Chrome Shelled Regios том 3

Лейфон с товарищами сидели в "Муле" — баре на улице Сарнаки. В полуподвальном баре, где есть лишь стойка и несколько столиков, обычно предлагались спиртные напитки, но сегодня большинство бутылок было спрятано, а столы, на которые обычно подавались лишь лёгкие закуски, ломились от огромных блюд с едой.

— Однако им, похоже, и без выпивки весело, — с недоумением заметил сидящий за стойкой Шарнид и поднёс к губам кружку с пивом.

Звукового оборудования у бара не было. Из посетителей сегодня были лишь члены семнадцатого взвода и их друзья — аппаратуру, видимо, притащил кто-то из них.

— О, Шарнид, а ты петь не будешь?

— Я пас. Моё пение не для толпы.

— О, а когда же ты поёшь?

— Когда я кое с кем наедине.

— Мм, и чья же сегодня очередь быть "кое-кем"?

— Обижаешь.

Шарнид болтал с девушкой за стойкой — по-видимому, хозяйкой — а сидящий рядом Лейфон страдал от царящей в помещении жары, и потому потягивал сок.

Разносившийся по бару голос Мифи звучал весьма неплохо, парни аплодировали. Группа парней и девушек, по-видимому, одноклассники Шарнида, просматривали каталог мелодий и непринуждённо болтали. Мелькал среди них и Харли — а значит, были там, несомненно, и его одноклассники.

Была неподалёку от них и ещё одна группа. Здесь были только девушки. Вид у всех был довольно серьёзный для подобного мероприятия, но они активно общались между собой и, кажется, были довольны таким общением. Среди них были и Мэйшэн, и Наруки. В центре сидела Нина. Она что-то говорила Наруки, а та слушала — кажется, с некоторым недоумением на лице.

— О чём она говорит? — задумался почему-то Лейфон, но подходить к ним не стал.

В компании подруг Нины он только что побывал. Девушки с огромным любопытством расспрашивали его о всяком, и он сбежал от них сюда. Возвращаться по собственной воле не хотелось.

— Аншлаг, однако, — услышал Лейфон чутким слухом военного сквозь пение Мифи и скрип открывающейся двери и повернулся ко входу.

— Формед-сан?

— Привет. Как жизнь, супермен?

Формед Гарен. Улыбка вошедшего начальника отдела безопасности городской полиции странным образом контрастировала с суровыми чертами лица.

— Не называйте меня так, пожалуйста.

— Но это же правда. Кругом только и разговоров, что во всём Целни тебе, приятель, не сыщется равных — а сам что думаешь?

Он как ни в чём не бывало сел рядом с Лейфоном, заказал у хозяйки напиток и потянулся к выставленной еде.

При первой встрече Лейфон был "Альсейф-кун", теперь стал "приятелем". Лейфон покачал головой, удивляясь такой фамильярности.

— Меня это мало волнует. Жизнь научила, что одна лишь сила ничего не решает.

— А вот таких разговоров не было — ты, приятель, кажется, мудр не по годам. Успел хлебнуть горя, значит.

Начальник полицейского отдела совмещал свою должность с учёбой на пятом курсе сельскохозяйственного факультета. Поскольку поступающим в школу Целни не было и шестнадцати, пятикурснику не могло быть больше двадцати, и разница в возрасте значительной не казалась... Но скажи кто-нибудь, что Формеду тридцать, Лейфон бы совершенно не удивился.

Он изучающе посмотрел на Формеда, скользнул взглядом по его едва заметной улыбке и спросил:

— Так у вас что, срочное дело? Если ищете Нак... Наруки, она там.

Он чуть не назвал Наруки по её прозвищу, но вовремя исправился и показал на девушку, сидящую рядом с Ниной с очень смущённым видом.

— Так трудно представить, что я просто пришёл поздравить того, кто меня выручил в своё время? Грустно.

Впрочем, никакого недовольства на лице Формеда не было — он рассмеялся, вроде бы искренне.

