Корр - странник

В лица путников впились маленькие, злобные и тупые глазки, едва заметные в густой шерсти. Они стремительно начали багроветь, светиться, и превращаться в жуткие буравчики голодного демона. Распахнулась жадная пасть. Потекла ядовитая слюна.

Некоторое время монстр медленно вертел головой с чудовищными отростками, словно не мог решить, кого из людишек умертвить первым.

Приняв решение, он бросился на самого крупного.

Солнце медленно опускалась к верхушкам деревьев. Беспутный порывистый ветер рывками раскачивал густую листву. Она то вздымалась, то падала, точно волны бирюзового моря. По мере того, как закатывалось солнце, тени от деревьев удлинялись к востоку. Одна тень начала вести себя странно — она отклонилась к юго-западу и медленно поползла в сторону лица девушки лежащей без чувств.

— Повелительница, — зашептала она на ухо несчастной. — Это я, Велихх! Дух последнего из великих драконов! Ты слышишь меня?

Веки несчастной дрогнули, задрожали. Но не более. Она была по-прежнему бесчувственной.

— Милилла! Ты слышишь, меня... — тень уплотнилась, почувствовала силу. — О, моя госпожа! Я помогу тебе. Знай с каждым убийством тварей — порожденных злом, я становлюсь сильнее. Находясь поблизости от погибающих тварей, я забираю их жизненную силу, энергию, способности к магии.

Тело ведьмы по-прежнему не шелохнулось, но из-под прикрытых век бесчувственной жертвы выскользнула слеза, оставив на щеке влажную дорожку.

— Хозяйка, потерпи немного. Потерпи, и я постараюсь вернуть тебя к жизни.

Тем временем на поляне раздавалось шипение и чавкающие удары. С разных сторон к бойцу тянулись обманчиво тонкие черные лапы паука. Корр, кружась волчком между ними, принялся отсекать их одну за другой. Взмах меча, второй, третий... Лезвие меча сверкало короткими, злыми дугами. Казалось, воин рубит какой-то причудливый мохнатый хворост. Отрубленные конечности порождения тьмы извивались, подпрыгивали и корчились, словно раненые змеи, у его ног.

Корр, с выдохом, крутанул темно серое лезвие в воздухе. И изловчившись, нанес последний удар, срубив огромную голову. Чудовище задергалось, затрепетало в конвульсиях. Начала безудержно метаться по поляне. Из образовавшейся раны хлынул зеленый поток мерзкой слизи.

Одна из отрубленных конечностей, продолжив движение, с разбегу запнулась о муравейник и, упав недалеко от места, где спрятался "бесстрашный путешественник", начала угрожающе дергаться, прыгивать в разные стороны. (А кому-то показалось, что даже шипеть).

— А-а-а-ы-ы, — тишину леса разорвал дикий вопль, перешедший в истошный визг — Эксил закричал от страха. Ему показалось, что ужасная паукообразная тварь сожрала Корра, разделилась на части и теперь атакует его.

Не оглядываясь, смельчак вскочил и понёсся по бездорожью молодого леска. Тонкие, как прутья, стволы деревцев изгибались, хлестали его по лицу, по груди, по ногам. Камни словно бы вырастали под ногами и выворачивали ступни. Паутина лезла в лицо. Лесная поросль закончилась. Эксил из последних сил бежал по шуршащему руслу высохшего ручья. Наконец, изнурённый, с запалённым дыханием и ослабевшими в коленях ногами, он споткнулся и рухнул лицом вниз. Земля поплыла, закрутилась перед глазами. "Герой" тяжело глотая воздух, приготовился умирать...

* * *

В ясном, разлитом тёмно-голубыми красками небе робко проснулись первые звёзды. Высокие лесные деревья, слились в сплошную тревожную стену мрака, заухали, застонали ночные птицы, подали голоса хищники, вышедшие на охоту.

