Первый документ ("Ведьма")

Первый документ ("Ведьма")

В этот полночный час королевский дворец погрузился в сон. Хотя, если подсчитать тех, кто на сей момент ещё бодрствовал, то людей набиралось немало: караульные солдаты, ночная смена поваров, письмоводители в канцелярии, сам канцлер, любящий работать по ночам, когда никто не мешает... Конечно же, нельзя забывать про юных дворян, которые, кажется, готовы кутить все ночи напролёт.

На этот раз был ещё один человек, вернее, одна — Её Высочество Жозефина Августа Мария Луиза собственной персоной. Принцесса кралась по собственному замку, словно по стану противника. Кожаные мокасины дикарей южных прерий бесшумно скользили по каменным плитам (подарок Государственного Канцлера — её двоюродного дядюшки Доминика, и откуда только эти дикари узнали размер её ноги?). Подвязка прижимала к правому бедру узкий кинжал с шестидюймовым лезвием (дядюшка, определённо, знает толк в подарках для юных искательниц приключений). Не то, чтобы Жозефина ожидала встретить в этих коридорах смертельного врага, но ведь всегда лучше, когда под рукой есть добрый клинок.

За последний год принцесса досконально изучила едва ли не все закоулки и потайные ходы фамильного гнезда. Последних оказалось так много, что порой казалось удивительным, что замок до сих пор стоит каменной твердыней, а не сложился, как карточный домик. Канцлер, правда, прознал об этих исследованиях и потребовал сообщать ему обо всех находках. Со временем несколько огромных листов с планами дворца покрылись сетью красных отметок. Дядюшка назвал их документом особой важности, рассказывать о котором можно лишь ему и королю. Папеньку, впрочем, такие вещи не особо интересуют — потреплет по голове и скажет: "Умница, дочка", что означает: "Иди, не мешай папе", и снова вернётся к своим дебетам, кредитам, налогам, сделкам, ценам на всевозможные товары от алмазов до навоза. Какой-то купец, а не король! Братцы-оболтусы и того хуже — все мысли о балах, красавицах, охоте и винах. Лишь два настоящих рыцаря остались в стране, и то один из них — девчонка.

Прогрохотали сапоги караульных. Скажите, как можно спать спокойно, если знаешь, что твой сон охраняют такие растяпы, не видящие дальше собственного носа? Разговоры, которые принцесса подслушивала в казармах, кордегардиях и на постах, неизменно приводили её в бешенство: и зелёные новички, недавно забритые под алебарду, и матёрые ветераны Десятилетней войны болтали лишь о жратве, выпивке и бабах. Жозефина как-то обратилась к дядюшке с возмущённым вопросом: "И как воевать с такими людьми?!" Тот в ответ горестно вздохнул (ему часто приходилось это делать в разговоре с Её Высочеством) и сказал, что по воле божией таковы солдаты всех времён и народов, кроме, пожалуй, пресветлых эльфов, и наши ещё из лучших.

Гвардейцы скрылись, и принцесса продолжила свой путь. В эту ночь ей двигало не праздное любопытство, не соображения стратегического характера, а вопрос куда более конкретный. Она намеревалась выяснить, что произошло с Лизеттой — тихой, скромной, приветливой девушкой, чуть младше самой Жозефины.

Они встретились пару-тройку месяцев назад. Принцесса тогда пробралась в потайную комнату, откуда можно было вести удобное наблюдение за одним из внутренних двориков, и внезапно обнаружила там девушку, печально смотревшую в амбразуру. Жозефина узнала её — дочь кухарки Магды по кличке Ведьма (так прозывали девушку, а не кухарку, хотя кличка эта куда больше подошла бы самой Магде — женщине сварливой, взбалмошной, но умевшей творить чудеса кулинарии).

— Эй, ты как сюда попала? Ведьминскими силами? — принцесса, как всегда, была прямолинейна.

Девушка обернулась и сказала с улыбкой:

— Нет, если б я только их имела... Меня прозывают так только из-за моего носа.

Тот и впрямь был несколько длинноват и крючковат, но, по мнению принцессы, не настолько уж, чтобы из-за этого можно было дразнить человека.

— Нос, как нос, — недоумённо ответила она, — у моего дядюшки куда как больше.

— Что же это за дядюшка, юный господин? — спросила девушка.

— Государственный Канцлер! А я вовсе не юный господин. Просто в штанах удобнее вести разведывательную работу.

Девушка быстро вскочила со своего места, попыталась изобразить нечто вроде реверанса и замерла в поклоне.

— Ва-ваше Высочество! Простите, что я вас не узнала!

Принцесса выставила правую руку ладонью вперёд.

— Стоп-стоп! Не надо церемоний, я действую инкогнито, то есть тайно. Как твоё имя?

— Лизетта, Ваше Высочество, — девушка всё стояла, склонив голову.

— Дочь кухарки Магды?

— Она мне не мать! — вскинулась Лизетта. — Ой, простите, Ваше...

— Называй меня просто — Жозефиной. Дай-ка я на тебя поближе посмотрю.

