Доминат (черновик)

Их месть за собственную смерть и поражение стала неотвратимой. Родной край первого в истории мира некроманта был объят огнем. Один за другим им покорялись разрозненные соседние племена. Они были бессильны против непобедимого мертвого воинства. Еще долгое время в мире не было той силы, что смогла бы остановить аппетит шамана-завоевателя.

Долгие годы некро практики, ритуалов жертвоприношений, а также проводимых над рабами изуверских опытов, позволили шаману не только качественно улучшить свое мастерство, но и открыли в нем способность передавать свой дар другим.

Весть о странном, не чтившем таинство смерти племени, поработившем с помощью непобедимого войска в своем краю всех свободных людей, разлетелась среди других племен с невероятной быстротой. Испуганные люди в поиске более привлекательных для проживания земель, покидали стоянки своих предков, чтобы убежать от некроманта как можно дальше. Вожди бежавших племен понимали, что когда-нибудь им все равно придется дать отпор завоевателям, чтобы защитить своих родных и близких. Но были и те, кто отправился в дальний путь, рассчитывая присоединиться к столь успешному племени под предводительством мага смерти. Гонимое в неизведанные края жаждой новых завоеваний, разросшееся воинство шамана, несло впереди себя лишь горе и разрушение.

Уже после смерти первого шамана некроманта, его ученики, с которым он поделился своим даром, стали предводителями собственных племен, разделив между собой завоевания учителя. Экспериментируя с рабами, они открыли возможность превращать их с помощью физического вмешательства в голову в безвольные, лишенные эмоций куклы — зомби. Это открытие не только предоставило некромантам новые возможности для экспансии, но и стало для их противников главным объединяющим фактором.

Разрозненные, гонимые страхом племена в конечном итоге объединились в единый кулак с целью изничтожить шаманов смерти и не позволить превратить себя в бездушных истуканов с выжженными черной магией мозгами.

Так разразилась война древних людей. За десятки лет противостояния, племена почитающих Смерть были повержены и оттеснены в болотистые местности. Там они и сгинули без еды и крова от болезней и голода.

Еще до начала войны вожди сотен племен заключили между собой соглашение о безоговорочной передаче власти выборному военачальнику. Данное обстоятельство позволило в конечном итоге одному человеку консолидировать в своих руках власть над большим числом людей и с большей эффективностью бороться с общим врагом. Так появился первый институт власти — воевода, боевой вождь, предводитель племен на время войны.

В это же время в противовес распространяемому шаманами культу Смерти, противоборствующая им сторона основала собственный культ Жизни. Именно этот культ с развитием и усложнением общественных отношений через несколько тысячелетий станет основой Церкви Света.

Церковь придет на смену культа, как новый способ борьбы за умы и души людей в грядущей более кровожадной и жестокой войне с вампирами поработителями из Империи ночи. Но это уже совсем другая история...

После победы над дикими племенами почитателей Смерти власть воеводы не рухнула. За десятилетия кровавых войн люди привыкли к сложившимся устоям. Они знали, что всех их ведет общий для всех племен, проверенный делом боевой вождь, преследующий исключительно цели благоденствия и процветания. Так, власть полководца после победы над общим врагом закономерно переросла во власть первого в истории государя. Объединенные единой волей племена, под единой властью одного человека образовали первое протогосударство людей — Ехон. Однако оно не просуществовало долгое время пав в последующем под ударом технологически развитых вампов.

Вот так возникли человеческие царства и Церковь Света. Это её истоки, истоки борьбы с нежитью, вампирами и прочими темными силами, что тысячелетиями угнетали людей.

Сестра так и не решалась рассказать брату о своем открытии, поскольку считала произошедшее с ней не чудом, а злым роком судьбы. Признаться в том, что она нежить на землях, входивших в лоно Церкви Света, означало обречь не только себя, но и всех жителей деревни на уничтожение.

Но брату все равно суждено было узнать о настоящем состоянии девушки. Все тайны раскрыл дождь. Сестра совсем немного не успела добежать до входа в их небольшую хижину, как попала под ливень.

Александр не знал о произошедшем с сестрой и в это время перестилал на полу свежую солому и растапливал сухими поленьями небольшой камин. На поиски сестры он вышел из дома только через несколько часов. Стоило ему переступить порог дома, как он застал её остолбеневшей у околицы. Он сильно удивился подобному поведению девушки и недоумевал, что могло послужить причиной ступора. Одиннадцатилетний мальчишка, превозмогая себя, втащил тяжелую девушку в дом и уложил её на кушетку. Уже снимая с неё мокрую одежду Кротус понял, что сестра не дышит, а сердце её не бьётся.

Упав без сил возле кровати, парень отстраненно смотрел в потолок и пытался отдышаться. Его вновь одолевало горе, ведь он снова потерял единственного близкого ему человека. Он не знал, сколько так пролежал, но поднявшись с пола, он заметил, как девушка немного пошевелила пальцами. Легонько-легонько, почти незаметно, но пошевелила.

