Глава первая "Мусорщик"

— О нет, что Вы — вновь улыбнувшись, отмахнулся Бэбил. — Я конечно из старой ученой семьи, как и положено древнему роду клана Гильгамеша. Видите ли в чем дело, я работал последние двадцать четыре года не доктором, а агрономом высшего класса и генным инженером, так что меня пригласили работать не к глубокоуважаемой госпожам. Проще говоря, я там вообще никогда там не работал, чисто логически.

— А кем же Вы будете у нас работать? — удивлено спросил Кэрри. — У нас вроде бы с главой Агрономического сектора все в порядке.

— Вы не поверите, но агрономией я занялся в полной мере лишь те самые двадцать четыре года назад, — ответил хитро улыбаясь Бэбил.

-Тогда я не понимаю, — подвел неутешительный итог Кэрри.

— Меня попросили возглавить Особое Военное подразделение — "Мусорщики". С сегодняшнего дня я их начальник. — С невинной улыбкой выдал Бэбил!

— Что?! — вскрикнул регистратор Кэрри Фулл. Он резко пристал, и чуть было вновь не разлил свое пойло. Несколько проходивших мимо клерков остановились и оглянулись в их сторону.

— Простите, — сконфуженно извинился регистратор. — Но за что Вас так наказали?

— Наказали? — недоумевал Бэбил.

— То есть вы там, что ли какого-нибудь князька свергнуть помогли, а у него крыша была?

— Да нет, — еще более оторопел Бэбил — Никого я не свергал. Не той я птичка полета. Хотя конечно с моими связями я и мог бы, но уж поверьте, после такого мистер Фулл, дорога мне в Тартар, а не сюда на мою родину.

— Тогда Я не понимаю, — смутился Кэрри, недоверчиво глядя на Бэбила. — Скажите, а вы слышали, что у нас с этой должностью, скажем так, не все гладко?

Тут Бэбил рассмеялся, отчего недоумевающий регистратор даже покраснел. А он думал-то! Хотя ему нужно было сразу догадаться. Конечно, он все знал о том, что за последние семь лет сменилось тридцать четыре главы подразделения. Он знал, но все-таки смолчал, позволив насладиться своей важностью бедному Кэрри. Отдышавшись и утерев слезы, он сделал самое невинное лицо, на которое был способен, и промолвил:

— Впервые слышу. Может, расскажите?

Кэрри нервно посмотрел по сторонам и чуть-чуть поманил Бэбила к себе. Тот слегка наклонился и регистратор заговорчески прошептал:

— Тут у Нас работает очень странный тип. Он как раз один из мусорщиков. Говорят элита. Не знаю, какая он элита, но вот меры он не знает. Я тут уже почти пять лет работаю, а с должности, на которую Вас пригласили, тут самое долгое полгода продержались. А ведь какие достойные люди пытались тут работать. Выдающиеся администраторы и военачальники, я Вам скажу. Вот, например, генерал Тутмос из дома Хеопса. Я в жизни не поверю, что этого сильного мужчину увижу убегающим отсюда в истерике на второй день отсюда.

— Да, что вы говорите! — сказал Бэбил как можно более удивленно и пораженно, хотя ему это удалось с трудом, ибо он вновь мог разразиться смехом. Про себя же он так и вскипел: "Тоже мне военачальник и мужчина, этот Тутмос. Трус и папенькин сынок, вот кто он. И вообще Осирисия уже давно ни с кем серьезно не воевала, а внутренние конфликты заканчивались на уровне подавления народных волнений и ни более. Наверное, он попытался навязать свои правила тому, кому не следует. Да и скорей всего шпионил. Эта практика и при мне была обычной. Но Петрос не шутил, обстановка стала чрезмерно критичной. И, конечно же, больше всего такое давление извне не понравится именно ему".

— Так вот — чуть ли не наставнически произнес Кэрри. — Мой Вам совет — отказывайтесь от всей этой затеи. С этим психом даже Ворчун уже не справляется, а всё из-за...

— С кем это я там не справляюсь? — вопросил кто-то властным и хорошо поставленным голосом.

Кэрри побелел и, резко выпрямившись по швам, отдал честь хозяину голоса.

