Оскалившись в подобии безумной улыбки (как показывает практика, незнакомых противников это сбивает с толка, заставляя увериться в нетерпеливости и кровожадности соперника), выставляю правую руку с зажатым в ней мечом в сторону и чуть назад, опираясь на согнутую левую ногу, правую стопу упираю в тело мертвого медведя, желая использовать его тушу как точку опоры, левую ладонь же кладу на белый песок испачканный в темно-бардовой липкой жидкости, как бы невзначай сжимая пальцы в кулак.

Волк не спешил бросаться в атаку, крадущимся шагом начав обходить меня по кругу двигаясь слева-направо, кончиком копья указывая мне в голову. Позволять ему выйти из удобной для меня зоны я не собирался, а потому первым решил проявить инициативу, глухо зарычав и оттолкнувшись от туши поверженного великана.

Широкими шагами сокращая дистанцию до цели, немигающим взглядом отслеживаю все действия противника, принявшего защитную стойку держа копье обеими руками (левой чуть ниже наконечника, пальцами правой руки сжимая середину древка локтем прижимаемого к бедру правой ноги). Прищуривая желтые глаза, он крепко стиснул челюсти и поджал хвост, словно бы боялся...

Когда между нами осталось два метра, выбрасываю вперед левую руку тут же разжимая пальцы. Песок, до этого момента находившийся в моей ладони, устремился прямо в морду волку, который на это даже не шелохнулся, но закрыл глаза. Однако, не успел я возликовать делая следующий шаг и нанося рубящий удар справа-налево параллельно земле, как его левая рука соскользнула с древка копья и метнулась наперерез моему мечу полыхая разворачивающимся кинетическим барьером.

Клинок наткнулся на прозрачную фиолетовую плоскость, разом теряя скорость и инерцию. Не успел я одернуть руку с оружием, как преграда тут же истаяла в воздухе отдельными всполохами, а мне в живот устремился наконечник копья, которое волк удерживал правой рукой. Только невероятной удачей мне удалось подставить под удар край щита, удерживаемого ремнями на левой руке, после броска песком и в момент собственной атаки инстинктивно прижатой к груди.

Пользуясь отсутствием инерции после встречи с кинетическим барьером, отхожу назад и вправо стараясь не выпускать противника из поля зрения. Волк в свою очередь, разочарованно поморщившись из-за неудачного удара, который мог (и должен был) принести ему победу, вскинул древко копья себе на правое плечо и перехватив его словно большой дротик, практически прижимаясь к земле стал готовиться к броску...

"А вот этого я могу и не пережить. Варианты?".

Качнувшись вправо, резко шагаю вперед и влево совершая удар мечом по наконечнику копья, уводя его вверх и в сторону. Тут же делаю еще один шаг вперед и бью уже краем щита по подставленному древку. В следующую секунду противник отпрыгнул назад, попутно ударив меня ногой в правое бедро (или он так оттолкнулся?). Совершив в воздухе акробатический кульбит, он приземлился на одно колено и резко крутанулся на месте используя копье как шест, подняв в воздух целое облако пыли.

Отступаю назад и пригибаюсь встав к врагу в пол оборота, дополнительно прикрываю голову щитом. В следующую секунду из песчаного облака вверх выпрыгнул черный зверянин, который оказавшись в наивысшей своей точке все же метнул копье будто дротик. Едва заметив характерное движение его рук, прыгаю вперед уходя в кувырок, но снаряд все же скользнул по спине, рассекая шкуру и оставляя длинную кровоточащую рану.

— Ррр... — стиснув зубы припадаю на корточки, но тут же разворачиваюсь на девяносто градусов и встречаюсь взглядом с откровенно смеющимся соперником, уже приземлившимся на арену и готовым продолжить "игру".

"Посмотрим, псина, как ты будешь смеяться без зубов".

Не долго думая, кончиком меча разрезаю ремни удерживающие щит и перехватываю его пальцами левой руки за край. Взвесив импровизированный метательный снаряд, напитываю его гравимантией и в секунду замаха, за мгновение до того чтобы разорвать тактильный контакт, многократно увеличиваю его вес.

Щит просвистел над головой пригнувшегося волка, но не успел он вновь принять боевую стойку, как на него обрушился мой удар сверху вниз. Клинок меча просвистел буквально в сантиметрах от ухмыляющейся морды, но времени на контратаку я ему не дал разворачивая оружие и в падении вперед, вонзая его в неприкрытый живот.

Ликование трибун затихло буквально на секунду, но стоило мне подняться в полный рост и взмахом окровавленного меча разрубить горло упавшего на колени противника, лихорадочно зажимающего рану в животе, как восторженные возгласы вновь зазвучали над ареной. Сердце в моей груди бешено билось о ребра, дыхание сбилось а спину при каждом резком движении пронзала боль. Только вот отдыхать, а тем более залечивать раны, мне сегодня позволять не собирались.

"Предки, как же я ненавижу этот день".

