|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Первая ночь на новом месте прошла для меня в объятиях кошмаров. Даже проснувшись, я долго не могла согнать видение паутины, плотной сетью опутавшей потолок и стены, тянущейся ко мне своими липкими звенящими нитями. Только разозлившись на себя, на неведомого паука и на утро в целом, я смогла стряхнуть сонное оцепенение: паутинка разлетелась осколками и растворилась в робких рассветных лучах, оставив после себя лишь постепенно стихающий, неприятный звон.
Когда он смолк, я поняла, что жива, комната не так уж плоха, и, коль уж на то пошло, я здесь, в Центре, на полпути к цели. Утро солнечное, а вид из окна — вовсе превосходный, такого ни в одном из моих предыдущих жилищ не сыскать: парк, разномастные дома нелюдей и далёкие шпили Корпоративной зоны, цепляющие облака. После того же, как я загрузила коричневый мох в предусмотрительно привезенный с собой магавтомат по производству као, распахнула окно и вдохнула запах утра, свежести и готовящегося напитка, жизнь окончательно стала казаться приятной и весьма интересной штукой. Это было к лучшему — именно в таком настроении и стоило в первый раз появиться на глаза новому начальству.
Собралась я быстро, мельком глянула на своё отражение в крошечном зеркальце в ванной и поспешила прочь, чтобы ненароком не встретиться с той, зазеркальной собой глазами. После такой ночки, как эта, подобное было бы опрометчивым поступком с моей стороны.
Предыдущим вечером девятый этаж показался мне довольно безлюдным местом, но в момент, когда я покинула комнату, иллюзии на эту тему развеялись. Тут и там хлопали двери, люди и нелюди, заспанные и оттого ненавидящие все окружающее, метались по этажу, несколько разумных в оранжевых медицинских хламидах устало плелись по коридору — надо думать, возвращались с ночной смены в прилегающей к Центру больнице. Задумчиво проследив их слегка кривоватую траекторию движения, я мысленно посочувствовала несчастным и влилась в зевающий поток, текущий к лифтам. Набившись в кабину так плотно, как того позволили формы одной из женщин, необъятной и непостижимой, как бренность бытия, мы нажали необходимые рычаги, активируя магический кристалл, и двинулись вниз, навстречу рабочему дню.
— Ви — новая помощница Дьжо? — этот мягкий голос с довольно сильным акцентом вырвал меня из раздумий и побудил к поискам источника звука.
Справа от меня обнаружилась очень красивая девушка, судя по наряду и внешности, принадлежащая к народности бахти. "Вот уж кому подошла бы роль прекрасной принцессы в любой сказке" — растерянно подумала я, разглядывая это невысокое чудо с точёным личиком и громадными очами винного цвета, опушенными веером смоляных ресниц. Волосы девушки, как это водится у всех огнепоклонников, были скрыты вычурным платком, а оранжевая врачебная форма, чуть более закрытая, чем у остальных присутствующих, была сделана из куда как более качественной, добротной ткани. Впрочем, было понятно сразу, что моя собеседница не бедствует: одно ожерелье из чёрного такила, изукрашивавшее её шею, стоило не меньше, чем качественный автомобиль с лучшими кристаллидами.
— Все верно, — улыбнулась я ей, — Я — Аиша. А Вы?
— Шалих, — представилась она, — Я старьшая надзирающая больничного крила. Нам с Вами часто надо будет пересекаться, потому даже хорошо, что я сюда заглянула и Вас встьретила! Не нужно будет идьти знакомиться, на чашечку отвара приглашать.
Я мысленно присвистнула: в таком возрасте — и такая должность? Впрочем, дело не моё. Кем бы она ни была и как бы свой пост ни получила, важен лишь результат.
— Буду рада навестить Вас, — сказала я ровно в тот момент, когда прозвучал сигнал и створки лифта разъехались.
— Значит, пьриходите, как только закончите работу. Я пришлю за Вами одьну из моих девочек, да?
— Хорошо, — кивнула я, — Удачного дня.
Почти все, кто был в лифте, как и Шалих, свернули в широкий белоснежный коридор, видимо, ведущий в больничное крыло, ещё несколько разумных — к выходу из Центра. Я в гордом одиночестве направилась к милашке Дику, надо думать, за служебными инструкциями.
Ка-и восседал на столе, изогнувшись немыслимым для человека образом, и таращился в потолок. Его просторное одеяние задралось, и чёрно-оранжевый хвост предстал предо мной во всей своей красе. Я дала себе установку — не удивляться! — расправила плечи и двинулась к *как бы завхозу*.
