Нет житья от попаданцев

— А вы покажете вашу концепцию? Это действительно пламя? — Гарри, едва не вывалился из кресла от нетерпения. И даже кощунственно решил, что алхимик, наверное, даже круче, чем аврор! Авроров много, а алхимиков, на весь мир меньше десятка.

— К сожалению, мой мальчик, мне нечего показывать. Я так и не выполнил задание Николаса. Не из лени, и не из-за отсутствия таланта. Просто так уж случилось. В первые дни весны 45 года, я потерял жену и нашего ещё нерождённого первенца. Наш уютный домик разбомбили во время налёта, а я, как большинство магов, слишком недооценивал маггловское оружие, да и не могли обычные люди даже увидеть наше семейное гнездо. Уже позже я узнал, что Гриндевальд активно привлекал сквибов, и те шли — в лётчики, разведчики, наводчики, с удовольствием убивая магов, выбросивших их из их родного мира...

Директор отвернулся к окну, его голос звучал глухо, слова падали, как камни.

— Как и многие другие английские маги, я просто не обращал внимания на войну. Магглы сражались, погибали — а маги занимались своими делами. Вот только когда война вломилась ко мне, и уничтожила моё будущее, невозможно было сохранять нейтралитет. Я похоронил то, что осталось от моего счастья. За считанные дни из крупицы философского камня учителя, уже отчасти преобразованного моей магией, сварил жуткий, позднее запрещённый эликсир — Глоток Ненависти, и отправился мстить. Не лётчикам, не фашистам, не Гитлеру — а истинному сердцу зла. Бывшему другу, мужу сестры — Геллерту Гриндевальду.

К тому времени русские войска уже добивали немцев. А самого Гриндевальда осадили в его родовом замке — Нуменгарде. В месте силы, великолепно защищённом магией и маггловским оружием. Здесь были остатки Аненербе и кровавые егеря, оборотни-берсерки, боевая нежить, омерзительные химеры, фанатики сквибы с их пулемётами и миномётами. Но главной силой Нуменгарда был сам Геллерт — Магистр Боевой Магии, усиленный множеством запретных ритуалов, с непобедимой Старшей Палочкой в руках. Десятки, если не сотни магов уже пали за эти несколько дней, в попытках сокрушить сердце зла. И я, едва появившись, присоединился к штурму...

Нет, я не буду утверждать, что сделал всё сам. Вокруг меня было много храбрых людей, и часть из них погибла, прикрывая меня, когда я оказался на острие атаки. Я не был самым умелым или самым подготовленным. Просто мой стиль боя был очень необычным, ведь несмотря на все теории, до этого дня никто не мог продемонстрировать настоящую боевую трансфигурацию. Я обращал землю под ногами врагов в зыбучий песок, а мины — в пар, усиленные чарами древние стены — в воду, а человеческую кожу — в гранит. Кости нежити рассыпались угольной пылью, а кровь оборотней застывала серебром. В тот день для меня не было ничего невозможного, ведь во мне бурлил Глоток Ненависти, страшный эликсир, преобразующий жизненную силу в магию. И чем сильнее я ненавидел, тем быстрее шёл необратимый процесс.

Геллерту пришлось выйти против меня — и, должен сказать, он превосходил меня во всём, в силе, умении, мастерстве. Лишь защита моих союзников не позволила мне умереть с десяток раз за считанные секунды. А затем мне удалось подобраться поближе — и мой враг оказался в зоне преобразований. Я убил его множество раз! Я превращал его сердце в камень, а кровь — в кислоту, воздух, которым он дышал, становился огнём, глаза взрывались негашёной известью, кости, превращённые в кисель, не держали тело. Он кричал, ругался — и восстанавливался, раз за разом, даже из груды пепла, из ошмётков, из лужи слизи. Не знаю, что за страшные ритуалы он проводил в своих концлагерях, но результат был налицо — этот монстр был абсолютно бессмертным! В определённый момент моя палочка просто не выдержала мощи проходящей через неё магии, и просто рассыпалась пеплом. Тогда я подхватил палочку Геллерта, и из последних сил материализовал вокруг бессмертного монстра цепи из хладного железа.

