С любовью, Гермиона

С любовью, Гермиона.

Синопсис: Гермиона писала письма всем волшебникам, которых она когда-любо была влюблена. Они никогда не должны были быть отправлены, но увы.

Предупреждение: Сцены сексуального характера.

Ссылка: https://www.fanfiction.net/s/13159603/1/Love-Hermione

ХХХ

Гермиона чихнула в рукав, который раз за день, и высморкалась в салфетку. Холод наполняет декабрьский воздух, и за неделю до этого, она заразилась гриппом. Изначально все было так плохо, что начальник велел ей отдохнуть и не возвращаться на работу, пока она не поправится. Ну, гриппа не было, но теперь осталась простуда. Тем не менее, министр Шаклболт настаивал на том, что она останется дома, и ей просто было скучно.

Гермиона, в действительности, не была домоседкой. Ее работа в Министерстве Магии, в качестве Главы Департамента Тайн, держала ее очень занятой, и она провела большую часть своих дней, и даже ночей, в кабинете. Министр Шаклболт считал, что это идеальное время для нее, чтобы получить столь необходимый отдых, что она даже не была уполномочена работать на дому. Он проинструктировал, чтобы она оставалась не побеспокоенной, если это не было бы абсолютно срочно. Гермиона не могла сказать, был ли это его способ избавиться от нее или он действительно был обеспокоен.

Но Гермиона скачала, и ее работа была очень нужна, чтобы спасти ее от страданий. Так, что она проинструктировала свою помощницу, Эвелин, тайно прийти к ней домой, позже, в тот день, чтобы принести некоторые документы и исследовательские материалы, чтобы поработать. На протяжении всей недели она получала сообщения от своих коллег, и она знала, насколько занят ее отдел. Авроры раскопали свитки, написанные Древнекитайской письменностью, во время налета на шабаш ведьм в Уэльсе. Почему у ведьм Уэльса были эти свитки, была тайна, и, следую из названия, Департаменту Тайн было поручено перевести и исследовать свитки.

Было только 10 часов утра, и Гермиона почувствовала необходимость сделать что-то продуктивное. В последние несколько дней она ходила по разным комнатам своего дома, убирая и переставляя мебель. Она уже убрала кухню (дважды), гостиную, главную спальню и запасную спальню. Единственной оставшейся комнатой был ее кабинет. Схватив стакан воды и коробку с салфетками, Гермиона спустилась по коридору, из кухни, и поднялась по лестнице в свой кабинет.

Кабинет Гермионы был очень похож на Гермиону. Высокие книжные полки были увешаны толстыми томами, отсортированными в алфавитном порядке, по автору. Разделы были разделены маленькими безделушками и рамками для фото, многие из которых содержали Гермиону и двух ее лучших друзей. Перед большим окном стоял ее огромный стол с перьями, чернильницами и пергаментом, аккуратно разложенными сверху. В углу, рядом с маленькой миской ее любимых сладостей, стояла большая фоторамка.

В углу комнаты, однако, стоял большой шкаф, в котором хранились все ее вещи. Это был тот самый шкаф в ее доме, куда она складывала все, что на самом деле не имело подходящего места. Например, сморщенная голова. Она получила ее в подарок от коллеги, которая отдыхала в Мексике. Она также говорила; и Гермиона должна была применить очень сильное и постоянное "Силенцио" на голову, иначе она будет продолжать тявкать в шкафу. Да... сегодня был день, когда она разберется с этим беспорядком.

Гермиона призвала мусорную корзину и поставила рядом со шкафом и быстро бросила в нее сморщенную голову. Рядом с ней была пара разбитых очков...это Гарри, предположила она, так как она даже не носила очки... и "удлинители ушей модель 3", новая версия расширяемых ушей, которые Близнецы дали ей попробовать два года назад. Один за другим, Гермиона методично перебирала ящики шкафа и избавлялась от ненужных вещей.

Когда она открыла нижний ящик, Гермиона нашла большую круглую коробку, которую родители подарили ей на одиннадцатый день рождения. Она ожидала найти внутри подарок, но она была пуста. Ее родители сказали ей, что коробка должна быть заполнена всеми вещами, которые она любила и хотела сохранить, тем более, что она собиралась отправиться в свое новое приключение в Хогвартсе. С тех пор она дорожила ей и добавляла в шкатулку маленькие сувениры.

Гермиона осторожно подняла коробку из нижнего ящика и положила ее на стол. Она села за стол и сняла крышку, чтобы посмотреть, что внутри. Там было много фотографий, снова она и ее лучших друзей на протяжении многих лет, а также фотографии ее родителей. Были маленькие бутылки, наполненные песком во время каникул, в которые она ездила с родителями, и там был, даже, золотой снитч, который Гарри дал ей после того, как он поймал его во время игры в квиддич в Хогвартсе.

Гермиона улыбнулась всем воспоминаниям, когда рылась в коробке.

Ее лицо покраснело, когда она наткнулась на пачку писем, сложенных друг на друга, перевязанные шпагатом.

Это были ее любовные письма.

Вернее, это были письма, которые она писала, когда она ДУМАЛА, что она была влюблена.

Шустрые пальцы достали стопку писем, положила на стол и развязала шпагат. Поскольку она была Гермионой, письма были расположены в хронологическом порядке. Самое первое, на вершине, она взяла мягко, так как оно было самым старым. Она вспомнила это. Она написала его на первом курсе в Хогвартсе, и оно было написано в самый первый раз, когда она поняла, что у нее есть чувства.

ххх

Дорогой Невилл

Это последний день нашего первого года в Хогвартсе, и я хочу сказать, что я поражена тобой. С того момента, как ты попросил меня помочь в поезде, чтобы поискать Тревора (я думаю, что Тревор — фантастическое имя для жабы, кстати), до того, как ты выиграл Кубок Факультетов для Гриффиндора, я с нетерпением жду встречи с тобой. Ты всегда был так добр ко мне, в отличие от других мальчиков в школе. Ты никогда не смеялся над моими волосами, зубами и не называл "всезнайкой".

Я хотела бы узнать тебя получше, Невилл, потому что ты мне уже очень нравишься. Я не думаю, что когда-либо испытывала такие чувства к мальчикам, так что, возможно, я даже люблю тебя. Надеюсь, мы увидимся летом, хотя я не знаю, где ты живешь.

П.С. Я очень сожалею, что парализовала тебя, но это было необходимо, в то время.

С любовью,

Гермиона

ххх

Гермиона выпустила небольшой смешок, когда она опустила письмо. Ее одиннадцатилетняя личность была чем-то иным. Она всегда была такой драматичной? Она тщательно сложила письмо и вставила его обратно в конверт с именем Невилла.

Второе письмо, которое она взяла из стопки, было адресовано Виктору Краму. Гермиона застонала, когда прочла имя на конверте. Она была такой глупой девушкой рядом с ним, и она вздрогнула, когда подумала, что она написала в письме.

ххх

Уважаемый Виктор,

Я буду отрицать, если ты кому-нибудь расскажешь, но мне очень нравится, когда ты называешь меня "Герми-вон-нна". Это как особое прозвище, которое предназначено только для меня...

ххх

Нет, нет, нет. Абсолютно нет. Гермиона сразу сложила письмо и засунула его обратно внутрь конверта. Она не могла читать ЭТО дальше. Она обвинила свою влюбленную подростковую личность, и серьезно рассматривала вариант сжечь это письмо, если бы оно не было частью набора.

Третье письмо было адресовано Рону Уизли, одному из ее лучших друзей. Она была влюблена в рыжего на протяжении пятого и шестого курса в Хогвартсе и, наконец, написала письмо, когда он начал встречаться с Лавандой Браун.

ххх

Дорогой Рон,

Почему Лаванда? Почему девушка, которая столь сильно может отличаться от меня? Я думаю, ты начала мне нравиться, когда ты так явно ревновала к Виктору, на четвертом курсе. И из-за этого, я думаю, я тебе тоже нравлюсь. Но ничего не получилось и мы продолжали быть лучшими друзьями. Мои чувства к тебе кипели, пока я не увидела, что ты встречаешься с Лавандой. Когда я увидел вас двоих, идущих рука об руку по коридорам и целующихся в общей комнате (что было отвратительно, между прочим; были и другие люди, и Вы были очень невнимательны!), мне это напомнило о том, что я чувствую к тебе.

Но Лаванда совсем иная девушка, чем я. Если бы тебя спросили, кто может быть в наименьшей степени девушкой, по сравнению с Гермионой, в Гриффиндоре, ты, вероятно, выбрали бы Лаванду. И из-за этого я поняла, что мы с тобой никогда не сможем быть вместе. Потому что, если тебе нравится Лаванда, каковы шансы, что мы с тобой будем вместе? Она веселая, красивая, с роскошными прямыми светлыми волосами, и ее любимый предмет — Прорицания. Я не говорю, что это ужасные вещи, потому что это не так, и я считаю Лаванду своим другом. Но она полная противоположность мне.