Три путника после длинного дневного перехода расположились на ночлег в небольшой пещере. Двое мужчин устало сидели возле костра. Женщина лежала в забытье в глубине, у стены, на мягкой свежесобранной траве. На каменном полу горел костер, трещали в огне сухие сучья, во все стороны сыпались, щелкали, разлетались веером золотистые искры. Заворожённо вспыхивали под сушняком розово-красные язычки пламени. Воздух внутри казался затхлым и вонючим. От серых стен ощутимо попахивало серой и ещё чем-то кислым и неприятным.

— Корр, дубина двухметровая, ты совсем сошёл с ума? — недомерок обратился к гиганту, который молча, задумавшись, с каменным лицом, практически не шевелясь, поглядывал на пляшущее пламя так, словно то была самая важная вещь на свете.

— Ночевать рядом с костями мертвецов, которые неизвестно зачем умерли, здесь, в этой пещере? Клянусь бородатой задницей демона! А вдруг они оживут? А вдруг они оживут и нападут? А вдруг они оживут, нападут и лишат нас жизни? Может быть это кости старых злых колдунов? Которые только и ждут — когда мы заснём?

— Почему ты всеёвремя молчишь? — трусоватый попутчик затравленно обернулся на горку почти истлевших человеческих костей и черепов, что неподвижно лежали в углу, в толстом слое пыли, густо усыпавшей каменный пол.

Свет от горящего костра уменьшился, задрожал. Темень наступала, стала окружать присутствующих, мраком обволакивать всё вокруг. Создавалось впечатление, будто скапливающаяся темнота слизывала языки пламени. Откуда-то со стороны стен по полу пополз едва заметный туман.

— Глупый, немытый дикарь! Разве ты не знаешь, что спать рядом с костями мертвеца — это дурная примета! — Эксил воскликнул недовольно, пытаясь привлечь внимание со стороны попутчика. Резким движением переломил ветки о колено, подбросил их в костер. Огонь с треском охватил сухое дерево, выбросил вверх снопы искр.

— Сколько правдивых историй ходит в округе о тех растяпах, что не верили в приметы! — рассказчик вскинул руки, начал красноречиво жестикулировать. Его голос дрожал, впалые щеки разгорелись. Он тонкими пальцами, волнуясь, потеребливал пуговицу на драной безрукавке и почмокивал длинным утиным носом.

— Вот мельника Болтонна сколько раз предупреждали — не смотри в темные зеркала в последний день месяца. Не смотри дурень — плохая примета! Пробудишь зло! Так нет, не послушался. Не стерпел. Поглядел. А через неделю попал под повозку. Да так сильно, что помер, и молодая жена осталась вдовой.

...Или вот, например, Зухрарр из Недвиля. Много раз его просили — не ставь сапоги крест — накрест перед сном. Не накрывай их поверху белой материей. Хуже нет дела на свете, чем так делать. Вредный был — никого не слушал, никому не верил. Довредничал! Прошлый год пошёл в лес и пропал там.

...Но глупее всех поступил Юганс. Говорили люди знающие — не кричи бранные слова в дымоход, после захода солнца! Не кричи! Страшная, злая примета! Вся нечисть просыпается. Так нет! Напьется до коликов в груди и давай орать туда каждый вечер, что попало. Вот и докричался. Проснулся как-то утром, а голоса нет. Только и может произнести "му" да "му" вместо слов. С тех пор и мычит как корова.

— Также и здесь! — Эксил с ужасом взглянул в сторону леса. — Все знают: Нельзя спать рядом с непогребенным человеком. Чует мое больное, несчастное сердце, попадём в ловушку!

Дрожь неприятным холодком ползла коротышке под одежду: Окружившая пещеру мгла казалась живой — словно там, за пологом мрака, шевелились, клубились, кишели мириады тварей, одна гнуснее другой. Он почти ощутил их смрадное дыхание, почувствовал на себе горящие ненавистью взоры, услышал, как они перекликаются, готовятся в любой момент ринуться всем скопом на несчастных путников и разорвать их в клочья.

— Слушай, а куда мы идём? — голос воина внезапно громко, подобно камнепаду, прорезался во тьме.

Статуя гиганта медленно ожила. Он длинной хворостиной чуть отодвинул от пылающего костра угли, погасил конец загоревшейся палки, воткнув её в землю.