Бэбил повернулся, что бы лучше разглядеть того, кого так испугался Кэрри, хотя уже знал, кому принадлежал этот голос. Напротив него стоял низкий старик, ниже его на целую голову. Он был лысым, если не считать седой гривы, как сахарная вата, волос вокруг макушки, и очень худым. При этом старик был прямой как стрела и всем видом давал понять, что он еще не собирается переступить черту. Он был одет в серую шинель, без знаков отличия застегнутую по самую шею, обутый в высокие сапоги, натертые до зеркального блеска. Одежда была старой, но ухоженной и седела на старике как влитая. Лицо его было суровым, хотя и несколько комичным. Его сломанный длинный нос и отсутствие правого глаза, говорили о тяжбах и военном опыте, но при этом вместо правого глаза был кибернетический протез довольно нелепой формы напоминающий монокль, где подобием оправы служили две серебряные змейки, переплетающие между собой. Под дряблым ртом красовалась не менее седая козлиная бородка. Можно подумать, что этот хмурый старик не может даже улыбнутся, но тут уголки его рта медленно приподнялись, показав ряд золотых зубов. Он расправил руки в приветствии и из его уст вылетел грубый скрежещущий голос.

— Бэбил Николас Мендель! А я думал, что ты так и не покинешь своих несчастных малых!

— Ну, знаешь дорогой, Петрос Горус Гарибальди! — улыбаясь, ответил Бэбил. — Я ведь та еще ленивая задница, а мои подопечные сейчас даже лучше меня понимают в агрономии.

— Вот как! — воскликнул, усмехнувшись Петрос. — Ну, тогда добро пожаловать в наше полымя! Надеюсь, ты не будешь скучать по своему пламени.

Тут они рассмеялись и обнялись. Наблюдавший, с отвисшей челюстью, за этим ритуалом закадычных друзей, Кэрри Фулл, вдруг выпучил глаза и, указал на Бэбила, резко выкрикнул нечто нечленораздельное.

— Простите что? — Переспросил Бэбил, обнимая за плечо старого друга.

— Какой же я олух — выпалил Кэрри с горящими глазами. — Бэбил Николас Мендель. Он же Умник, он же Весельчак, и конечно же Неунывник! Вы же легенда! Да Ваша фотография весит на доске почета в парке возле главных ворот! Да я же Ваш большой поклонник, а я Вас и не узнал, мистер Мендель!

— Ну наверное это потому, что я там на двадцать четыре года моложе, — промолвил польщенный Бэбил.

-Наверное, скорей всего, но это..

— Меня не волнует, мистер Фулл — грубо перебил Гарибальди. Он вновь был серьезен. Освободившись из объятий друга Петрос без тени улыбки с нотой угрозы продолжил. — Зато меня волнует тот факт, что Вы мало того, что не сообразили на счет того, что если Вы не понимаете собеседника, то, не зависимо от того касается его проблема лично Вас или нет, то его нужно направить в Лингвистический отдел, а Вы их продержали возле себя целых полчаса!

Гарибальди не повышал голоса, но он был настолько холоден и вкрадчив, что Кэрри стало как-то не по себе и даже начал заикаться.

— Н...н..но..

-Ни каких но, мистер Фулл! — прорычал Петрос. — Я доложу о Вашем проступке начальству, и, будьте уверены, Вы не отделаетесь лишь объяснительной. И еще — как бы невзначай добавил Гарибальди. — Из Вашей зарплаты будет вычислена стоимость испорченной панели. И я низойду до того, что сообщу в техотдел о поломке регистрационной станции.

Обескураженный Кэрри глянул вниз и только тут увидел, что его рабочее место слегка дымилось, по потухшему экрану растекался тот самый напиток. Кружка, треснув, валялась возле его ног.

— Ну, Бэбил, пошли. — Обратился, довольный и мрачный, Гарибальди к другу. — У меня для тебя есть отличный зеленый чай Высшего сорта. Выращенный на лучших плантациях Конфу Ци.

— О! — выходя из легкого оцепенения, воскликнул Бэбил. — Но я еще не прошел регистрацию и всё тому подобное.