— Доброго вам утра, ребята, — сказала я, стараясь, чтобы ехидство не просочилось в тон, — Как Марвин?
Ящер скосил на меня глаза и сообщил:
— Он собирается цвести. Это хорошо — будет, что покурить. Так и быть, с тобой поделюсь. Вон какая вежливая.
Я открыла рот и несколько секунд не могла произнести ни звука: все же, ка-и меня сделал. Мастер, хули.
— Спасибо, это честь, — выдала я наконец, — Отведёшь меня к Джо?
— Ага, — согласился ящер флегматично и изволил, наконец, слезть со стола, — Олив сказала дать тебе инструкции. Не имею понятия, из какого отверстия я должен перед этим их вынуть — их отродясь не существовало. Стандартная работа, как у любого помощника. Будешь сортировать письма, вносить встречи в ежедневник и напоминать о них Джо, поить его отрезвляющим зельем и иногда кормить, разбираться в его бумагах, отбиваться от репортеров и фанатиков. В общем, все как всегда. Лучше Викки тебе не стать, конечно — тут без вариантов, но втянешься быстро.
Мне стало немного обидно от его слов.
— Я постараюсь всему научиться и работать не хуже Викки, — немного резко выдала я, сгладив тон улыбкой.
Дик хмыкнул:
— Да при чем тут работа? Ты — человек, а Викки — суккуб.
— О, — только и смогла сказать я, — Об этом я не подумала.
— Сейчас ты тоже подумала не о том, — заверил ящер флегматично, — Джо её бы пальцем не тронул. Он Викки ребёнком спас из Лаборатории Смерти. Понятно, он с ней и десятком слов не перекинулся тогда. Но когда она пришла год назад и стала проситься на работу — взял, хотя раньше отказывался от помощницы. Потому что Викки не хотела быть как все суккубы — танцовщицей, певицей там, актрисой, журналисткой или шлюхой. Беда с этими Сиротками, они вечно что-то кому-то доказывают. Работала отвратно, конечно. Но для Джо, сама понимаешь...
— Понимаю, — пробормотала я, наблюдая, как мелькают за стеклянной стеной лифта этажи. Для Джо Викки была особенной, символом того, что все не зря. А я — словно подтверждение обратного... Мне захотелось подпортить Олив её идеальное личико своими коготками; это же надо было болтать о какой-то ерунде и не предупредить меня о таком важном факте! А ещё я стала невольно злиться на эту Викки: выжить в Лаборатории Смерти, откуда почти никто не возвращался, пойти против стереотипов, навязываемых суккубам, и все ради чего? Чтобы сдохнуть от любви к какому-то Адаму, наплевав на все и всех. Так... глупо.
Двери лифта разошлись. На этот раз этаж утопал в ярком солнечном свете, и даже фото на стенах, показавшиеся мне прошлым вечером немного мрачными, не вызывали негативных эмоций. Я заставила себя улыбнуться и выкинуть на время глупую девку из головы: нужно было произвести на работодателя хорошее впечатление.
Как и ожидалось, отведённый Джо кабинет обнаружился в самом конце коридора, отгороженный от остального мира весьма уютной прихожей. Я мельком бросила взгляд на стойку, за которой, очевидно, мне предстояло провести ближайшие несколько месяцев, и отметила, что буду сидеть лицом к стеклянной стене и смотреть на город — большая удача. Дик же между тем вяло стукнул в дверь и тут же её распахнул.
Джо Лойс был фигурой выдающейся, что в прямом, что в переносном смысле этого слова. Когда мы вошли, он стоял у окна, и свет, льющийся из-за спины тэкхана, бил в глаза. Впрочем, поверхностно рассмотреть работодателя это не слишком мешало.
Он был выше среднестатистического человека на голову и шире в плечах раза в три, и очевидно, что недостатка в пище мой новый начальник не испытывал. Синее лицо его с грубыми, словно бы рубленными чертами и широким носом выдавало немалое количество пережитых тэкханом лет. На возраст намекали и рога, объёмные, витые, загибающиеся назад и обнимающие громадную голову Джо на манер короны.
— Утречко, синекожий, — заявил Дик, кажется, не слишком беспокоившийся о субординации, — Вот, привел тебе. Она забавная, не обижай.
Солнечный свет мешал различать эмоции на лице Джо, но мне показалось, что он посмотрел вслед ка-и, после своей короткой речи отбывшему в закат, с искренним изумлением. Впрочем, господин Лойс тут же перевёл взгляд на меня, и все лишние размышления вылетели из головы.
— Зовут как? — вопросил он строго.
— Аиша.
— Лет?
— Двадцать пять.
— Замужем?
— Нет.
