Герхард фон Шпенглер: Шелест крыльев

— А что же ты не осталась в ее теле насовсем?

— Не хотела, что бы барон меня заподозрил. Я планировала допить его в одну из наших ближайших оргий. Тем более, что мне удалось развратить его... Да и эту цыпочку тоже — демонесса изящно прокрутилась на носочках, продемонстрировав захваченное тело со всех сторон — ты не представляешь какое количество мужчин за эти полгода она успела познать. И что она творила... Ну хорошо, что творило ее тело. О, поверь, если ей когда-то откроется вся память — она или свихнется и покончит с собой или станет законченной шлюхой. Какой, впрочем, она уже и является, во всяком случае, телесно... В общем, в какой-то момент я, видимо, где-то перегнула палку. Он что-то заподозрил и перестал меня призывать. А придя самостоятельно, на зов своего Сосуда — я обнаружила что лаборатория запечатана Знаком Соломоновым. Между прочим — если бы ты знал, как она сама скучала по мне — ты даже думать бы не стал о том, что бы изгнать меня. Я уже часть ее души. Так же как и она — часть меня. Она так привыкла к нашим ночным похождениям, что, даже не зная о них — стремилась к ним.

— Прислугу, надо полагать, на ночь отпускали?

— Все еще проще — из шато есть подземный ход за пределы сада. Там барон держал автомобиль наготове. Ну а в доме прислуга никогда и не спала. Для них есть отдельный домик для прислуги. А до пригородов Страсбурга тут меньше получаса езды.

— Забавно. Ну что же — получается что где-то, твой бывший хозяин оставил-таки Ключ?

— Я этого не говорила! — вот теперь демонесса выглядела откровенно встревоженной.

— Дщерь Лилит — тебе и не нужно было говорить это прямо. Просто сам факт того, что ты боялась разоблачения — означает, что он имел власть изгнать тебя из тела и лишить власти над Сосудом. При этом — он был гораздо слабее меня. А значит, не мог сделать это на грубой силе, а только лишь оставив Ключ, позволяющий обратить заклятие вселения.

— Чего ты хочешь? — демонесса рухнула на колени. Теперь вид у нее был не столько напористо-сексуальный, сколько жалобный и жалостливый. Сексуальности и сексапильности, впрочем, это не убавило, просто свело все в несколько иную тональность — скажи мне, о Великий и я, твоя жалкая рабыня, исполню любое твое желание. Все, что в моих скромных силах. Поверь — я могу быть верной спутницей и даже если я не волную тебя как любовный интерес — позволь мне служить тебе твоим фамильяром. Зачем тебе уничтожать меня? Зачем повергать в ад? Ты же знаешь правила — дух изгнанный заклинателем или священником — не может покинуть Чертог Страданий еще 99 лет!

— Неприятно, понимаю. Но — ничем помочь не могу.

— Ты же понимаешь, что я не уйду просто так? Я убью ее! Я отравлю ее душу! Я захвачу ее с собой!

— "Истину вам говорю — не на вас вина, за совершенное бесом, но на Враге Человеческом. Вы же блюдите себя для Господа и да простятся вам прегрешения ваши" — процитировал апокриф от Петра Герхард.

— О, поверь, на ней будет вина. На ней будет достаточно вины! Уж я-то постараюсь!

— Да и убить свой Сосуд ты не можешь. Тебе это прямо возбраняется.. Так что...

— Но я могу снять барьеры с памяти. Представь себе — она вспомнит каждое касание к себе. Каждого мужчину, с которым я развлекалась в ее теле. Каждую потерянную минуту. И она будет помнить все это — как свою собственную жизнь. Меня в ней не будет. Это будут ее ощущения, ее чувства, ее, разрывающие на части желания. Ее похоть... Как ты думаешь, она это переживет?

— Не знаю. Но шанс у нее будет. Впрочем — я открыт для компромиссов. Предлагай.

