одержимость, как один из вариантов

Не нужен мне никто.

На следующий день Эдик появился к закрытию:

-Мы приглашены на день рождения.

-Но я не одета.

-Не банкет есть. И почему ты называешь меня Эдик?

-А как тебя называть, Вася? Как представился, так и называю.

-Эдвардас.

Это литовское имя, да и вся компания на мужскую половину оказалась литовской. День рождения был у подруги боцмана, того самого Витаса, что представлял ФСБ в самый неподходящий момент. Оказывается, самый большой плюс для меня в общении с иностранцем — это то, что ему я легко прощаю все ошибки в речи, для меня это долгое время было большой проблемой: точно так же, как неприятная форма ушей, слишком маленькие руки, да мало ли еще чего, что способно оттолкнуть от возможного партнера. Эдвардас (недавний Эдик) приобрел специально для меня бутылку "Мартини". Как все-таки украшают мужчину деньги! Они не только позволяют ему красиво ухаживать, но и быть независимым и гордым. Тогда я не думала о том, что к женщинам это тоже относится. Про то, что я не приду ночевать, маме пришлось сообщить с проходной судоремонтного завода, где на дежурстве еще вдобавок была моя постоянная покупательница. Мама пыталась говорить строгим голосом, но я быстро прекратила разговор, у меня не было сил одновременно врать маме, врать при Эдвардасе и оправдываться при покупательнице, хотя сам Эдвардас очень веселился, я давно заметила, что развитие мужчин останавливается в возрасте 15 лет, это позволяет им дольше оставаться молодыми.

Этой ночью я ощутила всю прелесть зрелого любовника. Я припомнила про себя все поговорки: и "седина бобра не портит", и "старый конь бороды не испортит" и все в этом духе. Единственная заминка случилась, когда я протянула Эдвардасу таблетку "Фарматекса":

-Возьми ты, у тебя пальцы длиннее! — страстно прошептала я.

Эдвардас, нависая надо мной всей своей плотью, растерянно взял круглую, с дырочкой посередине, таблетку, удивленно посмотрел на нее и медленно потянул себе в рот.

-Да не туда! Ты что, это вообще не для тебя!

Ох уж мне поколение, воспитанное на резиновом изделии номер один! Я жестом изобразила, куда нужно направить таблетку.

-Чуть импотентом не сделала меня на всю жизнь своей таблеткой! — радостно сообщил мне после всего Эдвардас.

-Да, век живи — век учись, дураком помрешь.

О любви я совсем не думала в тот момент, счастье мне мешало сосредоточиться на главном, я улыбалась, ходила танцующей походкой, я прятала следы страсти под одеждой, но самое главное, что я больше ни одной ночи не провела дома. Было несколько чисто женских попыток искусственно "руководить" процессом: однажды я пыталась отложить встречу на следующий день по телефону, но оказалось, что не видя собеседника, Эдвардас намного хуже понимает русский язык, пришлось плюнуть и встречаться сегодня, в другой раз я сослалась на приготовление варенья, но ближе к полуночи Эдвардас позвонил мне и сказал, что уже нарезал мой любимый салат и все равно ждет, я подорвалась, несмотря на твердое решение выдержать паузу, показать себе цену, вырабатывать характер. Я не говорила маме, что в далекой Литве у моего принца жена и двое детей, но она сама понимала: в таком возрасте мужчина может быть одиноким только в силу очень серьезных недостатков. Разница в возрасте тоже ее не устраивала, она возмущалась, что он вообще посмел ко мне подойти, не хотела смотреть фотографии, замечала легкие кровоподтеки на предплечьях, в ужасе восклицая:

-Доча, он тебя обижает, тебе там плохо?

Я краснела в бессилии объяснить происхождение синяков и глупо отшучивалась:

-Да, мне там плохо, но домой я не вернусь, я характер вырабатываю.

Мама вздыхала и, как всегда, предвидела худшее.

