С любовью, Гермиона

Невилл обнял Гермиону и похлопал ее по спине. Эти двое всегда были друзьями в Хогвартсе, но стали еще ближе, когда они начали свои карьеры в Министерстве. — Ты заставила меня чувствовать себя особенным, когда я прочел это, Гермиона, и я знаю, что я одиннадцатилетний был бы так счастлив получить это также.

Гермиона издала длинный вдох. — Ну, я рада, что это заставило тебя почувствовать особенным. Но мне НУЖНО, чтобы Гарри не получил письма или нашей дружбе конец!

Невилл засмеялся и выпустил Гермиону из объятий. Он положил руки ей на плечи и посмотрел ей в глаза. — Все будет хорошо, Гермиона. Разве было бы так плохо, если бы Гарри их прочел?

— ДА! — Воскликнула Гермиона. — Абсолютно! Это будет ужасно, если он узнает, что я влюблена в него.

Невилл сдержал удивление, услышав ее заявление. Ну, он всегда это знал. У него было ощущение, что Гермиона видела в Гарри больше, чем друга с первого года. И у него было чувство, что Гарри тоже видел Гермиону больше, чем друга; но они были слишком отрицательны, чтобы признаться в своих чувствах. Не говоря уже о том, что всегда было что-то, о чем они должны были беспокоиться (например, о каком-то темном волшебнике и тому подобном), что Невилл считал, что они слишком заняты, чтобы быть в серьезных отношениях, а тем более в отношениях друг с другом. Невилл почти потерял надежду на этих двоих, когда Гарри начал встречаться с этой птицей по имени Элиза, через два года после битвы, и Гермионой, также начав встречаться с парнем по имени Мэтью. Оба отношения казались довольно серьезными, но, в конце концов, через два года закончились, и отношения заканчивались всего через несколько месяцев друг от друга. Невилл знал, что он не единственный, кто болеет за этих двоих, и он, конечно, надеялся, что этот маленький промах Гермионы, наконец, сведет их вместе.

— Удачи, Гермиона. — Просто сказал Невилл.

Гермиона кивнула головой и встала на цыпочки, чтобы поцеловать Невилла в щеку на прощание. — Спасибо, Невилл! Увидимся позже. — С этими словами Гермиона открыла дверь конференц-зала и вошла в главную секцию Аврората.

Приветствия от многих Авроров достигали ее ушей, когда она шла к кабинету Гарри, и Гермиона изо всех сил старалась сохранять улыбку на лице и отвечать на их приветствия, даже если она была в смятении. Она действительно не могла понять, что произойдет, если Гарри узнает, что она влюблена в него. Она знала, что он видел в ней только друга, и не хотела рисковать. Она предпочла бы жить в дружбе с Гарри, чем вообще ничего.

Как только она достигла закрытой двери Гарри, другой голос, зовущий ее по имени, заставил ее остановиться. — Здравствуйте, Мадам Грейнджер! Вам что-нибудь нужно из кабинета Аврора Поттера? — Гермиона посмотрела, чтобы увидеть Грету, помощника Гарри и коллегу Аврора, вставшую из своей кабины.

Гермиона, чья рука уже была на дверной ручке Гарри, с трудом отступила от двери и подошла к столу Греты. — Здравствуй, Грета. И да, мне необходимо... принесла кое-что для Гарри.

Вторая женщина широко улыбнулась и спросила, — О! И что же это может быть?

Гермиона ощупала карманы, и ее рука опустилась на пачку жвачки, которую она всегда держала с собой. Внутренне поморщившись, Гермиона вытащила жвачку и помахала ей в воздухе, чтобы Грета увидела. — Ему нужна была жвачка. Теперь, можно войти?

Грета, чистокровная ведьма, не знала, что такое жвачка. Но поскольку она больше не могла допрашивать начальника отдела, и эта жвачка не выглядела подозрительной или опасной, она кивнула Гермионе и махнула ей в сторону закрытой двери Гарри.