Поэтому, это мое любовное письмо и мое прощальное письмо. Потому что с этого дня я больше не буду любить тебя, Рон. Не в этом смысле. Я всегда буду любить тебя, ты мой лучший друг, но это все.

С любовью,

Гермиона.

ххх

Лицо Гермионы покраснело, когда она закончила читать, и она немного посмеялась над тем, насколько сентиментальной она была, когда она написала это. У Рона был бы шок на весь день, если бы он когда-нибудь получил это письмо, у Лаванды тоже! Они с Роном поженились после Битвы, и она с Гермионой стали ближе. Если же она не была так смущена, она могла бы просто показать семейной паре это письмо. Но это поставило бы под вопрос, писала ли она когда-нибудь другим, и она действительно не могла бы ответить.

... что привело Гермиону к последним трем письмам, в ее стопке. Все они были адресованы одному человеку. Она осторожно взяла три конверта и разложила их. Первое было написано в конце седьмого года, второе — через год после Битвы, а последнее было написано всего год назад. Она осторожно открыла первый конверт и взяла в руки желтый пергамент.

ххх

Дорогой Гарри,

Это всегда был ты. ТЫ был первым, и я думаю, что ты будешь единственным. Не могу поверить, что мне потребовалось семь лет, чтобы понять это, но вот оно.

Я люблю тебя, Гарри.

Я не помню точного времени, когда это произошло (возможно, это был Тролль, насколько я знаю), но я знаю, что меня тянуло к тебе, в тот момент, когда я увидел тебя в поезде. Я пыталась держаться на расстоянии, в первый год, из-за того, какими мы с Рональдом были тогда, но я не могла не хотеть быть рядом с тобой. Я так сильно хотела быть твоим другом и была очень благодарна, что тролль сделал это.

Но я думаю, что мне стало так комфортно на моем месте, как твоему другому лучшему другу, что я не хотела рисковать нашей дружбой, поощряя влюбленность. Поэтому я запечатала это. Я раздавила эту маленькую идею, что мы с тобой можем быть больше, чем друзьями, и я сделала своей миссией быть самым лучшим другом, который у тебя может быть.

Но прошедший год заставил меня осознать, что я заслуживаю быть верной себе. Мы чуть не погибли, ради всего святого! Жизнь слишком коротка и непредсказуема, чтобы сдерживать свои чувства. По крайней мере, я должна быть честна с самой собой. Вот мое честное заявление, что:

Я, Гермиона Джин Грейнджер, влюблена в Гарри Джеймса Поттера.

Я, вероятно, закончу тем, что сожгу письмо, потому что я не знаю, готова ли я к тому, что ТЫ узнаешь, что я люблю тебя. Но, увы, теперь я это знаю, и разве это не важно?

С любовью,

Гермиона.

ххх

Гермиона остановилась в каком-то трансе, письмо все еще в ее руках. Она могла ярко помнить, когда писала это.

Это было после праздничного пира, проведенного в Хогвартсе после того, как Замок был восстановлен. После того, как вечеринка затихла, и она ушла спать в свои покои, одно лицо мучило ее разум. Это было лицо ее лучшего друга, с темными черными волосами, взъерошенными в беспорядке, и ярко-зелеными глазами. На лбу у него был выбит шрам в виде молнии, а на высоком носу сидели очки в черной оправе. Это был Гарри Поттер. И пока она лежала в постели, она представляла, как его губы изогнулись в улыбке, а голова наклонялась все ближе и ближе, пока, наконец,...

Гермиона бросилась с кровати с широко раскрытыми глазами. Лучшие друзья не представляют, как целуются друг с другом. Она попыталась сделать это с Роном и поморщилась при этой мысли. Тогда почему она воображала, что целует Гарри Поттера?

Следующий час Гермиона провела в глубоких раздумьях. И тогда у нее в голове как бы включилась лампочка, и она поняла, почему. Она была влюблена в Гарри Поттера. И долгое, долгое время, на самом деле. И она написала это письмо.

Звенящий дверной звонок вернул Гермиону в настоящее, и она быстро сложила письмо и положила его обратно в конверт. Она положила письмо на растущую стопку, на столе, и вышла из кабинета, чтобы открыть входную дверь.

Гермиону встретили ярким, улыбающимся лицом ее помощницы, Эвелин, когда она открыла дверь. Эвелин, молодая девушка, всего восемнадцати лет, только что окончила Хогвартс и очень способная. Она была веселой и жизнерадостной, но, как доказывал ее факультет, Равенкло, она была также умна, как кнут. Гермиона взяла ее в качестве помощника, потому что она была быстрой и эффективной в своей работе, но также обеспечивала столь необходимый смех и свет, в темных залах Департамента Тайн.

— Здравствуй, Гермиона! — Эвелин громко поприветствовала. Она вошла в дом Гермионы и уронила на пол, в прихожей, тяжелую сумку, чтобы снять плащ. — Министр Шаклболт поймал меня, когда я уходила с работы, и он спросил, куда я иду со всем этим, среди бела дня! — Она указала на сумку, полную свернутых свитков и тяжелых книг. — Мне пришлось притвориться, что я тоже больна, чтобы он не заподозрил, что я иду к тебе!

Гермиона засмеялась и схватила сумку с пола. Это было так тяжело, как и казалось, и ей было затруднительно поднять ее на плечо.

— Позволь мне помочь тебе с этим Гермиона! Ты все еще больна! — Воскликнула Эвелин, после того, как она сняла свой плащ.

Гермиона усмехнулась. — Ерунда! У меня простуда, я не инвалид! Давай, пойдем ко мне в кабинет. Не стесняйся зайти на кухню и взять себе попить. — Эвелин, которая бывала в доме у Гермионы раньше, приняла ее предложение и быстро налила себе апельсиновый сок, прежде чем поспешно догнать Гермиону, когда она поднималась по лестнице.

Они вошли в кабинет Гермионы, и Гермиона поставила сумку с книгами на пол рядом со своим столом. Она расчистила как можно больше места на рабочем столе, положила письма в коробку и положила ее под стол. Она разберется с этим позже. Но теперь у нее была работа, доказанная тяжелой сумкой, которую принесла Эвелин.

Остаток дня две женщины провели над свитками. Гермиона чувствовала себя хорошо, снова работая, и часы летели быстро, когда она читала руководства по переводу и рунические книги. Она и Эвелин хорошо работали вместе; младшая девочка автоматически хватала дополнительные учебники с книжных полок Гермионы, не спрашивая, и это была именно та книга, в которой нуждалась Гермиона. Их концентрация была нарушена только тогда, когда желудок Эвелин заурчал, и она настояла на том, чтобы остаться, хотя Гермиона убеждала, что это не обязательно. Поскольку Гермиона хотела работать дольше, а Эвелин была большой помощью, они сорвались на ужин, состоящий из доставки пиццы, и ответили на почту, которую Гермиона получила во время ее отсутствия и которую Эвелин принесла с собой (совы знали, что она проводила большую часть своего времени в офисе, поэтому даже ее личная почта была доставлена туда). Они быстро вернулись к работе после поглощения их ужина.

Было около 8:30 вечера, когда Гермиона обнаружила, что ее концентрация пропадает. Она обычно прекрасно работала и ночью, но она была больна, ведь так, и, возможно, пришло прекратить работать весь день. Она заметила, где она остановилась в книге, и закрыла ее с хлопком. — Эв, я думаю, мы должны закончить на сегодняшний вечер. Извини, что держу тебя здесь, но эта простуда у меня в голове, и я больше не могу сосредоточиться.

— Не беспокойся, Гермиона! — защебетала Эвелин, когда она подняла голову из книги, которую она читала. — Почему бы тебе не лечь спать, а я здесь приберусь? Я отнесу все это обратно в Министерство, так как мне все равно нужно кое-что забрать оттуда.

— Ты уверена, Эв? — Гермиона спросила. Девушка ухмыльнулась и кивнула головой. Гермиона с благодарностью улыбнулась. — Ты — ангел! Огромное спасибо. Моя голова начинает болеть, и я думаю, что мне нужно поспать. Не забудь завтра отдохнуть, хорошо? В конце концов, ты больна. — Гермиона подмигнула, и Эвелин обрадовалась. Гермиона кивнула на прощание и вышла из кабинета.

На следующее утро Гермиона проснулась с ясной головой, готовой заняться своим днем. Головная боль прошла, но заложенный нос сказал ей, что простуда еще не прошла. Взгляд на ее прикроватные часы сказал ей, что это было только 7 утра (типично для нее, чтобы проснуться так рано), и она встала с кровати, чтобы принять ванну.

Через час она вышла из спальни в леггинсах и огромном джемпере. Она направилась на кухню, чтобы приготовить завтрак, когда хлопок предупредил ее о том, что кто-то аппарировал в ее дом. В мире было только два человека, которые могли обойти ее барьеры и аппарировать внутри, и так как один из них был в отъезде в Россию, она точно знала, кто был в ее гостиной.