Это был медовый месяц. В полном смысле этого слова. Я открыла чудесную вещь: оказывается с мужчинами можно разговаривать, но это еще не все, оказывается, они могут понимать тебя. Я притащила толстую папку со своими стихами, и Эдвардас категорически заявил, что за прилавком мне не место, что у меня талант и все такое. Я раздулась от ощущения собственной значимости, созвонилась с друзьями, проживающими в Москве, и сообщила Ленке, что собираюсь уволиться.

-Нет, ну ты погоди увольняться, возьми отпуск, съезди на разведку, — Ленка курила, сидя на мешке с гречкой и поджав под себя ногу.

-Не знаю, Лен, может и лучше когда путей к отступлению нет, не будет возможности вернуться, тем более, что отпуск мне никто не даст.

-Ну хоть попробуй, сходи в кадры, как же я без тебя?

-Вот мы с тобой держимся друг за друга и прозябаем здесь, я уеду, глядишь и ты что-нибудь изменишь, может этого дармоеда бросишь.

-Ты кого имеешь в виду, Колю или Валерку?

-Да хоть кого-нибудь из них брось, все одним дармоедом меньше.

-А как же Эдвардас, как вы расставаться будете?

-Честно, я даже не думаю на эту тему, время покажет.

Я и правда не думала на эту тему, даже не задавала себе вопрос, люблю я его или нет, просто порхала беспечной бабочкой. Каждый вечер мы шли "в люди": гуляли у фонтана, сидели в летних кафе, всюду нам попадались случайные знакомые, такие милые люди, что в другое время даже жаль было бы с ними расстаться, но тогда жизнь крутилась слишком быстро, раздумывать и жалеть было некогда. Теперь я понимаю, что все эти люди тянулись к нашему веселью, беззаботности, к чужому счастью всегда хочется приобщиться. Возвращались домой мы поздно, занимались любовью и болтали, болтали.

Мама у Эдвардаса умерла рано, отец вскоре женился на другой, которая оказалась женщиной злобной. Не знаю, возможно ли было полюбить чужого упрямого двенадцатилетнего мальчика, но она не полюбила. Эдвардас убежал из дома и долго скитался, пока на улице не стало уже очень холодно. Потом он жил какое-то время у родственников, рано повзрослел и затаил долгую обиду на отца. А когда, спустя много лет, умер и отец, почувствовал себя виноватым за эту обиду. В армию Эдвардаса забрали на три года на подводную лодку, от чего семь лет его изматывали страшные головные боли. Вместе с такими же безумными романтиками он готовил в Литве революцию, мечтал о свободе. Когда он рассказывал об этом периоде своей жизни, глаза его горели, он становился особенно упрямым и категоричным. Когда же эта свобода пришла, на смену романтикам пришли практики, революция как всегда пожрала своих детей. Зато он получил возможность заниматься бизнесом и зарегистрировал первый в Литве частный флот, покупать новые корабли для этого флота он и приехал в наш город. Мне казалось, что внутри красивого состоявшегося мужчины все еще сидит мальчик, рано потерявший маму и так нуждающийся в ласке, его острые коленки выпирали наружу из дорогих костюмов при любой возможности.

Мы отмечали месяц со дня нашего знакомства, в отдел кадров я так и не сходила: трусость, чаще именуемая здравым смыслом, все еще боролась внутри меня с природным авантюризмом. Я подарила Эдвардасу пиратский флаг, он был доволен как ребенок, когда мы валялись в постели со своими обычными напитками в руках: я с "Мартини", а он с "Джин-тоником", Эдвардас неожиданно повернулся ко мне с серьезным видом:

-Юля, мы же не просто так спим с тобой, между нами же что-то есть...

Объяснение в любви уже готово было сорваться с его языка, оно держалось на самом кончике, но неожиданно для себя я, распираемая изнутри радостью секса, "Мартини", бездумья, неожиданно перебила его:

-Есть на жопе шерсть, метров шесть и та клочками!