Недавно Лейфон согласился помогать городской полиции, по просьбе работающей там Наруки. Когда дело оказывается слишком опасным, и работающие в полиции военные могут не справиться, на помощь приходят другие военные — по сути, подработка, которая по силам только военным. Работа, конечно, опасная, безалаберности не терпит. В деле, в котором попросили поучаствовать Лейфона, оказались замешаны опытные военные, и полиция их едва не упустила.

— Пока нет дел, которыми надо просить заняться именно тебя. Но есть одно, о котором, может, и попрошу.

— Ээ... — протянул Лейфон, не в силах дать болеё определённого ответа на такой туманный намёк.

— Но не сейчас, это не срочно... — добавил Формед и бросил взгляд на напиток Лейфона.

— Не спиртное, видите?

— Вижу. Мне, наверное, по должности такое говорить не положено, но лично я считаю, что здесь можно и выпить.

— Наверное, но мне что-то не хочется.

— Ну, быть серьёзным тоже неплохо, если самому не в тягость. А вот начальница твоя, приятель, по-моему слишком серьёзна.

Формед перевёл взгляд на Нину, повернулся и Лейфон.

Нина Анток. Третьекурсница военного факультета, сформировавшая взвод — хотя командирами обычно становятся не раньше четвёртого курса.

Короткие золотистые волосы сияли на фоне окружающего полумрака, а суровые черты лица подчёркивали красоту.

— Она хорошая девушка, — сказал Лейфон, наблюдая за пронзающими глазами Нины.

— На прошлом военном турнире мы потерпели сокрушительное поражение. Но теперь у нас есть такие, как ты и она, и я думаю, это здорово, — кивнул Формед, сам с собой соглашаясь.

Оказавшись лицом к лицу с сэмпаем, видевшим прошлый турнир собственными глазами, Лейфон решил задать давно беспокоивший его вопрос.

— Неужели всё было настолько ужасно?

Для обеспечения работы систем региоса нужен особый металл. Серний. Он появился, когда загрязнители распространились по всему миру. Чтобы найти серний, достаточно просто раскопать землю под ногами города, но чистый серний в необходимом для жизнедеятельности города количестве можно найти лишь в подземных шахтах. Считается, что расстоянием до них и ограничена зона передвижения региоса. Достоверно убедиться невозможно, поскольку карты мира утеряны, но предположение логичное, так как раз в год город должен остановиться у шахты для заправки.

Рано или поздно серний в шахте закончится. Таким образом, по количеству имеющихся шахт... можно оценить, сколько осталось жить городу. Городу нужны шахты, и каждые два года он вступает в бой. Впрочем, на самом деле сражаются жители городов. Люди называют происходящее войной. Решается вопрос жизни и смерти городов, а значит и жизни и смерти живущих на них людей. Тут уже, само собой, не до шуток.

— Угу, ужасно, — помрачнел Формед, видимо, вспоминая произошедшее.

Любопытная деталь заключается в том, что город вступает в бой только с городом своего вида. Например, Целни — школьный город, и потому вступит в бой только с городом, специализирующимся на образовании. В войнах других городов не обходится без крови, но в школьном городе, городе, где получают образование, такое недопустимо, и потому Союз Школьных Городов установил правила для подобных происходящих раз в два года столкновений и назвал их военными турнирами. Это была попытка превратить войну в безобидный спорт, и в школьных городах она достигла успеха.

— Я не эксперт и затрудняюсь объяснить причину, но все наши усилия были бесполезны... Нас просто разгромили. Такое ощущение, что они предугадывали и предотвращали любые наши манёвры, а через нашу оборону проходили как нож сквозь масло.

— Может, психокинетики хорошие оказались?

Психокинетики... Кэй даёт военным необычные способности, и самой необычной является психокинез. В сочетании с особо мощным интеллектом он позволяет собирать и анализировать огромный объём информации.

— Может быть, о боевом порядке противника я не в курсе, — ответил Формед и окинул помещение взглядом. — Кстати, вашего психокинетика здесь что, нету? Сестры президента?

— Она такое не любит, — коротко объяснил Лейфон и стал молча рассматривать Формеда.

— Понятно.