— Я уже предложила. Сделай меня своей служанкой, своей рабой — ты же знаешь, мы крайне полезны. Официально, для Мира Слепых — баронесса станет твоей любовницей — ведь ты же наверняка одинок, как и любой сильный демонолог. Я утешу все твои желания, и не возьму ничего взамен. Мне будет достаточно просто находится в твоем окружении — рядом с тобой, с твоей силой и твоим могуществом. Ты же знаешь правила.

— Я не нуждаюсь в фамильяре. К тому же — я обещал этой женщине свободу и свою защиту. А слово свое — я привык держать. Так что... Вернемся к главному. Полагаю, спрашивать у тебя про ключ — смысла не имеет?

— Не имеет! Я не отвечу. Можешь начинать меня пытать!

— Я не люблю этого делать. Даже в отношении демонов. Без крайне острой необходимости, во всяком случае. Пока — я ее не наблюдаю. С другой стороны, если ты разблокируешь Сюзан память своих проделок.... Ну, в таком случае все будет очень печально... Поверь — я сумею заставить тебя пожалеть об этом решении.

Герхард прошелся по кабинету. Даже для необратимых заклятий — можно создать Ключ, который позволит сделать откат. Вопрос в цене за этот откат и в том, как именно создать Ключ в каждом конкретном случае.

Девушку барон сделал Сосудом нанеся Сумеречную Татуировку. Видеть письмена мог только тот, кто в принципе имел касательство к Искусству. Ради проверки, Герхард обошел плененную демонессу и посмотрел на ее безупречную спину сняв свои очки. Спина была покрыта ровным, средиземноморским загаром и только. Видимо татуировка была спрятана существенно глубже, чем позволял рассмотреть собственный Взгляд Герхарда. С другой стороны — в этой части Искусства он никогда не был силен, почему и был вынужден пользоваться "костылем" в виде очков. В любом случае, узор выглядел стандартным для такого рода магии. Если ключ и был включен в его геометрию — эту версию стоило оставить на потом, что бы не закапываться слишком сильно и не терять море времени, пока есть более быстрые варинаты. Интуицией Шпенглер ощущал, что ключ, скорее всего, был привязан к тексту заклинания, вселившего демонессу в подготовленный Сосуд.

Еще минутой спустя Герхард развернулся на каблуках и направился к своей пленнице. Баронесса-демонесса затравленно посмотрела на приближающегося мага.

— Ну что же, кажется загадку я разгадал. Ты позволишь посмотреть этот замечательный кулон на твоей шее?

— Не смей! — суккуб вцепилась в изящную безделушку обеими руками, стараясь оградить ее от Герхарда — я раскрою ее память!

— А я ее закрою. Прекрати сопротивляться. Ты же осознаешь, что я уже все понял.

— Сделка! Я прошу о Сделке! — взмолилась одержимая.

Герхард тяжело вздохнул. Отношения с потусторонним всегда были окружены невероятным количеством правил, шаблонов и традиций, причем их нарушение было сопряжено с действительно большими проблемами с последствиями. Одним из таких правил было "Право Сделки", когда она из сторон конфликта могла попытаться предложить свое решение данного конфликта. По праву сделки — он, хотя и был уже хозяином положения, был обязан выслушать ее и либо принять условия, либо аргументированно отказать.

— Излагай — раздраженно бросил Герхард, пододвигая поближе архаичный табурет и пристраиваясь на него верхом.

— Не изгоняй меня. Пожалуйста. Позволь остаться в этом мире. Я обязуюсь являться на твой Зов и скажу свое истинное имя. Лишь позволь остаться и не сковывай меня. Взамен — я покину ее добровольно, стерев а не заблокировав все ее лишние воспоминания.

— И тут же овладеешь другим телом?

— Ты же понимаешь, что нет. Тело, которое не подготовлено мне не доступно. Я смогу кратковременно входить в женщин не защищенных истиной верой или обрядом. Но я принесу тебе клятву не причинять им вреда. Я лишь хочу насладиться воздухом этого мира. Небом. Звездами. Ни один из вас, демонологов, не представляет и миллиардной доли того ужаса, который ждет нас в Чертогах Страдания.

— Сейчас слезу пущу от умиления и сочувствия. Клятва верности, ритуал сковывания филактерией и сама филактерия будет храниться у меня. Сюзен ты покидаешь добровольно и стирая все лишнее из памяти. Устраивает?