— В смысле, куда? — новый друг здоровяка смачно крякнул от неожиданности.

— Я думал, это ты ведёшь нас! — Эксил встрепенулся, поднял голову. — Вчера ночью схватил эту девку и куда-то уверенно её поволок. Я тебя догоняю, хватаю за рукав, спрашиваю: Куда идём? Знаешь дорогу? Почему пошли в сторону мёртвых болот? А ты в ответ только Корр, да Корр и дальше продолжаешь тащить как буйвол эту чертову бабу. Я думал, знаешь куда идти, а оказывается, нет? Так?

В ответ тишина. Лишь костёр горит, потрескивает, сыплет искры, смугло освещая большое лицо гиганта.

— Все понятно, — коротышка, не дождавшись ответа, ожесточенно почесал в затылке и вздохнул. Хотя ему вовсе не было ничего понятно. — Завтра пойдём, куда я скажу. Хвала, богам! Я знаю немного эти места. Нам бы только выйти на старую королевскую дорогу. А там и до приграничного поселения недалече.

Темнеет. Кривые, безобразные деревья зловеще вырисовываются во тьме. Замыкается пещера, заволакивая со всех сторон зеленым колдовством. Гаснет, покрывается сизым пеплом костёр. Угольки, оставшиеся от костра, догорают красными глазками злобных демонов. Ещё немного и останется от него только белёсая круговина пепла.

— Эээ-хх, — Эксил глубоко зевает. — Вот сейчас подремлю немного, а завтра уже пойдём по правильной дороге.

"Не спать! Надо встать и подбросить хвороста в костер", — Корр мысленно даёт себе команду бодрствовать. Однако его веки начинают слипаться. Руки и ноги наливаются тяжестью. — "А ещё надо встать, выйти и посмотреть, что там трещало снаружи так подозрительно."

"Не спать!", — глаза пришельца продолжают закрываться, словно кто-то, помимо его воли, кладет ему на веки тяжелые пудовые гири.

Беспризорный, брошенный огонь вдруг заленился, ослаб и задремал. Чернильная мгла постепенно охватила, обездвижила, усыпила путников. Заполнила внутреннее помещение причудливыми тенями, переливами. Пол полностью покрылся белесым туманом. Он заклубился, заворочался, словно живое существо, потревоженное во сне.

Раздалось непрерывное шуршание, словно шепот пересыпающихся крупинок в песочных часах. Из мрачных стен, из потаённых укрытий россыпью выползли несколько десятков оранжевых клубков. Их голодные взгляды устремились в сторону присутствующих. Тела кровососов разрослись целой гроздью пищащих голов. Оживленно махая многочисленными щупальцами — присосками, они разделились на три части и жадно поползли в сторону долгожданных гостей. Порождения зла дождались своего часа. Их снова ждал вкусный, горячий обед...

Вот первая бестия добралась до руки, лежавшей на полу девушки. Обвив запястье, она не спеша начала впиваться в кожу и вдруг больная открыла глаза. Зрачки её блеснули сиреневым огнём, словно у завидевшей добычу хищной птицы. Она глубоко вздохнула и развела руки. Искривленные губы с трудом произнесли несколько гортанных слогов на языке, ставшим древнем ещё задолго до тех времён, когда над пещерой шумели волны бескрайнего океана.

Туман, застилающий каменный пол, пугливо дернулся. В нём заплясали языки холодного пламени. Отблески его чем-то напоминали зловещее мерцание ночного кладбища.

Оранжевые кровососы, словно по команде остановились, запищали, а затем организовано поползли в сторону новой хозяйки.

Распухшие пальцы чародейки танцевали в ночной тьме, выписывая замысловатые кривые линии и фигуры.

Два вздоха и твари кольцом окружили потерявшую силы больную. Ещё вздох и вокруг кровососов возникло малиново — серое сияние. Новый взмах руки и ведьма начала вытягивать жизненную энергию, восстанавливать свои силы.

Лучи серебристо — оранжевого света, ручейками потекли из тварей, стали касаться её тела, скользить по нему, впитываться. При этом кожа чародейки розовела, на лице проходила опухоль, на руках и ногах заживали многочисленные царапины, синяки, ссадины. На синюшней лысой голове появились едва заметные отростки черных волос.