Принцесса шагнула вперёд и, прикоснувшись к подбородку Лизетты, повернула её к свету. Девушка определённо была вполне себе привлекательной и понравилась Жозефине. Длинный носик нисколько не портил её облика, скорее придавал ему определённую оригинальность. Принцессе вдруг показалось, что она знает это лицо уже не один год, хотя встретились они впервые.

— С этого дня ты будешь помогать мне исследовать замок, — сказала она и строго добавила. — Только смотри, чтобы о нашей встрече никому ни слова.

Лизетта внимательно посмотрела ей в глаза.

— С вашего позволения, Ваше Высочество, я хочу попросить о том же — не говорите, пожалуйста, никому обо мне.

— Хорошо, Лизетта! — рассмеялась принцесса и пожала девушке руку.

С тех пор они вместе обследовали немало закоулков, подслушали немало разговоров, разделили немало хлеба и пирожных (и даже одну армейскую галету, правда, откусить ни кусочка не смогли). Лизетта оказала принцессе неоценимую помощь в выполнении возложенной ею на себя миссии. Она прекрасно знала служебное крыло замка: амбары, конюшни, кухни, подвалы, ледники, где хранились съестные припасы. У неё на то была своя причина — часто приходилась скрываться от гнева мачехи. Жозефине такое отношение к её новой подруге казалось диким.

Неделю назад Лизетта пришла на встречу очень грустная, в совершенно расстроенном виде, от ответов уклонялась. А сегодня она и вовсе заявила, что им пора прекратить видеться, и убежала вся в слезах, не дав принцессе ничего возразить. Вот этот вопрос и следовало прояснить! Кухарка Магда этой ночью как раз должна была дежурить по кухне, значит, следовало проникнуть к ней в комнату и прямо спросить подругу, что за дела такие происходят.

Жозефина зябко поёжилась. Старая ночная рубашка из чёрного шёлка, уже достаточно короткая, чтобы можно было быстро извлечь прицепленный к ноге кинжал, узковатая в плечах, но не столь уж тесная в груди (пусть дочки жирных бюргеров гордятся своим коровьим выменем, с которым ни побегать, ни поползать, ни пролезть сквозь узкий проход!), была не лучшей одеждой для путешествия по холодным коридорам. Принцесса уже не раз выругала себя за такой выбор костюма. Именно поэтому она выбрала путь в комнаты слуг, который пролегал через более или менее тёплые конюшни, а не через длинную галерею (где, кстати, нигде не спрячешься от гвардейских патрулей).

Двери на сеновал отворились без звука. Петли их содержат в порядке. А вот свет на той стороне — это непорядок: не должно тут быть никого в этот час. Каким демоном кого сюда занесло, и сколько он тут будет ошиваться?

Принцесса подкралась поближе. В свете стоявшего на полу закрытого фонаря, отбрасывавшего решётчатые тени, Жозефина увидела двух человек. Крепкий мужчина с раздвоенной бородой (по ней она опознала отцовского конюха Максимилиана) и со спущенными штанами стоял на коленях. А перед ним на четвереньках — Лизетта! Совершенно голая! Максимилиан держал её пониже талии и двигал бёдрами взад-вперёд, покряхтывая при этом. Лизетта издавала жалобные звуки, нечто между стоном и плачем. Принцесса оцепенело наблюдала за этим зрелищем из-за тюка с сеном, не в силах сдвинуться с места. Вот Лизетта повалилась грудью на пол. Тогда конюх схватил девушку за запястье, потянул на себя её тонкие руки, словно вожжи, и, рывком подняв, продолжил свои движения.

Наконец, всё прекратилось. Максимилиан привёл одежду в порядок, похлопал лежащую на боку обессилевшую Лизетту по заду, что-то пробормотал ей на ухо и вышел, оставив фонарь. Как только дверь за ним закрылась, принцесса бросилась к свернувшейся клубочком девушке.

— Лизетта, милая, как ты? — голос её предательски задрожал.

— Ваше... Ваше Высочество? Ох, теперь вы сами видите, что нам не стоит больше встречаться.

Жозефина опустилась на колени и пристроила на них голову Лизетты, как на подушку.

— Что за глупости ты говоришь? Конечно, я не оставлю тебя в таком положении!

Лизетта по-детски шмыгнула носом, из уголка глаз её скатилась слеза. Принцесса принялась ласково гладить её по распущенным прямым волосам.

— Что с тобой произошло? Рассказывай, ничего не тая.

— Магда, — слабым голосом ответила Лизетта. — Неделю назад она отдала меня ключнику королевских погребов. Потребовала десять серебряных крон как за девицу. Потом повару за пять крон, теперь конюху... Завтра он обещал вернуться и привести с собой Якоба.

— Якоба? Форейтора? Это же тот мерзкий мальчишка, который ни одной собаке и кошке прохода не даёт?

— Да. Максимилиан сказал, что пора ему уже становиться настоящим мужчиной, — Лизетта грустно усмехнулась.

