Николас Джей Кур

Сгрузив меня на лежанку, отменили заклинание парализации. Я опять почувствовал сильную слабость.

— Два раза в день на столе будет появляться еда, — сказал аврор Эдвардс, обращаясь ко мне. — Утром и вечером, за час до патруля дементоров. Через час посуда исчезнет. Как появится еда, появится стакан с водой, он не исчезнет. Вода в нем бесконечна, ниже половины не опустится, хоть ты его верх дном держи. Устраивать тут потоп не рекомендую... впрочем, сам узнаешь.

— Ведро, — продолжил он, — под отходы, все, кроме живого тела, в нем растворяется за несколько минут. Душ два раза в месяц, по желанию, — он помолчал несколько секунд, разглядывая меня и продолжил: — Рекомендую вам, мистер Поттер, начать двигаться в течение нескольких дней, слабость нужно перебороть, иначе... — он замолчал, постоял секунду, подошел ко мне и снял очки с моего носа. — Вам это не понадобится, — развернулся, вышел из камеры и направился по коридору. Сопровождающие его авроры последовали его примеру.

Я с офигением проследил за их уходом. И это все? А как же... а что же... Будь у меня силы, я бы обязательно вскочил и заорал им вслед или начал ругаться.

Но, сил ругаться не было.

"Добро пожаловать домой, — подумал я и закрыл глаза. — Добро пожаловать домой!"

Глава 2. Спасение

Я сонно разлепил глаза, разглядывая мутный потолок.

"Очки, надо надеть очки, — подумал я и машинально начал шарить правой рукой в поиске такой нужной мне вещи. Что в общежитии, что в Больничном крыле тумбочка стояла у меня справа.

Рука едва шевелилась, я чувствовал сильную слабость. Что произошло?" — спросил я сам себя и задумался, вспоминая вчерашние (вчерашние ли?) события.

С ужасом я дернулся на кровати, вспомнив кладбище, министерство, Азкабан. Не-ет, это мне просто приснилось. Ведь приснилось же, да?

Я напрягся и начал активнее шарить рукой, но справа была пустота. Повернув голову, я увидел только небольшой столик и решетку. Без очков все вокруг было слегка мутным, а за решеткой превращалось в смазанные тени.

Внутри меня все заледенело. Если это кошмар, то он чертовски реален. "Похоже, — мрачно подумал я, — как только меня сгрузили, я сразу же задремал".

Сил в теле ощущалось немного больше, чем после запечатывания. Тогда, после этой процедуры, я вообще шевелиться не мог.

Прищурившись, я более внимательно посмотрел на стол. Там что-то стояло. Что там говорил аврор? Еда появляется и исчезает, а кружка с водой остается? Мерлин, до чего же у меня ужасное зрение, я даже не могу рассмотреть, просто кружка там или что-то еще.

Попытавшись подняться, я с тихим хрипом расслабил мышцы. Такое чувство, что я попытался поднять Хагрида. Моргану вам в жены, как я должен есть, если я даже встать не могу.

С бессильной злобой я вспомнил слова аврора.

"Рекомендую вам, мистер Поттер, начать двигаться в течение нескольких дней, слабость нужно перебороть, иначе..." — "иначе", — передразнил я мысленно. Сейчас это "иначе" мне уже не казалось столь легкомысленным. Иначе я сдохну тут, без сил лежа в кровати.

С мысленной руганью, поминая попеременно то Мерлина, то Моргану, а то и вовсе Дамблдора, я начал переворачиваться на бок, планируя сесть на кровати.

Через минуту я признался себе, что план был хорош. Я смог перевернуться на бок. Проблема в том, что руки не хотели отталкивать меня от кровати. Чем-то мне это напомнило состояние моей руки после "лечебного" заклинания Гилдероя Локхарта, моего преподавателя ЗОТИ на втором курсе школы. Во время матча по квиддичу бешеный бладжер сломал мне руку, и этот "целитель" удалил мне все кости в руке. Вот ощущение было похожее: вроде ты и желаешь двигать рукой, вроде и движение какое-то есть, но больше всего это напоминает дрожь, а не что-то иное.