Под моим тяжелым взглядом, из под трибун, через коридор для гладиаторов вышло существо, которое сложно было причислить к развитым зверянам: почти на голову выше медведя, лобстер был закован в твердый даже на вид темно-красный панцирь, его морду с круглыми выпученными глазами украшали две пары непрерывно шевелящихся щупалец, а руки и ноги оканчивались одинаковыми клешнями. Даже набедренную повязку он не носил (по видимому, таким образом работники стадиона опускали его статус до дикого зверя).

Обведя арену немигающим взглядом, новый враг сфокусировал внимание на мне, затем присел на корточки и издав душераздирающий вопль прыгнул вперед и вверх, расставив руки с клешнями вместо кистей в стороны. Не знаю, хотел ли он меня раздавить или сделать что-то еще, но отступить назад мне ничто не мешало.

Когда обладатель панциря врезался головой в песок, перевернувшись вверх ногами, у меня в голове пролетела целая масса неуместных мыслей, вплоть до того, что эта победа будет даже легче чем можно было мечтать. Только вот лобстер по этому поводу имел свое мнение: встав на руки, словно на ноги, он нацелился на меня ножными клешнями и снова завопив побежал в атаку.

...

Попытки прорубить панцирь на конечностях ни к чему не приводили, а подойти к голове лобстер не позволял. Ситуация ухудшалась тем, что он одинаково хорошо себя чувствовал стоя на руках и ногах, непонятным образом видел что происходит за спиной и удивительно шустро бегал (без постоянного использования гравимантии, он вряд ли смог бы даже быстро ходить). Меч, показавший свою неэффективность в сложившемся положении, пришлось заменить на секиру медведя, которая лежала на том же месте где и была брошена после обезглавливания своего предыдущего владельца.

С более подходящим рубящим оружием дело пошло веселее: секира оставляла на панцире лобстера глубокие кровоточащие зарубки, что его злило и заставляло бросаться во все более и более безрассудные атаки. К сожалению усталость накопившаяся за теперь уже три боя, постепенно начала давать о себе знать и к ярко вспыхивающей боли в спине, стала добавляться ноющая боль в мышцах рук и ног.

Долго так продолжаться не могло и в очередной раз после прыжка противника, когда я собирался перерубить ему правую руку, левая верхняя клешня сомкнулась на деревянном древке и после секундного сопротивления перекусила его. Удивляться или восхищаться подобному не было сил и времени, так что я поспешил отступить к другому оружию, оставшемуся от второго поверженного соперника.

Древковые инструменты убийства вообще не слишком удобны на мой взгляд, однако еще будучи молодым котенком я учился обращению как с копьем, так и его аналогами (спасибо гепардам и их тренировкам). О том чтобы идти с копьем в ближний бой против бронированного монстра не могло быть и речи, зато попытаться воспользоваться тактикой волка было вполне реально. В крайнем случае оставалась гравимантия, которая хоть и отнимала много сил, да и требовала времени для концентрации, но с гарантией должна была успокоить полубезумного зверянина...

Примечание к части

Не судите строго.

Жду отзывов.

ДОРОГА НА СЕВЕР

Прощай Голдхом!

За честь короны мы умрем.

Прощай Голдхом!

Назад навряд ли мы придем.

Прощай Голдхом...

Пусть предки защитят наш дом.

Хриплый, совершенно немузыкальный голос возницы, устроившегося на бортике обтянутой брезентом повозки, которую медленно тянула старая четвероногая кобыла серого цвета, неведомым образом разгонял тоску по ушедшему прошлому, заставляя задуматься о грядущем будущем. Солнце уже высоко поднялось по небосводу и теперь своими безжалостными лучами припекало землю, превращая переход растянувшегося по широкой утоптанной дороге каравана, в полноценное испытание силы и выносливости.

"Впервые завидую Муфасе за то, что у него рыжая грива: она хотя бы не так притягивает солнечные лучи, как моя черная".

При мысли о брате, левая рука сама собой дернулась к морде, где все еще пульсировал болью шрам пересекающий левый глаз. К счастью удар оказался точным и львиный коготь не зацепил само глазное яблоко, так что зрение не пострадало... чего нельзя сказать о моей гордости.

...

Копье вошло точно в рот вставшему на четыре конечности лобстеру, заставив его еще сильнее выпучить глаза и обвить древко четырьмя короткими и гибкими щупальцами. На пару секунд я даже успел испугаться, что этот монстр сейчас просто перекусит оружие, проглотит наконечник и снова бросится в атаку. Однако спустя несколько ударов сердца, закованная в панцирь туша молча рухнула на песок, заливая арену кровью из многочисленных ран.

Переводя дыхание, стоя на полусогнутых ногах упираясь ладонями в колени, бросаю быстрый взгляд на арку входа на арену, ожидая увидеть своего нового противника. Только вот коридор оставался перекрыт решеткой, позади которой вместо очередного гладиатора, выстроились вооруженные стражники.