— Као варить умеешь?
— Да.
— Пользоваться информационными кристаллами?
— Да.
— Языки?
— Килли, лутанский, основы бахи-чао.
— Понял. Иди, обживайся. Нужна будешь, позову.
Из кабинета я вышла в лёгком ступоре — пожалуй, это было самое стремительное знакомство с начальством в моей жизни. С другой стороны, а что нам было обсуждать? На работу-то меня уже приняли, значит, навыки соответствуют. Да и потом, мой начальник — синекожий, а эти ребята и не были никогда склонны ко многоуровневым критическим измышлениям. Именно потому до сей поры ходят анекдоты о беспроглядной тупости тэкханов, что полная ерунда, конечно. Этот стереотип утвердился ещё в незапамятные времена. Авторами выступили мои добрые соотечественники, завоевавшие полный полезных ресурсов материк и между делом превратившие его коренное население в рабов. Что победителям ещё оставалось, если не слагать анекдоты о глупости врагов? Не признавать же, что с помощью хитрости и техники они доблестно одолели беспомощных перед ними, линейно мыслящих и не в меру благородных существ, неспособных не то что распознать ложь, но даже просто поверить в её возможность? Синекожие-то в те времена искренне полагали, что другие разумные, как и они, не способны солгать, дабы не лишить свой род поддержки Силы. Это позднее, пожив у людей на побегушках, тэкханы научились хитрости, отчего почти полностью растеряли свою знаменитую Магию Слова, не терпевшую лжи и покидавшую род того, кто запятнал ею свой язык.
В общем, в современном мире глупо было рассчитывать на то, что все, сказанное тебе одним из синекожих, окажется несомненной правдой. Но факт оставался фактом: нереально сильные физически, с кожей, уплотненной и способной вынести и палящее солнце, и леденящий холод, живущие дольше обычных людей, эти существа в большинстве своем были честны, прямолинейны и неконфликтны, отчего прискорбно редко добивались настоящих карьерных высот. Собственно, в нашей стране Джо вовсе был первой ласточкой, и история его, на мой взгляд, показательна. Этот синекожий одним из первых доказал всем, что недостатки любой расы превращаются в достоинства, если правильно ими распорядиться.
Вздохнув, я отрешилась от лишних размышлений и принялась инспектировать свои новые владения. Начала с простейшего — бумаг и папок, хранящихся в ящичках стола. Впрочем, только первые минуты мне казалось, что это будет просто. Викки, эта несчастная жертва любовной лихорадки, была просто отвратительно неорганизованной. Её бумаги были не то что не отсортированны, они пребывали в первозданном хаосе, изредка счастливо чередуясь с карточками для игры в киото и обертками от сластей. Потому, отложив разбор этого ужаса до лучших времён, я погрузила свой кристалл в голлограф и вошла в местную информационную сеть. Тут дела обстояли ненамного лучше, но расписание Джо было заполнено относительно адекватно, и за его изучение я взялась в первую очередь. Оригинальность мышления моей предшественницы замедляла процесс, к тому же, сосредоточиться было почти невозможно. Трогательное разнообразие в мой рабочий день вносило эпизодическое гудение кристалла связи, через который лица разной степени вменяемости пытались связаться с синекожим. Поскольку опыта мне недоставало, приходилось дёргать Джо практически после каждого вызова, уточняя, хочет ли шеф говорить с сим индивидом. Начальство на мои вопросы реагировало пофигистично, комментарии давало лаконичные, но ёмкие. К примеру, когда позвонила некая Коллин Тарр, журналистка, пишущая, с её слов, "бестселлер о героях Великой Войны", Джо сказал: "Когда звонят журналисты, перекидывай их на помощниц Олив, канал 17. Этой суке Коллин говори, что я сдох и провалился в огненное пекло. Она может меня там поискать." Обдумав услышанное, я по оставшейся с прошлой работы привычке передала ответ начальства, переведя его предварительно со всобщего на корпоративный: "Спасибо за Ваше внимание! Господин Лойс чрезвычайно занят сейчас, потому, к сожалению, не может связаться с вами. Оставьте Ваши данные, как только у меня будет информация для Вас, я пошлю вызов."
Помимо очаровательной госпожи Тарр, посильный вклад в мой день внесли ещё два колоритных персонажа. Первый, высокий худощавый мужчина лет 30 с мелкими, заостренными чертами лица и водянистыми неприятными глазами, представился Бью Раттебом, финансовым консультантом Центра. Он принёс мне бумаги для Джо — на подпись — и, радостно спихнув на моё попечение весьма увесистый конверт с оными, принялся что-то вещать о желании со мной познакомиться поближе, не забывая окидывать сальным взглядом и невзначай накрывать мою руку своей ладонью.