"Если сестра опять умерла, то почему она не упала замертво на улице? — думал в тот момент мальчик. — Почему у неё шевелятся пальцы, хотя сердце не бьется?"

Но у парня не было ответов на эти вопросы. Оставив её лежать на своей кровати, мальчик покинул принадлежащей девушки часть общей комнаты и пересев поближе к очагу хижины, чтобы обсохнуть. Почти до самого утра он не мог уснуть, вспоминая первую смерть сестры, которая казалось, была так давно. За этими думами сон настиг его с первыми лучами солнца.

Сестра очнулась также внезапно, как и при первом своем пробуждении, но только спустя неделю. Александр за все это время так и не решился похоронить её. На второй день она, как ни в чем не бывало, уже вовсю ворочалась в кровати, а в последующие дни даже разговаривала во сне.

Проснувшись вечером на седьмой день своего беспамятства, она застала брата в общей комнате, сидящим на плетеном стуле у камина. Слабый свет лучины озарял его грустное лицо.

— Привет — неожиданно сказала сестра.

— Привет — спохватившись, ответил Александр. — Ты попала под дождь и целую неделю...спала.

— Как неделю? — испуганно переспросила девушка. — О ужас! Что со мной происходит? Я помню только что бежала под крышу нашего дома, а дальше все в тумане, как отрезало.

— Когда ты последний раз ела? Что за рана у тебя на руке? — не давая сестре опомниться, спросил Александр.

— Я не помню. За несколько дней до ливня у меня пропал аппетит. — соврала сестра — Получается, я не ела чуть больше недели.

— А когда ты пила последний раз?

— Александр, я знаю, к чему ты ведешь! Я не труп! Слышишь! Я не хочу быть мертвой! — в истерике закричала на мальчика сестра. — Нет! Нет! Нет!

— Ты не дышишь и сердце твое не бьётся. Тебе не нужна еда и питье, рана на твоей руке не заживает. Ты впала в оцепенение на неделю, попав под сильный дождь. Ты мертва сестра — резюмировал Александр, не поднимая взгляда с пола.

Девушка отвернулась, показывая, что не собирается больше продолжать разговор и попыталась заплакать. Но слез не было. У мертвых не бывает слез.

— И что теперь? Ты выдашь меня Церкви? Меня посадят в клетку и покажут как дикого зверя всем жителям Партоса, а потом сожгут!

— Нет, я никогда этого не сделаю — поднявшись со стула, закончил разговор юноша — Потом все обсудим. Я устал и лягу спать...

Шли месяцы, дети больше не возвращались к неудобному разговору о том, как им быть, приняв новое состояние сестры как данность. Они боялись и ждали, что с ней произойдут неизгладимые изменения. Боялись, что появится трупные пятна и запах. Боялись, что как сказано в писаниях церкви, она начнет испытывать жажду убийства и принесет горе в семьи других. Однако нечего подобного не происходило. Сестра продолжала оставаться той самой милой девушкой, которая всегда заботилась об Александре с того самого дня, когда погибли их родителей.

Поменялся только быт. Сестра больше не нуждалась в воде и пище, что признаться позволило сильно экономить деньги. Она практически не спала и совершенно не уставала. Пользуясь таким преимуществом, девушка стала вязать сети для рыбаков, плести корзины для фруктов или шить одежду, чтобы занять себя и скоротать уйму освободившегося времени.

Их маленькая хижина располагалась внутри одного из дворов небольшой деревни, что стояла на берегу маленькой речушки. Бесконечные войны, развернувшиеся между баронами, способствовали объединению отдельно стоящих домов в деревнях Партоса в общие дворы. Военная служба в их королевстве была пожизненной и вербовщики каждый год забирали из семей одного мальчика шестнадцати лет отроду. Смышлёные крестьяне Партоса и так обдираемые до нитки всевозможными поборами, не могли позволить лишить себя пары рабочих рук.

Для обмана столь суровой воинской повинности крестьяне стали строить свои жилища вплотную друг к другу. Выходы из домов, а также иные хозяйственные постройки, обращались вовнутрь. На свободной площадке между домами, как правило, располагался колодец и летняя кухня. Двор окончательно огораживался от внешнего мира невысоким деревянным забором и воротами с калиткой.

Несколько лет назад на родную деревню ребят совершили набег воины соседнего барона. Их поселение было разграблено и предано огню, а родителей, вместе с другими жителями, жестоко убили.

Детям удалось переждать нападение в ближайшем лесу. Они покинули его только под вечер, когда солдаты ушли. Вместо родного дома улиц они попали на пепелище. Привычный мир рухнул, и в одночасье лишившимся всего детям пришлось быстро повзрослеть. У них не осталось родных, и единственный возможный шанс на выживание они видели только в посещении дяди Доминатуса — старого друга их отца, что жил в соседней деревне.

Стоит отдать должное этому мужчине. Несмотря на суровость крестьянской жизни, он не остался безучастным к горю детишек и взвалил на свои плечи содержание двух новых голодных ртов. Он принял сирот в свой двор как родных и в первый же день взялся за строительство новой хижины. Через неделю жители деревни похоронили останки своих соседей. Теперь перед пепелищем возвышался маленький курган...