Демонесса думала не больше минуты. Собственно, расклад сил был ясен изначально.

— Идет, но... Можно один вопрос?

— Попробуй, но не обещаю что отвечу — маг сложил руки на груди и насколько позволяло отсутствие спинки у табурета, откинулся назад.

— Скажи, почему на тебя не подействовали мои чары? У тебя какие-то проблемы... с этим?

— У меня невеста погибла два года назад — маг помрачнел — с тех пор мне стало существенно легче противостоять женским чарам. Я просто подсознательно представляю, что может приключится с той, кого я подпущу к себе достаточно близко.

— Ну... — демонесса сделала несколько легкомысленное лицо — в таком случае роман с суккубом это то, что тебе доктор прописал! Я — точно попрочнее дочерей Евы.

Герхард не удержался и ухмыльнулся. После чего замер, осененный поразившей его догадкой.

— Минуточку — как давно ты вырвалась?!

— У дам не спрашивают возраст — злобно огрызнулась демонесса.

— Это же твое первое воплощение, я прав? Не удивлюсь, если ты и пала-то совсем недавно. Ты из бывших хранителей? Досталась какой-то прости... господи, не удержала, не удержалась и...

Демонесса показала язык, состроила предельно угрюмую морду и отвернулась к стенке, насколько позволял сковывающий узор. Герхард постарался не засмеятся.

— Ладно. У нас еще будет время обсудить твою тяжкую судьбу. А сейчас — давай сюда филактерий. Добровольно. Как мы и договорились.

Демонесса вздрогнула и затравленно посмотрела в неумолимые глаза мага. Амулет Стерга исправно защищал Герхарда от демонического ментального воздействия, так что последняя попытка молодой (а в этом маг уже не сомневался) демонетки не выгорела.

Тяжело вздохнув она медленно, словно в трансе сняла с себя висящий на плетенной золотой цепочке кулон, в форме достаточно увесистого увитого свитком золотого сердечка. Выглядел филактерий, откровенно говоря, довольно вульгарно. Тот факт, что утонченная баронесса приняла его — многое говорила о ее любви к мужу. Герхард поморщился. "Чаще всего так оно и бывает" — подумал маг — "наиболее верные и любящие девушки достаются тем, кто менее всего достоин их любви".

Зажав филактерию в кулаке, маг снова посмотрел в глаза демонессы.

— Ну что, одевайся, "детка". Давай не будем смущать хозяйку этого тела.

Демонетка безропотно надела на себя платье.

— Имя.

— Тебе придется приблизится что бы получить его. Ты же не боишься?

— Ну, попытаться на меня напасть будучи мною же связанной — это глупая идея даже для начинающей... и не надо так рычать, демонессы. Так что — думаю, что мне ничего не грозит — Шпенглер наклонил голову к губам демонессы. Та помедлила секунду, а затем поцеловала его. Герхард ощутил, как из глубины сознания, отфильтрованное внутренними фильтрами всплыло имя. Разумеется, как всегда совершенно непроизносимое человеческими губами. Впрочем, существовал и "разговорный" эквивалент.

— Ну что, поехали, пожалуй? Свою часть договора — я сдержу, и да будут мне в том свидетелями извечные силы.

— Свою часть договора я сдержу, и да будут мне свидетелем в том извечные силы. — эхом повторила губами баронессы суккуб. — начинай ритуал маг. Не тяни.

— Nunc ego dicam nomini tuo. Arkandenza es! Per potestatem nomine tuo — mando tibi Egredimini de corpus!

Девушка вздрогнула и выгнулась дугой, глаза закатились. Затем, на какую-то долю секунды, ее силуэт раздвоился, и вот уже перед Герхардом предстала сама демонесса.