Пришлось проявить чудеса недопонимания и наивности, чтобы не испортить с этим человеком отношения и при этом избежать совместного досуга. Я была далека от непорочности и не состояла в отношениях, но в Бью меня отталкивало почти все. Ладно бы ещё внешность, это не было решающим фактором для меня, но его парфюм, и манера двигаться, модуляция голоса... В ход пошла классичесткая мантра с прошлой работы: "Улыбаться. Ничего-ничего не понимать. Улыбаться". Когда финансовый консультант меня все же покинул, я едва не возвела благодарственную молитву Богине.
Вторым дивным видением, пошатнувшим мое душевное равновесие, была дама лет сорока на вид, которая вошла в приемную, как к себе домой, благоухая резкими, неприятными духами, и сообщила:
— Я к Джо.
Я окинула незнакомку быстрым взглядом. Наряд у неё был не самый дешёвый, но подобран настолько безвкусно и в такой мере не соответствовал возрасту, что оставалось только диву даваться. Фурнитура к одежде не подходила, и приобрели её явно не в самом дорогом магазине. Косметика на лице женщины привлекала больше внимания, чем позволяли стандартные корпоративные рамки. В общем, впечатление влиятельной особы гостья не производила. Конечно, многие состоятельные люди на моей памяти носили абсурдную, неприметную или вовсе дешёвую одежду: тому, кто может купить все, нет смысла доказывать свой статус окружающим. Но никто из них не стал бы экономить и на обуви, и на духах, и на макияже, да ещё так хамски себя вести.
— Понимаю, — мягко улыбнулась я и нажала на рычажок, блокирующий дверь кабинета начальства, — Но я тут новенькая и никого не знаю. Простите, но не могли бы Вы представиться?
Она рванула ручку двери — разумеется, безуспешно — и повернула ко мне взбешённое лицо. "Вот будет номер, если это его супруга-домохозяйка" — подумала я, но тут же одёрнула себя. Желанная гостья может сообщить о своем прибытии, кем бы она ни была. Любой неожиданный гость априори нежеланен, если других указаний не поступало. К тому же, по моим данным, Джо был холост.
— Откройте, я — личная помощница госпожи Олив Белл! — сообщила дама меж тем тоном, которым должно сказать: "Я — творец мира".
— О, Вы помощница госпожи Олив! — радость в моем тоне можно было зачерпывать ложкой, — Очень приятно, я — Аиша, новая помощница господина Лойса.
После этого я сделала паузу, надеясь, что гостья представится в ответ и назовет цель визита. Она оказалась не из понятливых.
— Очень приятно, — процедила она, — Милочка, Вы тут первый день, не стоит вести себя глупо. Пропустите меня!
Я вдохнула, выдохнула, подавила желание нацепить на голову посетительнице голлограф и выдала самую обезоруживающую свою улыбку:
— Прошу Вас, простите! Я очень уважаю госпожу Олив и Вас, разумеется. Просто Джо сказал, что я не должна без его разрешения пропускать никого, даже важную особу вроде Вас, понимаете? Вообще никого. Если я не послушаюсь, боюсь, он меня накажет. А я немного его побаиваюсь, если честно.
Гостья чуть опешила, явно не зная, как воспринимать мой монолог. Я тем временем продолжила:
— Пожалуйста, назовите свое имя и кратко опишите цель визита. Я свяжусь с Джо — и не буду Вас больше мучить!
Она явственно заколебалась, но придраться к моей формулировке было сложно, спорить — глупо, потому она буркнула:
— Я — Грет, принесла бумаги на подпись.
Я потянулась к кристаллу связи. Был соблазн просто сделать вид, что разговариваю, а потом сообщить, что Джо занят: так я всегда поступала на прошлой работе с подобными посетителями. Но тут могла быть своя специфика, например, какие-то срочные кадровые вопросы, или он сам её вызвал, а может, они собирались заняться любовью на рабочем столе. В любом случае, я была новичком и очень мало знала о работодателе; это огорчало. Пришлось звонить ему и сообщать, что пришла Грет.
Молчал синекожий долго, после чего выдал: "Скажи, что я занят. Пусть оставит бумаги у тебя".
Мысленно расцеловав Джо, я с печалью сообщила гостье, что он занят, выдержала уничижительный взгляд и, с облегчением получив на руки очередную стопку бумаг, избавилась от её общества. Спустя пару минут история, правда, получила продолжение. Джо выглянул из кабинета и уточнил:
— Ушла?
— Да, а...