С улыбкой Гермиона выглянула из кухонной двери и увидела две головы с ярко-рыжими волосами. Одна принадлежала ее лучшему другу Рону Уизли, а другая — ее очень милому крестнику Джексону Уизли, которому было всего два года и который сидел на бедре у отца.

— Минни! — Джексон визжал при виде Гермионы и протянул свои пухлые руки к ней. Гермиона рассмеялась и подошла к паре, взъерошив волосы Джексона, когда она подошла.

— Мистер Джексон! Чем я обязана таком удовольствия, Уизли? — Гермиона спросила и встала на цыпочки, чтобы поцеловать Рона в щеку, а затем наклонилась, чтобы сделать то же самое с маленьким Джексоном, который теперь играл с ее волосами.

Рон широко улыбнулся. — Ну, Лав все еще в командировке, так что мы с Джексоном решили навестить нашу вторую любимую леди.

Гермиона фыркнула. — Не позволяй Джинни или Молли поймать тебя, когда говоришь это. Итак, я рада, что вы двое здесь, но почему вы навестили меня, в 8 утра?

При этом Рон отвел взгляд в сторону, и Гермиона сузила глаза. Она просто ЗНАЛА, что там был скрытый мотив, для этого визита. — Давай, Рон, что случилось?

Рон вздохнул и отвел Гермиону на диван, где он усадил ее. Он осторожно посадил Джексона на пол и на "Акцио" призвал его игрушки, которые Гермиона держала в своем доме, для их визитов. — Ну, — начала Рон, — я готовил наш завтрак, сегодня утром, когда пришла совиная почта.

— Хорошо, и почему это то, что ты должен рассказать мне?

Рон закатил глаза на Гермиону. — Я еще не закончил! В любом случае, я взял почту и увидел, что ты мне кое-что прислала.

Лоб Гермионы сморщился в замешательстве. — Нет, я этого не делала. Ты уверен, что это от меня?

— Да, я уверен в этом, Гермиона. Это было от тебя... это был твой почерк, и это звучало так, ну, как ты. — Сказал Рон, с маленькой усмешкой.

— Это не может быть правдой. Последнее письмо, которое я тебе отправила, было месяц назад, когда я была в отпуске. — Гермиона нахмурилась в ответ. — Ты абсолютно уверен? Что там было написано?

— Да, я уверен, Гермиона! — сказал Рон, раздраженно. — И там сказано... что ж, это самое странное. Это сказало, что ты... я... о, вот! Просто прочти это сама. — Рон вытащил письмо из кармана и передал его Гермионе.

Воздух застрял у Гермионы в горле, когда она увидела письмо в его руках. Это было любовное письмо, которое она написала много лет назад. Она вскочила с места и посмотрела на Рона с широко раскрытыми глазами. — Как... как ты это получил? — Гермиона спросила слабо.

Рон пожал плечами. — Как я уже сказал, это просто пришло с почтой для меня, и я получил это сегодня. Я думаю, что никогда не должен был его читать, да? — спросил он с хитрой усмешкой.

Лицо Гермионы вспыхнуло, и она прижала письмо к груди. Она медленно покачала головой, отрицая. — Я... я писала это, пока мы еще были в школе. Я была такой глупой! Я никогда не собиралась посылать какое-либо из них... О, ЧЕРТ!

— Гермиона! — воскликнул Рон, и его голова повернулась к маленькому мальчику, который играл со своими игрушками и не обращал внимания на их разговор. — Чувствительные уши, Гермиона! Подожди... ты сказала ИХ?

Но его вопрос пал в молчании, так как Гермиона побежала к лестнице и в свой кабинет. Рон схватил Джексона с пола и пошел за ней.

Гермиона открыла дверь кабинета. Она стояла у двери и смотрела внутрь. Эвелин проделала хорошую работу по уборке, после их работы: все книги вернулись на свои места, и ее стол был пуст, кроме круглой коробки, расположенной прямо в середине.

— Нет, нет, нет... — прошептала Гермиона, подходя к столу. Закрыв глаза и моля всех богов, Гермиона приоткрыла крышку на коробке. Ее маленькие безделушки были внутри, но письма... ее любовные письма... пропали без вести. — О, черт!

— И здесь я думал, что я особенный! — Она услышала позади нее. Она повернулась, чтобы увидеть, как Рон опирается на ее дверной проем, Джексон подпирает его бедро. — Я был не единственным получателем твоих писем? — спросил он с широкой улыбкой.

— Рон, это не смешно! — Гермиона огрызнулась. — Я написала их, когда думала, что я влюблена. Они НИКОГДА не должны были быть отправлены!

Рон только засмеялся и подошел к Гермионе. Одной рукой он обнял ее. — Ну, это заставило меня почувствовать себя особенным, — честно ответил Рон. — Кому еще ты писала любовные письма?

Но Гермиона отмахнулась от его вопроса и схватила мобильный телефон, хранившийся в одном из ее ящиков стола. Она быстро набрала знакомые числа, и, после гудков, послышался сонный голос Эвелин, с другой стороны провода. — Алло?

— ЭВ! Это Гермиона. Извини, что позвонила тебе так рано утром, когда у тебя выходной.

— Не беспокойся, Гермиона. Тебе что-нибудь нужно? — спросила Эвелин, ее голос звучал уже яснее, с другой стороны.

— Просто быстрый вопрос. Вчера за моим столом была коробка с письмами...

— О, да! Эти письма! — сказала Эвелин. — Я видела, что они были подписаны, уже в то время, как я убирала, поэтому я отправил их с остальной частью твоей почты.

Лицо Гермионы бледнело. — Ты... ты их отправила? Все письма?

— Да! — ярко ответила Эвелин. — Хотя, я и удивилась, почему для Аврора Поттера было три письма, но это не мое дело! Я отправила их совой, когда вернулась в офис, прошлым вечером.

— О, хорошо. — Гермиона сказала слабо. — Спасибо, Эв. Хорошего дня.

— Тебе тоже, Гермиона!

Рон, стоящий рядом с Гермионой и услышавший разговор, не смог сдержать своего восклицания. — Гарри?! Ты послала Гарри ТРИ любовных письма?!

— О, заткнись, Рон! — сказала Гермиона, ее лицо снова пылало. — Мне НУЖНО идти, чтобы вернуть эти письма. Он не должен их прочитать!

— Было бы так плохо, если бы Гарри прочел твои письма? — Рон спросил, его голос вернулся к нормальной громкости.

Гермиона вздохнула. — ДА, Рон. Он мой лучший друг. Он не должен знать, что я влюблена в него. — Она сказала ясно.

Рон широко улыбнулся и внутренне обрадовался откровению Гермионы. В течение последних двух лет у него была склонность к тому, что чувства Гермионы не были такими платоническими по отношению к их общему лучшему другу, но он не смел ничего сказать ей. Он, однако, высказал свое мнение жене, и Лаванда согласилась.

— Гермиона влюблена в Гарри. Как она смотрит на него, заставляет меня ревновать, — сказала Лаванда. — Но Гарри слишком твердолобый, чтобы понять это, к сожалению. Из них получилась бы прекрасная пара, не так ли? Глава Департамента Тайн и Глава Аврората. Две трети золотого трио. Мужчина-который-спас и Самая яркая ведьма. Это как брак, заключенный на небесах. Жаль, что этого еще не произошло. Я думаю... нет, я абсолютно уверена... что он тоже ее любит. Милый, как бы ты себя чувствовала, если бы они были вместе? — На что Рон ответил, что он будет в восторге, потому что два его лучших друга заслуживают самого лучшего для них, и они подходят друг для друга. Он нашел свою вторую половинку в Лаванде, и настало время, чтобы они тоже это сделали. Но, увы, как сказала его прекрасная жена, один был слишком твердолобым, а другая слишком напуганной. Рон был удивлен, когда получил письмо, но узнав, что некий Аврор также является получателем было поворотом, он не ожидал этого, но ему не терпелось посмотреть, куда это приведет.

— Так что ты собираешься делать? — Рон спросил Гермиону, которая молча встала после того, как он ее окликнул.

— Мне нужно вернуть эти письма! — Сказала Гермиона решительно. — Рон, не стесняйся оставаться здесь с Джексоном, но мне нужно бежать. — Помахав рукой, Гермиона выбежала из кабинета и спустилась по лестнице. Она надела сапоги и длинные пальто перед тем, как аппарировала с громким хлопком.

Рон, оставшийся, наверху, в ее кабинете, ухмыльнулся Джексону. — Мне кажется, между твоими крестными все становится очень интересно, Джек.

ХХХ

Гермиона появилась в доме Гарри секундой позже. Она тоже была одной из немногих, кому позволялось обходить его барьеры и аппарировать прямо в его доме. Место было темным, так как его обычного обитателя не было дома, но Гермиона знала, где все было, и через мгновение в гостиной зажегся свет.

Но Гермиона не потрудилась отойти от входной двери. Она сразу же повернулась лицом к двери и опустилась на колени, чтобы собрать стопку писем, сложенных под почтовым ящиком.