— Я дам тебе десять крон, ты отдашь их Магде, и тебе не придётся заниматься этим делом, — принцесса чувствовала, что она несёт полнейшую глупость, но слова словно сами вылетали из её рта.

— Это не поможет Ваше Высочество, к тому же, Магда, сама берёт от мужчин эти деньги.

— Да что же этой ведьме жалования не хватает?! — возмущённо выкрикнула принцесса, сжав кулак.

— Она говорит, что я совсем отбилась от рук, не слушаю её, пропадаю неизвестно где, значит, хватит мне её хлеб жрать. Зарабатывай на жизнь, как твоя мамаша, говорит, недаром она тебе имечко, как у шлюхи дала, сама-то всё с солдатнёй путалась, неизвестно от кого меня прижила. Рожа твоя ведьминская, говорит, ни на Жана моего, покойничка, ни на эту вертихвостку костлявую не похожа, — Лизетта опять залилась слезами.

— Я заберу тебя к себе, — Жозефина решительно ткнула подругу пальцем в ямочку меж маленьких грудей.

— Но ведь продажная девка не компания для принцессы.

— Не смей так себя называть... — гневно начала принцесса и осеклась. За дверью послышались чьи-то голоса.

— Жозефина, прячься, нельзя, чтобы нас видели вместе!

Принцесса не раз говорила подруге, чтобы та бросала церемонии, и вот этот миг настал, но оказался вовсе не радостным.

Лизетта приподнялась на локте. Принцесса одним прыжком скрылась за тюком сена и тут же выругалась про себя, что не заняла позицию, которая позволила бы увидеть входящих.

Хлопнула дверь, распахнутая пинком. Вошли вроде бы двое, судя по стуку лёгких подкованных сапог — не слуги и не гвардейцы, а, скорее всего, дворяне.

— Выходит, нам не врали, что здесь всего за пять крон можно позабавиться с чистенькой молоденькой шлюшкой.

Принцесса, несмотря на хмельные нотки, узнала голос Генриха — пажа своего старшего брата.

— Смотри-ка, Генри, она уже подготовилась к встрече!

Этот голос Жозефине опознать не удалось, обладатель его явно в большем подпитии, чем его товарищ. Послышался звон монет, раскатившихся по полу.

— Здесь десять крон, куколка, за меня и моего друга.

Зашелестело сено.

— Пожалуйста, не надо, хотя бы не сегодня, — пролепетала Лизетта дрожащим голосом.

— Поговори мне, девка, тебе уже уплачено, делай свою работу!

— Смотри-ка, Луи, она не такая уж чистенькая, в ней уже кто-то был. Что ж, куколка, милостью божией тебе дано ещё два подходящих отверстия, чтобы нас обслужить.

— Только, чтобы всё было по-честному, Генри, кинем жребий!

— Короткая. Так что я с тыла, а ты с фронта, Луи.

Раздался звонкий шлепок, Лизетта вскрикнула от неожиданности, потом вскрикнула ещё раз, но теперь голос её был наполнен болью и слезами и вдруг перешёл в какое-то мычание.

— Осторожнее, Луи, как бы она тебе чего не откусила.

— Да я ей все зубы выбью!

— Что же это я буду здесь сидеть и всё это слушать?! — молнией пронеслась мысль в мозгу принцессы и испепелила все сомнения и всякую осторожность.

Жозефина извлекла из ножен кинжал и, отведя руку с ним за спину, выпрямилась и вышла к свету.

— Прекратите немедленно! Вы же видите, что ей больно!

— Оп-па, ещё одна! Генри, эту оставляю тебе, — парень, что был перед лицом Лизетты, покачиваясь, поднялся и попытался шагнуть к принцессе, но тут же запутался в панталонах и чуть не грохнулся.

Генрих хотел что-то ответить, но замер с открытым ртом, а потом зашипел:

— Заткнись, пьяный дурень, это же принцесса! ("Она же дура! И у неё нож!" — добавил он про себя).

Отпустив Лизетту, он тоже поднялся и умудрился изобразить галантный поклон, придерживая штаны одной рукой.

— Как будет угодно Вашему Высочеству.

— Моему Высочеству будет угодно, чтобы вы оставили в покое эту девушку и немедленно убрались долой с его глаз!

— Будет исполнено, — ответил Генрих и добавил сквозь зубы Людовику: — Кланяйся, болван!

Но Жозефина уже не обращала на них внимания. Бросившись к Лизетте, она подняла её на ноги, схватила за руку и увлекла за собой, не дав даже одеться. Не останавливаясь, они вдвоём помчались по коридорам. Лизетте слёзы застилали глаза, время от времени она слышала удивлённые возгласы. Вышколенные гвардейцы салютовали принцессе, несмотря на её нелепый наряд, кинжал в руке и то, что она тащила за собой голую девушку.

