"Сегодня на площади Справедливости состоялась казнь через повешенье вдовы Магды Шебур, обвиняемой в убийстве маркитантки Третьего Гвардейского полка Жоржетты Шебур, а также подозреваемой в убийстве её дочери — девицы Лизетты Шебур, без вести пропавшей несколько дней назад.

Казнь состоялась при большом скоплении народа. На ней присутствовали Государственный канцлер и Её Высочество принцесса Жозефина Августа Мария Луиза, которую сопровождала недавно появившаяся фаворитка. Последняя, не выдержав сурового зрелища, расплакалась, и Её Высочеству пришлось по-матерински прижать бедную девушку к своей груди..."

— Груди — это громко сказано. Хотя, технически, конечно, это грудь, хе-хе, — обозреватель быстро оглянулся, однако, в тесной комнатке, забитой разнообразными бумагами и писчими принадлежностями, не было никого, кто мог услышать его крамольные речи.

* * *

Лизетта в ночной рубашке сидела на краю широкой кровати, свесив ноги и вперясь невидящим взором в стену, где в золотой рамке висел документ, перевернувший её судьбу. Жозефина в том же наряде сидела за её спиной на коленях и расчёсывала ей волосы.

— Лизетта, поговори со мной, пожалуйста, ты уже полдня молчишь, — жалобно промолвила принцесса.

— Наверное, я вижу сон, — отстранённым голосом ответила девушка.

Она подняла ладонь и посмотрела на переплетение линий на ней.

— Мой отец — Государственный Канцлер, раз, — Лизетта загнула мизинец. — Сегодня он казнил мою мачеху, два, за убийство моей матери, три. А мне сама принцесса причёсывает голову в своей спальне, четыре. И к тому же она — моя сестра, пять.

— Троюродная сестра, не задавайся, — с напускной суровостью ответила принцесса

— Ущипни меня, Жозефина. Ай! Синяк же будет!

— Я слышала, есть одно средство, — принцесса чмокнула губами. — Снимай рубашку!

— Подожди.

— Точно зазналась, уже принцессой командует, — Жозефина навалилась на Лизетту, прижавшись грудью к её спине.

— Нет, правда, подожди. Итак, я не сплю! Но что же мне со всем этим делать?

— Предлагаю сегодня лечь в постельку, — принцесса потянула подругу на себя, и они шлёпнулись на спину. Немного повозившись, они замерли, лёжа на боку и глядя друг другу в глаза. Принцесса заправила упавшую на лицо Лизетте прядку волос ей за ухо и добавила: — А завтра мы что-нибудь придумаем. Можешь, например, помочь мне изменить наше королевство к лучшему. Ты же умная девочка.

Лизетта в ответ улыбнулась и поцеловала принцессу в губы.

* * *

В дворцовых кухнях, конюшнях, прачечных и людских повара и кухарки, конюхи и прачки, лакеи и горничные и прочие слуги шептались, что Лизетка Магдина и впрямь оказалась ведьмой. Столковалась эта оторва с канцлером (с чернокнижниками водится и сам колдун) и с принцессой (в штанах мужских бегает бесстыдница, видали уж люди, как эти две срамницы непотребствами занимались), да и обвела вместе с ними короля вокруг пальца и мачеху свою (бабу, конечно, дурную, но, в общем, честную) под виселицу подвела. И хоть не велено о ней теперь вспоминать, но от народа правду не скроешь. Только тс-с, никому ни слова!

КОНЕЦ

Или нет...

* * *

"Ведьма". Документ второй

День за днём шла у Лизетты новая жизнь в роли приближённой Её Высочества. Нельзя сказать, чтобы это принесло ей любовь и обожание. Дворня после казни мачехи стала считать её ведьмой и относилась с опаской (особенно те, кто в своё время поддакивал Магде). Дворяне провожали незаконнорожденную дочь канцлера снисходительными взглядами.

— Говорят, этот эксцентрик нашёл её в каком-то публичном доме и прямо оттуда забрал во дворец.

— Наверняка, там найдётся ещё не одна из его дочерей.

— Но эта точно его, достаточно взглянуть на лицо.