— Их здесь нет! — Гермиона воскликнула, почти отчаянно, в пустом доме, пока она рылась в письмах, но не нашла своих. Со вздохом, Гермиона встала со своего места возле почтового ящика и пробралась через гостиную, чтобы положить письма на обеденный стол.

Было только одно место, где могли быть эти письма, и это было то самое место, куда Гермионе запретил входить ее босс, пока ей не станет лучше. Но у ведьмы не было другого выбора, и поэтому, сморщив нос и выключив все огни, Гермиона Грейнджер исчезла из гостиной Гарри Поттера с другим хлопком.

ХХХ

Британское Министерство Магии было оживлено, когда Гермиона появилась на одной из местных аппарационных точек у статуи одноглазой ведьмы. Было только 9 утра в пятницу утром, а ведьмы и волшебники всех рангов все еще прибывали на работу. Как Глава Департамента Тайн, Гермиона получила много поклонов и приветствий от своих коллег, хотя она видела, что они смотрят на ее наряд несколько смущенно... появилась на работе не в аккуратно выглаженном костюме и на каблуках, но ее нынешний наряд из леггинсов и джемпера был явным отклонением от ее нормы. В Министерстве Магии не было такой вещи, как "случайная пятница", и Гермиона чувствовала себя полностью подавленной.

Но ее наряд не должен был быть ее главной заботой, и Гермиона отбросила эту мысль. Ей нужно было выполнить задание, поэтому, высоко подняв голову, она подошла к лифту и встала в очередь. Шепоты "Доброе утро, мадам Грейнджер" и "привет, Мисс Гермиона" достигали ее ушей, и она улыбалась каждому из встречающих и кивала головой.

Наконец, добравшись до начала очереди, Гермиона вошла в лифт, и ее оператор, Юстас, приветствовал ее широкой улыбкой. — Доброе утро, мадам Грейнджер! Надеюсь, вы чувствуете себя лучше! Значит, девятый уровень?

Гермиона улыбнулась старшему мужчине, который был в Министерстве задолго до того, как она заняла свою должность. — Доброе утро, Юстас! И нет, я... мне просто нужно было кое-что оставить в офисе Аврора Поттера, так что второй уровень для меня, пожалуйста.

— Очень хорошо, Мисс! — Ответил Юстас, с усмешкой. Больше ведьм и колдунов вошли в лифт и сказали Юстас место назначения.

Двери лифта закрылись, и Гермиона вскоре оказалась на втором уровне Министерства Магии, в котором размещался Департамент Магических Правоохранительных Органов. Офис Аврората находился в самом конце зала, и Гермиона быстро прошла мимо закрытых дверей по обе стороны прохода. Повернувшись направо, Гермиона распахнула большие дубовые двери и была встречена жужжащей энергией офиса Авроров.

В комнате кипела жизнь. Большая часть открытого пространства была заполнена кабинками, разделенными низкими стенами, чтобы Авроры могли легко разговаривать друг с другом и сотрудничать. Одна сторона была полностью лишена кабинок и заставлена диванами и большими досками выстроившимися рядами, от пола до потолка, книжные шкафы, где Авроры могли неформально встречаться и обсуждать дела. По другую стену, было разделение на небольшие комнаты, предназначенные для проведения совещаний, в то время, как в дальнем конце помещения располагались отдельные кабинеты.

Гермиона посмотрела на самый большой офис в углу комнаты, когда ее прервало приветствие, идущее сзади.

— Гермиона! — Она услышала. Она повернула голову и столкнулась лицом к лицу не с кем иным, как с Невиллом Лонгботтомом. Невилл работал международным послом министра Шаклболта и часто бывал за границей.

— Невилл! Что ты здесь делаешь? — Гермиона удивленно спросила. Она быстро обняла Невилла и повела его в ближайшую комнату для переговоров, чтобы избежать посторонних ушей.

— Я вернулся в город на этой неделе и приехал навестить Гарри. Я собирался зайти к тебе домой позже, сегодня, так как Шаклболт сказал мне, что ты все еще больна и отдыхаешь дома, хотя я вижу, что это может быть уже не так. — Невилл ответил с усмешкой.

-Тебе не повезло, потому что Гарри уехал на конференцию, в Россию! — ответила Гермиона.

— Тогда почему ты здесь? — спросил Невилл, его голос намекал, что он знает то, чего она не знает.

Гермиона покраснела. — Ну, я... Я просто собиралась кое-что оставить...

— Может ли твой визит иметь какое-то отношение к этому? — Невилл прервал ее своим вопросом. Потянувшись в карман своей мантии, Невилл вытащил ее любовное письмо.

Гермиона хныкнула и закопала лицо в руки. — О, нет... ты тоже получил свое?! Я надеялась, что ты еще не получил его, так как ты сказала, что только что вернулся...

Невилл засмеялся. — Ну, я остановился у моего кабинета, сегодня утром, прежде чем искать Гарри, и это было там.

Гермиона прикусила губу. — Невилл... позволь мне объяснить...

Невилл усмехнулся. — Тут нечего объяснять. Ты написала это много лет назад, Гермиона. И у меня такое чувство, что ты не хотела это отправлять, да?

Гермиона энергично покачала головой. — Нисколько. Они предназначены для Меня, чтобы понять, что я чувствовала, в то время. Они никогда, НИКОГДА не должны были быть отправлены. Мне так стыдно!

Невилл обнял Гермиону и похлопал ее по спине. Эти двое всегда были друзьями в Хогвартсе, но стали еще ближе, когда они начали свои карьеры в Министерстве. — Ты заставила меня чувствовать себя особенным, когда я прочел это, Гермиона, и я знаю, что я одиннадцатилетний был бы так счастлив получить это также.

Гермиона издала длинный вдох. — Ну, я рада, что это заставило тебя почувствовать особенным. Но мне НУЖНО, чтобы Гарри не получил письма или нашей дружбе конец!

Невилл засмеялся и выпустил Гермиону из объятий. Он положил руки ей на плечи и посмотрел ей в глаза. — Все будет хорошо, Гермиона. Разве было бы так плохо, если бы Гарри их прочел?

— ДА! — Воскликнула Гермиона. — Абсолютно! Это будет ужасно, если он узнает, что я влюблена в него.

Невилл сдержал удивление, услышав ее заявление. Ну, он всегда это знал. У него было ощущение, что Гермиона видела в Гарри больше, чем друга с первого года. И у него было чувство, что Гарри тоже видел Гермиону больше, чем друга; но они были слишком отрицательны, чтобы признаться в своих чувствах. Не говоря уже о том, что всегда было что-то, о чем они должны были беспокоиться (например, о каком-то темном волшебнике и тому подобном), что Невилл считал, что они слишком заняты, чтобы быть в серьезных отношениях, а тем более в отношениях друг с другом. Невилл почти потерял надежду на этих двоих, когда Гарри начал встречаться с этой птицей по имени Элиза, через два года после битвы, и Гермионой, также начав встречаться с парнем по имени Мэтью. Оба отношения казались довольно серьезными, но, в конце концов, через два года закончились, и отношения заканчивались всего через несколько месяцев друг от друга. Невилл знал, что он не единственный, кто болеет за этих двоих, и он, конечно, надеялся, что этот маленький промах Гермионы, наконец, сведет их вместе.

— Удачи, Гермиона. — Просто сказал Невилл.

Гермиона кивнула головой и встала на цыпочки, чтобы поцеловать Невилла в щеку на прощание. — Спасибо, Невилл! Увидимся позже. — С этими словами Гермиона открыла дверь конференц-зала и вошла в главную секцию Аврората.

Приветствия от многих Авроров достигали ее ушей, когда она шла к кабинету Гарри, и Гермиона изо всех сил старалась сохранять улыбку на лице и отвечать на их приветствия, даже если она была в смятении. Она действительно не могла понять, что произойдет, если Гарри узнает, что она влюблена в него. Она знала, что он видел в ней только друга, и не хотела рисковать. Она предпочла бы жить в дружбе с Гарри, чем вообще ничего.

Как только она достигла закрытой двери Гарри, другой голос, зовущий ее по имени, заставил ее остановиться. — Здравствуйте, Мадам Грейнджер! Вам что-нибудь нужно из кабинета Аврора Поттера? — Гермиона посмотрела, чтобы увидеть Грету, помощника Гарри и коллегу Аврора, вставшую из своей кабины.

Гермиона, чья рука уже была на дверной ручке Гарри, с трудом отступила от двери и подошла к столу Греты. — Здравствуй, Грета. И да, мне необходимо... принесла кое-что для Гарри.

Вторая женщина широко улыбнулась и спросила, — О! И что же это может быть?

Гермиона ощупала карманы, и ее рука опустилась на пачку жвачки, которую она всегда держала с собой. Внутренне поморщившись, Гермиона вытащила жвачку и помахала ей в воздухе, чтобы Грета увидела. — Ему нужна была жвачка. Теперь, можно войти?