Я хотел повернуться и посмотреть на стол, убедиться — что мне есть ради чего вставать, но отказался от этой идеи. Сил и так нет, нужно двигаться. Нужно встать. Напрягшись так, что в глазах потемнело, я смог оттолкнуться от кровати на пару сантиметров и с выдохом расслабился, падая обратно.

"Черт, — тяжело дыша, как после тяжелой тренировки по квиддичу, подумал я, — это не будет легко. А ведь еще обещали и компанию... в виде дементоров".

Если вспомнить третий курс в школе, сил у меня после них не прибавлялось, скорее, наоборот. С некоторой иронией я подумал, что этот курорт мне не совсем нравится.

Выбросив лишнее из головы, я попытался снова подняться. "Ну же", — уговаривал себя я, наблюдая как кровать сантиметр за сантиметром отдаляется от моего лица.

Упав обратно, я снова пытался отдышаться. "Это какой-то кошмар, — размышлял я расслабившись, — мало того, что человека помещают к дементорам, что уже можно приравнять к изощренной пытке, так еще и запечатывают, что просто лишает всех сил. Держу пари, половина заключенных дохнет тут в первые недели, просто от жажды, не сумев подняться. Даже удивительно, как Сириус тут продержался двенадцать лет. Это же уму непостижимо".

Сейчас я отчетливо понимал, что слабость у меня не только от недостатка физических сил, но и от недостатка магии. То время, что я здесь провел, позволило мне восстановить немного магической энергии(1), что придало немного сил. Я буквально чувствую, как по капле эта энергия прибывает. Проблема в том, что наполнить нужно не ведро, а озеро. И произойдет это нескоро.

Раньше я не получал магического истощения, поэтому никогда не чувствовал недостатка маны, как, впрочем, и саму ману.

Со вздохом я принялся за новую попытку, так же неудачную. Спустя -надцать попыток я с победным хриплым выдохом оттолкнулся от кровати.

Через секунду меня начало клонить на другой бок, и с сиплым вскриком я упал на другую сторону кровати, треснулся лбом о что-то железное и почти отключился.

Сильная боль на лбу напомнила мне то, что произошло. То, с чего все началось...

Вечер, 24 июня, 1995 года. Лабиринт.

Мы, я и Седрик, стоим недалеко от кубка, который стоит на какой-то тумбе. Наша цель в этом лабиринте.

— Давай пойдем оба, — сказал я, обращаясь к Седрику.

— Что?

— Вместе его возьмем. Это не только наша с тобой победа. Это победа Хогвартса. Мы ее завоевали вдвоем.

Седрик изумленно смотрел на меня.

— Ты... ты уверен?

— Да, — ответил я. — Да... мы ведь все время помогали друг другу. И добрались сюда оба одновременно. Так что и возьмем его вместе.

Седрик, казалось, не верил своим ушам, но еще миг — и лицо его просияло счастливой улыбкой.

— Отлично, — сказал он. — Идем. Он взял меня под локоть и помог мне доковылять до тумбы, где стоял желанный трофей. Мы оба протянули руки к сияющим рассеянным светом ручкам Кубка.

— На счет три, ладно? — предложил я. — Один... два... три!

И мы вместе коснулись Кубка.

Я тут же почувствовал знакомый рывок где-то внутри, и нас закружил водоворот портала.

Закружило, завертело. Со всех сторон бил сильный ветер и смазанные краски, как будто мы с неимоверной скоростью летели сквозь пространство, так быстро, что мозг не успевал осознать то, что что глаз видит. Только смазанные пятна. Меня мгновенно замутило. Не удивительно, что как только мы прибыли, я растянулся на земле, боясь дышать. Еще и нога сильно болела. Не успев даже выдохнуть после приземления, я краем глаза уловил красное пятно, приближающееся ко мне, и в тот же миг мир померк.

Руку пронзила острая боль. Я дернулся. "Что за дела, — подумал я, — еще и рука? Хм, — я задумался, — у меня что-то еще повреждено? Лабиринт, неуязвимый акромантул и укушенная нога... Я опять дернулся и сразу ее почувствовал. Мерлин его подери, — подумал я, — надо было использовать взрывное заклятие".

Лоб пронзило сильной болью.