Он так огорченно посмотрел на меня, был так искренне расстроен, что мне на самом деле стало стыдно, что бывает со мной крайне редко. Я пыталась ласками и уговорами искупить свою вину, но все безрезультатно, объяснение в любви откладывалось на неопределенное время. Ночью у меня случился творческий зуд, я пошла на кухню и на подоконнике записала:

* * *

Мой стиль — небрежность,

Мой план — измена,

Пинком в промежность,

Иглой по венам.

Уходит шатко

Сомнений табор,

Ты хочешь сладкого?

Я — твой сахар.

Живешь, как в песне,

Поешь, как в жизни,

А в день воскресный

В постели киснешь,

Забыться просто

Под шелест капель,

Ты хочешь острого?

Я — твой скальпель.

В глазах слезинки,

Устали губы,

Взахлеб с пластинки

Рыдают трубы.

Порой понятней

Всех слов молчанье,

Ты хочешь долгого?

Я — страданье.

С ощущеньем того, что я просто женщина-вамп, я забралась в теплую постель и прижалась к знакомой спине. Я совсем не чувствовала себя любовницей, моя молодость казалась мне главным козырем, счастье — чем-то само собой разумеющимся. В моей сказке взрослый мудрый принц очень быстро понимал, что без меня его жизнь бессмысленна, заваливал меня цветами и поцелуями, и все кончалось хорошо. Жаль, что сам он не знал моего сказочного сюжета.

ГЛАВА 5

Моя школьная подруга серьезно встречалась с астрологом, тот сразу припрогнозировал им полную несовместимось, однако продолжал ухаживать, вопреки собственным убеждениям. Он с самым серьезным видом записал место, время и дату моего рождения и сказал, чтобы я пришла через неделю.

Через неделю в руках у него была моя судьба в виде странного круглого графика, он что-то непонятное объяснял мне, здесь были и асциндент и дисциндент, и луна в разных знаках, единственное, что я поняла, это то, что мои знаки Водолей — Лев — Водолей. Это значит, что я двойной Водолей, поэтому хочу общаться со всеми на равных, не ем мяса и люблю людей, но с другой стороны во мне присутствует Лев, который толкает меня к лидерству. Но все-таки моя главная планета — Сатурн, планета разрушения, Водолей разрушает и себя, и мир вокруг, он не любит ничего устоявшегося, иногда сам себе этим вредит.

Все это я рассказала Ленке:

-Теперь я понимаю, почему мне так легко удалось бросить институт и мужа, во мне живет Сатурн, я могу бросить все, что угодно, мне надо разрушать старое, чтобы чего-то добиться, надо двигаться вперед, надо ехать в Москву, против судьбы не попрешь.

-Я тоже Водолей, однако, ничего не бросаю, ничего не ломаю. Чушь это все.

-И ничего не чушь, так бывает, что в тебе Сатурн пока спит, а когда проснется — держись!

-Ты хотя бы подожди со своим отъездом Эдвардаса, вместе полетите.

-Он не полетит, он со своими судами будет совершать переход северным морским путем, короче он на корабле поплывет.

-Так пусть он тебя с собой возьмет, интересно же!

-Ленка, ты — гений!

Новая идея захватила меня с головой. Главное для меня — это не чтобы кратчайшим путем идти к намеченной цели, а чтобы шел сам процесс. Состояние устоявшегося покоя меня мало устраивало, кто знает, может, правы астрологи?

Эдвардас к моему предложению отнесся скептически. Он понимал, что это не игрушки, что выходить придется в самое неподходящее штормовое время, но с другой стороны ему явно хотелось взять меня с собой, ведь это еще около месяца, а за этот месяц и со скуки можно одуреть. Тут я поняла, что уговорить его можно, умело воздействуя на слабые места, и превратилась временно в бензопилу "Дружба", которая, как известно, перепилит все что угодно. В конце концов, он сдался.