— Умница! — вынес вердикт синекожий и строевым шагом отбыл в неизвестном направлении. Я так и не поняла, одобрил он мое поведение или уход Грет, но все равно порадовалась. Правда, именно в тот момент на голлографе проявились запрошенные отчеты, и мне отчаянно захотелось побиться о стенку головой: чтобы разобраться в этом, нужно было потратить не один час.
Первый рабочий день, как это водится, выпил из меня все соки. Я не нашла времени даже поесть, перебившись конфетами, найденными в одном из ящичков, потому к вечеру была голодной, усталой и слегка очумевшей. Улыбка намертво приклеилась к моим губам, лица и имена в голове смешались, а больше, чем есть, мне хотелось только спать. Потому вид очередной посетительницы, миловидной светловолосой девушки в форме лекаря, которую можно было фотографировать и вешать в рамочку с подписью "Образчик чистокровного человека", вызвал у меня душевную меланхолию. Одно хорошо, мои навыки куда терпеливей меня самой, потому тело прощебетало приветствие и лучезарно оскалилось без дополнительных команд. Девушка ответила:
— Привет-привет! Я — Таи. Меня прислала Шалих, пригласить тебя на наши посиделки! — её голос был весёлым и жизнерадостным, но мне захотелось прямо здесь повторить фокус предшественницы и сдохнуть. Только вот отклонять приглашение красавицы Шалих мне не хотелось по двум причинам. Во-первых, при первом знакомстве она мне понравилась, и хотелось бы узнать её чуть ближе. Во-вторых, старшая надзирающая больничного крыла — должность достаточно значимая, чтобы при любом раскладе поддерживать с её обладательницей хорошие отношения.
Потому я собрала в кулак все, что осталось от моей воли за этот день, и отправилась за своей провожатой.
В больничном крыле я принялась осматриваться по сторонам. Все новости страны весьма подробно и в красках описывали замечательный ремонт, на который Корпорация Брендт выделила огромную сумму. Потому я с любопытством созерцала белые стены, уютные диванчики для посетителей и сияющие потолки, не оставляющие теням никакого шанса пробраться в это белоснежное царство. На мой вкус это было скорее страшно, словно ты уже умер и попал в мифическую облачную страну, где нет места тьме — лишь чистый свет.
Да и пахло тут под стать — жалкие потуги освежителя не прятали, а скорее подчеркивали висящий в воздухе аромат антисептика, лекарств, боли и страха; тот самый неподражаемый дух, спертый, терпко оседающий на языке, тисками сжимающий виски. Его знают все, кто провел в больницах достаточно времени, чтобы люто их возненавидеть.
В камерный мирок моих размышлений ворвался голос Таи:
— Знаешь, это очень хорошо, что ты с нами. Мы все переживали, кем же будет новая помощница Джо. Отлично, что это именно ты!
— Спасибо! Надеюсь оправдать ваши ожидания!
Меня так и подмывало спросить, по каким таким критериям меня причислили к хорошему варианту, но и так было ясно: как же, чистокровный человек! Думать об этом было мерзко, хотя я даже себе самой не хотела признаваться, почему.
Спутница моя меж тем продолжала щебетать:
— Ты уже оправдала их! Истинная представительница корпоративного круга. Приятно смотреть! Видела бы ты эту Викки, что работала до тебя! О мертвецах не говорят плохо, но она была редкая дрянь. Как только земля носила!
Я скосила глаза на блондинку и вежливо отметила:
— Ну, уже не носит.
Голос мой при этом был не теплее арктической пустыни, покрывающей нашу пятую луну.
Меня саму заочно раздражала Викки, её отчеты, сделанные кое-как, неаккуратность, её раса, то, что нас все сравнивают... И это все были предлоги. На самом деле я злилась на Викки за то, что она столько пережила и так глупо умерла, за эти проклятые сиротливые коробки в углу моей новой комнаты, за подавленного Джо, за конфеты — мои любимые! — в ящичке стола. Я злилась от беспомощности и жалости. И Таи, которая вслух обливала погибшую суккубу грязью, стала мне в одночасье отвратительна.
Девушка уловила перемену в моем тоне и поспешно защебетала:
— Не думай, что я сплетница! Я говорю чистейшую правду. Она даже умереть спокойно не могла! Специально подгадала все так, чтобы подставить Артура.
— Что? — от неожиданности я даже потеряла контроль над тоном. Собеседница поняла, что заинтересовала меня, и зачастила:
— Да! Мы тут все наблюдали, как она за ним бегала. Таскала такую одежду, что только в Красный Дракон и носить, красилась, как обезьяна, по пятам за ним ходила. Мы с девочками были в ужасе!