Львиный рев разнесся над стадионом, заставляя публику притихнуть и обратить внимание на балкон короля. Я тоже поднял взгляд, встретившись с глазами Муфасы, поднявшегося на ноги и подошедшего к самому краю своей ложи. Выдержав непродолжительную паузу, он заговорил громко и торжественно:

— Така, сын Ахади и Уру, перед взглядами народа Прайдленда ты показал мастерство воина и силу заслуживающую уважения. И пусть это не искупает совершенного тобой приступления, но я принял решение.

Правая рука рыжегривого льва вытянулась вперед, все пальцы кроме большого сжались в кулак и в этот момент в воздухе повисла вязкая тишина. Еще секунда и дернувшийся было вниз, большой палец короля указал вверх, заставив трибуны взорваться восторженными возгласами.

— Жизнь! Жизнь! Жизнь! Жизнь...

— Жизнь! Жизнь! Жизнь...

Лязгнула поднимающаяся решетка, на изрытый ямами и перемешанный с кровью песок выбежали вооруженные мечами тигры, поспешившие окружить меня полукругом. Следом за ними появились львицы, при помощи палок с крючьями запихнувшие останки гладиаторов на волокуши, которые утащили в проход под трибунами. Пара молодых гепардов с большими ведрами, засыпали свежим песком особенно заметные багровые пятна, в результате чего арена стала выглядеть почти так же как и когда я выходил на бой.

В то же время, с трибун спустили деревянную лестницу с широкими ступеньками, по которой в сопровождении львиц-телохранителей, гордо выпрямив спину и расправив плечи, сошел Муфаса. Пока он приближался, тигры не слишком усердствуя завели мне руки за спину и заставили опуститься на колени (один из них намотал мою гриву на кулак, из-за чего невозможно было отвернуть морду в сторону или хотя бы наклонить голову вперед).

— Ты хорошо себя показал. — в пол голоса заметил король, остановившись на расстоянии вытянутой руки от меня.

— Ты во мне сомневался? — нагло ухмыляюсь, смотря собеседнику глаза в глаза.

— В тебе — нет. — отрицательно качнул головой Муфаса, после чего резко взмахнул правой рукой с выпущенными когтями, нанося мне удар по морде. — Ты опозорил свое старое имя, а потому я даю тебе новое. Шрам!

...

"Сопляк. Даже не решился поговорить со мной без охраны...".

Вероятно я не справедлив к младшему брату: в конце-концов, он всегда был терпеливым, расчетливым, сообразительным... Под его правлением Прайдленду будет лучше, нежели под руководством импульсивного рубаки вроде меня. Но при всем этом, смириться со своей участью я не могу и даже пытаться не собираюсь. А если предоставится возможность пожать Муфасе шею, то отказываться от нее не стану...

Колеса телеги поскрипывали под весом припасов на нее загруженных, лошадь время от времени фыркала, копытами поднимая облачка пыли с твердой как камень дороги. Цепи преступников, один конец которых крепился к металлическому кольцу вставленному в боковой бортик повозки, а другой к железному ошейнику на шее невольника, позвякивали на каждой кочке, натягиваясь если слишком сильно сбавить шаг, из-за чего приходилось шустрее перебирать ногами.

В нашем караване было десять телег, справа и слева от каждой из которых шли по пять "добровольцев" отправленных на север, в "рубежное королевство" чтобы сражаясь с мертвецами и их погонщиками, искупить совершенные преступления. Мне к примеру за убийство короля, назначили срок службы равный пятидесяти годам...

"Чтобы умер от старости, если уж повезет избежать встречи с мечом врага".

Сопровождают нас три десятка стражников, среди которых есть как львицы, тигры и пантеры, так и гепарды. Учитывая, что им как и охраняемым преступникам, приходится месить пыль своими ногами, но при этом неся на себе броню и оружие, то их выносливости можно только позавидовать.

Прайдрок мы обходили с восточной стороны, так что после полудня (в самое жаркое время суток), гора будет отбрасывать тень на дорогу и идти станет несколько легче. Однако же к вечеру караван оставит каменную глыбу позади и уже завтра, ни о каком укрытии от палящих лучей светила не будет идти и речи.

В качестве одежды нам выдали белые накидки, представляющие из себя прямоугольные куски ткани с дыркой для головы посередине, спадающие до колен спереди и сзади, перехваченные на уровне пояса отрезками веревки.

— При-инц? — позвала меня черная кошка, идущая в паре шагов за моей спиной, ошейник которой был прицеплен при помощи цепи к тому же кольцу что и мой собственный.

— Чего тебе? — стыдно признаться, но эта самка за первые же часы пути успела меня довести до бешенства, а затем и до состояния полной апатии (она беззастенчиво пользовалась тем, что шагающий неподалеку гепард не позволял ни то что руки распускать, а даже оборачиваться назад).

— Понеси меня на спине, а? — нагло попросила пантера.

"Надо бы ее имя узнать, что ли".

— Чего? — от удивления и возмущения я встал как вкопанный, из-за чего остановиться пришлось и четверке невольников шествовавших позади.

Телега тем временем продолжила ехать и цепи стали угрожающе натягиваться.

— Шагом. — рыкнул стражник, демонстративно берясь за палку висящую на поясе, рядом с ножнами в которых находился меч.