Глас Зимы

— Так не о гвоздях речь — о людях!

— Иначе думай. Твое дело — расчищать дорогу. Враг встал на пути. Если б не встал — не был бы врагом. Но коль он закрывает путь, то из человека превращается в преграду. Вот и убери ее.

— Как снег лопатой?

— Ага.

— Но люди — не снег!

— Бывает...

Помимо тренировок, все остальное у Эрвина складывалось на диво удачно.

Отцовская хворь ослабла. Пускай не ушла совсем, но и облегчение было счастьем.

Трофеем Эрвину достался говорящий Предмет — уже второй. Хоть не заговорил, но ожил в его руках, наведя на любопытнейшие мысли.

Принц Гектор Шиммерийский предложил Эрвину купить пятнадцать тысяч искровых очей. С помощью ссуды, обещанной герцогом Фарвеем, возникла возможность принять предложение. Эрвин стал мечтать о том, как создаст личную отборную гвардию, вроде иксов Деймона, но вооруженную искрой. Если убедить кайров дополнить мастерство меча силою искры, то во всем свете не сыщется подобной им армии. Само существование столь могучего войска гарантирует крепкий мир в Империи.

Приарх Галлард Альмера объявил помолвку с Лаурой Фарвей. Леди Аланис пришла в бешенство, Эрвину стоило трудов умерить ее гнев... Сам же он видел в этом событии лучи света. Да, в случае войны Аланис с Галлардом, Надежда встанет на сторону последнего... но это и хорошо. Резня в центре Империи никогда не прельщала Эрвина — а теперь она исключена, ведь Аланис не рискнет пойти против двух герцогств. Зато брак с юною девицей сделал гранитного приарха уязвимым. Эрвин еще не знал, как подступится к нему: через Лауру ли, через будущих ее детей, через родичей — но чувствовал, что сможет подчинить Галларда без помощи мечей. Теперь — сможет.

Владычица Мими совершила самоубийственную глупость, подавшись на переговоры со Степным Огнем. То был дурацкий поступок... но по-своему прекрасный, из тех полугеройских полубезумств, какими грешил порою и сам Эрвин. Впервые Мими вызвала его восхищение. Не снисходительное, в духе: "Умное дитя", — а по-честному, от души.

И главное. Абсолютно главное. У восставших крестьян — Подснежников Салема — нашлось искровое оружие! Стратегический план Эрвина, главный его расчет оказался верен! Кукловод вывел на поле неожиданную силу, чтобы заманить Эрвина в ловушку, — и так попал в ловушку сам! Эрвин буквально видел фишки на игровом поле. Вот движется громоздкая серповая стратема Кукловода, вот выходят против нее северные мечи. Вот в самый разгар сражения бьет им во фланг главный отряд Кукловода — Пауль с бригадой. А вот сам этот отряд влетает в капкан и гибнет, а искра — Пауль — достается Эрвину! Разгром, после которого нет смысла продолжать партию! Кукловод сдастся на милость победителя или сбежит на Фольтийские острова, откуда рано или поздно его вернут имперскому суду...

Тем вечером Эрвин все рассказал сестре. Затем по душам поговорил с Минервой.

А позже, нетрезвый и полный азарта, никак не мог уснуть. Расхаживал по спальне, пил ордж, красками фантазий рисовал свою скорую победу.

— Иди ко мне!

Альтесса возникла прямо в постели. Улеглась на живот, поболтала в воздухе босыми пятками.

— Милый, сядь рядышком, поговори со мной.

— Как я могу сидеть, когда душа парит на крыльях восторга?!

— Так подлети ближе, сокол ясный, и раздели восторг с любимой!

Он встрепал ей волосы и поцеловал в шею.

— Кстати, о любимых, — мурлыкнула альтесса, — что это было?

— Поцелуй нежности и затаенной страсти!

— Нет, чуть раньше... Примерно час назад. Ты, кажется, флиртовал с Мими?

— И мне кажется нечто подобное.

— Если невинное заигрывание считать за дюжину копейщиков, то ты бросил в атаку рыцарский батальон. Любопытно, что бы ты делал, если б защита владычицы не выдержала?

