар летней ярмарки.

— Магичат, небось... — таково было общее мнение, и высказывалось оно очень, очень, очень тихо.

В это тревожное время суток Конклав Сил действительно магичил.

Гроза — лучшее время для массированной чародейской атаки, особенно когда эта атака производится через волшебных тварей в другом мире, куда почти невозможно пробиться в телесном облике самому, ибо это потребует настолько огромных затрат энергии, что никакие живые источники силы не помогут справиться, а если справятся — то затем скончаются в муках.

Конклав Сил собрался во Дворце-без-Короля, в примечательной своими размерами башне, известной как Звездная Пристань. Она возносилась над Друан-Тарном грозным монолитом, изваянным полтысячи лет назад из белого камня. Верхушка ее была накрыта раздвижным серебряным куполом, под которым располагался просторный зал с полом, мощенным затейливыми мозаичными узорами, с книжными шкафами в простенках, с высокими стрельчатыми окнами. Несколько дверей вели на террасы; с них открывался вид на столицу Соединенного королевства.

Тримегорл стоял на одной из террас, вслушивался в надсадный рокот грома. Руки с костистыми пальцами лежали на балюстраде. Ветер трепал серую хламиду и неопрятную косматую бороду. Горбоносое лицо, изрезанное морщинами, было бесстрастно. Вечно прищуренные серые глаза смотрели куда-то вдаль, туда, куда не мог достать взгляд обычного человека. Архимаг не боялся удара молнии — Звездную пристань надежно защищали чары. Собственно, она была средоточием магической силы Соединенного королевства со времени победы над Темным властелином, символом колдовского могущества Конклава, символом абсолютной власти магов над этими землями, где уже давно не было короля.

Тримегорл вдохнул полной грудью, несколько раз сморгнул, возвращаясь к реальности. Паренек уже в ловушке Дурных глаз, и ему не вырваться. Нет, не вырваться. Он веселый, разбитной, слегка трусоватый и глуповатый хохмач, немного похожий на него самого, Тримегорла, в молодости, и, в целом, его даже жалко — он ведь, по сути, невиновен в том, кем является...

Но его необходимо убить, иначе последствия... Последствия его появления в Эквилирии будут ужасны — для Конклава и Белой Ложи Аркуэрра.

Тримегорл окинул взглядом город. Люди-муравьишки разбегаются по домам, на улицах почти никого нет, кроме белоплащной стражи, ибо скоро грянет буря... Драконий патруль над крышами Друан-Тарна тоже исчез, драконы не летают в грозу — их может поразить молнией, молнии ведь всегда притягиваются к магическим существам. Поэтому Всадники увели драконов в пещеры.

Парень уже в ловушке... Да, да, масса накопленной энергии в зале начала расходоваться... Маги всеобщими усилиями пытались пробудить Дурные глаза от вековой спячки. Эти твари были одни из немногих, кого легко можно переместить в мир к этому пареньку. Легко — в смысле, с таким расходом энергии, который не вызовет смерть у источников или у самих магов.

Чародей медленным жестом огладил бороду, потом развернулся и направился в зал.

Пожилой эльф в ошейнике питания и усмирения (серебряная тонкая полоса с вязью магических знаков) растворил перед ним высокие двери террасы. Лицо его было с прозеленью — собратья в зале испытывали муки.

У круглого большого стола, способного вместить за собой более двадцати человек, были расставлены кресла с высокими спинками. Столешница выложена кусками цветного полированного хрусталя — узор изображал Борогальфа, первого и единственного мага, сумевшего усмирить Темного властелина сотни лет назад с помощью сил Соединенного королевства, эльфов (тогда, разумеется, свободных), гномов и Аркуэрра. Старинный герой был высок, худ, лыс и безбород. Голубая мантия только подчеркивала его худобу.

Высших магов было не более десятка. Они сидели в креслах и сосредоточенно смотрели в центр стола, где виднелись эфемерные фигурки двух человек, окруженных какими-то крохотными круглыми штуковинами. Фигурки — как и штуковины — были прозрачны, бесцветны и колебались, как от ветра.

За каждым креслом, которое занимал высший маг, стоял на четвереньках эльф в ошейнике питания и усмирения. К ошейнику каждого пристегнута серебряная цепочка, тянущаяся к руке мага.

Эльфов в ошейниках трясло, лица их исказились в судорогах.

Ошейник питания и усмирения питал магические силы людей-магов и усмирял — правильно — эльфов.