Грета, чистокровная ведьма, не знала, что такое жвачка. Но поскольку она больше не могла допрашивать начальника отдела, и эта жвачка не выглядела подозрительной или опасной, она кивнула Гермионе и махнула ей в сторону закрытой двери Гарри.

Гермиона со вздохом облегчения вошла в кабинет Гарри и закрыла за собой дверь. Движением палочки осветила комнату ярким светом. Она всегда любила кабинет Гарри. С ее помощью Гарри сделал комнату своей, после назначения Главой Аврората. Стены были окрашены в насыщенный бордовый цвет, а многочисленные награды и медали, которые он заработал за эти годы, украшали стену кабинета с одной стороны. На другой стене, рядом с большим книжным шкафом, висел его старый Файерболт, с книгами на разные темы; секции разделялись безделушками, как старый снитч, и фоторамками ближайших друзей Гарри. В центре комнаты стоял большой стол из красного дерева, на котором висела золотая табличка с именем и должностью Гарри. На одной стороне стола стоял поднос с письмами, рядом с фотографией Гарри и Гермионы, с их последнего отпуска в Париже, где они сфотографировались на фоне Эйфелевой башни.

Гермиона немедленно подошла к подносу и просеяла письма, которые были там. — Давай... давай... — прошептала она, молясь, чтобы три письма, которые случайно были отправлены Гарри, были среди кучи. Однако удача отвернулась от нее, когда она добралась до нижней части стопки, и, все же, она не наткнулась на свои письма. Гермиона застонала и упала на один из плюшевых стульев напротив стола Гарри. Что она собиралась делать? Она уже проверила его дом и кабинет, но письма так и оставались утерянными. Конечно, сова не выследит его до самой России, чтобы доставить письма, верно? Совы из Министерства обычно не очень-то стремились к дальним поставкам. Ни одна из них, ни за что, не полетит в Россию. По крайней мере, так говорила себе Гермиона.

С побежденным вздохом, Гермиона встала с места и вышла из кабинета Гарри. Она быстро кивнула на прощание Грете и направилась обратно в Атриум. Гермиона подошла к аппарационной точке и с хлопком исчезла.

ХХХ

Гермиона сидела на диване, в гостиной, ела мятное шоколадное мороженое прямо из ведерка-упаковки и смотрела ужасный романтический фильм по телевизору. После того, как она вернулась домой из Министерства, Гермиона попыталась придумать различные сценарии, которые могли бы развернуться, когда Гарри вернулся из своей поездки, на следующей неделе.

Она рассуждала сама с собой, что, если, не дай Бог, Гарри получит эти письма, она может притвориться, что она была под влиянием чего-нибудь, когда они были написаны. Она знала, что это будет трудно доказать, так как Гермиона, в лучшем случае, только опьянела, выпивая, и она никогда раньше не употребляла наркотики. Но, может быть, она могла бы сказать, что была под влиянием зелий? Наверняка там было зелье, побочный эффект которого сводил пьяницу с ума и заставлял писать любовные письма своим друзьям, верно? Она сделала пометку, чтобы исследовать это.

Может, она сможет его Обливейтить? Нет, это тоже не сработает. Он был Аврором, и он был бы слишком быстр, чтобы она могла полностью За-Обливейтить его. Кроме того, она могла случайно стереть из его памяти не только письма.

Если отрицание не сработает, и он действительно поверит, что она влюблена в него (что она и сделала), тогда Гермиона была готова принять его отказ и умолять, чтобы его новообретенные знания не повлияли на их дружбу. Она убедит Гарри, что будет держать свои чувства под контролем (что она делала на протяжение многих лет) и, что ничего не должно быть по-другому. Если он не против, они могут продолжать жить, как будто этих писем не существует.

Но, если Гарри почувствовал бы себя слишком неловко рядом с ней и не захочет больше быть ее другом... нет, Гермиона отказалась идти по этому пути. Она подавила эту мысль и постаралась не думать об этом конкретном сценарии. Так вот она и обнаружила, что ест мороженое и смотрит умопомрачительный фильм. Теперь ее заботило, чем закончится история Марисы и Криса.

Как только она собралась положить в рот еще одну ложку мороженого, раздался звонок в дверь. Вероятно, это была китайская еда, которую она заказала на ужин (поскольку она действительно не была в настроении готовить, после ее катастрофического утра), поэтому Гермиона поставила ведерко и остановила фильм. Она схватила бумажник со стола и направилась к входной двери. Она не удосужилась посмотреть на глазок (и она будет отчитывать себя об этом позже), прежде чем она дернула дверь, открывая, готовая заплатить курьеру за ее еду.

Но вместо того, чтобы найти курьера, она нашла своего лучшего друга за дверью, с коробками китайской едой в руках. И нет, не рыжеволосого, а другого лучшего друга, который должен был быть в России.

Гарри Поттер стоял возле двери Гермионы, с ухмылкой на лице. Он был одет во все черное, его длинный шерстяной плащ был расстегнуто, чтобы можно было заглянуть под него. Гермиона сглотнула на то, какой он сексуальный. У него были черные облегающие брюки, заправленные под высокие черные сапоги. Черная рубашка была заправлена в брюки и облегала его скульптурную верхнюю часть тела. Узкий черный галстук был завязан узлом на шее, и Гермионе очень хотелось потащить его за собой. Черные очки в оправе сидели у него на носу, и сквозь темноту Гермиона видела, как сияют его зеленые глаза. Его черные волосы были в обычном беспорядке и ниспадали на лоб, слегка прикрывая его шрам-молнию, и Гермиона так сильно хотела провести рукой по ним и сделать их еще более растрепанными.

— Гарри, — пискнула она в знак приветствия. — Что... что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть в России?

Вместо того чтобы ответить на ее вопрос, Гарри шагнул к двери, в результате чего Гермиона отступила дальше в свой дом с небольшим э-э. — Гермиона, — сказал он низким голосом, не отрывая глаз от ее лица. — Разве ты не должна впустить меня? Все-таки, у меня твой ужин.

— О... ох, верно! Конечно. Заходи, Гарри, — сказала Гермиона и быстро поспешила в сторону, чтобы Гарри мог попасть внутрь. Гарри вошел и закрыл дверь ногой. Была тишина. Гермиона прикусывала губу яростно, не зная, что сказать, пока Гарри не передал ей коробки с едой, на что она пискнула "спасибо".

Как будто в воздухе не было никакого напряжения, Гарри неторопливо устроился. Он снял пальто и повесил его на вешалку позади, где стояла Гермиона, заставляя его потянуться вокруг нее, и Гермиона поспешила прочь к другой стороне. Затем, он снял запонки (Гермиона заметила, что это она подарила их ему, пару дней рождения назад) и закатал рукава рубашки до локтей. Гермиона сглотнула и пристально посмотрела на изгиб его бицепсов. Сильная рука подошла к узлу на шее, и Гарри ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. Наконец, Гарри наклонился и снял сапоги, так как Гермиона ненавидела, когда грязь отслеживалась в ее доме. Он снова шагнул к ней, и Гермиона попятилась, но Гарри только схватил коробки из ее рук и пошел к ее обеденному столу. Он поставил коробки на стол и пошел на кухню, чтобы взять тарелки и столовые приборы из шкафов. Он накрыл на стол и приготовил еду, а Гермиона стояла, уставившись на него у входной двери.

— Гермиона, ты не собираешься есть? Твоя еда остынет, — сказал Гарри и указал на приготовленный им стол.

Гермиона медленно подошла к столу, но остановилась на полпути. "Нет", — подумала она. Это было странно. Почему он вдруг появился здесь, когда у него была еще неделя до того, чтобы уехать из России? Если только... это не значит, что он получил ее письма? И это был его способ отвергнуть ее?

— Гарри, — твердо сказала она. — Я не буду есть, пока ты не скажешь мне, почему ты здесь! — Гермиона должна была сопротивляться желанию топнуть ногой по полу.

Двумя длинными шагами Гарри встал перед Гермионой, обхватив обеими руками ее талию. Он нежно прижал ее к себе, и Гермиона позволила себя обнять. У нее перехватило дыхание, когда она почувствовала, как его пальцы рисуют узоры на ее спине. Она чувствовала, как ее тело тает от его прикосновений.

— Га-Гарри... что ты делаешь? — она шептала.

Гарри фыркнул и тихо усмехнулся. Из своего места, на его груди, Гермиона услышала эхо его смеха, и он наполнил ее теплом. — Для "самой яркой ведьмы века" ты задаешь слишком много ненужных вопросов. Я обнимаю тебя, Гермиона. И прежде чем ты спросишь почему, это потому что я скучал по тебе.

При его словах Гермиона ахнула, и она дернула головой, чтобы посмотреть на него. Эти изумрудные глаза завладели ее карими глазами и пристально смотрели друг на друга.

— Ты скучал по мне? Ох, но Гарри. Ты не должен был сбегать с конференции. Ты мог просто связаться со мной через камин. Или послать сову...