У меня на языке крутилось, что "им с девочками" не стоило бы совать носы в чужие дела, но я сдержалась. Таи отчаянно ревновала, это невооруженным взглядом было видно. И мне думалось, что не безосновательно. К неудачливой сопернице относятся снисходительно, презрительно, с раздражением. А такая злость...
— Она применяла к нему свои чары, представляешь? А потом, когда он отказал ей, она покончила с собой. Но не просто так! Она написала записку, что...
— Таи! Милая, чьто ты говоришь? Это очень грустная история, не надо огорчать госпожу Аишу! — прервал мою спутницу на полуслове глубокий голос Шалих. Огнепоклонница стояла, привалившись спиной к закрытой двери, руки её были скрещены на груди, а губы сложены в улыбке. На Таи она смотрела очень ласково. Пожалуй, я бы от такого взгляда поспешила побелеть и слиться со стеночкой. Но Таи ничего так, непробиваемая, просто попятилась и слегка позеленела, не о чем говорить.
— Аиша! — голос Шалих, переключившей все внимание на меня, сочился степным медом, — Как радостьно видеть тебя здесь! Прости Таи за её несдержанность, мы все в глубокой печали из-за этой ужасной ситуации. Но тут уже ничего не поделаешь, мой народ говорит, любовь со смертью всегда рядом. А нам, кто жив и счастлив в любьви — время пить отвар! Проходи, дорогая!
Если честно, мне было любопытно, что такого написала суккуба в записке. Но спрашивать об этом при Шалих точно не стоило.
Комната, куда меня привели, была залом для отдыха персонала. Вокруг сдвинутых вместе столов собралась теплая компания, состоящая преимущественно из довольно молодых женщин. Я отметила, что они разбились на несколько групп, к самой многочисленной из которых примкнула Таи. Шалих, удерживавшая меня под руку, уверенно двинулась в сторону компании, сочтоявшей из трех огнепоклонниц и двух девушек вполне стандартной для Килиста наружности.
— Мои девочки, минутьку вашего внимания!! — пропела Шалих, — Это — госпожа Аиша, новая помощница нашего любимого Дьжо!
Все на время примолкли, разглядывая меня. Спектр эмоций на их лицах варьировался от усталого равнодушия до оценивающего любопытства и злобного раздражения. Я восприняла это спокойно: во-первых, успела по-настоящему устать за тот длинный день, во-вторых, не понаслышке знала, что такое женский коллектив. По мне, так пускай бы смотрели, как хотели, лишь бы кусочки не порывались откусывать. Впрочем, в тот момент я сама была близка к чьему-нибудь покусательству, ибо есть хотелось неимоверно.
Шалих тем временем защебетала, представляя мне присутствующих, но запомнить их с первой попытки у меня после такого денька не было ни единого шанса. Для себя я отметила, что огнепоклонниц звали Майлах, Харвит и Наймах. Также запечатлились в моем угасающем сознании Кларин, очень красивая светловолосая девушка из окружения Таи, и Берта, серьёзная темноглазая женщина в летах с новомодной короткой стрижкой, вокруг которой собралась небольшая группка девушек-нелюдей. Имена остальных я пообещала себе потом тишком выспросить у Шалих — если понадобится, конечно.
Пока старшая надзирающая говорила, Наймах поставила передо мной чашку отвара и восхитительно пахнущее пирожное. Нужно признать, в этот миг я воспылала к этой женщине, да и ко всем присутствующим в целом, трепетной любовью — авансом. И пообещала себе по окончании этого фарса найти поблизости достойный ресторан, а в первый же выходной забрать у сестры походную кухню.
Думать, что я смогу спокойно пожрать в этой компании, было наивно: я была новенькой непонятной девицей с мутной биографией. Для сборища женщин это все равно, что новая игрушка для грудного ребёнка. В том смысле, что надо непременно покрутить со всех сторон, потрясти, надкусить и попытаться сломать.
— Аиша, — сладкий голос одной из подруг Таи прервал нашу с пирожным интимную атмосферу, — Я слышала, ты раньше работала в Корпоративной Зоне. Это правда?
— Да, — отозвалась я весело, внутренне выругавшись.
— Ой, а кем? — это уже Кларин.
— Помощницей директора одной небольшой фирмы, — признала я честно.
— Ух ты, — протянула Таи, — А ушла почему?
— Као там готовили отвратный, — пояснила я с усмешкой, — Пирожными не угощали. Ужас! Вот, решила перебраться к вам. С вами намного интересней! И отвар необычайно вкусный.