Тримегорл сказал, тяжело роняя слова:

— Я был там в духовном облике... Я видел его. Сегодня, именно сегодня ему исполняется двадцать лет. Печать на его ладони наливается силой. Он пробьется к нам... если поймет, как задействовать свои силы... Чудовищно силен, но пока не знает об этом...

Он махнул рукой, и один из старших послушников Академии, что стояли под стенами в почтительном молчании, подвел к нему питающего эльфа. Тримегорл сграбастал цепочку и присоединил свою мощь к мощи высоких магов за круглым столом.

— Внимание, все! — сипло каркнул старик. — Пробуждаем!

Косматая борода и серый балахон Тримегорла объяснялись просто — старый архимаг был неряхой и не любил мыться.

4.

Игорь, еще на Земле

Да, так вот — шар повернулся к нам лицом.

Лицо? Нет, я погорячился — изрядно заплывшая красная морда, хоть сейчас фоткай для плаката "Братья по разуму, не жрите денатурат натощак!". Шар, кажется, дремал: тяжелые складчатые веки без ресниц плотно сомкнуты на выпуклых буркалах, бровей нет — только набухшие валики надбровий. Вздернутый нос тихо сопит в две мясистые ноздри. Время от времени толстые бурые губы шара производили движение, словно отгоняя назойливую муху. Само... лицо покрыто огромным числом мелких складок и морщин, будто вяленую дыню вдруг решили немного того, надуть.

— Нифигасе... С виду — так чисто дядя Жора из котельной, только бритый, — чуток сбледнув, сказал Серега. — Мы в детстве смотреть ходили, как он пьяный спит на углях, как йог. Вот же падло — ну одно лицо!

У каждого свои ассоциации.

Примитивная форма шаровой жизни — поздний этап дегенерации человека разумного, не читающего, глядящего телевизор и блокбастеры, плыла к нам, оставляя за собой шлейфы черного дыма.

— Есть мнение, — сказал я, понизив голос, — сделать ему "Аривидерчи!"

— Во-во, камрад! — кивнул Серега. — Обойдем его маленько и дадим пенделя! Он хряпнется мордой об окно, а мы выскочим!

Хлопок за нашими спинами возвестил, что никакого "маленько" не выйдет. Второй шар, внешне — полный близнец первого, и тоже с закрытыми глазами, начал втихую подгребать к нам с другой стороны возвышения для кафедры.

— И бесплатно покажет кино... — пробормотал Дрищ.

— Не, — сказал я с ощущением холода в груди, — он просто бесплатно покажет. Плащ раскроет и покажет. И мало никому не покажется...

Серега судорожно сглотнул.

— Игорь, я прошмыгну на четвереньках!

— Угу, на пузе... Стой!

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Подходы к двери на разной высоте перегородили еще три левитирующих близнеца с дымящими трубками мира.

Что-то подсказывало мне, что нам лучше не касаться шаров голыми руками. И пенделей не давать.

— Тихо стой, — сказал я. — Их величества дрыхнут. Сейчас мы...

Хлоп! Хлоп! Хлоп!

Шаров вокруг нас стало куда больше, чем десять. Я бы сказал — двадцать, а может, еще больше.

Нас взяли в клещи, отрезали фланги и вознамерились прижать к доске, чтобы... Чтобы что? Вопрос на миллион долларов.

Моя правая ладонь почему-то ужасно разогрелась, жар был такой, что, возьми я в руку брикет мороженного, он бы мгновенно растаял.

Шар, прибывший первым, завис в метре от моего лица, открыл глаза и, сдвинув мясистые надбровья латинским "V", злобно на нас посмотрел.

— Здрасьте, — сказал я.

Морщинистый шар, сопя, нацелил на меня черный глаз-буравчик, второй глаз, как при расходящемся косоглазии, без всякого труда нацелился на Серегу. Ехан Палыч! Ущипните меня, я сплю! Я все еще в кафе, кто-нибудь, суньте меня башкой под холодную воду!

Губы-вареники красной морды приоткрылись: зараза оказалась зубастой, как... как... как демон? Демон, точно — демон и есть! Спасайся, кто может!

Мы отступили к самой доске, к знаку, что налился теперь уже нестерпимо золотым сиянием. Шары дрейфовали в нашем направлении, пятная воздух жирными выхлопами. Клянусь вам, они воняли как старый дизель. Может, они питались нефтью, кто его знает. Позднее я узнал, что это за твари. Но то было позднее. Ну и опять же: легче вам станет, если Джек Потрошитель, приставив к вашему горлу нож, скажет: "Привет, я Имярек, хочу вас убить"? Легче?