Тирада Гермионы была прекращена губами Гарри, прижавшимся к ее.

Гермиона представляла себе этот момент миллион раз, но они были ничто по сравнению с реальностью ощущений. Губы Гарри были мягкими... очень мягкими... и они ощущались, как небо, пока они прижимали ее собственные. Она почувствовала, как что-то мягкое толкает ее губы, и она слегка раздвинула их, чтобы позволить его языку пройти сквозь них. И, о боже!, она целовалась с Гарри Поттером! Ее лучшим другом! Она, Гермиона Джин Грейнджер, целуется с Гарри Джеймсом Поттером!

Ее мозг, наконец, осознал то, что происходило, и она осторожно откинула голову назад, чтобы сломать их губы. Ее глаза были полны смущения, и она почувствовала, как покалывание пробежало по ее спине, когда она поймала, что Гарри так пристально смотрит на нее. Она попыталась вырваться из его объятий, но он крепко обнял ее, и они не собирались отпускать.

— Гарри... что... почему... — заикалась Гермиона, слова, не способные сорваться с ее губ. Ее мозг мчался со скоростью в мили в минуту, пытаясь понять, что происходит, но великолепное лицо Гарри, которое медленно двигалось к ней снова, очень отвлекало.

Он уперся своим лбом в ее лоб и уткнулся носом в нос. Его губы были всего в одном дыхании от ее собственных. Каждое его слово было самым легким поцелуем. — Потому что я хотел узнать, какова ты на вкус. Потому что я давно хотел поцеловать тебя.

И он поцеловал ее, потому что Гарри снова украл ее губы, прежде чем она успела заговорить. На этот раз Гермиона позволила себе заблудиться. Она не думала ни о чем, но чувствовала все. Она почувствовала, как его руки крепко сжали ее. Одна рука проскользнула под джемпер, и палец рисовал узоры на ее коже. Другая рука запуталась в ее волосах, нежно обнимая ее голову. Она почувствовала движение его груди, когда он рванулся вперед, и ее тело инстинктивно отреагировало и подтолкнуло ее собственную грудь к нему. И Боже, его губы. Она чувствовала, как его губы, с захватывающей дух страстью, прижимаются к ее губам. Она слегка вздохнула, когда они ненадолго прервались, чтобы вздохнуть, но Гарри ухватился за ее нижнюю губу и стал сосать, заставляя ее стонать.

Гермиона была совершенно потеряна в Гарри Поттере.

— Мята, — прошептал Гарри после того, как отстранился. Глаза Гермионы были закрыты, а губы все еще приоткрыты.

-МММ? — Гермиона спросила. Ее глаза открылись, и она увидела только его лицо.

— Мята, — сказал Гарри, сверкая глазами. — Ты на вкус, как мята.

Как будто Гермиона могла бы сдержать румянец, ее лицо вспыхнуло. — О-о... это верно, — заикалась она. — Я ела мятно-шоколадное мороженое, прежде чем я открыла дверь, и ты... ты...

— До того, как я ворвался сюда и поцеловал тебя? — Гарри спросил, его губы подергивались. Лицо Гермионы было ярко красным и она медленно кивнула.

Гарри, вдруг став серьезным, сказал, — Гермиона, нам нужно поговорить. — Его руки отпустили ее талию, и он взял ее за руку. Он притянул ее к дивану и усадил ее рядом с собой, рукой не давая ей уйти.

— Думаю, так и есть, Гарри, — прошептала Гермиона. — Что привело к этому? Почему ты... почему ты поцеловал меня?

Гарри провел рукой по волосам и вскочил со своего места. Он начал шагать перед диваном, и Гермиона наблюдала за ним, беспокойство и замешательство запечатлелись на ее лице.

— Ну, видишь ли, Гермиона, я ужинал с другими Аврорами, после конференции в Москве, когда сова из Министерства влетела через окно и прервала нашу трапезу, — сказал Гарри. Лицо Гермионы побледнело при упоминании о сове. — А что было у этой совы, спросишь ты? Ну, там было три письма, адресованных мне. И все они были от тебя.

— Гарри, Эв случайно послала их. Они никогда не предназначались для отправки кому-либо...

— Я еще не закончил, Гермиона. Эта сова не хотела уходить и устроила целую сцену, так как была непреклонна в том, чтобы я сразу открыл письма. Должно быть, она подумала, что письма были важны, так как они были отправлены от тебя, Главы Департамента Тайн, мне, Главе Аврората, — объяснил Гарри.

Лицо Гермионы, которое было красным всего десять минут назад от Олимпиады поцелуев, медленно становилось все бледнее и бледнее. Ее сердце сжималось. Казалось, ее худший страх становится реальностью, и Гарри появился в ее доме, чтобы отказать ей. Поцелуи, вероятно, были просто прощальным подарком. Это был способ Гарри, дать ей что-то за чувства, на которые он никогда не мог ответить взаимностью. И она согласилась с этим. Если бы их дружба закончилась из-за ее откровения, по крайней мере, у нее была бы память о них, в ее гостиной, завернутая в объятия друг друга.

— И ты знаешь, что я почувствовал после того, как прочитал твои письма? — спросил Гарри. Гермиона молча покачала головой. — Я был в ярости. Я был невероятно ЗОЛ, — Гарри отметил, что его голос сквозил сквозь тишину.

Гермиона этого не ожидала. Она ожидала, что он будет смущен, как обычно бывает после получения любовных писем. Она ожидала, что он будет чувствовать себя неловко или неудобно. Она ожидала, что он будет жалеть ее, жалеть, что он не может ответить ей взаимностью. Она ожидала, что он тоже будет грустить; скорбеть о дружбе, которая никогда не будет прежней. Она ожидала, что там тоже будет беспокойство. Но гнев? Это было не то, что Гермиона рассматривала, и она была возмущена тем, что он злился на нее за ее чувства.

Гарри, который собирался продолжить свой монолог, был очарован изменениями, которые он мог видеть на лице Гермионы. Сначала она покраснела, а потом побледнела, когда он сказал, что получил письма. Но сейчас она снова покраснела и ее грудь вздулась, готовая взорваться. Она вскочила со своего места и решительно подошла к нему.

— Гарри Поттер! Ты проделал весь этот путь сюда, чтобы сказать мне, что ты сердишься на меня? Ну, мне жаль, что ты узнал, но у тебя нет права врываться в мой дом и говорить мне, что ты зол на меня за мои чувства. Я чувствую! — Гермиона взорвалась, перемежая последние слова с ударами руки в грудь Гарри. Слезы собирались в уголках ее глаз, и она глубоко вздохнула, чтобы держать их, в любом случае. Ну, это было все. Ее дружба с Гарри, конечно, закончилась. Как они могли исправить последствия этой ночи и вернуться к тому, как все было раньше? Ответ был, они не могли. Она дура, даже думала, даже надеялась, что это была возможность для них, чтобы после ее откровений, они смогут остаться в прежних отношениях.

Гарри был безмолвен. Как она... как она смогла прийти к такому выводу?

После минуты молчания, Гарри прошептал, — Ты глупая ведьма.

Он накрыл ладонью кулак Гермионы, лежавший на его груди. — Я не злился на тебя. Я был зол на себя за то, что был таким глупым мерзавцем, все это время.

Его заявление, как хлыст, ошеломило Гермиону.

— Чт... что? — спросила она.

Гарри обвил руки Гермионы вокруг своей талии, и обнял ее. Он притянул ее к себе и уткнулся лицом в ее кудри. От нее пахло ванилью в сочетании с ароматом Гермионы.

— Я злился на себя за то, что не понял то, что я должен был знать раньше, — начал Гарри. Он закрыл глаза и пожелал, чтобы он не выдумывал следующие несколько слов, которые покинули его рот. — Потому что... потому, что твои письма были подтверждением, что мне нужно, чтобы, наконец, было озвучено то, что я чувствую последнюю пару лет.

— Что ты хочешь сказать, Гарри? — Гермиона спросила, отодвигаясь немного, чтобы она могла посмотреть на него. В этих зеленых глазах горел огонь, и Гермиона было согрета им до самой своей сердцевины, когда она встретила его взгляд. В ее груди поднимался пузырь надежды, и ее разум пытался осмыслить то, что он сказал.

Гарри вздохнул, и слова слетели легко с его губ. — Я люблю тебя, Гермиона, — прошептал он. Глаза Гермионы расширились, но она не могла отвлечься от лица Гарри. Она была пленена его тлеющим взглядом. — Я влюблен в тебя. Я всегда любил тебя. Я боялся испортить нашу дружбу, и поэтому ничего не говорил раньше, пока не получил твои письма и не понял, что ты чувствуешь то же самое.

Сказать ей было легко, Гарри удивился, и его хватка на Гермионе стала крепче. Говорить ей было так правильно. Не было ни трепета, ни неуверенности. Не только это, но и все это казалось правильным. Ощущение ее тела, прижатого к его телу. Их поцелуй ранее (который он с нетерпением ждал снова). Его руки крепко сжались вокруг ее талии, и ее руки обвились вокруг его шеи. Гарри чувствовал себя по-настоящему и совершенно завершенным.

