Курама

— Это Лис! Это из-за него двенадцать лет назад погибли мои родители! — пытался выбраться мужчина. — Посмотрите на него сами!

— Да что за чушь ты несешь! — попытались его вразумить окружающие, но несколько стопок спиртного внутри уже затуманили его рассудок.

— Дайте его мне! — закричал кто-то в забурлившей толпе. — Это из-за него... Моя жена, дети... Они все погибли из-за него!

Именно в этих фразах отразились всё чувства, которые испытывали сейчас многие жители деревни в отношении к этому мальчику. Взбешенная, подогретая алкоголем толпа двинулась вперед, пытаясь добраться до главного виновника, того, кто по их мнению убил их родных. Кто-то, сохраняя рассудок, пытался вырваться из тисков неконтролируемой и разогретой атмосферой праздника и алкоголем толпы, но таких было мало, тогда как большинство просто поддались общему настроению. Одиннадцать лет назад погибли близкие, а страх и боль остались. Люди пытались добраться до него, не замечая тех, кто уже не держался на ногах от выпитого, падая прямо здесь под ноги толпе. Затуманенные алкоголем они превращались в неконтролируемую массу человеческих тел. Толпе безразлично, кто перед ней. Ну и что, что это ребенок?

Теряя от пронизывающей его боли сознание Наруто смотрел на приближающуюся к нему разъяренную толпу. Немного протрезвевший от происходящего врач опомнился и попытался остановить взбушевавшихся людей, но, получив крепкую оплеуху, рухнул на землю. Тянущиеся к нему руки, раззявленные рты, глаза, полыхающие безумием — всё это ужасало. Колотящееся в страхе сердце, боль от избиений и страх перед толпой заставляли, да просто требовали от него подняться с камней и бежать. Несколько рывков в сторону и вот у него уже не осталось сил. Почувствовав, как его руку обхватывают чужие злые руки, он дернулся изо всех сил пытаясь вырваться, как в голове раздался ужасающий и обжигающий голос.

'Я помогу... просто доверься мне...'

Где-то далеко в глубине его подсознания в могучую печать клетки врезался огромный поток ужасающей чакры. Пытаясь поддержать своего носителя печать всё же взяла каплю чакры Лиса для ускорения регенерации, но вслед за маленькой каплей просочилось гораздо больше. Незаметно для окружающих зрачки мальчика по-звериному вытянулись, а уже выдохшееся сердце забилось намного быстрее. Навалившаяся на ребенка толпа отхлынула назад под силой ударившей от него воздушной волны. Алая пелена демонической чакры покрывала свернувшегося мальчика, не пропуская к нему врагов. Наливаясь сиянием, она одним своим присутствием обжигала окружающих. Обжигающий воздух закручивался в проулке, сбивая людей с ног. Несколько ритмичных пульсаций и от мальчика разошлась широкая огненная волна, сметая и испепеляя окружающих. Только те, кто стоял дальше всего смогли отделаться обширными ожогами, тогда как от основной массы остались лишь обугленные костяки. Несколько минут жаркое багровое пламя, полыхающее прямо в воздухе, бушевало, подпитываемое истекающей из печати чакрой. Печать закрылась, полностью отрезая Лиса, и только после этого стало тихо. Алая плёнка покрова чакры неторопливо истаивала, оставляя обожженного мальчика.

Когда дежурный отряд АНБУ прибыл к месту происшествия, они обнаружили лишь израненного джинчурики, лежащего без сознания на пепелище, оплавленные стены домов и два десятка человеческих останков, лежащих в различных позах в покрывающем улочку пепле. Было заметно, что даже эти скелеты медленно рассыпаются. Несколько минут работы экспертов АНБУ и уже ничего не напоминает об этом инциденте.

