Жизнь После Финальной Битвы

Гермиона и Гарри смеялись над этим, но все равно были тронуты словами Рона.

"Я люблю тебя Джеймс. И я также люблю вас двоих. Вы, ребята, будете лучшими родителями. И я так благодарен вам, что вы решили сделать меня его крестным отцом. Я буду защищать его и любить, как если бы он был моим".

"Мы знаем, Рон. Как ты думаешь, почему мы выбрали тебя? Мы не стали бы доверять нашего сына кому-либо больше, чем тебе. И хотя, Луны здесь нет, мы знаем, что она станет для него прекрасной крестной матерью. Мы любим вас, ребята". — Гарри сказал ему, и Гермиона кивнула в согласии.

"Это действительно мило. Спасибо! Вот, вы двое должны забрать его обратно. Он был у меня гораздо больше, чем я должен был его держать. Я очень рад за вас, ребята. Очень, очень счастлив".

С этим Рон обнял Гарри, а Гарри обнял Рона; они оба пытались действовать жестко, но терпели неудачу, поскольку они оба были ужасно опрятными и плакали больше, чем Джеймс. Рон обнял Гермиону на прощение и поцеловал ее в щеку.

Бабушки и дедушки побывали рядом и были в равной степени немногословны. Но Гарри и Гермиона не заботились об этом. В конце концов, они были самыми слабыми из всех.

Когда они сидели в одиночестве, мирно уставившись на своего сына, в объятиях, Гарри вспомнил те темные дни и то, как далеко они продвинулись.

"Знаешь, в течение стольких лет, большую часть моей жизни, я не мог думать о более чем на один год вперед. Был момент, когда я даже не думал, более чем на один день дальше. Я только думал о настоящем, потому что я никогда не знал, есть ли у меня еще один год, еще один день или больше минуты. Я всегда чувствовал, что сегодня будет день, когда я умру, или ты умрешь, или Рон, и все будет кончено. Моя жизнь закончится так, что будет ли смысл фантазировать о дне, который может, и, скорее всего, никогда не наступит. Но потом, как только Волдеморт исчез, я смог думать о будущем по-настоящему. Я мог увидеть себя через год, через 10 лет, через 50 лет, потому что он был мертв. Мы, наконец, его победили, и я мог, наконец, представить, какой была бы моя жизнь без него. И это то, что я видел. Семья. И я не могу поверить, что это, правда. Я не могу поверить, что это моя реальность сейчас и что у меня есть вся наша жизнь впереди, чтобы испытать с вами. Я думаю, что первый раз, когда он будет использовать магию, в первый раз, когда мы увидим, как он идет на платформу 9 и ¾, и, в первый раз, когда нам сообщать, как он стал нарушителем спокойствия. Я думаю обо всем этом, не опасаясь будущего, потому что мы победили его вместе. И это делает меня таким счастливым, Гермиона".

"Я точно знаю, что ты имеешь в виду Гарри. Мне так повезло, что мы можем наблюдать за каждой минутой его жизни. И даже если мы пожертвуем собой за секунду, чтобы спасти его, так же, как твои родители сделали для тебя, я так рада, что мы не должны. И я бы хотела, чтобы они были здесь, чтобы встретиться с ним и посмотреть, как ты становишься отцом, но я знаю, что они в наших сердцах и наблюдают за нами прямо сейчас. И я знаю, что они так гордятся тобой, Гарри. Я так благодарна, что мы никогда не прекращали борьбу. Я бы сделала это снова и снова, если бы пришлось. Потому что это — ты и этот ребенок, и наша семья, спокойная жизнь в мире и безопасности — сделали все стоящим. Я бы не стала торговаться этим со всем миром". — Ответила Гермиона.

"Я тоже, Миона. ВЫ двое — мой мир".

И в тот момент все было правильно, и просто, и прекрасно.

Глава Четвертая.

"Мам, можно мне полетать перед ужином? Пожалуйста", — спросил Джеймс.

"Нет, я уже говорила тебе, что ты должен ждать, пока твой отец не вернется домой. Я не хочу, чтобы ты летал без дополнительной подготовки", — ответила Гермиона.

"Но папа на миссии. Кто знает, когда он вернется. И Фредди сказал мне, что он летает каждый день на этой неделе".