Фелли — талантливый психокинетик, но ненавидит свой талант. Несмотря на это, её старший брат, президент, вынудил её вступить во взвод, и она вовсе не собиралась выкладываться на полную.

Лейфон не может её упрекнуть. В родном городе Грендане он носил титул Обладателя Небесного Клинка — одного из двенадцати избранных — и ни разу не сражался всерьёз в бою взводов. Не потому, что в этом не было необходимости, и не потому, что в таком случае не нашлось бы военного, способного одолеть Лейфона. Просто он тоже приехал в Целни с намерением бросить Военное Искусство.

И, тем не менее, он стал бойцом взвода, чем автоматически зачислил себя в число лучших военных Целни, и начал прикладывать ощутимые усилия для победы в боях взводов, имеющих целью подготовку к следующему военному турниру. Лейфон сам удивлялся тому, как всё обернулось.

— А в Грендане все военные сражаются на твоём уровне? — спросил вдруг Формед.

— Нет, не сказал бы. А что?

— Да так. Командир пятого взвода, с которым ты, приятель, сегодня дрался, тоже студент из Грендана — то есть вы оба во взводах. Я, конечно, сужу лишь по паре приезжих, так что могу и ошибаться. Но если всё же исходить из того, что мне довелось увидеть, ваш Грендан просто родина монстров.

— Угу.

Лейфон рассеянно кивнул, его беспокоил один вопрос.

— Так Горнео Люкенс из Грендана?

— Да, кажется. А что? Вы знакомы?

— Нет, лично не знакомы, но фамилию такую помню.

— О, так он, наверное, из хорошей семьи.

Слова Формеда вызвали улыбку.

— Не знаю, зачем он сюда приехал, но он, как и я, уверен в своих силах, и провёл немало боёв до приезда в Целни. Есть в Грендане, конечно, и монстры.

Лейфон не мог сказать, что сам был таким монстром.

— Ну, тогда я спокоен, — весело рассмеялся Формед, но глаза его на мгновение будто блеснули.

Казалось, он что-то понял — быть может, просто казалось. Он тоже студент, и в то же время человек, который в курсе многочисленных дел города — его взгляд словно проникает сквозь слова и выражения лиц, не упуская ни единой детали, в его словах постоянно чудится какой-то подвох.

— О, шеф, — позвал кто-то, отвлекая Формеда от Лейфона.

Это оказалась Наруки, притащившая с собой Мэйшэн.

— Что?

— Вы здесь по делу?

— Эх, неужели я могу думать только о делах? — с печальным видом ответил Формед обеспокоенной Наруки. — А я ведь здесь как простой студент.

— Как-то неубедительно вы это сказали, — заметила она с недовольным видом, но уже поняла, что никаких важных дел не будет.

— По-моему о делах чаще думаешь ты.

— Мне ещё есть чему у вас поучиться. Но я вас превзойду.

— Не стоит, зря потратишь драгоценные студенческие годы.

— Сама решу, что с ними делать.

Услышав такую перепалку начальника и подчинённой, Лейфон встретился взглядом с Мэйшэн, и они одновременно рассмеялись.

— Мне... пора.

— Понятно. Проводить?

— Не стоит, со мной же Накки.

— Верно. С ней не пропадёшь.

— Да.

Наруки, как и Лейфон, училась на военном факультете, и к тому же работала в городской полиции. Такой телохранитель, пожалуй, надёжнее любого парня.

А вот Мифи рядом с Мэйшэн не было. Её можно было увидеть в дальней части бара, где она всё ещё листала каталог песен.

— Когда Ми начинает петь... её не остановить.

— Тогда я провожу её, — успокоил он Мэйшэн, а Наруки как раз закончила свой разговор и повернулась к ним.

— Мы пойдём. Лейтон, не забудь про завтра.

— Э, ну да. А может, по другому как-то? На другой день перенести?

— Не волнуйся. Разнять вас, если что, всегда успею.

— Накки! — возмутилась Мэйшэн и потянула смеющуюся Наруки к выходу.

— Завтра какие-то планы?

— Да погулять вот договорились.

— Аа.

— На самом деле они собирались втроём пойти, но у Мифи с Наруки какие-то дела появились. Можно было на другой раз отложить, но решили вот так.