— Да успеется — отмахнулся Петрос. — Тебя тут и так все знают и помнят. К тому же я не собираюсь тебе вот так, с порогу, выдавать все секреты.

— Конечно, нет, Пепе — немного неуверенно произнес Бэбил. — Но я думаю, что формальности нельзя вот так игнорировать.

— Ты единственный человек, ради которого я сделаю исключение из правил — сказал Петрос, глядя в глаза Бэбилу. — А в остальном даже мой сын, если бы он у меня был, прошел бы все положенные бюрократические круги Ада, а уж потом я бы допустил его хотя бы к входу в наши подземелья. Ладно, пошли и хватит строить из себя недотрогу. Что-что, а ты уж точно не одно правило и постановление нарушил. — Раздраженно добавил Гарибальди и двинулся в путь.

Бэбил сочувственно улыбнулся мрачному Кэрри — тот в ответ лишь что-то промычал, поправил свою шляпу и двинулся следом. Печальный регистратор глянул вслед своему кумиру (Надо же, так опозорится!) и вновь продолжил вытирать разлитый напиток.

— Тебе не кажется, что ты был с ним слишком жесток? — спросил Бэбил, догнав Гарибальди. Тот, не смотря на маленький рост, двигался очень быстро и грациозно.

— Нет, не кажется, — резко ответил Петрос. — Он уже давно напрашивался. Ты не переживай его не уволят. Сейчас и так нехватка кадров, если ты понимаешь о чем я.

— Думаю, понимаю — несколько мрачно произнес Бэбил, а после, просветлев, с самым детским любопытством вопросил. — Кстати, а что это он такое пил? Как по мне вещь не очень приятная.

— Ты о миндалевом кофе? — немножко оживившись, спросил Петрос. — Ой, он сейчас очень популярен. Да на вкус так себе, но зато очень хорошо бодрить и спать не дает. — Тут он резко повернулся и тыкнув пальцем в грудь Бэбила добавил. — И он почти безвреден! Слышишь? Если не считать того, что на вкус он некакущий.

-Хорошо, хорошо, дружище, — сконфуженно отмахнулся тот. — Но как я понял, ты по-прежнему плохо спишь. Наверное, не более трех часов в день.

Он внимательно рассмотрел старого друга и увидел, что под целым левым глазом залегли тени.

— Последний год уже по полтора часа, — мрачно ответил Гарибальди и двинулся далее.

— Эй, эй, Пепе, — обеспокоено проговорил Бэбил, догоняя своего приятеля. — Ты ведь это не серьезно?

Гарибальди вновь остановился. Они к этому моменту дошли до широкой двери, располагавшиеся слева от центрального входа. Петрос резко ее открыл, та звонко стукнулась о заднюю стену.

— Не занимайся морализаторством, Умник, — несколько грубо начал Хмурый. — Мне еще одной головной боли, не считая той, что внизу, хватает. Я конечно рад тебе и надеюсь, что ты мне поможешь с этой проблемой разобраться, но еще больше боюсь, что ты станешь на его сторону.

-Пепе, послушай...

— Не собираюсь! — резко оборвал Гарибальди. — Ты просто о многом не знаешь. О тех многочисленных проблемах, что произошли за последнее время. Не буду пока вдаваться в подробности, если ты так печешься о формальностях, но после, так или иначе, ты об этом узнаешь. Мы и так все время были под каблуком со времен того унизительного пакта Осириса, а теперь ещё и этот "Межпространственный совет", а они, за последние лет десять, после ряда провалов, в буквальном смысле затянули удавки вокруг наших шей. О нас и раньше то, тебе ли не знать, не очень лестно отзывались, но сейчас на всех Уровнях ниже Хатимана, да и там много недовольных, нас называют — карательными отрядами! И ни как иначе. Ты это понимаешь, друг? Мы больше не благоразумные миротворцы. Мы больше не пресекаем истинное зло на корню. Мы более не держим прогресс в пределах самосохранения. Теперь мы всего лишь цепные псы! Он это тоже понимает и ему это не нравится! Но "этот" не понимает, что нужно быть осторожней. И что же наш общий знакомый делает? Он огрызается! Ему не нравиться, что его сдерживают и пытаются контролировать эти пережитки прошлого! Его принципы и самоуверенность до добра не доведут, я это тебе не раз говорил и говорю снова.

