Восстановляшка

Мне эта амфибия понравилась сразу, поэтому я и спросил:

— Может быть, начать с чего-нибудь попроще?

— Как вам будет угодно, сэр.

— Это не приказ, Берси, а просто вопрос. Может или не может?

— Всё зависит от вашего желания, сэр. Я бы заметил, что четырнадцать пассажиров — вполне достаточно, как и нужды почтовых перевозок. Но скорость самолёта мала, а технологии пока что слишком передовые.

— И что ты предлагаешь?

* * *

Возведённые цеха впечатляли. В первую очередь — сильное металлургическое производство, автоматизированное, роботизированное. Поскольку территория завода была огромной — на ней без особого труда разместилось всё, и на фоне окружающего эта промзона выглядела удивительно. Когда мы подъезжали — в глаза бросился забор — бетонный забор, высотой добрые шесть метров, скрывающий всё, что за ним находится от любопытных взглядов. Вышки с прожекторами, и электрическое освещение — на фоне остального петербурга наш завод как южная корея на фоне северной — царство света — на завод я прибыл рано утром, в пять часов, когда ещё стоял сумрак — погода в Петербурге установилась обычная для этого региона — тучи, серое свинцовое небо, несмотря на лето и относительное тепло — двадцать градусов со знаком плюс.

Огромная, длинная череда зданий была окрашена в цвета радуги, все цвета палитры — это задумка Берси — чтобы как-то объединить и сделать всю промзону необычной. Здание... Четыреста пятьдесят метров в длинну, все сто в ширину — и в высоту больше десяти — просто гигант, сверхгигант по меркам эпохи... Перед зданиями — большая площадка, по которой передвигались грузовики, электропогрузчики, развозившие какие-то ящики, и многое другое.

— Что здесь происходит?

— Разгрузка эшелона со сталью. К сожалению, добыча и производство стали нас совершененно не устроили, поэтому я вместе со строительством завода послал три тысячи рабочих платформ в магнитогорск, для постройки металлургического комбината. Купил землю, купил разрешение на использование недр, договорился с губернатором, земскими и имперскими властями, построил железнодорожную ветку и сейчас мы пожинаем первые плоды.

— Ты использовал секретные технологии?

— Да, весьма обширно, сэр. Иначе мы бы ещё три года вскрывали породу и начинали добычу, и строили комбинат.

— А что местные?

— Местные за забор не допущены, поэтому им остаётся лишь строить предположение, что там происходит.

— А...

— Я всё уладил, сэр, — сварливо заметил Берси.

— И сколько стали мы можем получить?

— Много, сэр, очень много.

Ну зашибись. И правда, первый цех уже приступил к выплавке металла, а остальные... Прямо перед входом был отгрузочный, правее — цех точной обработки — это огромные, просто колоссальные площади — сорок пять тысяч квадратов каждый. И на этих квадратах находились конвейеры, огромная машина непрерывного литья заготовок, листовой металл и арматуру поставляли нам с КМА. Оказалось, что доставлять металл в листах и прутках выгоднее, чем в слитках — и компактнее, и меньше работы тут, на месте, и там проще сразу выплавлять и выштамповывать такие простые заготовки.

Сборочный цех был оборудован линейкой роботов-манипуляторов, которые производились для собственных нужд компании. Быстрые, мощные, правильно запрограммированные Берси, они не требовали долгого и сложного обслуживания, которое выполняли другие роботы, в остальном — это просто чудовище.

В наше время введение уралботов произвело серьёзну... промышленную революцию — работали эти машины долго, быстро, качественно, и выдавали товар надёжней и дешевле. И что немаловажно — не имели человеческого фактора, что позволило снизить цену на продукцию компании практически вдвое. Как у Г. Форда.

Глядя на этот лес роботов, я невольно задумался — куда направить эту огромную промышленную мощь? На обогащение? На спасение родины от врагов? Или и то и другое, и без хлеба?

Мне стало немного неловко — пока я думал, как бы делать деревянные этажерки на продажу местным, и заодно чтобы себе имя сделать — Берси построил промышленную мощь, достаточную, чтобы...

— Я учитывал военные потребности, сэр, — поправил он мои мысли.

— Ты совершенно верно учёл. А теперь — я определился с производственным образцом. Мы должны выпустить тяжёлый грузовик-пятитонку. За образец следует взять ЗИС-5, его технологии, только по мере сил их улучшить без усложнения производства.

— Принято, сэр. Я уже разработал подходящий вашим требованиям грузовик, желаете взглянуть на проект?

— Сделай его в металле. Сколько времени тебе понадобится?

— Около часа.

И правда. Я пошёл по заводу, осмотреть цеха — и был приятно впечатлён масштабами работы — это прямо автогигант какой-то, с собственным конвейером, а Берси за час управился с производством автомобиля до финального образца — я понаблюдал за процессом. Секрет столь быстрого производства одного единственного прототипа в том, что завод универсален — это не налаженная под одну машину линия производства, а цеха, в каждом цеху — сотни и тысячи станков, токарных центров, штампов с управляемой формой штампов — наше изобретение, матричный набор формы.