Несколько дам, в том числе Берта, одобрительно усмехнулись, и я поняла: поладим. Шалих и вовсе звонко рассмеялась.
— Ах, спасибо-спасибо, милая! Наша Наймах пьросто мастерица!
Указанная женщина, которая была старше Шалих на добрую дюжину лет, молча благодарно поклонилась. Мне пришлось признать, что мифы о строгом иерархическом строе почитателей Солнечного Бога на поверку оказались совершенно правдивы.
— Как Вам первый рабочий день? Устали? — участливо уточнила Берта, прервав на полувдохе очередную реплику Таи.
— Неимоверно, — призналась я честно, — И можно на "Ты", нам, думаю, ещё не раз отвар пить!
— Нам предстоит встречаться и по более прозаичным причинам, — спокойно отметила Берта, — Я — старшая надзирающая реабилитационного крыла, и некоторые вопросы решаю напрямую с Джо.
— Буду рада, — улыбнулась я вполне искренне.
— А почему устала? Джо лютует, или снова набеги журналистов? — вклинилась вездесущая Таи.
— Нет, просто непривычно, все новое, приходится разбираться.
— Ну ещё бы, — Таи поморщилась, — Ты небось в ужасе от того, в каком виде тебе достались дела!
— Просто нужно привыкнуть, — сказала я обтекаемо и поймала одобрительный взгляд бордовых глаз Шалих. Таи открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но я её опередила:
— А ты кем работаешь? Помощницей лекаря?
— Да, я помощница самого Адама Мортара, — гордо сообщила Таи, и мне разом многое стало понятно.
— А на чем он специализируется? — уточнила я, причём любопытство даже не пришлось изображать. Поневоле история драматической любви, финалом которой стала гибель Викки, интриговала меня все сильнее.
— О, — девицы из компании Таи защебетали, перебивая друг друга, — Адам — Старший Лекарь больничного крыла! Он гениален, изобрёл замещение тканей, когда ещё был врачом Военного Госпиталем Килиста! Получил Орден Сокола! Он умный, благородный, красивый человек! Сам основатель Корпорации Брендт лично предложил Адаму возглавить больничное крыло Центра! И...
Кажется, мой рот приоткрылся от изумления, даже спать перехотелось. Информация о том, что лекарь, спасающий жизни нелюдей, получил в свое время орден за храбрость от Военачальника, упорно не хотела укладываться в моей голове. Девушки между тем перестали обращать внимание на меня и углубились в обсуждение Адама. Кажется, тут завоевать его внимание не хотела только ленивая.
Я пообещала себе осторожно разузнать о Адаме побольше и выкинула лекаря из головы, уделив все свое внимание остаткам пирожного. Шалих с Бертой завели деловой разговор, который при других обстоятельствах был бы мне интересен. Но огромное количество впечатлений, обрушившихся на меня в тот непростой день, сделали меня окончательно и бесповоротно невосприимчивой ко всему новому.
Я как раз доедала второе пирожное, неведомым образом материализовавшееся у меня на тарелке взамен первому, когда в комнате раздалось низкое гудение, и несколько кристаллов, которые я ранее приняла за простое декоративное украшение потолка, замигали различными цветами. В тот же миг я могла наблюдать чудесное преображение. Галдящие дамы, до того ассоциировавшиеся у меня скорее со знаменитыми птичьими базарами на островах Холодного моря, разом посерьёзнели и подобрались, как гончие.
— Всему свободному персоналу... видимо, все серьёзно, — негромко резюмировала Берта, — Шалих, мы поможем.
Огнепоклонница только кивнула и тихо сказала:
— Аиша, милая, нам всем нужно бежать. Тебя пьроведёт Наймах.
— Не нужно, — улыбнулась я, — Вас ждёт работа. Идите.
Надзирающая больше не разменивалась на слова и, стремительно развернувшись, вышла. Я услышала, как проходящая мимо Таи пробубнила:
— Проклятье, неужели опять стычка? Помяните мое слово, я скоро подсяду на стимуляторы с этой работой!
Я на пару мгновений застыла на месте, раздираемая противоречивыми желаниями, и все же тихонько последовала за стайкой помощниц вниз, где традиционно располагалалась Приемная зона, и замерла на нижней ступеньке лестницы, глядя на происходящее широко открытыми глазами. Там царил первозданный хаос: завозили все новых пострадавших, насколько я могла судить издали, достаточно молодых разумных, четверо врачей и стайка помощниц во главе с Шалих мотались от пациента к пациенту. Царящий гул перекрывал сильный, отменно поставленный голос, явно привыкший командовать. Одного голоса мне хватило, чтобы испытать симпатию к невидимому пока что мужчине.