Он замолчал, при этом схватившись за сердце. Бэбил было хотел ему помочь, но Петрос дал знать, что в этом нет ничего страшного. Пепе произносил свою тираду шёпотом, но отчеканивал каждое слово, где каждое слово было полно усталости и злобы. Бэбилу нечего было сказать в ответ. Он его понимал, но при этом считал, что Петрос просто утратил былую прыть из-за чрезмерной загруженности и нервного перенапряжения. Тому уже было девяносто два года. Да, его физической форме могли позавидовать и двадцатилетние атлеты, но это не отменяло того факта, что он был уже не молод, особенно ментально и душевно. Гарибальди достал из кармана, какие-то таблетки и положил в рот одну штуку. Они простояли в молчании с полминуты, пока Петрос, молча, не прошел в открытую дверь.

Они оказались в пустынном коридоре, пол и стены которого были выложены белым мрамором, а потолок украшали панели из темного дерева. В конце коридора находилась еще одна дверь, ведущая к лестничным пролетам, а слева находились отливаемые рубинами дверцы трех лифтов. Петрос и Бэбил подошли к среднему лифту и хмурый Пепе нажал на маленькую кнопку и, как будто и не было того нерва, с пару минут назад, он тихо спросил друга:

— Как ты вообще? Хоть и прошло после смерти Марго семь лет, но все же?

— Ты об этом не раз спрашивал меня, друг, — несколько мрачно осведомился Бэбил. — Это выглядит немного странно, знаешь ли. Я ведь не вел после этого затворническую жизнь. И вообще я со всем вами и до смерти Мими и после всегда вел постоянную переписку, а с тобой, не забывай, я виделся еще с года два назад, на экологическом форуме под покровительством Великого князя хатиманского. — он, было, замолчал, но потом ободряюще — весело добавил — Нормально. Я уже свыкся. К тому же на Мими свет клином не сошелся, ведь у меня есть госпожа Яирам, ты и ... и вообще прекращай. Я не тот человек, что бы уходить в себя и Марго мне бы этого не простила.

В этот момент лифт издал веселую мелодию, и дверца открылась. Друзья вошли в него и, после того как Петрос нажал кнопку с перевернутой цифрой 4, машина поехала медленно вниз.

Стоя бок к боку, заложив за спину руки и расставив ноги на ширине плеч — от былых привычек тяжело избавляется, особенно если ты много лет к ряду был солдатом, между друзьями воцарилась натянутая тишина, переполненная грустью и сожалением о столь неопрятной и короткой перепалке. Первым заговорил Бэбил:

— Я бы ни за что не принял его сторону, если бы ситуация была патовой, даже ради веселья, — начал Бэбил, без тени улыбки, . — Я вообще, если ты не заметил, очень сильно изменился. Я стал, к жизни, относится куда прагматичней. Особенно после смерти Маргоши.

— Да знаю я. — тихо ответил Петрос, смотря в пространство. — Просто ты же знаешь, как он умеет быть убедительным.

— Знаю, — подтвердил Бэбил, повернув на полкорпуса голову в сторону друга, а потом, сняв при этом шляпу, как можно осторожнее добавил. — Но ты, кажется, пытаешься угнаться за двумя, а то и за тремя, зайцами, и так же не стал учитывать его мнение и значимость.

— Я его никогда недооценивал — резко ответил Петрос, повернувшись к Бэбилу и посмотрев прямо в глаза. — Я не могу, с ним не согласится, с его поступками, но он слишком перегибает палку! Он может не только навредить себе или матери, но и всей организации.

— Ты уже говорил об этом, — тихо сказал Бэбил. — И поэтому я здесь. Я ведь как никто другой могу сыграть роль уравнителя между Вами. Хотя я не понимаю, почему же ты меня раньше не позвал?

— Ну — протянул Петрос, вновь уставившись вперед в пространство. — Мне стало по настоящему тяжко лишь с год назад.