Вместо ответа Эрвин сжал ягодицу альтессы.

— И тебе ее совсем не жаль?

— Конечно, жаль, в том и дело! Она — императрица и моя кукла! Кто посмеет заигрывать с нею? Бедняжка навек лишена радостей не только любви, но даже флирта!

— И ты... угостил ее конфеткой?

— Она заслужила сладость. Так ловко разыграла шаванов, так старательно ненавидит меня, так бережно хранит пыльную верность трупу Адриана! Разве она не прелестна?

Альтесса мягко оттолкнула руку Эрвина.

— А часом раньше ты поцеловал сестру.

— То было невинно...

— С языком.

— Быстро...

— Я считала Праматерей и дошла до Елены.

— Всего-то!

— До Елены на третьем круге!

— Да пойми же ты: сегодня особый день! Бывают дни, когда каждая девушка — принцесса, каждая монета — золотая, каждая стрела — в цель. Сегодня — такой! Уж прости, мне очень стыдно, но я счастлив! Иона заразилась счастьем от меня, Мими — тоже. Я — факел радости, что зажигает сердца! Кому это повредило?!

Альтесса села, подобрав ноги и запахнув халат.

— Тебе.

Он хлопнул ресницами.

— Как?

— Иона стряпает алхимическую смесь из любви к тебе и к мужу. Пускай, это ее дело. Мими променяет мечты о гниющем Адриане на твою теплую постель. И хорошо. Но беда в том, что ты рановато обрадовался.

— Да, Кукловод еще не пойман, но...

— Но я не о нем. Ты сказал сестре, что бросишь в атаку Нортвудов, а крестьяне отобьют искрой. Как думаешь, во сколько жизней это обойдется?

— Не много. Медведи наткнутся на искру и откатятся...

— Когда один скачет в атаку с обнаженным мечом, а другой лупит в него искрой — один из двух умирает, правда? Твое "наткнутся, откатятся" — это сколько трупов? Сотня? Тысяча?

— Но...

— Помнишь день, когда я ни разу не подшутила над тобой? Ты убил двадцать пять пленников, мы вместе запивали горе. Ты был в таком сумраке, будто погибли друзья. Двадцать пять незнакомцев!

Эрвин сел, помолчал... погас.

— Это необходимые жертвы. Кукловод погубит много больше, если я его не остановлю.

— Не сделаешь омлет, не разбив яиц? Аланис говорила это. Ты ответил, что не любишь яйца.

— Крестьяне сами виноваты. Они, тьма сожри, подняли мятеж! Сами выбрали свою судьбу!

— Но ты не за это их караешь. Знаешь же: пусть не по закону, но по совести они правы. Ты бы всех простил, если б не партия против Кукловода.

Эрвин озлился.

— Тьма сожри, чего ты хочешь? Я, значит, слишком бездушен?! Сама же так хотела! Учила: сметай людей лопатой, как снег! Вот тебе желанная степень бездушия! По моему приказу медведи пойдут бить крестьян — и меня это волнует меньше, чем круглые ляжки Минервы!

— Немного иначе, — альтесса покачала головой, отбросив темные локоны с глаз. Ее взгляд был неприятно острым. — Ты думаешь про ляжки Минервы и про язык сестры в твоем рту, и про фанфары будущей победы — лишь бы не думать о мертвых серпах. Ты зажег свой, хм, "факел счастья", чтобы ослепить себя. Сладкий самообман, затмение эйфорией. В Дойле ты не лгал ни себе, ни мне.

— Я просто научился быть злым.

— Докажи.

Альтесса подала ему Глас Зимы.

Эрвин поставил свечу, а сверху — пробку от бутылки орджа. Обнажил меч. Движения обрели хищную плавность. Глас Зимы покорно слился с рукою, рассек воздух парой пробных взмахов, наполнился силой, поднялся для атаки.

Эрвин прицелился в пробку взглядом и процедил: "Умри!", — и хлестнул стальным кнутом.

Раздался треск, когда клинок врубился в столешницу. Он не задел ни пробку, ни даже свечку.

Опустошенный промахом, Эрвин бессильно опустился на ковер. Альтесса легла рядом, прильнула к его плечу.