Как он и предполагал — та оказалась совсем молодой Падшей. Печать ада пока еще не слишком отразилась на ее облике. Кудри успели приобрести огненно-рыжий окрас, крылья изменились, став покрытыми чешуей конечностями летучей мыши, глаза приобрели фиолетовый, плавно переходящий в красный оттенок. В фигуре презирядно добавилось телесности и сексуальности, в отличии от почти бесполых ангелов, да и хитон сменился на кожаный и минималистический комбидрес... Но в остальном, особенно в лице — еще вполне угадывались ангельские черты. Демонетка неуверенно попыталась взмахнуть крыльями. Разумеется, что отпускать ее в свободный полет он не собирался, так что ничего из этой попытки у нее не вышло.

— Arkandenza! Vade ad locum paratum vobis! — Герхард выставил вперед руку, сжимающую филактерий. Как только он назвал истинное имя демона — оно в виде енохианского алфавита отпечаталось на свитке овивающем филактерий. Похоже, что истинное имя барон и не знал. Филактерий лепил к когнонему предложенному самой демонессой. Судя по всему, барон и правда, крепко вляпался. Ну, в настоящий момент, это, безусловно, было проблемами его души и его ангела-хранителя. Герхард сделал в уме пометку, что после завершения ритуала — ему следует подумать о том, стоит ли разбивать иллюзии о муже у баронессы.

Образ суккубы — подернулся рябью , вспыхнул, и превратившись в яркую точку — "всосался" в кулон. Маг аккуратно опустил троянский "подарок" в карман, после чего наклонился к баронессе. В поле зрения очков — выгорали, исчезая без следа, строки Сумеречной Татуировки. Выполнив перепривязку демонессы к филактерии Герхард разорвал связывающие ее с баронессой путы.

Маг присел на одно колено и приподнял голову девушки. Приходить в себя баронесса явно не собиралась. Снова выругавшись себе под нос, на сей раз — на русском, Герхард поднес руку к лицу девушки, зачерпнул собственной праны и с силой втер ее.

Лицо Сюзанны посвежело, девушка глубоко вдохнула и села. В глаза постепенно вернулось осмысленное выражение.

— Ох! Что со мною.... Почему мне так... Странно?

— Ну, похоже мне удалось поставить точку в вашем приключении. И да — я уже знаю какой предмет я у вас заберу в качестве оплаты моих трудов. — взял быка за рога Герхард.

— Постойте. Все кончилось? Но что это было?

— Это было проклятье — фон Шпенглер на секунду замолчал, взвешивая слова — ваш муж обнаружил эту потайную комнату год назад. Тогда же он нашел и эту книгу... Гримуар, содержащий ужасные тайны. Видимо тогда он и получил это самое проклятие. Судя по всему — оно частично коснулось и вас. Отсюда и провалы в памяти и вымотанность и все остальные последствия. Вашему мужу досталось гораздо сильнее. Он заплатил за свое любопытство и свою ошибку жизнью.

— Герр Шпенглер! А где мой кулон?! — баронесса судорожно ухватилась за грудь, где должен был висеть подарок Жака.

— Боюсь, он прекратил свое существование... Защитив вас. Последний подарок вашего мужа — содержал в себе и достаточно его любви...

— А откуда вы знаете, что это его последний подарок?! — Шпенглер мысленно хлопнул себя по губам за болтливость и невнимательность.

— Ну, это не сложно понять. Когда я столкнулся с проклятием — ваш кулон сработал как мощнейший защитный артефакт. Такое может означать только одно.

— Жак... Мой Жак... — баронесса поднялась с пола прижав обе руки к груди, глаза ей застили слезы — вы вольны забрать любую желаемую вами плату, мой друг. И знайте, что мой дом — всегда открыт для вас. Но сейчас, если это возможно — я желала бы побыть какое-то время одна...

* * *

Сюзан последний раз помахала рукой вслед уезжающему такси, увозящему ее нового знакомого.... Герр Шпенглер уехал по каким-то своим, загадочным делам, увезя из дома кошмарный гримуар, от которого явственно пахло могилой и кровью.

Впервые за долгое время — Сюзан ощущала себя совершенно свободной и спокойной. Скорее даже — счастливой. Даже мысли о Жаке не вызывали более боли. Скорее наоборот — воспоминания приносили тепло от ощущения его, спасшей ее даже после смерти, любви.