Гермиона тем временем чувствовала себя так потрясенной его заявлением. Пузырь в ее груди лопнул, и все ее тело согрелось надеждой, ожиданием и счастьем. На этот раз инициатором поцелуя была она. Она встала на цыпочки и притянула голову Гарри к себе. В ее организме больше не было сомнений. Всем своим существом она знала, что Гарри сказал ей правду.

Гарри Джеймс Поттер любил ее, Гермиону Джин Грейнджер.

Ее лучший друг любил ее.

Он был влюблен в нее.

Гарри был влюблен в нее.

Счастливые слезы покатились по ее глазам, но Гермиона сосредоточилась на их поцелуе. "Я так люблю тебя, Гарри", подумала Гермиона, прижимаясь губами к его губам. Она чувствовала, как его руки сжимаются вокруг нее, приближая ее все ближе, и ее руки сжимали его уже растрепанные волосы.

Это было блаженство. Это был РАЙ. Гарри с равным рвением ответил на ее поцелуй. Как он мог быть таким глупым раньше? Так слеп? Как он мог не видеть, что эта красивая ведьма была влюблена в его жалкую задницу?

— Мы были идиотами, — бормотала Гермиона у его губ, когда она отстранилась ради воздуха. — Я должна была догадаться. Я даже не могу понять, сколько времени мы потеряли впустую...

— Тише, — прошептал Гарри и снова ее поцеловал. — Уже нет. Мы знаем сейчас, и это самое главное. Я люблю тебя, Гермиона.

— Я тоже люблю тебя, Гарри.

Их поцелуи были сладкими, и рука Гарри извивалась все выше и выше по ее спине под джемпером. Вторая рука присоединилась к его Близнецу, и вскоре одна рука схватила ее за голую талию, а другая — за позвоночник. Разум Гермионы затуманился, и она занялась тем, что схватилась за его уже беспорядочные волосы.

Губы Гарри покинули ее губы и потянулись поцелуями вниз по ее шее. Гермиона вздохнула, когда он укусил и засосал. Гарри с удовлетворением посмотрел на отметину на ее шее.

— Ты прекрасна, — сказал он. — И... и я хочу видеть больше тебя, если ты не против? "— Спросил он шепотом.

Маленькая часть Гермионы знала, что будет слишком рано, но ей было все равно. Она так долго ждала этого, так сильно надеялась на это, что не могла найти причину сказать Гарри "нет". Кроме того, они любили друг друга, и разве этого недостаточно?

И Гермиона взяла инициативу на себя. Она отступила от Гарри, схватила джемпер за низ и одним махом сняла его. У Гарри перехватило дыхание, когда он посмотрел на ее обнаженную кожу. Ее кожа выглядела такой гладкой и мягкой. Его глаза переместились с ее стройных бедер на узкую талию и до груди, заключенной в простой черный бюстгальтер.

— Совершенно великолепно, — сказал он и снова положил руки ей на бедра.

Гермиона покраснела и играла с его галстуком. — И это не совсем честно. Я здесь полуобнаженная, а ты все еще полностью одет.

— Не стесняйся, окажи мне честь.

С большей храбростью, чем она когда-либо чувствовала раньше, Гермиона начала раздевать Гарри. Сначала она сняла с него галстук, а потом медленно расстегнула рубашку, от шеи вниз. Когда ее руки скользнули по его груди, дыхание Гарри стало рваным. Ее легкие пальцы на его коже посылали небольшие волны удовольствия по всему его телу. Когда последняя из пуговиц была расстегнута, и Гермиона полностью сняла рубашку, Гермиона позволила себе посмотреть на Гарри.

И мой Бог, что это было за зрелище.

Она видела Гарри топлесс и раньше, конечно, куда с меньшей одеждой (они ездили на тропические каникулы), но не в такой непосредственной близости. Он не был слишком мускулистым, но его строгая тренировка Аврора и неторопливая игра в Квиддич, значительно способствовали этому образцу перед ней. Он был худощав и мускулист во всех нужных местах. Острая челюсть, скульптурные плечи, сильные бицепсы и точеный пресс приветствовали ее глаза. Прежде чем она успела подумать, Гермиона положила руки на его обнаженную грудь и снова прижалась губами к его.

На этот раз все было по-другому. Пока их поцелуи были еще робкими и сладкими, на этот раз они были горячими. Руки были повсюду. Ее волосы были повсюду. Они упали на диван, и Гарри оказался на ней. У ее рук был собственный разум, и следующее, что она знала, она сняла брюки Гарри. Они пытались стащить с нее леггинсы, пока Гарри не пробормотал заклинание, и в одно мгновение они исчезли. Гермиона была так потеряна и в блаженстве.

— Я хочу тебя, Гарри, — прошептала она из-под него.

Гарри зарычал гулко, на ее слова, и вцепился в его метку на ее теле и лизнул. — Я тоже хочу тебя. Но не здесь.

Громкий хлопок был услышан во всем ее доме, когда Гарри аппарировал их, с ее дивана, на ее кровать, в спальне наверху. Гермиона ахнула, почувствовав ее мягкие простыни, своей спиной.

— Так красиво, — прошептал Гарри, из своего положения над ней. И она действительно была такой. Ее локоны расплывались на ее кровати, как ореол. Ее молочно-белая кожа, казалось, светилась, в отличие от темно-лавандового цвета ее простыней. Ее последняя оставшаяся одежда, состоявшая из ее бюстгальтера и трусиков, были черными, как след на последних двух местах, которые Гарри хотел обнажить.

Гарри расстегнул переднюю застежку лифчика и позволил чашкам упасть с ее груди. Как и она, они были совершенством. Они не были слишком большими, и Гарри проверил их вес и размер, обхватив ее правую грудь рукой, заставляя Гермиону стонать. Они прекрасно вписываются в его руки. Ее соски, которые уже были твердыми до этого, умоляли, чтобы их лизали, и поэтому Гарри сделал именно это. Он наклонил голову и захватил ее сосок в рот. Он сосал, облизывал и нежно кусал Гермиону, приводя ее в экстаз.

— Да, Гарри, — она вздохнула и схватилась за его волосы, чтобы он не отошел.

Он наградил другой сосок, таким же служением и поиграл с первым пальцами. Гермиона стонала и извивалась под ним, и каждый звук, который она делала, вызывал электрический шок в его теле. Его пах был болезненно твердым, но он сосредоточился на том, чтобы Гермиона чувствовала себя хорошо. Он хотел показать ей, как сильно он ее любит, и он сделает это, поклоняясь ее телу.

Гарри оставил ее грудь и начал целовать ее туловище. Он поиграл с ее пупком и продолжил свой путь на юг. Ее нижнее белье было его последним препятствием, которое он быстро преодолел другим шепотом, чтобы убрать его. Гарри был более чем когда-либо рад узнать, как творить магию без палочки.

И ее лобок, как и все остальное в ней, был прекрасен. Гермиона держала себя аккуратно ухоженной, и Гарри оценил ее усилия. Как будто движимый такой ужасной потребностью, Гарри положил губы на ее клитор и попробовал.

И она была такой сладкой, что он не мог насытиться. Поэтому он положил каждую бедра Гермионы себе на плечи и держал ее за задницу, чтобы приблизить ее еще ближе к своему рту. Гарри сосал и лизал, и он попробовал ее. Его язык нашел ее комок нервов и щелкнул. Он протянул руку и вставил палец в ее влагалище, продолжая играть языком. Гермиона, которая в этот момент корчилась и хваталась за простыни и стонала его имя, закричала и разразилась оргазмом. Ее ноги сомкнулись вокруг его головы, и она кончила, выдыхая его имя, и он жадно пил.

— О, Гарри, пожалуйста... пожалуйста... — Гермиона стонала, пока все еще была на вершине. К одному пальцу Гарри присоединился другой, и он не остановился. Они ритмично двигались в и из Гермионы, пока он сосал ее клитор, и Гермиона чувствовала свое восхождение снова.

— Скажи мне, что ты хочешь, Гермиона, — прошептал Гарри. Третий палец присоединился, и Гермиона чуть не потеряла рассудок.

— Ты! Я хочу, чтобы ты был во мне, Гарри, — Гермиона застонала. — Пожалуйста, займись со мной любовью.

Гарри зарычал. Быстро убрав пальцы из Гермионы, он осторожно убрал ее ноги с плеч и опустил их вокруг себя на кровать. Еще одна капля беспалочковой магии исчезновения и его боксеры испарились, и Гермиона ахнула при виде его пениса. Он был длинным, толстым и твердым. Его кончик уже плакал преякулятом и рукой Гермионы, которая сжимала ее простыни, медленно приближалась к нему. Гарри взял обе ее руки и прижал их над головой.