Вихрем влетев в свои покои сквозь потайной ход, Жозефина первым делом замкнула засовы на входной двери и бросилась поднимать шторки на светильниках. Спальня принцессы, как и покои прочей высшей знати, освещалась алхимическими кристаллами, дававшими куда более сильный и яркий свет, чем свечи. Простолюдинам иметь такие запрещалось под страхом каторги.

— Лизетта, дружочек, вон купальня. Вода там уже остыла, но тебе необходимо тотчас же смыть с себя всю эту гадость.

Лизетта медленно опустилась в едва тёплую воду, пахнувшую розами. Жозефина склонилась над письменным столом, в руке её бешено плясало самопишущее перо, выводя на листе бумаги строчку за строчкой. В дверь тихо постучали, Лизетта тревожно оглянулась на неё.

— Не волнуйся, — коротко бросила принцесса, не отрываясь от своего занятия. Вломиться к ней могут лишь отец, братья, канцлер и её наставница графиня Кларисса. Отца будить побоятся, братья не упустили бы шанса, но они на охоте, канцлер занят государственными делами, а Клариссе ещё нужно время, чтобы привести себя в порядок, прежде чем являться пред светлые очи.

Отложив, наконец, перо, Жозефина выудила у себя из-за пазухи амулет, к которому также был прикреплён маленький ключик. Он открывал футляр, где хранилась её личная Малая государственная печать. Вот она, резная поверхность девственно чиста, а вот красная чернильная подушечка.

Не успела принцесса приложить печать к листу, как раздались три коротких, но сильных удара в дверь, и резкий женский голос произнёс:

— Откройте, Ваше Высочество, или я прикажу сломать дверь!

— Если бы меня убивали, всё было бы уже давно кончено, — с усмешкой промолвила принцесса, отпирая засовы.

В спальню величественно, словно флагманский фрегат в бухту, вошла графиня Кларисса — наставница принцессы, ещё не старая дама строгой нравственности, выглядевшая так, словно была составлена из одних вытянутых прямоугольников. Принцесса графиню не любила, но немного побаивалась, поскольку та изводила её разговорами о "женском предназначении" и практически всегда умела одержать верх в возникавших спорах. Лучшим способом победить её было не ввязываться в битву, а ставить перед уже свершившимся фактом, но и в этом случае последствия такой победы могли быть неоднозначными.

Несмотря на поздний час, графиня была облачена в свою повседневную броню — строгое закрытое тёмное платье со стоячим воротником и юбкой в пол. На голове её была причёска N3 — узел, быстро затягивающийся в условиях дефицита времени. Стёкла прямоугольных очков сверкали, отражая свет ламп. За спиной графини следовал её обычный конвой из двух служанок.

— Ваше Высочество, не могли бы вы объяснить, что делает в ваших покоях эта... — губы графини брезгливо поджались, — распутная девка?

Жозефина встала напротив неё, прямая, сосредоточенная, словно бы взирающая сверху вниз, хотя и была на полголовы ниже. "Теперь она действительно выглядит, как принцесса", — мелькнуло в голове у Лизетты, которой хотелось нырнуть и уплыть куда подальше, скажем, до городского пруда.

— Во-первых, это не распутная девка, а моя добрая подруга Лизетта, которая находится у меня в гостях. Во-вторых, на каком основании вы кидаетесь подобными обвинениями?

— Это моя обязанность, Ваше Высочество, знать о тех людях, которые могут повредить вашей нравственности, и ограждать вас от них.

— То есть, вы знали, что сделали с Лизеттой?! — гневно завопила принцесса, тут же превратившись обратно в знакомую Жозефину.

— Конечно, мне сообщили об этом своевременно. Поступок этой кухарки Магды заслуживает всяческого порицания, но она была полностью в своём праве.

У Жозефины от возмущения перехватило дух.

— И после этого вы, Кларисса, будете мне что-то говорить о нравственности и морали?!

— Успокойтесь, Ваше Высочество. Вопросы плебейской морали не должны вас касаться. Именно поэтому эту... девицу следует немедленно вернуть её матери. Герда! — графиня сделала короткий жест рукой. Одна из служанок направилась к купальне. Лизетта выпрямилась во весь рост, прикрыв руками грудь и лобок, и с отчаянием глядела на неё.

— Стоять! — рявкнула Жозефина командным голосом (ей уже приходилось командовать парадом подшефного полка, при том, что все предыдущие принцессы-шефы ограничивались на них приветственным помахиванием руки). По-строевому развернувшись через левое плечо, она вернулась к столу, взяла в руки исписанный лист бумаги и с торжествующим видом предъявила его Клариссе. В свете фонарей блеснули свежими чернилами ряды строчек, слегка изгибающиеся кверху.

"Мы, дочь правящего монарха..." — взгляд Клариссы пропустил привычную шапку титулов, — "... принцесса Жозефина Августа Мария Луиза сим повелеваем назначить нашей личной фрейлиной девицу Лизетту Шебур..."

— Это официальный документ, Кларисса, и вам придётся с ним считаться!

Похоже, на этот раз в обороне наставницы удалось пробить брешь. Графиня сняла свои очки и протёрла их платочком.