Девчушка, высосав всю энергию тварей, до последней капли, довольно улыбнулась, удобно повернулась на бок, поджала ноги и погрузилась в здоровый глубокий сон.

Глава 2.

Над столицей светлого королевства Гавардании — Мадразом, бушевала гроза. Тяжелые, налитые свинцом тучи, клубились, над большим городом, моросил мелкий противный дождь. В ужасе и беспорядке теснились крыши башен и башенок, покрытые посеревшей от времени черепицей. Отблески молний ежеминутно, подобно огню из пасти дракона, сверкали над золотыми куполами, толстыми стенами и могучими сводами королевского дворца. Прохладный мрак стоял на улицах и в городских переулках, под мостами недовольно гудела вода.

В квадратном помещении одной из заброшенных башен городской охраны царила пустота. Очевидно, что её не посещали уже долгие годы. На полу скопился толстый слой пыли вперемежку с песком. Облезлая штукатурка и причудливые тени на потолке придавали залу такой вид, словно он был болен проказой. Входом и выходом в заброшенную келью служили старые обведшие двери с ржавыми скрипучими петлями.

Два больших чучела неведомых хищников, стоящие у стены, составляли единственное украшение комнаты. Страшные головы чудовищ лишь отчасти напоминали волчьи — они были в три-четыре раза больше и крупнее. Острые зубы в огромной, от уха до уха распахнутой пасти, торчали кинжалами. Кусочки красных камней, вставленные вместо глаз, походили на тлеющие угли адского пламени. Они зловеще сверкали, словно запоминая плотоядным взглядом присутствующих в помещении.

Никто из поданных, видевших молодую королеву Басстию ранее, не узнал бы её теперь: Доброе, милое личико третьей (Последней) жены короля, перекосила ненависть и злоба. Её прекрасные, всегда уложенные в прическу золотистые волосы, были распущены и развевались во все стороны змеями без малейшего воздействия ветра. Широко открытые глаза светились изнутри сверхъестественным темно-зелёным светом. Они внезапно потеряли жизненность, стали мертвыми, как будто превратились в пустые окна, отворенные в глубину, откуда вынули душу.

— О, вечная тьма! — лицо колдуньи искривилось в брезгливой гримасе. — Саттал, почему, ты не убил пленницу? Разве ты не понял моего приказа? Разве я мало тебе заплатила?

Посередине небольшого зала, что освещали факелы в черных железных канделябрах, в прозрачном пульсирующем коконе висел пленник. Это был невысокий полный человек, одетый в разноцветное тряпьё, выдававшего в нём разбойника с большой дороги.

Басстия подняла тонкие изящные руки, украшенные золотыми браслетами, исписанные древними символами. Её пальцы начали удлиняться, превратились в когти — черные, длинные, кривые. Она сжала их и стала делать вращательные движения, будто наматывая на кулак невидимую веревку. Пленник задергался, начал извиваться, корчится в незримых путах. Его лицо обезображенное шрамом сделалось бледным как зола и покрылось крупными каплями пота. Каждую клетку его измученного тела терзала огненная, острая, невыносимая боль.

— Моя госпожа, — он захрипел, тщетно пытаясь поймать открытым ртом хотя бы глоток воздуха. Легкие страдальца сдавило с чудовищной силой. Слезы ручьем хлынули из глаз. — Клянусь ядом дракона! Вы не можете себе представить все трудности, с которыми я имею дело на службе у вас! Десять нанятых мною людей убиты! Они просто разорваны в клочья! Трое пропали без вести. Пятеро на всю жизнь останутся калеками, если вообще выживут после случившегося. И всё из-за какой-то простой девчонки, которую, по вашему приказу, мы подкараулили на лесной дороге.

— Простой девчонки? — голос её просвистел, подобно удару хлыста, хотя она даже не повысила его. Колдунья, с ледяным сердцем, не хотела ничего знать о поражениях и неудачах, и ещё меньше она любила тех, кто не исполняет её распоряжения.