"Джеймс Поттер, этого достаточно. Твой отец скоро вернется, а до тех пор, НИКАКИХ ПОЛЕТОВ! Я серьезно".

Когда Джеймс хрюкнул и ушел, Гермиона почувствовала оттенок вины. Гарри целую неделю отсутствовал, и она знала, как сильно Джеймс хотел научиться летать и играть в квиддич. Но просто мысль о том, чтобы сесть на метлу, заставила сжиматься ее желудок, и у нее, честно говоря, не было времени наблюдать за ним.

Когда она попыталась приготовить ужин, она услышала, как Джеймс спорил с Альбусом, всего через несколько минут в гостиной.

"Ал, ты должен заставить своего дракона сражаться с моим. Высунь нос из этой книги и перестань быть таким придурком".

"Я не идиот. Ты просто придурок. Ты тот, кто заставил своего дракона превратиться в маленькую бабочку!"

"Хочу увидеть, как я превращаю тебя в бабочку, ты мелкий..."

"Джеймс, Альбус, этого достаточно! Больше никаких споров. Джеймс, иди в свою комнату и не выходи до ужина. Альбус не подстрекай брата. ТЫ можешь закончить свою книгу, пока я занята". — Два мальчика ухмылялись друг другу перед расставанием, и Гермиона была рада, что они не продолжили свою перепалку.

К сожалению, десять минут спустя Гермиона услышала, как Лили начала плакать из игровой комнаты. Когда она сграбастала свою четырех с половиной летнюю дочь, со светло-клубничными волосами, на руки, она попыталась изучить ситуацию. Когда она спросила Лили, что не так, она только плакала ,но указывала пальцем на улицу.

"Дж, Джейми испортил, испортил мой рисунок", — пробормотала маленькая девочка между воплями. Гермиона быстро оглядела комнату и увидела, как краска разбрызгалась по стенам, и ее рисунок пальцем размазалась по окну, которое было открыто. Затем, краешком глаза, она увидела Джеймса парящем вокруг на своей метле снаружи. Абсолютно разъяренная, Гермиона отнесла свою плачущую дочь вниз и вышла на заднее крыльцо.

"ДЖЕЙМС СИРИУС ПОТТЕР. ТЫ НЕМЕДЛЕННО СЛЕЗЕШЬ С ЭТОЙ МЕТЛЫ. Как ты смеешь прямо ослушаться меня! Ты просто ждешь, пока твой отец не вернется домой и..."

"Ой! Я не знаю, хочет ли отец вернуться в этот дом!" — ответил в шутку Гарри, когда появился в доме, глядя пораженный хаосом, в который он вошел.

Гермиона повернулась, и ее красное и зловеще сердитое лицо сразу же смягчилось. "О, Гарри. Ты дома! Так замечательно видеть тебя, дорогой". — Она быстро его поцеловала, прежде чем передать Лили, которая все еще плакала, хотя теперь гораздо более мягко.

"О, Лили Лу, скажи папочке, что случилось?" — сказал Гарри, когда он убаюкал маленькую девочку в розовом вельветовом джемпере.

"Ну, для начала, твой сын был настоящим создателем проблем, сегодня!" — начала объяснять Гермиона всякую чушь Джеймса, когда маленький мальчик с непослушными черными волосами кувыркнулся к отцу со скоростью 100 миль в час, с метлой в руке.

"Папа, папа, ты дома, ты дома!" — воскликнул Джеймс.

Вскоре после этого, топот ног Альбуса так же можно было услышать вдалеке. Ал отступил из убежища своей комнаты среди этого хаоса, который последовал. (Он обнаружил, что все крики и полеты довольно отвлекают, пытаясь прочитать его книгу о двух волшебниках, которые начали свое приключение по миру из волшебного домика на дереве). "Папа! Это ты? Ты дома!" — крикнул Альбус, когда он побежал в руки своего отца.

Гермиона взяла мгновение, чтобы улыбнуться и запомнить эту картину: все трое ее детей обнимали Гарри. Она улыбнулась и вдруг забыла, насколько она была рассержена всего несколько минут назад.

"Да, дети. Я вернулся, и я действительно скучал по всем вам, очень сильно! Но, должен сказать, хотя я и рад вас видеть, я не совсем доволен этой сценой, которую я только увидел, и всем проблемам, похоже, которым вы, ребята, подвергли свою маму, пока меня не было. Во-первых, Джеймс, ты должен извиниться перед сестрой. Ты испортил ее рисунок, и повсюду краска".