— Нет-нет, нашла её принцесса, потом канцлер её опознал, а Её Высочество приблизила к себе.

— Даже так? Бедное дитя, тем хуже для неё.

Да и сама Лизетта не искала у них признания. Поклоны слуг она встречала неловкими улыбками, аристократического общества дичилась, предпочитая прятаться за Жозефину. Принцесса и канцлер стали главными людьми в её жизни. Отца, впрочем, Лизетта старалась не отрывать от государственных дел, а вот Жозефина таскала её за собой повсюду. Она решила показать подруге все те части дворца, куда раньше доступ для той был закрыт. Экскурсии эти включали в себя посещение таких мест, как фехтовальные залы и стрельбища, библиотеки и лаборатории, парки и ипподромы. Вместе девушки сидели и на занятиях под руководством графини Клариссы. Жозефина втайне надеялась, что она теперь сосредоточит свой внимание на Лизетте, но наставница, напротив, принялась спрашивать с принцессы за двоих.

* * *

Одним вечером после всех дневных забот и развлечений Лизетта лежала голышом, положив подбородок на ладони, на полу их теперь уже совместной спальни, где была расстелена медвежья шкура, доставленная из охотничьего замка. Принцесса, также одетая в костюм прародительницы, стояла на коленях, положив руки подруге на спину. Рядом лежал раскрытый томик с трактатом о тайнах восточного массажа.

— Слушай, а ты-то почему голая? — спросила Лизетта.

— Чтобы всё было по справедливости, — деловито ответила принцесса и подала вес тела на ладони.

— Где же тут справедливость, если я тебя не вижу? — Лизетта попыталась повернуть голову.

— Да не шевелись ты! Ещё насмотришься, — откликнулась принцесса, меняя точки опоры.

— Мне сейчас шерсть в нос набьётся. Говоришь, эту шкуру твой брат прислал?

— Да, старший, Конрад. Он у нас заботливый, хотя порой и чересчур. Завтра братцы мои возвращаются во дворец, вот он и прислал загодя подарок. Закатят по этому случаю пирушку, придётся тебя им представлять.

— Как-то ты не очень рада встрече с ними. Не нравится, что они не хотят заниматься военным делом?

— Это даже не полбеды. Лежи ты смирно! Конрад, как я уже сказала, слишком заботливый, вплоть до назойливости. Шарль же просто невыносим постоянно надо мной глумится, насмехается. Взять хоть то, что он зовёт меня Августой, хотя знает, что меня бесит это имя?

— Почему?

— Оно имперское и дурацкое. Так, а теперь последний штрих.

Жозефина поцеловала принцессу в шею и продолжила вдоль позвоночника до самого копчика.

— По-моему, в книге этого не было, — усмехнулась Лизетта.

— Нет, это лично от меня, — ответила принцесса, бухнувшись рядом. — Чувствуешь лёгкость и прилив сил?

— Не знаю, может это от того, что ты со мной?

— Может быть. Кстати, насчёт завтрашнего мероприятия, у меня предложение — как только я представлю тебя братьям, мы его покинем, больше нам там делать нечего, и отправимся на крышу смотреть звездопад. Ты не против?

— Я за.

— Решено.

* * *

Балы принцесса не любила, презрительно называя их "ярмаркой невест". Такое отношение, как ни странно, родилось из лекций леди Клариссы, хотя графиня рассчитывала на совершенно иной эффект. Утро следующего дня ушло у Жозефины на то, чтобы разработать план скрытного проникновения и отступления по тайным ходам.

— Иначе, как только церемониймейстер объявит наши имена, к нам сбежится целая свора любопытствующих, и придётся весь вечер от них отбиваться.

День ушёл на подготовку к операции, подбор снаряжения и нанесение камуфляжа. Пробраться тайными ходами, не испортив платья и причёски, оказалось делом сложным, но вполне выполнимым для опытных исследовательниц подземелий. Оставив лёгкие плащи за заветной дверью, подруги вышли в залы, где царило веселье. Принцесса подозвала слугу и отправила его с записочкой к принцу Конраду.