Глава 2

— О-о-ох... — тяжелый стон невольно вырвался из его пересохшего горла. Попытка свернуться, защищаясь от наступающих людей, обернулась вспышкой боли в измождённом теле. Только вот не было вокруг ни криков толпы, ни жара огня. Прохлада хорошего постельного белья и легкий запах чистящих средств царили вокруг, позволяя осознать, что страх уже позади и теперь он в царстве ирьенинов. Неподвижно замерев в больничной кровати, Наруто пережидал пока пройдет эта обжигающая боль, что сейчас пронизывала каждую клеточку тела. С новым стоном он стянул с глаз влажную повязку, оглядываясь вокруг. Вид больничной палаты, в которую он попадал раз за разом после различных происшествий, позволил расслабленно выдохнуть. Всё хорошо, всё в прошлом. Окинув взглядом бинты, покрывающие грудь и руки, он вздохнул снова, но теперь уже от досады: теперь снова начнутся бесконечные нравоучения старика, от которых так пухнет голова, а ведь он в этот раз не был виноват в произошедшем. Последнее, что он помнил, это бегущая к нему совсем не с добрыми намерениями толпа и марево огня, после чего он потерял сознание.

— Это не я, оно всё само! — непроизвольно вырвалось, едва только он увидел сидевшего рядом с ним старика. Он ожидал возможных проблем, но ведь не так сразу.

— А ведь я ещё ничего тебе не сказал, Наруто, — усмехнулся старик Хокаге и, мгновенно сменив вид на более грозный, добавил: — Или ты снова что-то натворил, а мне ещё не сообщили об этом?

— Не-не-не, я совершенно ничего не делал! Совсем-совсем ничего! Абсолютно!

— Да всё я про тебя знаю и в этот раз ты точно не виноват, — небрежно отмахнулся от детских оправданий старый шиноби. Словно морщины разрезали его лицо, заставив постареть и даже несколько осунуться, когда он продолжил: — Здесь скорее моя вина в том, что ты пострадал.

— Дедуля?

— Ты помнишь, что там произошло? — начался уже серьезный разговор.

— Было страшно, — вздрогнул Наруто, вспоминая события прошлого вечера. — Их было слишком много, а я не смог убежать сразу. Было больно и я лежал, когда ко мне подошел и ударил мужчина. Люди стояли вокруг меня и кричали, очень громко кричали, а потом было много огня, — дрожь охватила его на этом моменте. — Он был везде, просто везде...

— Хватит, не надо терзать себя, — легла ему на лоб рука старика, даря прохладу. Прохладная волна разошлась по от места прикосновения даря покой. — Спасибо за рассказ. Лучше не вспоминай произошедшее.

— Эти люди до сих пор стоят передо мной. Зачем? — зарылся глубже в одеяло мальчик, стараясь скрыть страх. — Почему они так ко мне относятся? Почему они это делают?

— Мой мальчик... Я Хокаге нашей деревни, а в ней не смогли защитить ребенка от нападения, — тяжелый усталый голос успокаивал. — Даже я не могу ответить на все вопросы. В нашей деревне живут разные люди и для того, чтобы таких происшествий не происходило есть полиция, — скривился он. — Если бы она успела вовремя, ты сейчас не лежал бы здесь. Кхм... хотя это не позволит тебе вредить Конохе хотя бы пару дней... Ты бы знал, сколько у меня лежит на тебя донесений от самых разных людей... а ещё это избавит меня от волнений... — сделал он вид, словно задумался над тем, чтобы запереть всем известного хулигана в больнице.

— Я сбегу, — перешел в атаку хулиган, не собираясь оставаться на лечении и минуты. Воспоминания пришли и исчезли, а оставаться в больничной палате надолго желания не было никакого.

— В этот раз я по-настоящему серьезно прошу тебя, Наруто, — оставил в стороне шутливый тон Хирузен. — Останься в больнице и не сбегай никуда несколько дней. Может сейчас ты не чувствуешь этого из-за препаратов и проведенного лечения, но вчера ты очень серьезно пострадал. Просто ради меня, пообещай, что останешься здесь ещё на три дня. В противном случае мне придется привязать тебя на это время к койке.

— Хорошо, — признал свое поражение ребенок. — Я останусь здесь, но не просто так, а с одним условием.

— И что за условие? Учти, что в твоем положении торговаться не выйдет.