— Одень меня, — послышался чей-то голос.

Страх начал сковывать грудь.

Я открыл слезящиеся глаза, но увидел только муть. Темно, горит костер, много мутных фигур. Не поймешь, люди это или предметы. Где мои очки? Видимо, где-то возле кубка. Все же падение не прошло даром, может, и руку там повредил. Да и спина болела. Что странно, я чувствовал себя в подвешенном состоянии, словно не лежал, а висел. Ноги свободно двигались, а вот руками я пошевелить не мог.

Кто-то всхлипывал и невнятно бормотал, я силился что-то рассмотреть в этой мути, но все было бесполезно, слишком темно. Лоб продолжал болезненно саднить, как тогда, при эпопее с Квиреллом.

Всхлипывания не прекращались. Кто-то хмыкнул. Я увидел движение и в том направлении на секунду что-то вспыхнуло серебряным светом, осветив несколько фигур. Патронус? Я поежился. Вечер перестает быть томным: самое последнее, с чем я хотел столкнуться, это дементоры.

— Хозяин... спасибо, хозяин.

Хозяин? Я задумался. Мне был знаком этот голос. Но сейчас я не в том состоянии, чтобы вспоминать.

Одна из фигур приближалась ко мне. И с каждым шагом боль в шраме все усиливалась. Конечно, как только шрам начал саднить, я все понял. Понял, но не принял. Не поверил. Не хотел верить.

Из вечерней тьмы ко мне подходил какой-то бледный... урод. Лысый, безносый, с красноватыми глазами. Мне и так было нехорошо, но сейчас вообще пополохело. Захотелось забиться в какую-нибудь норку и не отсвечивать.

С каждым шагом я видел его все отчетливей.

— Гарри Поттер, — протянул он, словно смакуя, подойдя почти вплотную. Он был высок, на голову выше меня. Сейчас, подвешенный, я мог смотреть ему прямо в глаза, не задирая голову.

Я щурился, рассматривая... Волдеморта? О, Мерлин, ну что за урод. Даже сейчас, находясь почти вплотную, я не мог его полностью рассмотреть, мое зрение оставляло желать лучшего. Но то, что я видел, мне не нравилось. Я спохватился и попытался сделать невозмутимое лицо... ну, так, как я его понимаю. Постарался выглядеть не испуганным мальчиком. Мне уже почти пятнадцать.

Мысли перескакивали с одного на другое, я с трудом мог сосредоточиться.

Фигура задвигалась, он стал расхаживать взад-вперед.

— Ты, Гарри Поттер, висишь над останками моего покойного отца, — тихо прошипел он. — Он был магглом и дураком... как и твоя дорогая мамочка. Но они оба пригодились нам, не правда ли? Твоя мать погибла, защищая тебя... а я сам убил своего отца, и посмотри, как он мне помог, уже будучи покойником...

Волдеморт, а это точно был он, взмахнул палочкой, и из темноты к нему в руку прилетел какой-то предмет. Я с удивлением уставился на свои очки.

— Ты плохо видишь, не так ли? — спросил он, нацепив очки мне на нос. Я ничего не ответил. Видеть я стал намного лучше, но легче мне от этого не стало.

Волдеморт подошел и заглянул мне в глаза. Появилось неприятное чувство. Он хмыкнул и отошел к одной из могил.

— Видишь этот дом на склоне холма, Поттер? Там жил мой отец. Моя мать, ведьма, жила в этой деревне и влюбилась в него. Но он бросил ее, когда она рассказала ему, кто она такая... Он не любил магию, мой папаша... Он бросил ее и вернулся к своим родителям-магглам еще до моего рождения, Поттер, а она умерла, родив меня, и я вырос в маггловском приюте... Но я поклялся найти его... я отомстил ему, этому мудаку, который дал мне свое имя... Том Реддл...

Он не останавливался ни на минуту, переводя взгляд с одной могилы на другую.

— Послушать только, кому я тут рассказываю историю моей семьи... — тихо заметил он. — Похоже, годы скитаний в виде духа сделали меня сентиментальным... Смотри, Гарри! Вот возвращается моя настоящая семья...