Через пару минут к девушкам подошёл улыбающийся молодой человек с аккуратно подстриженной бородкой и заметно выдающимся брюшком. Это и был старший брат принцессы принц Конрад. Вообще, члены королевской фамилии были преимущественно людьми худощавыми, однако принц славился тем, что не пропускал ни одного званого ужина. Сам он тоже не чурался того, чтобы их устраивать, и проводил с поистине королевской щедростью и размахом. При всём при том, он ухитрялся весьма успешно помогать королю в его финансовых делах. Значительная часть пополнений в государственную казну была заслугой Конрада. Любили его и за тёплую заботу о людях.

— Жозефина, рад видеть тебя в добром здравии. А это с тобой, надо полагать, наша недавно обретённая кузина?

— Приветствую, Конрад. Позволь представить — Лизетта. Лизетта, это мой старший брат.

— Очень приятно, — улыбнулась та.

Конрад ловким движением поймал пальцы её правой руки и приложился к ладошке.

— Я бы хотел сказать то же самое, — вздохнул принц, — но, к сожалению, я вынужден начать наше знакомство с того, что должен принести извинения за моих людей, которые столь недостойно обошлись с такой прелестной девушкой.

Лизетта слегка побледнела. Принцесса поморщилась.

— Конрад, это было несколько не к месту.

— Ничего, ничего, — успокоила её Лизетта. — Считайте, что ваши извинения приняты, Ваше Высочество.

— Я рад, что между нами не образовалось разногласий, — улыбнулся принц. — Прости, Жозефина, я не мог поступить иначе.

— Ох, Конрад, ты такой душка, что порой хочется задушить в объятиях, — усмехнулась принцесса, однако обняла при этом Лизетту.

— Так-так, а наша Августа, как я вижу, вместо жениха нашла себе невесту, — раздался за её спиной скучающий голос. — Что ж, вполне в твоём духе, сестра.

Жозефина резко развернулась и сжала кулаки.

— Явился. Ну, конечно, где один, там и второй, — гневно произнесла она.

Перед ними стоял юноша с полусонными глазами и узкими усиками на ничего не выражающем лице. Плечи его покрывал тёмно-серый плащ, украшенный изображением серебряной ветвистой молнии. Второй сын короля, принц Шарль был ещё в детстве принят Почётным магистром в Орден Рыцарей Грома, потому повсюду таскался в орденском плаще и постоянно апеллировал к небу. В стенах обители, однако, принц после церемонии более не появлялся. Везде и всюду он следовал за старшим братом и слыл отчаянным шутником. Многие шутки его были далеко не безобидными, но принц щедро награждал тех, кто по его словам сумел его рассмешить. При всём при том, Жозефина не помнила, чтобы видела его не то, что смеющимся, а хотя бы улыбающимся после гибели королевы Елены.

— Шутник же ты, братец! — воскликнул Конрад. — Это же дочь дядюшки Доминика, наша троюродная сестра, Шарль.

— Люди сплошь и рядом женятся на кузинах, — отозвался тот, уставившись на Лизетту. Девушка под его взглядом попятилась, принцесса шагнула вперёд и заслонила её своей рукой.

— Говорят, в древности члены королевского рода должны были жениться на родных сёстрах, чтобы не разбавлять кровь, — продолжил Шарль. — Каждый раз, когда я вижу Августу, я воздаю хвалу небесам за то, что этот варварский обычай был предан анафеме в далёком прошлом.

Конрад расхохотался. Лизетта, внезапно, тоже фыркнула в кулачок, а потом потёрлась носом о щёку возмущённо обернувшейся на этот звук Жозефины.

— Но ведь ни один священник не согласится их обвенчать, — простонал Конрад, утирая проступившие от смеха слёзы.

— Хотя бы один да найдётся, особенно, если дядюшка Доминик вежливо попросит.

— Ты загонишь меня в могилу такими шутками, Шарль. Однако, дела, дела зовут меня, я не имею права лопнуть от смеха сейчас. Леди Лизетта, был рад встрече. Жозефина, смотри, не съешь Шарля, как только я отвернусь.

Откланявшись, принц направился к группе дворян, что-то оживлённо обсуждавшей у стола с закусками.

— Нам, пожалуй, тоже пора, — Жозефина подхватила Лизетту под руку. — Приятно оставаться, Шарль.