— Да, на этот раз ваш каприз, Ваше Высочество, принял государственный масштаб. Почему вы любите так всё усложнять?

— Если вам что-то не нравится, вы можете оспорить моё решение у короля или канцлера, — усмехнулась Жозефина.

— Помяни демона, и он тут, как тут! — раздался негромкий, но властный мужской голос. Кларисса и её служанки склонились в реверансе. Принцесса весело оскалила свои жемчужные зубки.

На пороге её покоев стоял Государственный Канцлер — высокий сухощавый мужчина сорока двух лет. Одет он был в свой обычный костюм для ночных бдений — мягкие горские полусапожки, позволявшие бесшумно подкрадываться к нерадивым служащим, просторные брюки, белая рубашка с исчёрканными манжетами, подпоясанная чёрным шёлковым шарфом. Волосы его — длинные, густые, аккуратно расчёсанные и собранные в конский хвост, могли бы сделать честь любой моднице, кабы не были полностью седыми. Под орлиным носом канцлера сияла приветливая улыбка, которая, однако, не слишком сочеталась с тяжёлым взглядом тёмно-синих глаз, словно пронизывавшим всё окружающее на 1000 шагов вдаль. Лизетта, которая до сих пор стояла, замерев, словно красивая древняя Мраморская статуя, была готова поклясться, что физически почувствовала, как этот взгляд ощупал её с головы до ног.

— Дядюшка! — радостно воскликнула принцесса.

— Он самый, моя прелесть. Услышал, что ты попала в какую-то новую историю, и не мог не явиться.

Принцесса с жаром принялась рассказывать ему о произошедших событиях. Клариссе оставалось только огорчаться, что её воспитанница невоздержанно размахивает руками, словно матрос-сигнальщик, и упоминает такие детали, о которых приличной девушке стоило бы промолчать. Залившаяся краской Лизетта, старясь не шуметь, медленно скрылась за стенками купальни. Правда, никто, кроме принцессы, во время этого рассказа на неё так и не взглянул.

Наконец, принцесса передала канцлеру в руки бумагу, тот пробежал по ней глазами.

— Что ж, Кларисса, на этот раз вам придётся признать поражение. Наследники престола действительно имеют право подбирать себе соратников из людей любого звания. Другое дело, что к ним не так просто пробиться. И я готов побиться об заклад на свой палец, — канцлер поднял левую ладонь, на мизинце которой не хватало двух фаланг, — что моя дорогая племянница не остановила свой выбор на недостойной кандидатуре.

Принцесса кинулась к Лизетте и поцеловала её в макушку. Девушка в ответ смущённо улыбнулась.

— Но ты, Жозефина, тоже кое в чём не права. Если бы ты сразу рассказала мне о вашей дружбе, всё могло бы сложиться куда более благополучным образом.

Принцесса нахмурила свои густые брови.

— У нас был уговор держать нашу дружбу, да, Лизетта, дружбу, от всех в секрете.

— Вот как? Хм, тогда, насколько я могу судить, твоя подруга тоже соблюла свою часть договора, иначе слухи такого рода не миновали бы моего уха. Кларисса, вот вам дополнительное доказательство, что принцесса сделала верный выбор.

— Как будет угодно Вашим Высочествам, — склонила свою гордую голову графиня.

— В таком случае, полагаю, нам не стоит больше мешать юным леди, — канцлер отвесил принцессе галантный поклон.

— Эй вы! — принцесса устремила свой палец в направлении служанок. — Принесите ещё горячей воды, а то Лизетта совсем замёрзла.

Канцлер пропустил дам вперёд, но сам остановился в дверях.

— Ах да, солнышко моё, один момент. Твою бумагу следует зарегистрировать в канцелярии, позволишь забрать её с собой?

— Конечно, дядя.

Закрывая дверь, канцлер услышал:

— Дай-ка, я тебя разотру, а потом рубашку подберём.

Графиня ждала его в коридоре.

— Как хорошо, Доминик, что вам удалось выманить у неё эту бумагу. Её следует немедленно уничтожить. Пусть эта девчонка переночует у Её Высочества, а утром всё вернётся на круги своя.

Губы канцлера перекосила кривая усмешка.

— Уничтожить? Кларисса, ты с ума сошла? Хочешь сделать принцессу своим настоящим врагом? К тому же я не позволю уничтожить документ столь великой исторической важности — первое официальное распоряжение принцессы Жозефины Августы Марии Луизы, да продлятся дни её.

— Доминик, ты же знаешь, что я забочусь о её репутации. О девочке и так уже болтают невесть что.

— Готов поставить свой второй палец, Кларисса, что через пять-десять лет вы ещё вспомните этот инцидент как милую невинную детскую шалость.

— Это всё твоё вредное влияние, Доминик! — рассерженно воскликнула графиня. — Так мне никогда не удастся сделать из Её Высочества настоящую даму.