Так что весь цех — все сотни и тысячи станков ожили, десятки токарных центров начали обработку, и за полчаса выточили весь необходимый набор деталей, в том числе и те, что следовало делать на серийных машинах штампованными. Штампы тоже постарались — карданные валы, коленвалы, многое другое, и вот уже словно из нифига, берси собирает машину — сварная рама из необычайно толстых швеллеров, мосты, все прочие детали...

— Я не стал делать ничего сложного, — Прокомментировал берси окончание сборки, — единственная сложная деталь кроме двигателя — это вакуумный усилитель тормозов.

— И оно работает?

— Должно работать, — неуверенно ответил искуственный интеллект в моей голове, — его МП разошлись в стороны, позволив мне осмотреть это творение сумрачного гения.

На первый взгляд — копия ЗИС-5, захар иваныча, увеличенная на пятнадцать-двадцать процентов. Под капотом — двухтактный дизельный двигатель GMC "6-71" — мощный классический американский дизель, на копии которого ездили многие советские автомобили... и чем тогда наша копия отличалась от копии советской? Тот же ЯАЗ-206, в разных вариациях.

Забрался на подножку и осмотрел салон — здесь было аскетично просто и даже примитивно...

— Я позволил себе слегка увеличить габариты машины, поскольку двигатель в сто шестьдесят пять лошадей вдвое мощнее требуемого для ЗИС-5. Автомобиль имеет восемь тонн грузоподъёмности, а его монументальная конструкция позволит приспособить его для любых целей.

Кузова у собранного грузовика не было — рама. Так что я вынужден был согласиться:

— Хорошая машина. Хорошо продуманная конструкция, видно, ты постарался. Кабина, опять же, не щелястая, электрические фары и стартер... без последнего можно было бы обойтись, но...

— Можно, сэр.

— Аккумулятор?

— Свинцово-кислотный, простейший.

— А заправка?

— Придётся об этом подумать.

— Знаешь что — переделай. Поставь двигатель попроще, намного проще. Я не хочу, чтобы нашим "партнёрам" достался такой экземпляр. Сойдёт мощный бензиновый, под высокооктановый бензин, который производится только на нашем НПЗ. Теперь перейдём к главному — к самолётам...

* * *

Первым делом, первым делом самолёты, ну а девушки? А девушки потом. Или вообще никогда, а самолёты и первым и вторым и всем остальным делом — вот как. Цех авиасборочный существенно отличался от автосборки и здесь было не меньше рабочих от Берси, которые занимались тем, что точили что-то, собирали что-то...

— Берси, ты уже что-то собираешь?

— Так точно, сэр, я взял на себя смелость серийно производить двигатель модели М-11. Для этого времени он весьма прогрессивен, компактен, мощен и эффективен.

Я оглядел этот мотор, который уже собирали — собрали три штуки и продолжали — конвейер, манипуляторы что-то подваривают, крутят, смазывают, прикрепляют... Из других цехов уже повезли двигатели, а мне...

А мне выпала возможность попробовать себя в деле создания самолёта начала века. Попробовать себя как самодельщика-любителя.

Поэтому уже к полудню я приступил к тому, что делал первый свой самолёт, который можно будет показать публике. Читал вчера в газетах о себе — были фотографии "Загадочного авиатора", как берси и предполагал — отсутствие информации обо мне и нежелание давать какие-либо комментарии способствовало созданию шумихи, ведь я летал над петербургом каждый божий день, по два-три часа, летал над Кронштадтом, Васильевским островом, совершал посадки и ловко уходил от внимания прессы. Некоторые люди уже начали ждать меня как ежедневный выстрел пушки в петропавловке.

Не то чтобы стать героем газет было так легко — но самолёт есть самолёт. И я их понимал — удивительно, но в двадцать первом веке к авиации относились очень... снисходительно, и до того, как я поставил на крыло Евразию так же, как Генри Форд в своё время поставил на колёса Америку, народ вообще мало что в самолётах понимал.

Слова "частный самолёт" ассоциировались не с маленькой прогулочной этажеркой, а с бизнес-джетом и пиджаком в салоне, потягивающем шампанское на пути куда-нибудь в тёплые края.

Удивительно, но в стране был дикий перекос в сторону автомобилей, и мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы воздух использовался для перемещения. Тем более — это было экономично — тот же двигатель ротакса жрал обычный девяносто пятый бензин, на нём летала добрая половина всех малых самолётов, и при мощности в сто тринадцать лошадок он весил всухую всего сорок пять килограмм — поднять можно, пусть и нелегко, но можно.

Изменения произошли, когда мы выпустили первый народный самолёт, а так же в корне изменили авиационное законодательство — отменив юридические сложности с вылетами и управлением воздушным движением. Свалили эту задачу на самих пилотов и штурманов, если такие были. Ну а с введением электрической тяги всё стало совсем красиво — ведь электричество стоило копейки, по сравнению с бензином, а энергоёмкость лучших аккумуляторов была в пять-десять раз больше, чем выход бензина, КПД электродвигателя выше.