— Любимый... Где-то бродит шут Менсон, непонятно зачем убивший владыку. Итан до сих пор молчит о чем-то. Знахарка что-то нашептала на ухо Аланис. Кукловод очень умен и может избежать твоей ловушки, и жертвы крестьян окажутся напрасны... Я — Тревога. Я не дам тебе забыть о таких вещах. И разлюблю тебя, если начнешь мне лгать.

* * *

План рухнул не из-за хитрости Кукловода.

Владычица Мими, не учтенная Эрвином в расчетах, примчалась на Святое Поле, с малым эскортом пронеслась сквозь порядки войск, вступила в переговоры с Подснежниками — и достигла соглашения. Битва не состоялась: невозможно было бросить армию на крестьян, только что прощенных императрицей! Кайры не вступили в бой, тыловой штаб не остался беззащитною приманкой, разведчики Кукловода не увидели возможности для атаки — и бригада ушла от капкана. Эрвин послал во все стороны конные разъезды, надеясь найти хоть след бригады. Тщетно. Какие следы там, где прошло двадцатитысячное войско!..

Вассалы Эрвина осудили поступок Мими и не преминули поделиться негодованием. По законам Севера крестьянин заслуживает сурового наказания даже за непочтение к воину. Можно считать удачей, если мужик нахамил кайру и отделался десятком плетей. Что же говорить о мужиках, которые подняли мятеж, несколько раз вступали в бой с рыцарями, а затем расстреляли послов на переговорах?! Кайры всерьез готовились учинить расправу, отчасти сдерживаясь лишь брезгливостью: неприятно пачкать мечи холопской кровью. Идеальною казалась эрвинова задумка: растоптать мужиков силами нортвудцев, а кайров оставить в резерве, для страховки. Но Минерва своею выходкой испортила все! Мужики отбылись парой козлов отпущения. Стыдно сказать: из ста тысяч мятежников перед судом встанут двое, да и те умрут не на глазах остальной своры! Бунтари разойдутся по домам, уверенные в своей правоте! Вдобавок, Минерва проявила своеволие: поступила так, будто она и впрямь управляет Империей, не нуждаясь в одобрении герцога Ориджина.

Все это вассалы Эрвина высказали не раз и не два. Одни держались в рамках вежливости: "Поведение Минервы неприемлемо, она слишком много мнит о себе и нарушает субординацию. Милорд, необходимо взять ее под контроль". Другие — близкие соратники Эрвина по кампании — не стеснялись в выражениях: "Ваша кукла обнаглела! Попробует снова — скинем ее, посадим другую! Нам это в два счета". Но возмущенные вассалы в большинстве своем даже не знали главной вины Минервы. Только пара ближайших помощников знала план охоты на Кукловода — только они и поняли, как глупо Мими сорвала то, на что Эрвин положил полгода усилий!

Эрвин кипел от бешенства и разочарования, и досады. Сколько расчетов сорвано, сколько трудов впустую! Подобное было год назад, когда отец услал его в Запределье. Но отец был герцог, сюзерен, он хоть имел право. А Мими!..

Я ей покажу! — думал Эрвин с обидою, едва ли не детской. Она еще пожалеет!

Обложу ее своими людьми, чтоб каждый ее шаг был под контролем. Чтобы ни выпить, ни чихнуть не могла без моего ведома! Чтобы спать не легла, пока я не позволю!

Или лучше: оборву все нитки власти, сделаю, чтобы ни одно ее слово не исполнялось. Всех при дворе так запугаю, что ни одна чиновная собачонка не рискнет выполнить приказ Минервы!

Или так: надавлю на прохвоста Конто и закрою все ее счета. Прикажу Роберту: ни агатки Минерве! Пускай хоть клянчит, хоть побирается — своих средств у нее не будет. Ни одну собачонку она не наймет, если я не позволю!

А если еще раз посмеет — хоть одну дерзость, хоть одно слово! — я заменю ее. Уж я умею менять императоров. Первый раз было трудно, второй — пройдет, как по маслу! Кем заменю? Безумным цареубийцей Менсоном? Хмурой старухой из Дарквотера?.. Да какая разница! Заменю хотя бы в назидание! Чтобы каждый понимал, кто на самом деле правит Империей!