— Скажите мне, кто были те люди, что напали тогда на меня, и больше ничего не надо. Я только хочу понять почему? Ай, нет, ещё и где они сейчас. Их тоже доставили в больницу?

— Их задержала полиция, что ещё могло произойти за нападение? — пожал плечами Каге. — Там с ними сейчас и разбираются, но по своему опыту могу сказать, что им выпишут штраф и отправят вон из Конохи с запретом более здесь появляться. Слишком мягко по мнению многих, но ведь сейчас у нас и не военное положение. Они простые люди, что выпили и потеряли контроль, а не шиноби другой деревни. А в Госпиталь их не доставляли — они не пострадали при задержании.

— Жаль, я хотел сам их спросить, почему они на меня напали...

— Пьяный человек частенько не может контролировать свои порывы... — только начал разъяснения Хирузен, как в дверь постучали. Вошедший в палату АНБУ, не обращая внимания на пациента, передал Хокаге свиток и замер рядом в ожидании. Мельком прочитав сообщение, он обернулся к мальчику.

— Работа меня достанет даже здесь.

— Тебе пора идти, дедуля Хокаге?

— Увы, но мне пора. Помни, что ты обещал не сбегать, — уже стоя в проеме двери он обернулся. — И слушайся врачей!

* * *

Слегка подвигав затянутой в бинты непослушной рукой и прошипев ругательства от прострелившей её резкой боли, мальчик прикрыл глаза, отдыхая после разговора. Старик действительно не врал и болью отзывалось каждое движение. Было очень неприятно, но пока терпимо во многом благодаря медикаментам.

Бинты, бинты и бинты — нельзя было найти и кусочка голой кожи, настолько сильно его замотали. Пропитанные вонючей медицинской гадостью они словно охлаждали многочисленные ожоги. Припекающий жар под влажными и вонючими бинтами отнюдь не содействовал хорошему настроению. А может бежать прямо сейчас? Конечно, он обещал и всё такое, но при этом почти каждый раз все рано сбегал из Госпиталя в первый день после поступления. Провалы случались и его иногда ловили, потому пару побегов ему удавалось вырваться только на второй день. Сейчас последовать старой доброй традиции помешала боль ожогов и тонкие цепочки, связывающие его щиколотки с кроватью, звякнувшие при движении ног.

— Он мне не поверил. Хотя на его месте я бы тоже так сделал. И почему он солгал про тех людей, я ведь точно помню, что там был огонь? Там точно обгорело несколько человек никак не меньше, чем я! — с возмущением пробормотал обожженный мальчик. Усталость от ранений и разговора навевала сон. Старик солгал и теперь обещание о побеге сдерживать не надо. Жаль, что бегство откладывалось на неопределённый срок, хотя бы до тех пор, как ему освободят от бинтов руки, и он сможет открыть замки на цепочках.

— Вот почему именно со мной? Почему я? — уже засыпая пробормотал он, продолжая погружаться всё глубже и глубже в сладкую дрему.

* * *

Сколько он себя помнил он отличался от других детей. Это была не столько внешность или черты характера, сколько едва уловимая дымка, некоторая тяжесть, что давила на окружающих его людей. Это чувство чуждости было с ним всегда, как бы он не старался изменить это.

Почти с самого рождения его жизнь была связана с миром шиноби. Приют для сирот, который отличался от подобных ему учреждений тем, что в него переводились в основном те дети, что имели шанс повзрослев стать шиноби, определил его характер и жизненный путь. Большинство его одногодок не понимали того, что путь, которым они шли связан больше с потом и кровью, чем с героическими подвигами и победами над непременно глупыми и слабыми врагами. Чаще всего в их образе выступали шиноби Камня или Молнии. Долгое время и он не понимал этого. Дети о подобном не задумываются, такова уж их природа. Он был как все — весел, задирист и полон сил.