Серьёзно, исчезла последняя легенда-миф о воздушном персональном транспорте — что на его обслуживание нужны огромные деньги. Постоянное обслуживание, все дела... На мерседес Эс-класса — и то уходит меньше, чем на четырёхместный самолёт. А когда нет затрат на топливо, на постоянное обслуживание двигателя, то всё становится более солнечно и позитивно. Опасность? Не больше, чем на автомобиле, за исключением случаев лихачей и нарушителей правил движения — так же, как и на автомобиле.

Но поначалу — у наших людей, я имею в виду русских, появилась некий навязанный режимом стереотип о том, что запрещено всё, и на любое проявление свободы нужно сотню разрешений от КГБ оформить. Некая подсознательная уверенность в отсутствии свободы, и как следствие — личной замкнутости, боязни взлететь выше облаков... Как только Этот народ сумел проложить дорогу в космос? Не пойму. Парадокс. Может быть, поэтому и проложили — запретный плод слаще, чем сложнее — тем больше тянет. Это в Америке, де-юре моей родине, всё лишь вопрос денег.

Поэтому даже спустя век, даже в те времена, когда полёты в космос — обыденность, человек смотрит на самолёт, не на фотографии, а на настоящий, как на что-то особенное.

Мне была дана свобода творчества — нужно было создать самолёт, самолёт-самоделку, по сути. Я начал с того, что составил список своих требований и нашёл удобное место для работы — небольшой закуток в сборочном цехе — не иначе как специально под мастерскую для меня выделена? Может быть.

Закуток был прекрасно обставлен и находился в стороне от стапелей, на которых роботы-манипуляторы, по шесть на каждый стапель, должны были осуществлять сборку самолётов... Сейчас они занимались изготовлением каких-то деталей и манипуляторы-сборщики перегружали их в поддоны, откуда погрузчик увозил детали прочь, дальше по технологической цепочке.

Не став забивать себе голову этими мелочами, я обратил всё своё внимание на текущую задачу — нужно было спроектировать самостоятельно, без помощи Берси и прочих искуственных интеллектов, самолёт. Мои знания и программы моделирования, проектирования, виртуальной продувки — мне в помощь.

Прямо так скажем — я много полагался на помощь Берси и других искуственных интеллектов, на помощь моих учёных из ЦЭМа, и сам был так себе проектировщиком — но по словам Берси, это должно быть интересным для меня опытом — и он был прав — до сих пор мне не приходилось полностью самостоятельно что-то создавать... Пусть дореволюционная этажерка — штука простая, уж с ней то я должен справиться?

Внимание сейчас приковано к Сикорскому, и его мега-машине "Гранд", так что у меня была возможность не оглядываться на конкурентов и просто сделать самолёт.

Первое, что пришло в голову — фюзеляж, прямоугольный в сечении, состоящий из традиционных реек. Или, как говорил один инструктор — самолёт состоит из дырочек и палочек.

Палочки пришлось брать дюралевые — с деревом сложнее работать и его в наличии просто не было, и начал работу по проектированию фюзеляжа...

* * *

Паркет в кабинете был покрыт красивым и большим, как и сам кабинет, ковром. Окрашенные в нежно-зелёный фисташковый цвет стены. Стены украшали портреты, в центре над ковром — единственная хрустальная, позолоченная люстра.

За тяжёлым, резным столом, покрытым зелёным, словно сочная трава, сукном, сидел человек. Его стол стоял напротив входной двери, в добрых двадцати пяти метрах от двери — кабинет был большим, так что тут без труда поместился бы и десяток человек.

Человек кинул взгляд на напольные часы и отложив бумаги, встал, подходя к окну. Оглядел пространство за окном, не заметив ничего примечательного, совершенно ничего примечательного. Был уже третий час дня, а самолёта не появлялось — что было странно.

Его Императорское Величество привык видеть под окнами своего кабинета, ровно в два часа дня, самолёт, который кружил над акваторией бухты, окрестностями города, и приземлялся прямо на воду, пролетая перед посадкой между зимним и петропавловкой, над Невой.

Развернувшись, он вышел к двери и распахнув её, громко поинтересовался:

— Где самолёт?

— Не летает, вашвеличество, — ответил секретарь — лицо особо доверенное и верное, которое знало наперечёт всех генералов и придворных.

— Почему? Меня очень заинтересовал этот самолёт и его владелец. Что вам про него известно? — Николай Александрович не имел привычки тревожить секретаря сразу, и только когда полёта не состоялось, он соизволил заинтересоваться.

— Только то, что знают газетчики. Молодой джентльмен с исландским именем Хьярти, лет двадцати пяти от роду, в компании дам замечен не был, везде ходит со своим слугой, выкупил недавно крупный, но старый завод под городом и обмолвился как-то, что собирается производить грузовые моторы большим числом и самолёты. Авантюрист какой-то.