— Может, это и к лучшему? — усмехнулся канцлер и ещё раз пробежался глазами по документу. — Шебур... Фамилию ей следует сменить. Подберите что-то более благозвучное, Кларисса, что-нибудь из выморочных или бастардских фамилий, не мне вас учить. Варианты покажете мне. Встретимся с вами и девушками за час до аудиенции у Его Величества.

Вернувшись в канцелярию, он лично сделал запись в регистрационном журнале и хлопнул по листу штемпелем, а затем, не обращая внимания на удивлённые лица конторщиков, прошёл в свой кабинет.

— Уничтожить? И лишить себя удовольствия посмотреть на лицо моего дорогого кузена, когда я ему это покажу? Хм, Шебур, пять родинок крестом над левой грудью, Лизетта, почти как Жоржетта... Вот и догнали меня грехи прошлого.

* * *

Жозефина проснулась рано утром. Первые лучи солнца пробудили спавших в дворцовом саду птах, и те весело загалдели. Лежавшая рядом Лизетта еле слышно сопела своим тонким, слегка крючковатым носиком, сама словно птичка. Ночная рубашка сползла с её плеча, обнажив маленький круглый розовый сосок. Принцесса улыбнулась и нежно провела по нему подушечкой указательного пальца.

— Бедняжка моя, — она склонилась над Лизеттой и поцеловала кончик её уха. — Ничего, теперь нас никто не разлучит.

* * *

— Доминик, твои солдаты слишком много жрут!

— Наши солдаты, Ваше Величество.

— Что это за маркиз Баклан, и почему ему так не нравятся наши крепости?!

— Я передам генерал-инспектору крепостей ваше мнение о нём и его стремлении улучшить наши фортификации согласно духу времени.

— Куда твои алхимики расходуют столько денег? Если собрать всё, что на них потрачено, я мог бы уже купить себе философский камень!

— Отчёт об испытаниях нового чудо-оружия я подавал вам на прошлой неделе, сегодня образцы должны доставить во дворец, вы можете лично с ними ознакомиться, Ваше Величество.

— Где я тебе возьму столько денег?!

— Если вы не желаете кормить свою армию, то у меня есть несколько предложений. Можно, как в старые добрые времена, предложить дворянам самим вооружать свои отряды и являться к вам конно, людно и оружно. Можно отобрать земли и состояния у тех дармоедов, которые не желают нести военную службу, и пустить их с молотка. Но самым простым решением будет сразу отправить в Имперский Администратум письмо с просьбой назначить вас Управителем Юго-Восточных территорий.

При этих словах король вскочил с кресла, заложил большие пальцы за отвороты шитого золотом жилета и забегал вокруг стола. Сделав три круга посолонь и три обратно, он бухнулся обратно в кресло.

— Дурак ты, братец, и шутки у тебя дурацкие, — сказал он, подписывая сметы. — Что у тебя ещё?

— Надо поговорить о Жозефине.

— Что опять натворил мой маленький чертёнок?

Выслушав рассказ канцлера и прочитав бумагу, король облокотился на стол, переплёл пальцы и опустил на них подбородок.

— Знаешь, Доминик, если бы ты тот год не провёл в боях и походах, я был бы твёрдо уверен, что она твоя дочь, Подрыватель Устоев.

— За кого ты меня принимаешь?

— За человека, который сумел соблазнить леди Клариссу.

— Нет, конечно, твоя Елена не устояла бы передо мной, но! — канцлер поднял указательный палец. — Я сам бы на такое не пошёл. Она всё же была моей королевой и твоей женой.

— Хороший ответ. А что ты можешь сказать об этой девушке? — король потряс документом.

Канцлер глубоко вздохнул.

— В тот год, о котором ты упомянул, в разгар Десятилетки была в моём лагере одна чрезвычайно прелестная юная маркитанточка, что мы только с ней не вытворяли...

* * *

Стальная лапка резко ударила по огневой трубке. Из короткого ствола с грохотом вырвался сноп дыма и пламени. В кирасе имперского легионера появилось круглое отверстие с вмятыми внутрь краями.

Не удовлетворившись результатом, принцесса перехватила оружие за ствол и, издав громкий, но тонкий боевой клич, бросилась в атаку. Быстро преодолев расстояние в двадцать шагов, она подлетела к чучелу легионера и со всей дури принялась лупить его по шлему рукоятью, к которой был прикреплён бронзовый набалдашник, словно булавой.

Мастер клятвенно обещал, что его механизм выдержит подобное обращение, но теперь канцлер как-то не был в этом уверен. Он поглядел на Лизетту, которая стояла рядом. Как и принцесса, и сам канцлер, она была облачена в мундир королевских стрелков, подогнанный по её стройной фигурке.

— Леди Лизетта, нам нужно обсудить один касающийся вас вопрос.

Девушка вздрогнула от непривычного ей ещё обращения. Вообще, канцлер при разговоре с ней вёл себя как-то странно, становился по-особому мягок и вежлив. Даже к принцессе он так не относился. Лизетта уже стала опасаться (быть может, и самоуверенно), не положил ли он на неё глаз. Канцлер, конечно, человек достойный, и Жозефина ему доверяет, но как-то не хотелось бы...