"Мне жаль, Лили. Я не хотел портить твой рисунок. Это был несчастный случай, и я обещаю помочь тебе нарисовать еще один завтра", — сказал Джеймс с искренней улыбкой.

"Все в порядке, Джейми. Я прощаю тебя", — ответила Лили.

"Отлично. Теперь тебе также нужно извиниться перед твоей матерью, которую ты прямо ослушался, отправившись в полет, когда она явно сказала не делать этого. Не говоря уже о том, что ты сделал полный беспорядок в игровой комнате, используя ее в качестве стартовой площадке, когда ты бежал через окно", — сказал Гарри, глядя на Джеймса, который понял, что он действительно стал причиной беспорядка.

"Мам, мне жаль, что я ослушался тебя, и мне жаль, что я устроил беспорядок в игровой комнате. Я знаю, что это было неправильно, и это не повториться, особенно сейчас, когда папа вернулся, и он может дать мне уроки сейчас", — сказал Джеймс, подмигивая Гарри.

"Я принимаю твои извинения Джеймс, хотя, понимаю, что немного давила на тебя. Ты просто должен понять, что мы создаем для вас правила, потому что мы хотим, что бы вы были в безопасности. Ты мог бы серьезно травмироваться летая так быстро, как ты собирался. И это еще более опасно без надзора. Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что не полетишь снова без меня, своего отца или другого волшебника, пока не станешь старше и опытнее", — с нежностью в голосе ответила Гермиона.

"Я обещаю", — ответил Джеймс.

"Все идет исключительно хорошо! Теперь, Джеймс, последнее, вы с Альбусом должны извиниться друг перед другом за то, что вы оба сказали. Вы оба братья, и важно, чтобы вы оба научились ладить, несмотря на ваши различия. Это особые отношения и у вас двоих есть возможность стать по-настоящему близкими. Я надеюсь, что вы оба пытаетесь сделать больше усилий, когда вы станете старше", — объяснил Гарри, пока смотрел на Ала и Джеймса.

"Ал, прости, что назвал тебя идиотом, и смеялся над тем, как часто ты читаешь, и угрожал превратить тебя в бабочку", — неохотно сказал Джеймс.

"Да, мне тоже жаль. Я не должен был называть тебя придурком или ставить под сомнение твои магические способности. Правда, в том, что я завидовал только потому, что еще не смог превратить объекты в живых животных. Я хотел бы превратить одну из моих игрушек в жука, даже если это просто бабочка", — сказал Альбус, который опустил голову, когда его щеки наполнились розовым румянцем.

Джеймс выглядел ошеломленным. Он никогда не слышал, чтобы его младший брат признавался ему в зависти. Никогда. "Спасибо, Ал. И, если хочешь, я могу научить тебя завтра. Я думаю, что наконец-то освоил это. Мне даже удалось превратить один из моих поездов в светящегося жука. Это намного круче, чем бабочка".

Ал вздрогнул от этого звука. "Да, мне бы это понравилось. Спасибо".

"Очень хорошо, мальчики. Думаю, я говорю и за вашу маму, и за себя, когда говорю, как впечатляюще и зрело звучало это извинение. Теперь, когда мы все помирились, я думаю, что немного еды пойдет нам всем на пользу". — Сказал Гарри.

Но в этот момент сработала пожарная сигнализация, и Гермиона поняла, что совершенно забыла, что ужин был на плите. "УЖИН! О, Мерлин. Я совсем забыла, что готовлю!" — Сразу же она сотворила чары и заставила весь дым исчезнуть. В то время как беспорядок исчез, не было никакой надежды на спасение пищи. "Ну, я думаю, что нам может понадобиться прогулка, чтобы поесть", — сказала Гермиона, когда она кружилась. И, конечно, вся семья безудержно смеялась. Гермиона присоединилась к ним и выключила свет, пока они шли, чтобы воспользоваться каминной сетью. "О, хорошо быть дома!" — сказал Гарри со слишком знакомой усмешкой. Гермиона дала ему знакомый взгляд и сказала: "мы тоже скучали по тебе, Гарри". И с этим они ушли.