Мама оказалась еще более категоричной, к этому моменту она уже лично познакомилась с Эдвардасом и вынесла вердикт, что, конечно, он мужчина красивый и умный, но и жизненный опыт позволяет ему легко охмурить такую легкомысленную особу, как я. Небольшая в этом его заслуга. А что касается перехода, так об этом и думать нечего, он может запросто высадить меня на какой-нибудь льдине и поминай, как звали. И если он сам хочет обсудить этот вопрос, пусть позвонит ей по телефону. Здравый смысл подсказал мне, что любая мать найдет аргументы против такой поездки, поэтому ничего передавать не стала. В конце концов, я взрослый человек. Решить — решила, а мучаться не перестала, мои терзания, как обычно свелись к стихам, которые я оставила дома на кухонном столе.

* * *

Прости меня, мама,

Что я не такая,

Как ты хотела.

Я быть старалась

Хорошей самой,

Но не сумела,

Не знаю часто,

Чего мне хочется,

И, зубы стиснув,

Порою больше

Боюсь одиночества,

Чем убийства.

Хотелось жизнь

Пролететь как бабочке,

О ней не думая,

Попасть, не целясь

В судьбу, как в яблочко,

Но попаду ли я?

Скорее нет,

Но тогда бессмысленны

Мои старания.

Рожать бы стала,

Когда бы знала

Ты все заранее?

Скорее да,

Но сказать наверное —

Задача трудная.

Прости, любимая,

Я — дочка скверная,

Я — кошка блудная,

Пойду на крышу

И помяукаю

С другими кошками,

Как я бездомными,

Злыми, глупыми

И нехорошими.

Когда я увидела маму в следующий раз, она как-то сразу постарела и смирилась, она перестала быть опорой для меня и словно сама потеряла опору в жизни, как будто почва ушла у нее из-под ног.

-Ты хоть из квартиры не выписывайся, — только попросила она и обреченно на меня посмотрела. Я поняла, что груз этой обреченности мне теперь нести вечно. Надо было остаться с ней, посвятить ей всю жизнь, как она когда-то посвятила мне свою, но Сатурн внутри меня уже набирал обороты, я ничего не могла с этим поделать, я только поплакала и вечером выпила лишний бокал "Мартини".

ГЛАВА 6

С тех пор, как я поселилась у Эдвардаса, я постоянно опаздывала на работу. Я приходила с виноватым видом, а ответственная Ленка покрывала меня.

-Почему ты все время опаздываешь? — наконец поинтересовалась директриса.

-Я не знаю, ничего не могу с собой поделать, хотя мне очень стыдно.

-Хорошо, что хоть совесть осталась, — она посмотрела на мое счастливое осунувшееся лицо, на темные круги под глазами и покачала головой.

-Татьяна Михайловна, мне срочно надо с вами поговорить! — решилась я.

-Пойдем в кабинет.

У дверей кабинета здравый смысл одержал верх:

-Мне нужен отпуск.

-Сейчас никак, все кадры в навигации, вот осенью иди себе, хоть на два месяца.

-Мне не надо осенью, мне сейчас надо, я тогда заявление об уходе напишу, может так и лучше.

-Хрен редьки не слаще! Зачем тебе увольняться? Вы так хорошо с Леночкой работаете, никогда не ссоритесь, никаких у вас недостач. Хочешь, мы тебя заведующей сделаем?

-Да при чем тут это? Не мое это, понимаете, не мое! А заведующей лучше Ленку сделайте, она, по крайней мере, не опаздывает.

-Ладно, подумай еще до завтра, все равно заявление надо в отдел кадров вести, если не передумаешь, я подпишу.

Я шла по прохладному знакомому коридору. Все! Я больше здесь не хозяйка! Прощайте, мешки с мукой, прощайте коробки с конфетами и вы, хлебные лотки, тоже прощайте, немало крови вы мне попортили!

Ленка вопросительно смотрела на меня.

-Завтра съездишь со мной в отдел кадров, а то я одна дороги не найду.

-Значит, все-таки решила! Ну, ты даешь!

-Мама говорит, что если я поплыву с Эдвардасом, это испортит наши отношения, потому что замкнутое пространство и все такое.