— Спокойно! Шалих, вызывай срочно всех свободных лекарей, которые есть в Центре — плевать, чем они заняты, кто не придёт, уволю к Бездне! Берта, займитесь мальчиком с травм-ампутацией руки... Я помню, что Вы не хирург, но лекарская степень у Вас не за красивые глаза! Ещё помедлим — не реплантируем. Наймах — ассистирует. Быстро! Ибрам, девушка на третьей каталке, там совсем плохо! Джейкоб...
Таинственный человек, раздававший во всем этом ужасном хаосе распоряжения, наконец, возник в поле моего зрения. То был довольно молодой и поразительно привлекательный мужчина, судя по внешности, абсолютно чистокровный человек — белокожий, сероглазый и светловолосый. Я отметила мимоходом воинскую выправку и по-армейски завернутый воротничок, и поняла, кто это. Подтверждая мои мысли, Таи отчаянно крикнула:
— Адам, мы его теряем!
— Быстрее в палату!
Они пронеслись мимо меня вихрем, я же, сколько могла, продолжала смотреть на кусок обожженного мяса, лежащий на каталке. Судя по уцелевшим рогам, когда-то он был синекожим... Должна признать, в тот момент я разом простила все недостатки девчонкам, с которыми только что пила отвар и поглощала пирожные. Пожалуй, с такой работой любой будет искать способ отвлечься, буде то истерики, сплетни или наркотики.
Комната встретила меня тишиной и темнотой, что показалось в тот момент истинным подарком небес. Рыбные чабо, купленные в случайно найденной столовой Центра, почили смертью храбрых в желудке, оставив после себя лишь хорошие воспоминания и единственное желание — уснуть. Наскоро скинув платье и не включая свет, я рухнуа на жалобно скрипнувшую кровать и невидящим взглядом обвела комнату, остановившись на коробках у стены.
Глаза закрывались, мысли путались, превращаясь в кашу из вопросов без ответов и обрывков образов. Перед глазами, словно наяву, снова предстали изуродованные подростки. Любопытно, что произошло? Кто сделал это с ними? И Викки... Интересно все же, что она написала в записке?... И куда, во имя Богов, девать её вещи?... Я уже засыпала, а спорное наследство предыдущей хозяйки все стояло у меня перед глазами тёмной тенью на светло-серой облупившейся стене. И в какой-то момент сон окончательно завладел мной, потому что голос Дика прошептал над самым ухом "Надеюсь, ты не умрешь", а тень от коробок зашевелилась, задрожала и начала расти, расправляя лапы...
Было очень, очень холодно. Я лежала в кровати и чувствовала, как вокруг тела, неспособного пошевелиться, закручиваются спиралями липкие белёсые нити. Они звенели, дрожали, мешая думать, а в какой-то момент просто охватили меня, опутали. Дыхания не стало.
В темноте, в бесконечной агонии чей-то смутно знакомый голос утешительно прошептал: "Мы с тобой поладим, милая. Мы будем отличной командой. Мы одинаковы, ты и я. Позволь...". И я, кажется, почти умерла — от горящих лёгких, лишенных дыхания, от этого ласкового, сочащегося медом голоса, от натяжения нитей, словно кто-то — что-то — стояло на них совсем рядом и безжалостно придавливало меня к кровати. И в этой бесконечной звенящей сияющей пустоте я вдруг закончилась, как самая длинная ночь, как самая большая ложь. Вот только что был кусок мяса, костей и требухи, что можно было назвать мной, а теперь — нет. Зато я хлынула водой из кранов, ворвалась яростным ветром в безжалостно распахнутое окно,заклубилась тьмой в дальнем углу, взметнулась в воздух ворохом занавесок, потекла по стенам серой плесенью, ядовитой даже на вид.
Недовольно зазвенела паутина, потерявшая свою жертву. Паучиха, притаившаяся поодаль, недоуменно щелкнула жвалами. Красивая, лоснящаяся, нажравшаяся вдоволь... идеальная добыча, потому что хищник здесь один — я... и меня так долго, так глупо держали на привязи, что сейчас...
Я проснулась.
Ушло время на то, чтобы научиться снова пользоваться собственным телом, смотреть глазами, а не — чем там я смотрела в своем диком кошмаре? Я не горела желанием знать. В лёгких саднило, органы чувств пришли в полный разлад, и не сразу пришло осознание: по комнате гуляет ветер, а вода, хлещущая из кранов, уже начинает выплёскиваться на пол.
Выругавшись, я бросилась убирать сие безобразие, предварительно старательно занавесив зеркало. Ночь обещала быть очень длинной.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