Кротусы зарекомендовали себя как очень добрые и отзывчивые соседи. Не только Доминатусы, но и простые люди из соседних дворов старались помочь им по мере своих сил. Кто принесет краюху свежего хлеба, отольет молока или поделиться вязанкой грибов, иной подбросит копченую рыбку или даже соты дикого мёда.

Поскольку быт ребят был тесно связан с другими жильцам их двора, полностью скрыть происходившие с Кротусами странности не представилось возможным. Никто из жильцов их двора пока не знал о случившемся с сестрой Александра. Толковали, что девушка часто болеет, что только недавно оправилась от сильной простуды. Соседи помогали, принося сборы вкусно пахнущих трав и целебные настои.

В доме, расположенном напротив хижины Кротусов, жил лучший друг Александра — Август Доминатус. Мальчишки быстро сдружились и стали очень близки. Их объединяли не только детские игры, но и отчасти совместный суровый быт.

Жизнь маленьких ребят нельзя было назвать легкой. Помогать по дому родителям, следить за младшими братьями и сестрами, работать наравне со взрослыми в поле, ходить на рыбалку и охоту, вынуждала вечная борьба с голодом. Август жил в очень большой семье и помимо Кротусов в одном дворе дружно проживали четырнадцать родных братьев и сестер Августа, четыре его дяди, две тети и целая орава двоюродных и троюродных родственников. Только благодаря, установленным отцом семейства жестким порядкам, они не жили впроголодь.

Август хоть и был лоботрясом, но Александр доверял ему всецело. Мальчишеское сердце не могло врать верному товарищу, дружба их была крепка и невинна. Когда Кротос принял решение рассказать другу о случившемся, то Август немало удивил его своей реакцией. Он не впал в ужас, не растерялся, а наоборот стал расспрашивать обо всех подробностях воскрешения сестры Александра.

— А получится ли повторить? Где это произошло? Какой был день? Это было ночью или днем? А какие были фазы лун? Текла ли у сестры кровь? Она молилась, когда болела? — завалил вопросами Август.

— Я не знаю. — отмахивался Александр — Зачем ты все это спрашиваешь, если назад уже нечего не вернуть? Тело моей сестры давно уже погибло. Я думаю, что в нем живет лишь её дух. Она не разлагается, ей не нужна пища и отдых. Она странно реагирует на воду, впадая при контакте с ней в оцепенение. Глаза становятся стеклянными, тело замирает. Вывести её из этого состояния помогает только тепло, но чтобы её отогреть и она пришла в сознание, необходимо несколько дней.

— У моего дяди недавно умерла собака, у тебя получится её оживить? — не унимался Август — Если это не ты оживил сестру, то затащим дохлую псину к тебе домой, может там святое место!

— Август! Ты больной? Ты только что назвал меня некромантом! — возмутился Александр — Если кто-нибудь об этом прознает, то меня сожгут на костре!

— Никто тебя не подпалит, если ты не продолжишь кричать об этом на весь двор! — ответил Август — Я хочу заметить, что это не у меня дохлая девка рассекает по дому. Знаю-знаю — пресекая возмущение друга, остановил его жестом поднятой руки Август — Это не девка, а сестра... ля-ля-ля, но факт остается фактом, она мертва. Вдруг она ночью всех перебьет и обратит нас в себе подобных? Ты её хотя бы связываешь перед сном?

— Август ты придурок! — устав спорить с другом сказал Кротус — Она уже почти полгода в мертвом теле и никаких изменений с ней не произошло. Она за все это время не съела меня и не откусила тебе голову. Она та же как и прежде, так что я думаю опасаться нечего.

— Тогда пошли, попробуем воскресить псину! — не унимался Август.

Через несколько минут ребята, озираясь по сторонам, вышли из-за ворот и зашли за двор, неся на руках завернутого в дырявую простыню мертвого пса. Никто из других жителей деревни их не видел. Соседние дворы в деревне располагались на небольшом удалении друг от друга, чтобы пожар не уничтожил деревянные постройки. Сам двор Доминатусов и вовсе стоял на отшибе деревни.

Положа пса возле задней стены забора, Август вопросительно уставился на Александра.

— Что? — спросил мальчик.

— Ну, давай! Твори волшбу! — прошептал Август своему лучшему другу.

— Если ты прав и сестру действительно оживил я, то я все ещё не знаю, как это у меня получилось! А если бы знал, то мы бы тут не стояли, пытаясь воскресить собаку! — огрызнулся Александр.

— Ладно — угомонился Август — Прости, что я на тебя давлю. Давай попробуем, как священники Церкви Света скрестить руки на груди и просить бога воскресить собаку. Хотя нет! Если церковные обряды это добро, а ты у нас дитя тьмы, то давай наоборот разомкни руки и молчи, а лучше за спину их заведи — с серьезным видом рассуждал Август.