А потом... потом случилось первое событие, которое изменило в нём многое, открыло ему глаза на окружение и отдалило от сверстников, — в приют пробралась кошка. Он увидел её и это потрясло его сознание. Израненный зверь, уже стоя на пороге смерти из последних сил пытался спрятаться в густых кустах приютского двора. Ещё слишком живая и слишком неправильная из-за глубокой раны на животе, ободранная, покрытая многочисленными царапинами она лежала на боку. Лишь едва заметная дрожь лап говорила о том, что она ещё жива.

От одного единственного прикосновения, одной попытки взять её на руки длинная глубокая царапина разошлась, обнажая внутренности.

В этот момент к кошке подошли и другие дети. Они стояли и смотрели на неё — им было смешно. Только ему было страшно от этого вида. От крови на своих руках Этот страх шёл изнутри, стуча ударами сердца в виски, шепча, что и он может оказаться на её месте. Ведь он тоже живой и у него тоже есть кровь!

Под тихие поскуливания умирающего животного, что ещё пыталось куда-то уползти, Наруто выворачивало остатками приютского завтрака вперемешку с желчью.

Позже, ночью, он, лёжа в кровати, судорожно ощупывал себя, пытаясь отогнать страх того, что и он 'раскроется' словно та самая кошка.

Эти воспоминания почти стерлись из его памяти и с течением времени, и по воле детского желания забыть этот кошмар, но они все же повлияли на его характер.

Второй случай произошёл несколько позже, всего за год до его поступления в Академию. Именно он изменил его больше всего, успокоив его нрав.

Наруто признавал, не мог не признать, что больше всего он хотел добиться внимания. Внимания и признания. Именно с этого начались его попытки привлечь чужое внимание своими шутками. В первое время в этом участвовал не только он — приютским детям понравились развлечения такого рода, а позже к ним присоединились и другие. Весёлая ватага носилась по деревне вызывая лишь усмешки у прохожих. Веселое время, как ни посмотри, которое подошло к концу после того, как они, шутки ради, подмешали немного одной интересной травки вредному пекарю. Ух, как он терпеть не мог шатающихся по улицам молодых спиногрызов, вечно отгоняя их от своей лавки. Засушенный пучок травы прихватил у своего отца-шиноби один из их товарищей даже не подозревая, что тот ядовит. Итог: четыре человека отравились свежим хлебом, едва не скончавшись, ну а дети понесли своё наказание. Все, кроме Наруто. И так каждый раз, когда их наказывали. Приказ Хокаге, доброго дедушки, который приходил на помощь. Месяц, другой и мальчик превратился в изгоя, которому все исходило с рук. Тихие слухи, что называли его демоном, превратились в голос толпы. Благоволение Хокаге стало не помощью и защитой, а прицельной меткой на его спине.

Его не ругали никогда, просто в какой-то момент рядом появлялся молчаливый шиноби в маске и возвращал его в приют, где, поджав губы, его уже ждали воспитатели. Своей цели он добился и привлек к себе внимание людей, только вот ценой этого внимания стало одиночество и призрение. В какой-то момент он уже не смог остановиться, рискуя всё больше и больше, переходя ту тонкую грань от шутки к... преступлению. Наказания не последовало.

Свою встречу и разговор с настоящим шиноби он запомнил на всю жизнь. Той ночью, чуть ли не высунув от усердия язык, он разрисовывал украшенными красками стену одного из домов. Таланта к рисованию у него отродясь не было, но по специфическому головному убора с кандзи Огня в кривой фигуре можно было различить Хокаге. Дымящая трубка тоже намекала, кто был изображён на этой карикатуре. Кто-то другой после подобного мог навеки исчезнуть в подвалах допросных, но ему не грозило ничего.

— Что это ты делаешь? — чужая рука схватила его за шиворот, приподнимая над землёй. Униформа, короткие чёрные волосы и красные глаза с одним томое — он попался, сейчас его держал полицейский Учиха. Когда-то давно, Учиха были приветливы и добры к нему, иногда даже подкармливая сладостями. Увы, но те времена уже прошли. Полицейскому, который постоянно вынужден отпускать преступника, пусть и просто хулигана, сложно испытывать к тому тёплые чувства.