Гермиона со вздохом облегчения вошла в кабинет Гарри и закрыла за собой дверь. Движением палочки осветила комнату ярким светом. Она всегда любила кабинет Гарри. С ее помощью Гарри сделал комнату своей, после назначения Главой Аврората. Стены были окрашены в насыщенный бордовый цвет, а многочисленные награды и медали, которые он заработал за эти годы, украшали стену кабинета с одной стороны. На другой стене, рядом с большим книжным шкафом, висел его старый Файерболт, с книгами на разные темы; секции разделялись безделушками, как старый снитч, и фоторамками ближайших друзей Гарри. В центре комнаты стоял большой стол из красного дерева, на котором висела золотая табличка с именем и должностью Гарри. На одной стороне стола стоял поднос с письмами, рядом с фотографией Гарри и Гермионы, с их последнего отпуска в Париже, где они сфотографировались на фоне Эйфелевой башни.

Гермиона немедленно подошла к подносу и просеяла письма, которые были там. — Давай... давай... — прошептала она, молясь, чтобы три письма, которые случайно были отправлены Гарри, были среди кучи. Однако удача отвернулась от нее, когда она добралась до нижней части стопки, и, все же, она не наткнулась на свои письма. Гермиона застонала и упала на один из плюшевых стульев напротив стола Гарри. Что она собиралась делать? Она уже проверила его дом и кабинет, но письма так и оставались утерянными. Конечно, сова не выследит его до самой России, чтобы доставить письма, верно? Совы из Министерства обычно не очень-то стремились к дальним поставкам. Ни одна из них, ни за что, не полетит в Россию. По крайней мере, так говорила себе Гермиона.

С побежденным вздохом, Гермиона встала с места и вышла из кабинета Гарри. Она быстро кивнула на прощание Грете и направилась обратно в Атриум. Гермиона подошла к аппарационной точке и с хлопком исчезла.

ХХХ

Гермиона сидела на диване, в гостиной, ела мятное шоколадное мороженое прямо из ведерка-упаковки и смотрела ужасный романтический фильм по телевизору. После того, как она вернулась домой из Министерства, Гермиона попыталась придумать различные сценарии, которые могли бы развернуться, когда Гарри вернулся из своей поездки, на следующей неделе.

Она рассуждала сама с собой, что, если, не дай Бог, Гарри получит эти письма, она может притвориться, что она была под влиянием чего-нибудь, когда они были написаны. Она знала, что это будет трудно доказать, так как Гермиона, в лучшем случае, только опьянела, выпивая, и она никогда раньше не употребляла наркотики. Но, может быть, она могла бы сказать, что была под влиянием зелий? Наверняка там было зелье, побочный эффект которого сводил пьяницу с ума и заставлял писать любовные письма своим друзьям, верно? Она сделала пометку, чтобы исследовать это.

Может, она сможет его Обливейтить? Нет, это тоже не сработает. Он был Аврором, и он был бы слишком быстр, чтобы она могла полностью За-Обливейтить его. Кроме того, она могла случайно стереть из его памяти не только письма.

Если отрицание не сработает, и он действительно поверит, что она влюблена в него (что она и сделала), тогда Гермиона была готова принять его отказ и умолять, чтобы его новообретенные знания не повлияли на их дружбу. Она убедит Гарри, что будет держать свои чувства под контролем (что она делала на протяжение многих лет) и, что ничего не должно быть по-другому. Если он не против, они могут продолжать жить, как будто этих писем не существует.

Но, если Гарри почувствовал бы себя слишком неловко рядом с ней и не захочет больше быть ее другом... нет, Гермиона отказалась идти по этому пути. Она подавила эту мысль и постаралась не думать об этом конкретном сценарии. Так вот она и обнаружила, что ест мороженое и смотрит умопомрачительный фильм. Теперь ее заботило, чем закончится история Марисы и Криса.

Как только она собралась положить в рот еще одну ложку мороженого, раздался звонок в дверь. Вероятно, это была китайская еда, которую она заказала на ужин (поскольку она действительно не была в настроении готовить, после ее катастрофического утра), поэтому Гермиона поставила ведерко и остановила фильм. Она схватила бумажник со стола и направилась к входной двери. Она не удосужилась посмотреть на глазок (и она будет отчитывать себя об этом позже), прежде чем она дернула дверь, открывая, готовая заплатить курьеру за ее еду.