Из темноты вышли две фигуры: кто-то невысокий и второй, ростом с Снейпа. Я даже прищурился, заподозрив, что это и есть Снейп. Но нет, лицо определенно знакомое, но не могу вспомнить, где я его видел.

— Барти Крауч, — сказал Волдеморт, представляя человека, которого я сравнил с Снейпом.

— Младший, — согласился тот, поклонившись Волдеморту.

— Хвост, — выдохнул я, с ненавистью смотря на второго волшебника.

— Да, Хвост, — с ухмылкой подтвердил Волдеморт, смотря на меня. Он повернулся к Хвосту.

— Протяни руку, Хвост.

У Хвоста на мгновение на лице мелькнуло плаксивое выражение, но он себя переборол и подошел к Волдеморту. Он протянул левую руку и поднял рукав мантии, обнажив какую-то татуировку. Я только сейчас заметил, что правая рука у него какая-то странная. Железная?

Волдеморт крепко схватил его за руку и зажег Люмос, внимательно рассматривая татуировку. Сейчас, под светом заклинания, я узнал Темную метку, что висела в воздухе на чемпионате мира по квиддичу. Хвост шипел, ему явно было больно. Сейчас я понял, что всхлипы, что я слышал ранее, — принадлежали ему. Но сейчас, пожалуй, он не выглядел таким рохлей, как в Визжащей хижине.

— Она снова здесь, — тихо произнес Волдеморт, говоря про метку, — они снова ее заметят... Теперь мы посмотрим... теперь мы узнаем...

Он направил указательный палец к метке и... замер.

Я уже некоторое время фонтанировал безудержным страхом. Мои эмоции давно вышли из-под контроля, и он как-то это почувствовал.

Совершенно нечеловеческим движением Волдеморт повернул ко мне голову, посмотрев мне в глаза. А ведь он стоял ко мне боком, практически спиной.

Если бы я мог испугаться еще сильнее, я бы обязательно это сделал. Но предел уже был достигнут.

— Так, так, так, очень любопытно, — сказал он и повернулся всем телом ко мне. Где-то глубоко внутри, где нет эмоций, он напомнил мне Олливандера: тот тоже высокий и не самый приятный индивид. Да и фразы похожи.

— Барти, — обратился он к Краучу, не поворачивая головы, — бери Хвоста и собирайте вещи. Встречу проведем в другом месте. Идите в мэнор, я скоро к вам присоединюсь. — Твой отец, — сказал Волдеморт, — тоже боялся. Но это не помешало ему дать мне некоторый отпор. Даже не имея палочки.

Волдеморт подошел ко мне вплотную и положил руку мне на лоб, прямо на шрам, а сам смотрел мне в глаза.

Шрам обожгло, как будто меня заклеймили раскаленной кочергой. В прострации я услышал чей-то крик, полный боли. "Это мой крик", — понял я и закашлялся, прервав вопль.

Дрожа, я висел над могилой и варился в собственном соку страха, ярость и ужас смешались внутри. Волдеморт с болезненным любопытством смотрел куда-то выше моих глаз. Рассматривает шрам?

— Вот это сюрприз, — сказал он с удивлением, что-то разглядев, и начал делать сложные пассы палочкой. Несколько минут прошло, но ничего не происходило, я не чувствовал никакого воздействия.

Эмоции притупились, я перегорел.

Он снова обошел меня по кругу, разглядывая как-то по новому. Взглянув мне в глаза, он нахмурился.

— Лысый урод? — спросил он у меня, направляя на меня палочку. — Круцио.

Я зашелся в крике. Боль была везде и она была невыносимой. Когда болел шрам, было больнее. Но, там у боли был маленький очаг, она скапливалась в одном месте. Сейчас же у меня агонизировало все тело, такой боли я не чувствовал еще никогда. Мысли как улитки, неторопливо двигались в этой боли, трудно было даже мыслить.

Через некоторое время, я понял, что меня уже не пытают, я лежу на земле, а все тело болит — просто слабее. Я поднял голову и немного осмотрелся, прямо возле руки лежала моя палочка. Судорожно схватившись за нее, я зажал ее в руке, осматриваясь, пытаясь найти, где этот чертов урод.