— Конечно, Ваше... простите, Доминик.

— Ваша мачеха сейчас находится под арестом.

— Из-за меня?

— По соображениям государственной тайны. Вы желаете с ней увидеться?

Лизетта посмотрела в глаза канцлеру. Вид его был печальным и каким-то рассеянным.

— Нет. Но я бы хотела вас попросить, чтобы ей не причиняли, если это возможно, никакого вреда. Несмотря ни на что, она всё же не бросила меня на произвол судьбы, когда я осиротела. Кормила, содержала, чему-то научила.

— Не беспокойтесь, леди Лизетта. Если она умеет держать язык за зубами, с ней ничего плохого не случится.

К ним подбежала разгорячённая запыхавшаяся принцесса с оружием в одной руке и с поцарапанным и слегка помятым шлемом в другой.

— Эй, о чём вы без меня секретничаете?

Лизетта и канцлер одновременно повернули к ней головы. И тут словно молния сверкнула в голове Жозефины и осветила недостающий кусочек мозаики.

— Слушайте, — сказала она, прищурив бровь, — а ведь у вас носы одинаковые.

* * *

Залязгали засовы, и дверь камеры отворилась. Магда Шебур, вот уже третий день томившаяся здесь неизвестно за что, бросилась к ней, готовая устроить скандал, но тут же отшатнулась, увидав призрак из прошлого.

Перед ней стоял рыцарь, одетый в чёрную бригандину. Головки заклёпок, усеивавшие её, были украшены серебряными лучами, словно этот человек носил на себе звёздное небо. Шлем его с закрытым забралом был украшен искусной резьбой. Однако, Магде было не до того, чтобы любоваться доспехами.

Она вспомнила, как этот самый рыцарь много лет назад подъезжал каждый вечер к палатке Шебуров. Её любимый Жан, словно кроткий телёночек, подбегал к нему и раскланивался, приговаривая: "Какая честь, какая честь для нас". А его змея подколодная со своей вечной бесящей виноватой улыбочкой вползала к чёрному всаднику в объятия и уносилась прочь.

— Магда Шебур, меня интересует всё, что вы знаете о судьбе Жоржетты Шебур, первой жены вашего покойного супруга. Говорите правду и только правду, если хотите жить.

Сердце Магда бешено колотилось, зубы выбивали барабанную дробь.

— К-как ты м-меня н-нашёл?! Как т-ты уз-нал... что я её... того... — она обхватила своё горло руками, изображая удушение. — От-травы ей подложила...

— Ах ты, хуеблядская пиздопроёбина, — ошарашено сказал рыцарь и грязно выругался. — Что я дочке теперь скажу?

* * *

"Сегодня на площади Справедливости состоялась казнь через повешенье вдовы Магды Шебур, обвиняемой в убийстве маркитантки Третьего Гвардейского полка Жоржетты Шебур, а также подозреваемой в убийстве её дочери — девицы Лизетты Шебур, без вести пропавшей несколько дней назад.

Казнь состоялась при большом скоплении народа. На ней присутствовали Государственный канцлер и Её Высочество принцесса Жозефина Августа Мария Луиза, которую сопровождала недавно появившаяся фаворитка. Последняя, не выдержав сурового зрелища, расплакалась, и Её Высочеству пришлось по-матерински прижать бедную девушку к своей груди..."

— Груди — это громко сказано. Хотя, технически, конечно, это грудь, хе-хе, — обозреватель быстро оглянулся, однако, в тесной комнатке, забитой разнообразными бумагами и писчими принадлежностями, не было никого, кто мог услышать его крамольные речи.

* * *

Лизетта в ночной рубашке сидела на краю широкой кровати, свесив ноги и вперясь невидящим взором в стену, где в золотой рамке висел документ, перевернувший её судьбу. Жозефина в том же наряде сидела за её спиной на коленях и расчёсывала ей волосы.

— Лизетта, поговори со мной, пожалуйста, ты уже полдня молчишь, — жалобно промолвила принцесса.

— Наверное, я вижу сон, — отстранённым голосом ответила девушка.

Она подняла ладонь и посмотрела на переплетение линий на ней.

— Мой отец — Государственный Канцлер, раз, — Лизетта загнула мизинец. — Сегодня он казнил мою мачеху, два, за убийство моей матери, три. А мне сама принцесса причёсывает голову в своей спальне, четыре. И к тому же она — моя сестра, пять.

— Троюродная сестра, не задавайся, — с напускной суровостью ответила принцесса

— Ущипни меня, Жозефина. Ай! Синяк же будет!

— Я слышала, есть одно средство, — принцесса чмокнула губами. — Снимай рубашку!

— Подожди.

— Точно зазналась, уже принцессой командует, — Жозефина навалилась на Лизетту, прижавшись грудью к её спине.

— Нет, правда, подожди. Итак, я не сплю! Но что же мне со всем этим делать?