Союзники тут же обвешали чудовище подавляющими артефактами, запихнули его в антимагическую камеру его собственного замка, наложили чудовищной силы запреты, провели ограждающие ритуалы. Но, вот окончательно решить проблему Гриндевальда никто так и не сумел. Его убивали самыми разными способами, расчленяли, растворяли, давили, сжигали — но убить окончательно так и не смогли. Ко мне тоже были претензии — ведь стоило мне появиться хоть на неделю раньше — и сотни жизней были бы сохранены. Но слова остались словами, ведь русские видели, чего мне стоил тот бой — из крепкого, зрелого мужчины, я меньше чем за час превратился в седого дряхлого старика.

Гарри с неверием и ужасом смотрел на директора, вдруг только сейчас поняв, почему довольно сильный маг выглядит так старо в свои, не такие уж впечатляющие сто с небольшим. В таком возрасте у большинства магов только первая седина пробивается!

— Лишь вмешательство учителя сохранило мне жизнь. Николас сумел нейтрализовать убивающий меня Глоток Ненависти, и даже слегка омолодил — всё же, он самый могущественный Алхимик в мире. За трактат "Боевая Трансфигурация" мне присвоили звание Магистра, а вот Мастера Алхимии, за изобретение нового эликсира, Николас мне не дал, да и сам эликсир лично внёс в списки запрещённых. Надеюсь, Гарри, тебе не придётся мстить, ведь лучше заранее решить проблему, не отворачиваясь от неё, чем бросать жизнь в топку ненависти.

Гриффиндорец гулко сглотнул и отвёл глаза, не зная, что и сказать. К усталости и вялости добавилась головная боль. Из-за этих дурацких попаданцев Гарри очень редко удавалось выспаться — эта ночь была уже третьей, почти что без сна.

— Ну, что у нас осталось — ах да, Том... Знаешь, преподаватель, отправляющийся за учеником в мир обычных людей, составляет первичное мнение, и может предлагать даже не самые популярные меры — вплоть до блокирования дара, если, к примеру, одарённый ребёнок окажется религиозным фанатиком. Как раз фанатиком Том не был — но сколько в нём было ненависти, амбиций, и презрения ко всем вокруг. Но я не решился на крайние меры, надеялся переубедить, перевоспитать, научить видеть лучшее в людях. Вот только война, страх смерти, и Слизеринские Игры Родов были куда более убедительными учителями. А после я и вовсе ушёл на бой с Геллертом, окончательно утратив малейшее влияние на события... Гарри?! Ну ладно, тогда про ошибку с твоими родителями и пророчествами, расскажу в следующий раз.

Директор с некоторым удивлением поглядел на мальчика, умудрившегося заснуть в кресле и покачал головой. Совсем вымотался, бедняга. Щёлкнул пальцами, вызывая дежурного домового эльфа, и распорядился вернуть ребёнка в постель. Домовики с лёгкостью ориентируются по отпечаткам магии. Затем, подумав, приказал присматривать за Гарри. Если вновь поднимется до общей побудки, значит, опять вселилась какая-нибудь скотина!

Альбус Дамбльдор вдруг вспомнил, сколько раз за последний месяц интересовались его ориентацией, и мгновенно вскипел от злости. Враз закололо в боку, перед глазами поплыл туман — так до конца и не выведенный Глоток Ненависти вновь перегонял жизнь в магию. Так, успокоиться, представить вечернее море, сияющую полосу садящегося солнца на воде, первые звёзды в небе. Дышать размеренно и глубоко... Хорошо, стабилизировал. А что делать с клубящейся вокруг магией? Хм-м, а почему бы не попробовать достать ту, что довела всё до абсурда. Эту не то медиума, не то шарлатанку, ни в чём до конца не разобравшуюся, но нафантазировавшую в меру своих недалёких понятий. Как там в малефицистике, запрещённой в начале века — сформировать проклятие, вложить эмоционально направленный выброс магической энергии — и зафиксировать условием отмены проклятия. Направлять волевым посылом, не фиксируясь на имени, что может быль ложно или дублировано

По древним коридорам Хогвартса прокатился зычный рык: — Чтоб тебе сдохнуть самой нелепой смертью, писака, и перерождаться глистом в задницах твоих толерантных дружков, до тех пор, пока по твоим книжонкам не прекратят писать извращённые фанфики!