— Если ты коснешься меня прямо сейчас, я взорвусь, — сказал Гарри, его глаза затуманены, а губы дергались в усмешке. — Позволь мне сделать это.

— Хорошо, — прошептала Гермиона.

— Мы в безопасности? — спросил Гарри.

Гермиона должна была улыбнуться на его вопрос. — В безопасности.

— И ты... ты абсолютно уверена, что хочешь этого?

— Да, Гарри, — мгновенно ответила Гермиона. В ее ответе не было колебаний, лишь доверие. Она выдернула руку из его тисков и схватила за щеку. — Я так сильно тебя люблю. Пожалуйста, покажи мне, что ты тоже меня любишь.

Так он и сделал. Гарри поместил свой пенис к ее входу и медленно вошел. Они одновременно застонали.

Гарри был в блаженстве. Она была такой теплой, такой мягкой и такой влажной вокруг него. Он держал себя устойчиво, пока ждал, пока она привыкнет к его валу.

Гермиона никогда не чувствовала себя более живой. Никогда за миллион лет она не думала, что они с Гарри будут так тесно связаны. Она, конечно, воображала это, и у нее было больше, чем несколько снов об этом самом, но она не думала, что это произойдет на самом деле. Ему было так хорошо в ней. Он был таким большим и твердым, и она чувствовала, как он дергается внутри нее, что это сводило ее с ума. Она приподняла бедра и толкнулась.

Ее действие, казалось, щелкнуло переключателем в Гарри, и он начал вонзаться в нее. Сначала медленно, и он наклонил голову, чтобы захватить ее ушибленные губы в поцелуе. Боже, он никогда не устанет от этого. Это был рай. Она была раем, и они идеально подходили друг другу.

Его действия были непреклонны. Она корчилась от удовольствия на кровати, ее руки сжимали плечи Гарри, когда он двигался против нее. — Гарри... ох, Гарри, — простонала она. — Да, да, пожалуйста, еще... — она бормотала бессвязно.

Подпитываемый ее звуками, ее теплом и ее запахом, Гарри ускорил свое движение. Он был так близок к взрыву, но ему нужно было, чтобы она кончила первой. Он проводил небрежные поцелуи по ее шее и сосал ее кожу. Одной рукой поиграл с соском, а сам прильнул ртом к ее уху и облизал.

— Кончи для меня, Гермиона, — прошептал он, прежде чем укусить ее за мочку уха.

Это было ее погибелью. Гермиона выкрикнула его имя, и она упала с высоты. Сжатие ее влагалища вокруг него, когда она кончала, было последней каплей для Гарри. Он громко застонал и взорвался внутри нее. Его толчки стали дерганными, когда они оба осознавали свои оргазмы.

Гарри рухнул рядом с Гермионой и нежно притянул ее, в свои руки; она спиной к его груди. Он уткнулся лицом в ее волосы и прижал к себе. Они дышали короткими вздохами, и их тела были покрыты блеском пота. Подушки были разбросаны по полу, и ее кровать была в таком беспорядке, но Гермионе было все равно. Их союз был идеален, и у нее не было другого выхода. Он был идеальным любовником, и она чувствовала себя восхищенной.

— Я так люблю тебя, Гермиона, — услышала его шепот позади. Медленно она повернулась к нему лицом и была вознаграждена тем, что Гарри смотрел на нее с такой теплотой и радостью.

Ее рука прижалась к его щеке, и она так ярко улыбнулась, что Гарри подумал, что она светится.

— Я тоже тебя люблю, Гарри.

ХХХ

Гермиона проснулась, чувствуя себя горячей и голодной. Она лежала на боку, положив голову на согнутую руку. Она была наполовину прикрыта простынями и видела, как из-под нее выглядывают голые бедра и голая нога. Ее глаза расширились, когда она вспомнила события прошлой ночи. Она ждала свой ужин, Когда Гарри удивил ее, и они...

Гермиона покраснела.

Он поцеловал ее, а потом они признались друг другу в своих чувствах. Они занимались любовью на ее кровати после того, как он аппарировал их в ее комнату (что, теперь, когда у Гермионы было больше времени, чтобы подумать об этом, была невероятно сексуально), приняли душ вместе, где они занимались еще большей любовью, прежде чем, наконец, уйти в постель, где они заснули в объятиях друг друга.

Словно напоминая ей, что она не ела больше двенадцати часов, ее желудок зарычал. Рука вокруг ее талии напряглась и притянула ее ближе к источнику тепла — телу позади нее. Мускулистая нога была перекинута на ее ногу, и лицо уткнулось в ее волосы.

— Доброе утро, — до ее ушей донесся усталый и сонный голос Гарри Поттера.

Гермиона повернулась на другой бок, и ее сердце почти растаяло от этого зрелища. Зеленые глаза Гарри были затуманены сном, а волосы торчали во все стороны.

— Доброе утро, Гарри, — прошептала она. Гермиона поднесла руку к его лицу и проследила узоры на его щеке.

— Я не сплю, и это мне не снится, верно? — спросил Гарри, с сонной улыбкой.

Гермиона улыбнулась и покачала головой. — Ты проснулся.

— Хорошо, — ответил Гарри. Он схватил ее губы сладким поцелуем и вздохнул. — Боже, я так тебя люблю. Я не могу перестать думать об этом и не могу перестать говорить об этом.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался, — сказала Гермиона. На минуту они просто молча держали друг друга, поглощенные своими мыслями и довольные пребыванием друг с другом.

Гермиона неожиданно хихикнула и Гарри с любопытством посмотрел на ведьму.

— Из-за чего тебе так смешно? — он спросил и ткнул ее в бедро.

Гермиона прикусила губу и игриво посмотрела на него. — Думаю, мне следует повысить зарплату Эвелин, да?

Гарри рассмеялся над ее вопросом и только приблизил ее к себе. — И сверхдлинный отпуск! Ты можете поручить это моему департаменту.

-О, тише, Гарри! Это все еще неловко. К счастью, другие не дали мне трудного времени о письмах...

-Кто остальные, Гермиона? Ты никогда не рассказывал мне о них,— спросил Гарри. Гермиона покраснела и яростно покачала головой.

— Это не важно, Гарри,— настаивала Гермиона.

— Наоборот, я думаю, что это так, — сказал Гарри. Он наклонил голову и начал проводить поцелуи по ее горлу. Тело Гермионы немедленно отреагировало, и она откинула голову назад, выставив ему шею сильнее. Гарри поцеловал ее и подошел к отметине на шее, которую сделал накануне вечером. — Давай, Гермиона, кто...

Гарри прервал громкий стук в дверь Гермионы. С другой стороны раздался непонятный крик. Они посмотрели друг на друга в замешательстве, и Гарри пробормотал заклинание, чтобы усилить звук.

— Герми-вонна! — знакомый голос наполнил комнату. — Герми-вонна! Впусти меня! Я только, что получил твое письмо! Я лю...

-"Силенцио", — Гарри пробормотал, и его голос дрейфовал в пустоте. Гарри посмотрел на Гермиону, которая покраснела. — Виктор Крам?! Ты написала любовное письмо Виктору Краму?!

— Это было на четвертом курсе! — Гермиона рассуждала. — Я совсем забыла о нем еще два дня назад!

— Черт возьми, ты забыла о нем! — Гарри игриво зарычал и поймал ее губы в яростном поцелуе.

Руки стали более игривыми, а поцелуи стали более интенсивными, и Гарри заставил Гермиону забыть о большем, чем Виктор Крам, в то утро, когда они потеряли себя в счастье, страсти и, прежде всего, любви.

ххх

Дорогой Гарри,

Сегодня я порвала с Мэтью. Прошло уже два года, и пока я пыталась заботиться о Мэтью, я поняла, что никогда не смогу любить его так, как он заслуживает, чтобы любили его. Мое сердце принадлежит только одному человеку, и, похоже, я никогда не смогу это изменить.

Я думала, что смогу двигаться дальше после того, как ты познакомил нас с Элизой, потому что в тот момент я знала, что у тебя серьезные отношения. Я была убеждена, что смогу научиться любить кого-то другого. Представь мое разочарование, когда стало ясно, что я не могу, просто так, этому научиться. Я любила Мэтью, но это была та же любовь, что и к Рону или одному из Уизли.

Это не сравнить с тем, как сильно я тебя люблю.

И я знаю, что это глупо, потому что, кажется, ты действительно влюблен в Элизу, но я ничего не могу с этим поделать. Теперь я поняла, что чтобы я ни делала, как бы я ни старалась, я никогда не смогу любить кого-то так сильно, как люблю тебя.

Надеюсь, это мое последнее любовное письмо к тебе. На данный момент я на сто процентов уверен в своих чувствах и степени этих чувств к тебе.

Ты был первым и последним. Я искренне желаю тебе счастья в мире, кого бы ты не любил, будь то Элиза или другая счастливая женщина, и знаю, что я всегда буду с тобой, в любом качестве, что ты захочешь от меня.

Я люблю тебя, Гарри.

С любовью,

Гермиона.