Два ответа на один вопрос. Глава 2

— Проклятье, неужели опять стычка? Помяните мое слово, я скоро подсяду на стимуляторы с этой работой!

Я на пару мгновений застыла на месте, раздираемая противоречивыми желаниями, и все же тихонько последовала за стайкой помощниц вниз, где традиционно располагалалась Приемная зона, и замерла на нижней ступеньке лестницы, глядя на происходящее широко открытыми глазами. Там царил первозданный хаос: завозили все новых пострадавших, насколько я могла судить издали, достаточно молодых разумных, четверо врачей и стайка помощниц во главе с Шалих мотались от пациента к пациенту. Царящий гул перекрывал сильный, отменно поставленный голос, явно привыкший командовать.  Одного голоса мне хватило, чтобы испытать симпатию к невидимому пока что мужчине. 

— Спокойно! Шалих, вызывай срочно всех свободных лекарей, которые есть в Центре — плевать, чем они заняты, кто не придёт, уволю к Бездне! Берта, займитесь мальчиком с травм-ампутацией руки... Я помню, что Вы не хирург, но лекарская степень у Вас не за красивые глаза! Ещё помедлим — не  реплантируем. Наймах — ассистирует. Быстро! Ибрам,  девушка на третьей каталке, там совсем плохо! Джейкоб...

Таинственный человек, раздававший во всем этом ужасном хаосе распоряжения, наконец, возник в поле моего зрения. То был довольно молодой и поразительно привлекательный мужчина, судя по внешности, абсолютно чистокровный человек — белокожий, сероглазый и светловолосый. Я отметила мимоходом воинскую выправку и по-армейски завернутый воротничок, и поняла, кто это. Подтверждая мои мысли, Таи отчаянно крикнула:

— Адам, мы его теряем!

— Быстрее в палату! 

Они пронеслись мимо меня вихрем, я же, сколько могла, продолжала смотреть на кусок обожженного мяса, лежащий на каталке. Судя по уцелевшим рогам, когда-то он был синекожим...  Должна признать, в тот момент я разом простила все недостатки девчонкам, с которыми только что пила отвар и поглощала пирожные. Пожалуй, с такой работой любой будет искать способ отвлечься, буде то истерики, сплетни или наркотики. 

Комната встретила меня тишиной и темнотой,  что показалось в тот момент истинным подарком небес. Рыбные чабо, купленные в случайно найденной столовой Центра, почили смертью храбрых в желудке, оставив после себя лишь хорошие воспоминания и единственное желание — уснуть. Наскоро скинув платье и не включая свет, я рухнуа на жалобно скрипнувшую кровать и невидящим взглядом обвела комнату, остановившись на коробках у стены. 

Глаза закрывались, мысли путались, превращаясь в кашу из вопросов без ответов и обрывков образов. Перед глазами, словно наяву, снова предстали изуродованные подростки. Любопытно, что произошло? Кто сделал это с ними? И Викки... Интересно все же, что она написала в записке?... И куда, во имя Богов, девать её вещи?... Я уже засыпала, а спорное наследство предыдущей хозяйки все стояло у меня перед глазами тёмной тенью на светло-серой облупившейся стене. И в какой-то момент сон окончательно завладел мной, потому что голос Дика прошептал над самым ухом "Надеюсь, ты не умрешь", а тень от коробок зашевелилась, задрожала и начала расти, расправляя лапы...

Было очень, очень холодно. Я лежала в кровати и чувствовала, как вокруг тела, неспособного пошевелиться, закручиваются спиралями липкие белёсые нити. Они звенели, дрожали, мешая думать, а в какой-то момент просто охватили меня, опутали. Дыхания не стало.

 В темноте, в бесконечной агонии чей-то смутно знакомый голос утешительно прошептал: "Мы с тобой поладим, милая. Мы будем отличной командой. Мы одинаковы, ты и я. Позволь...". И я, кажется, почти умерла — от горящих лёгких, лишенных дыхания, от этого ласкового, сочащегося медом голоса, от натяжения нитей, словно кто-то — что-то — стояло на них совсем рядом и безжалостно придавливало меня к кровати. И в этой бесконечной звенящей сияющей пустоте я вдруг закончилась, как самая длинная ночь, как самая большая ложь. Вот только что был кусок мяса, костей и требухи, что можно было назвать мной, а теперь — нет. Зато я хлынула водой из кранов, ворвалась яростным ветром в безжалостно распахнутое окно,заклубилась тьмой в дальнем углу, взметнулась в воздух ворохом занавесок, потекла по стенам серой плесенью, ядовитой даже на вид. 

Недовольно зазвенела паутина, потерявшая свою жертву. Паучиха, притаившаяся поодаль, недоуменно щелкнула жвалами. Красивая, лоснящаяся, нажравшаяся вдоволь... идеальная добыча, потому что хищник здесь один — я... и меня так долго, так глупо держали на привязи, что сейчас...

Я проснулась.

Ушло время на то, чтобы научиться снова пользоваться собственным телом, смотреть глазами, а не — чем там я смотрела в своем диком кошмаре? Я не горела желанием знать. В лёгких саднило, органы чувств пришли в полный разлад, и не сразу пришло осознание: по комнате гуляет ветер, а вода, хлещущая из  кранов, уже начинает выплёскиваться на пол. 

Выругавшись,  я бросилась убирать сие безобразие, предварительно старательно занавесив зеркало. Ночь обещала быть очень длинной.