— Ты зря глядишь на меня волком, Августа, — повысил вдруг голос принц, когда они двинулись прочь. — Из нас двоих именно я на твоей стороне.

Принцесса обернулась. Брат её стоял, рассматривая роспись на потолке с изображением небесных воительниц.

— Да неужели? — усмехнулась Жозефина.

— Да. Ты хочешь водить полки по скошенным полям, как дядюшка? Води. Хочешь, виляя своей узкой кормой, подползать к имперским часовым и лично резать им глотки? Режь. Хочешь отправиться в кругосветное путешествие? Вперёд, только не забывай писать своему несчастному брату. Хочешь жениться на нашей длинноносой кузине? Женись. Я только за, пока это меня веселит.

— Я знаю, как ты любишь потешаться надо мной, — Жозефина не сводила с принца подозревающего взгляда.

— Видишь ли, Августа, — вздохнул тот, — мне смешно, когда ты бесишься, но мне не доставит радости видеть, как ты страдаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Твои чудачества. Меня они веселят, отец им умиляется, но мало какой муж согласится их терпеть. Вряд ли кому-то нужна Святая Жанна, а то ещё того хуже, Серый Кардинал в своей собственной постели.

— Я пока не собираюсь замуж, — Жозефина насторожилась. Хоть Шарль и был известен злыми шутками, но, как правило, все они строились им на правдивом фундаменте, что и делало их особенно обидными.

— Я знаю, и отец знает, и Конрад знает, и это его беспокоит. А он серьёзно относится к вещам, которые его беспокоят, — продолжал принц. — Конрад вообще у нас самый серьёзный. Ты не смотри, что он такой весельчак и рубаха-парень, как говорят в народе. Все его гулянки имеют определённую цель. Отец видит силу в финансах, дядюшка Доминик — в военно-бюрократическом аппарате, а братец Конрад — в связях. На балах, на пирах, на охотах он ищет людей верных и людей, которых можно купить, напоить, обмануть, запугать. Ты думаешь, он извинился перед сестрицей Лизеттой потому, что ему действительно жаль её? Нет, он хотел, чтобы она знала, что он знает ваш маленький секрет, и хотел посмотреть, как вы на это отреагируете...

— Ты уклонился от темы. Что насчёт моего замужества? — перебила его Жозефина, обнимая прижавшуюся к ней Лизетту.

— Потенциальных женихов он уже подбирает и, конечно же, во имя твоего собственного блага, вовсе не руководствуется твоими желаниями, Августа. Кроме того, ты для него удобный инструмент для установления полезных связей. Если Конрад станет королём, да продлит небо благословенные дни правления венценосного отца нашего, он выдаст тебя замуж на следующий же день.

Хотел ли Шарль разозлить принцессу или нет, но этими словами он попал прямо в больное место. На этот раз Жозефина не вспыхнула по своему обыкновению, а нахмурилась и задумалась. Некоторое время они трое стояли молча. Принц продолжал шарить глазами по потолку.

— И что ты предлагаешь? — сказала, наконец, Жозефина.

— Не знаю. Моё дело — предупредить. Придумай что-нибудь сама. Стань Святой Жанной, стань Серым Кардиналом. Развесели меня.

— Простите, а Серый Кардинал разве женщина? — робко спросила Лизетта.

— Да, — отозвалась принцесса и подняла руку, указывая на потолочную роспись. — Смотри, вон Святая Жанна со знаменем и мечом в руках обращает в бегство имперские легионы. А вон там в адском пламени корчится в разорванной рясе Серый Кардинал.

— Пожалуй, немногие в этом зале могут сказать, что это именно она, — добавил Шарль. — Обе эти женщины были крестьянками, только Жанна — дочерью богатого поставщика нашего королевского двора, а Кардинал — дочерью имперского бедняка, рано оставшейся сиротой. Когда она выросла, то объявила себя пророком, и люди пошли за ней и устроили в Империи кровавую баню. Увы, попустительством небес Империя устояла, а поскольку Кардинал вела войну под лозунгами нищенствующей церкви, то её предали анафеме по всему Континенту и даже имя её вычеркнули из истории.

12345

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