Хлопки начали раздаваться по всей аудитории, и со всех сторон к нам поплыли дремлющие (и сопящие!) шары-доппельгангеры. Десятки... а потом и сотни красных пьяных физиономий с морщинистыми лбами и плотно зажмуренными веками.

Зажав нас в пространстве между кафедрой и доской, шары, мерзко чмокая губами, начали медленно просыпаться. Они нависали со всех сторон, от пола и до самого потолка, закрыв нам все возможные пути отступления. Мы словно оказались в темном, воняющем дизелем колодце. Дрищ потел за троих, я — за четверых, и оба мы понимали, что это не сон, но при этом не могли толком пошевелиться, как под гипнозом.

Шары, один за другим, раскрыв глаза, начали скалиться, обнажая острые, игольчатые зубы.

— Вспомнил! — проскулил Серега. — Я их видел в интернете, эти... бес-холдеры...

— У бехолдеров на морде один глаз.

— Да один же черт, слушай, нас сейчас сожрут!

Это уж будь уверен...

Надпись на моем ноуте говорила что-то о... Минутку...

Бойся Дурного глаза... Ковентрус Энфлюэзис Джентра...

— Щас сожрут! — сказал Серый.

— Подавятся, — сказал я.

Шары, один за другим, раскрыли зубастые рты, издавая низкий, глухой, протяжный звук "а-а-а-а", как бесконечно растянутое слово мантры. Страшное было зрелище, и ужасное — слушалище, а вонь стояла такая, что хоть вешай топор. Лучше бы с меня сдирали кожу живьем.

— Капец нам! — гугниво воскликнул Сергей, прикрыв лицо локтями.

Дурной глаз — вот он. А почему тогда не испробовать заклятие?

Я набрал в грудь душной субстанции, мало похожей на воздух. Правую ладонь нестерпимо жгло. Знак за спиной налился безумным жаром.

— Ковентрус... Энфлюэзис... кха!.. Джентра!

За спиной послышался грохот. И оттуда же ударили яркие золотые лучи. Невидимые руки схватили меня и... окунули в темноту.

5.

Белая ложа. Авэран

За семь сотен миль от Друан-Тарна, в другой стране лежал город именем Авэран, столица славной Аркуэрры. В зале не менее обширном и еще более вычурном, чем Звездная Пристань, вокруг похожего круглого стола собралось восемь человек Белой Ложи. Это были сильнейшие маги страны, белые маги, разумеется, равно как белыми числились и маги Конклава Сил. Разница между непреложной белизной каждой группировки заключалась лишь в названиях фракций. После победы над Темным (настоящее его имя было под запретом) единый Белый фронт распался и, после краткой внутренней усобицы, разделил сферы влияния и земли. Таким образом, Конклаву досталось Соединенное королевство с прилегающими землями, а Ложе — Аркуэрра (с прилегающими землями). Два этих государства были крупнейшими в Эквилирии, если не считать Штромхолда, логовища Темного, до сих пор накрытого оборотным куполом. Впрочем, об этом несколько позже. В Эквилирии было еще несколько мелких государств, сохранивших независимость от метрополий, но политический вес их был ничтожен, и даже Акремония, которой правил буйный дикарь Кирен, почтительно слушала указания Конклава Сил и Белой Ложи, и, конечно, слушал их Мэдшер, где обитали холеные и толстенькие половинчики, и это не говоря уже про гномьи королевства в горах, куда за малейшее прекословие маги могли перестать поставлять пищу, и, уж конечно, тихо вели себя орки в бесплодной и каменистых резервации... Не повиновался Белым лишь Темный ковен, он же Орден Аард, чьи щупальца расползлись по всей Эквилирии, хотя Белые прикладывали немало сил, чтобы их прищучить.

Мир, порядок и процветание царили на большей части Эквилирии вот уже... сколько времени минуло после внутренней усобицы, последовавшей за падением Темного властелина? Триста лет, да-да, триста лет на землях Эквилирии царили мир, порядок и процветание. И вот — свершилось. Объявился наследник Темного властелина. В мире Земли, где время текло совершенно иначе, ему исполнилось всего двадцать. Возраст, когда оживет Печать силы на его правой ладони и он, при желании и активной помощи Ордена Аард, сможет пробраться в Эквилирию...