Но вместо того, чтобы найти курьера, она нашла своего лучшего друга за дверью, с коробками китайской едой в руках. И нет, не рыжеволосого, а другого лучшего друга, который должен был быть в России.

Гарри Поттер стоял возле двери Гермионы, с ухмылкой на лице. Он был одет во все черное, его длинный шерстяной плащ был расстегнуто, чтобы можно было заглянуть под него. Гермиона сглотнула на то, какой он сексуальный. У него были черные облегающие брюки, заправленные под высокие черные сапоги. Черная рубашка была заправлена в брюки и облегала его скульптурную верхнюю часть тела. Узкий черный галстук был завязан узлом на шее, и Гермионе очень хотелось потащить его за собой. Черные очки в оправе сидели у него на носу, и сквозь темноту Гермиона видела, как сияют его зеленые глаза. Его черные волосы были в обычном беспорядке и ниспадали на лоб, слегка прикрывая его шрам-молнию, и Гермиона так сильно хотела провести рукой по ним и сделать их еще более растрепанными.

— Гарри, — пискнула она в знак приветствия. — Что... что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть в России?

Вместо того чтобы ответить на ее вопрос, Гарри шагнул к двери, в результате чего Гермиона отступила дальше в свой дом с небольшим э-э. — Гермиона, — сказал он низким голосом, не отрывая глаз от ее лица. — Разве ты не должна впустить меня? Все-таки, у меня твой ужин.

— О... ох, верно! Конечно. Заходи, Гарри, — сказала Гермиона и быстро поспешила в сторону, чтобы Гарри мог попасть внутрь. Гарри вошел и закрыл дверь ногой. Была тишина. Гермиона прикусывала губу яростно, не зная, что сказать, пока Гарри не передал ей коробки с едой, на что она пискнула "спасибо".

Как будто в воздухе не было никакого напряжения, Гарри неторопливо устроился. Он снял пальто и повесил его на вешалку позади, где стояла Гермиона, заставляя его потянуться вокруг нее, и Гермиона поспешила прочь к другой стороне. Затем, он снял запонки (Гермиона заметила, что это она подарила их ему, пару дней рождения назад) и закатал рукава рубашки до локтей. Гермиона сглотнула и пристально посмотрела на изгиб его бицепсов. Сильная рука подошла к узлу на шее, и Гарри ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. Наконец, Гарри наклонился и снял сапоги, так как Гермиона ненавидела, когда грязь отслеживалась в ее доме. Он снова шагнул к ней, и Гермиона попятилась, но Гарри только схватил коробки из ее рук и пошел к ее обеденному столу. Он поставил коробки на стол и пошел на кухню, чтобы взять тарелки и столовые приборы из шкафов. Он накрыл на стол и приготовил еду, а Гермиона стояла, уставившись на него у входной двери.

— Гермиона, ты не собираешься есть? Твоя еда остынет, — сказал Гарри и указал на приготовленный им стол.

Гермиона медленно подошла к столу, но остановилась на полпути. "Нет", — подумала она. Это было странно. Почему он вдруг появился здесь, когда у него была еще неделя до того, чтобы уехать из России? Если только... это не значит, что он получил ее письма? И это был его способ отвергнуть ее?

— Гарри, — твердо сказала она. — Я не буду есть, пока ты не скажешь мне, почему ты здесь! — Гермиона должна была сопротивляться желанию топнуть ногой по полу.

Двумя длинными шагами Гарри встал перед Гермионой, обхватив обеими руками ее талию. Он нежно прижал ее к себе, и Гермиона позволила себя обнять. У нее перехватило дыхание, когда она почувствовала, как его пальцы рисуют узоры на ее спине. Она чувствовала, как ее тело тает от его прикосновений.

— Га-Гарри... что ты делаешь? — она шептала.