— Милый, позволь предложить другой метод наказания, — альтесса вмешалась в его диалоги с самим собою. — Положи Мими себе на колено, задери ей подол и хорошенько отшлепай.

— Что, прости?..

— Помнится, тебя интересовали ее ляжки. Вот и совмести наказание с удовольствием.

— Ты могла заметить, что мне не до шуток.

— А я и не шучу. Кончай с нею враждовать. Сделай Мими своей союзницей. Или просто своей.

— Ты свихнулась!

— А ты ослеп, если не видишь. Минерва — настоящая Янмэй, идеальный инструмент власти. Такие, как она, построили Империю.

— Всего лишь нахальная пигалица!

— Она на троне четыре месяца. За это время усмирила степняков, ввела бумажные деньги и разобралась с крестьянским восстанием. Используя лишь те крохи власти, какие ты ей оставил! Дай ей больше сил и больше времени, сделай союзницей — и она свернет для тебя горы.

— Эта дрянь ударила мне в спину! Испортила план, ради которого...

— Она не знала твоего плана! Ты же не доверился ей! Зато она спасла крестьян, которых ты хотел спасти. И тебе не пришлось самому прощать бунтарей, нарушая хваленый северный закон. Она избавила тебя от обвинений в мягкотелости.

— Все, чего она хотела, — унизить и высмеять меня.

— Милый, ты — не центр вселенской спирали. Она хотела погасить бунт и восстановить справедливость. Она виновна лишь в том, что слишком хорошо играет роль императрицы.

— Ты бредишь! Поди прочь!

Альтесса была очень хитра. Она провоцировала Эрвина выплескивать злость, и чем больше он плескал, тем меньше оставалось. Запасы гнева истощались, Эрвин начинал слышать ее аргументы.

— Возможно, она поступила правильно...

— Не возможно, а точно, милый. Ты поступил бы точно так же, окажись на ее месте.

— ...однако она не смела действовать в обход меня!

— Но ты всегда действуешь в обход ее! Ты сам установил сию добрую традицию.

— Она возомнила о себе! Это я сверг тирана, разбил искровиков, захватил столицу. Это я усадил ее на престол!

— А мне думалось, она — наследница по закону. Или ты вменяешь себе в заслугу то, что соизволил выполнить закон?

— Минерва должна подчиняться мне!

— Потому, что ты старше и умнее? Или потому, что тебя слушаются злые дядьки с мечами?.. Она — не твой вассал и не давала клятвы верности. С чего бы ей подчиняться?

— Она обязана мне по меньшей мере свободой. Долг чести велит ей повиноваться!

— Правда? Вот уж новинка в кодексе чести!

— Она — неопытное дитя! Должна быть послушной хотя бы поэтому.

— Верно, детям нужна покорность. А еще собакам и овцам... Скажи, ты хочешь видеть на троне Империи собаку или овцу?

Марш до столицы длился два дня. Эрвин имел много времени на общение с альтессой. Каждый возглас негодования он повторил не раз и не десять, и под конец начал казаться себе обидчивым идиотом. Слова альтессы, напротив, обретали все больше смысла.

— Мими помешала тебе убить Кукловода. Но ты еще найдешь способ поймать его, а сейчас вспомни, что говорил отец. "Обрести достойного союзника ценнее, чем убить врага. Врагов много, союзников мало. Достойных людей вообще мало на свете". Помирись с нею. Тебе верят агатовцы, ей — янмэйцы. Ее любят крестьяне и чиновники, тебя — солдаты и дворяне. Ты — мастер политики, она станет мастером финансов. Вместе вы сможете править миром!

— К чему это ты клонишь, не могу понять?

— Экий недогадливый. Женись на ней, милый!

— На Мими???

— А на ком? На леди Нексии, которую давно забыл? На Аланис, что шепталась с агентом твоего врага? На собственной сестре?

— Но Мими...

— Что — Мими? Она умна, ты это любишь. Наделена чувством юмора. Играет в стратемы — по слухам, недурно. Смела. Способна на красивое безумство. Боги, да чем она плоха? Даже задница ее тебе по вкусу!