— То есть с тобой пойдёт эта подруга, которая сейчас с Наруки была?

— Ну да. Она для меня бэнто готовила, надо отблагодарить.

— Даже не знаю, что сказать. Я-то трачу драгоценные студенческие годы на работу, но ты тоже, в некотором смысле, теряешь время.

— А?

Но Формед промолчал, медленно покачав головой.

* * *

Она сжимала хрустальный дайт. Пришлось уйти туда, где не чувствуется присутствие людей. Публика ей не нужна.

Она знала, что не так давно... ещё до сражения с гряземонстром на этом месте буквально до потери сознания тренировалась Нина. Нина, наверное, не хотела, чтобы её видели. Не хочет этого и Фелли. Не хочет никого повстречать.

Она неподвижно стояла на краю города и всматривалась в пейзаж по ту сторону воздушного поля. Ветра сегодня не было. Не бушевало песчаных бурь, и за пределами города виднелся искажённый воздушным полем безмятежный ночной ландшафт.

Фелли отлично понимала, чего лишены те, чей взгляд неспособен пронзить эту темноту. Им не оценить ярких красок мира. А она знает. Что по ту сторону поля ярче любых городских огней сверкают бесчисленные, рассыпанные по ночному небосклону звёзды. Что бледная луна льёт свой чистый свет на загрязнённую землю.

Фелли знает. Что на этой земле живут не только гряземонстры. Знает, что хотя нет ни животных, ни насекомых, а есть всего лишь микроорганизмы, эти жалкие, крохотные формы жизни выжили в глубине земли, не уступив загрязнителям — знает, как прекрасна эта жизнь. Знает. Как воют гряземонстры, освещённые призрачным светом луны. Что они одиноки, как бывают одиноки чемпионы на вершине успеха.

Нет никого, кто чувствовал бы окружающий мир лучше неё.

Фелли вздохнула, нарушая тишину безветренной ночи. Она расслабилась. Появилось сияние. Оно разлилось по длинным серебристым волосам, слегка меняя их цвет. Источником света были сами волосы. Мягкий свет окутал девушку и разогнал темноту.

Психокинез. Его энергия выходила из тела Фелли через волосы в огромных количествах. И на выходе испускала этот свет.

Фелли была талантливым мастером психокинеза. Психокинезом, способным даже волосы заставить светиться, она обладала с рождения, безо всяких тренировок. Обычному психокинетику не под силу полностью осветить волосы такой длины. Навык при этом роли не играл. Практика показала, что врождённую силу психокинеза серьёзно улучшить невозможно.

Хрустальный дайт в руке Фелли наполнялся психокинезом. Она не произнесла ключевого слова вслух, но свёрнутый прежде дайт восстановился, увеличиваясь. Теперь она держала полупрозрачный жезл, полностью состоящий из чешуек.

Жезл распался. Чешуйки разделились и разлетелись, каждая в своём направлении, а в руке ничего не осталось. Психокинетические терминалы... Каждая чешуйка соединяется с Фелли за счёт психокинеза и становится её глазами, голосом, ушами. Особый орган чувств, присущий лишь психокинетику. У психокинеза есть пределы досягаемости, но терминалы позволяют увеличить эти пределы. Фелли послала разлетевшиеся во все стороны чешуйки за пределы воздушного поля. Чтобы прочувствовать мир.

Она блокировала жжение загрязнителей и вообразила себя в далёком прошлом, когда люди могли жить на обычной земле. Даже сейчас, в безветренную погоду, казалось, что ледяной ветер пронизывает насквозь, а тишина ночи вызывала грусть. Фелли ощущала границы окрашенного бледным светом ночного мира и видела усыпанное бриллиантами звёзд небо за его пределами. Она подумала, что эти ощущения — тоже привилегия психокинетика. Остальные не могут по-настоящему почувствовать мир за пределами города, не могут совершить такую прогулку без защищающего от загрязнителей костюма. Если просто так выйти наружу, через пять минут начнут гнить лёгкие, а кожа покроется бесчисленными волдырями, словно от ожогов.