Гарри фыркнул и тихо усмехнулся. Из своего места, на его груди, Гермиона услышала эхо его смеха, и он наполнил ее теплом. — Для "самой яркой ведьмы века" ты задаешь слишком много ненужных вопросов. Я обнимаю тебя, Гермиона. И прежде чем ты спросишь почему, это потому что я скучал по тебе.

При его словах Гермиона ахнула, и она дернула головой, чтобы посмотреть на него. Эти изумрудные глаза завладели ее карими глазами и пристально смотрели друг на друга.

— Ты скучал по мне? Ох, но Гарри. Ты не должен был сбегать с конференции. Ты мог просто связаться со мной через камин. Или послать сову...

Тирада Гермионы была прекращена губами Гарри, прижавшимся к ее.

Гермиона представляла себе этот момент миллион раз, но они были ничто по сравнению с реальностью ощущений. Губы Гарри были мягкими... очень мягкими... и они ощущались, как небо, пока они прижимали ее собственные. Она почувствовала, как что-то мягкое толкает ее губы, и она слегка раздвинула их, чтобы позволить его языку пройти сквозь них. И, о боже!, она целовалась с Гарри Поттером! Ее лучшим другом! Она, Гермиона Джин Грейнджер, целуется с Гарри Джеймсом Поттером!

Ее мозг, наконец, осознал то, что происходило, и она осторожно откинула голову назад, чтобы сломать их губы. Ее глаза были полны смущения, и она почувствовала, как покалывание пробежало по ее спине, когда она поймала, что Гарри так пристально смотрит на нее. Она попыталась вырваться из его объятий, но он крепко обнял ее, и они не собирались отпускать.

— Гарри... что... почему... — заикалась Гермиона, слова, не способные сорваться с ее губ. Ее мозг мчался со скоростью в мили в минуту, пытаясь понять, что происходит, но великолепное лицо Гарри, которое медленно двигалось к ней снова, очень отвлекало.

Он уперся своим лбом в ее лоб и уткнулся носом в нос. Его губы были всего в одном дыхании от ее собственных. Каждое его слово было самым легким поцелуем. — Потому что я хотел узнать, какова ты на вкус. Потому что я давно хотел поцеловать тебя.

И он поцеловал ее, потому что Гарри снова украл ее губы, прежде чем она успела заговорить. На этот раз Гермиона позволила себе заблудиться. Она не думала ни о чем, но чувствовала все. Она почувствовала, как его руки крепко сжали ее. Одна рука проскользнула под джемпер, и палец рисовал узоры на ее коже. Другая рука запуталась в ее волосах, нежно обнимая ее голову. Она почувствовала движение его груди, когда он рванулся вперед, и ее тело инстинктивно отреагировало и подтолкнуло ее собственную грудь к нему. И Боже, его губы. Она чувствовала, как его губы, с захватывающей дух страстью, прижимаются к ее губам. Она слегка вздохнула, когда они ненадолго прервались, чтобы вздохнуть, но Гарри ухватился за ее нижнюю губу и стал сосать, заставляя ее стонать.

Гермиона была совершенно потеряна в Гарри Поттере.

— Мята, — прошептал Гарри после того, как отстранился. Глаза Гермионы были закрыты, а губы все еще приоткрыты.

-МММ? — Гермиона спросила. Ее глаза открылись, и она увидела только его лицо.

— Мята, — сказал Гарри, сверкая глазами. — Ты на вкус, как мята.

Как будто Гермиона могла бы сдержать румянец, ее лицо вспыхнуло. — О-о... это верно, — заикалась она. — Я ела мятно-шоколадное мороженое, прежде чем я открыла дверь, и ты... ты...

— До того, как я ворвался сюда и поцеловал тебя? — Гарри спросил, его губы подергивались. Лицо Гермионы было ярко красным и она медленно кивнула.

Гарри, вдруг став серьезным, сказал, — Гермиона, нам нужно поговорить. — Его руки отпустили ее талию, и он взял ее за руку. Он притянул ее к дивану и усадил ее рядом с собой, рукой не давая ей уйти.