— Предлагаю сегодня лечь в постельку, — принцесса потянула подругу на себя, и они шлёпнулись на спину. Немного повозившись, они замерли, лёжа на боку и глядя друг другу в глаза. Принцесса заправила упавшую на лицо Лизетте прядку волос ей за ухо и добавила: — А завтра мы что-нибудь придумаем. Можешь, например, помочь мне изменить наше королевство к лучшему. Ты же умная девочка.

Лизетта в ответ улыбнулась и поцеловала принцессу в губы.

* * *

В дворцовых кухнях, конюшнях, прачечных и людских повара и кухарки, конюхи и прачки, лакеи и горничные и прочие слуги шептались, что Лизетка Магдина и впрямь оказалась ведьмой. Столковалась эта оторва с канцлером (с чернокнижниками водится и сам колдун) и с принцессой (в штанах мужских бегает бесстыдница, видали уж люди, как эти две срамницы непотребствами занимались), да и обвела вместе с ними короля вокруг пальца и мачеху свою (бабу, конечно, дурную, но, в общем, честную) под виселицу подвела. И хоть не велено о ней теперь вспоминать, но от народа правду не скроешь. Только тс-с, никому ни слова!

КОНЕЦ

Или нет...

* * *

"Ведьма". Документ второй

День за днём шла у Лизетты новая жизнь в роли приближённой Её Высочества. Нельзя сказать, чтобы это принесло ей любовь и обожание. Дворня после казни мачехи стала считать её ведьмой и относилась с опаской (особенно те, кто в своё время поддакивал Магде). Дворяне провожали незаконнорожденную дочь канцлера снисходительными взглядами.

— Говорят, этот эксцентрик нашёл её в каком-то публичном доме и прямо оттуда забрал во дворец.

— Наверняка, там найдётся ещё не одна из его дочерей.

— Но эта точно его, достаточно взглянуть на лицо.

— Нет-нет, нашла её принцесса, потом канцлер её опознал, а Её Высочество приблизила к себе.

— Даже так? Бедное дитя, тем хуже для неё.

Да и сама Лизетта не искала у них признания. Поклоны слуг она встречала неловкими улыбками, аристократического общества дичилась, предпочитая прятаться за Жозефину. Принцесса и канцлер стали главными людьми в её жизни. Отца, впрочем, Лизетта старалась не отрывать от государственных дел, а вот Жозефина таскала её за собой повсюду. Она решила показать подруге все те части дворца, куда раньше доступ для той был закрыт. Экскурсии эти включали в себя посещение таких мест, как фехтовальные залы и стрельбища, библиотеки и лаборатории, парки и ипподромы. Вместе девушки сидели и на занятиях под руководством графини Клариссы. Жозефина втайне надеялась, что она теперь сосредоточит свой внимание на Лизетте, но наставница, напротив, принялась спрашивать с принцессы за двоих.

* * *

Одним вечером после всех дневных забот и развлечений Лизетта лежала голышом, положив подбородок на ладони, на полу их теперь уже совместной спальни, где была расстелена медвежья шкура, доставленная из охотничьего замка. Принцесса, также одетая в костюм прародительницы, стояла на коленях, положив руки подруге на спину. Рядом лежал раскрытый томик с трактатом о тайнах восточного массажа.

— Слушай, а ты-то почему голая? — спросила Лизетта.

— Чтобы всё было по справедливости, — деловито ответила принцесса и подала вес тела на ладони.

— Где же тут справедливость, если я тебя не вижу? — Лизетта попыталась повернуть голову.

— Да не шевелись ты! Ещё насмотришься, — откликнулась принцесса, меняя точки опоры.

— Мне сейчас шерсть в нос набьётся. Говоришь, эту шкуру твой брат прислал?

— Да, старший, Конрад. Он у нас заботливый, хотя порой и чересчур. Завтра братцы мои возвращаются во дворец, вот он и прислал загодя подарок. Закатят по этому случаю пирушку, придётся тебя им представлять.

— Как-то ты не очень рада встрече с ними. Не нравится, что они не хотят заниматься военным делом?

— Это даже не полбеды. Лежи ты смирно! Конрад, как я уже сказала, слишком заботливый, вплоть до назойливости. Шарль же просто невыносим постоянно надо мной глумится, насмехается. Взять хоть то, что он зовёт меня Августой, хотя знает, что меня бесит это имя?

— Почему?

— Оно имперское и дурацкое. Так, а теперь последний штрих.

Жозефина поцеловала принцессу в шею и продолжила вдоль позвоночника до самого копчика.

— По-моему, в книге этого не было, — усмехнулась Лизетта.

— Нет, это лично от меня, — ответила принцесса, бухнувшись рядом. — Чувствуешь лёгкость и прилив сил?

— Не знаю, может это от того, что ты со мной?

— Может быть. Кстати, насчёт завтрашнего мероприятия, у меня предложение — как только я представлю тебя братьям, мы его покинем, больше нам там делать нечего, и отправимся на крышу смотреть звездопад. Ты не против?

— Я за.

— Решено.

* * *

Балы принцесса не любила, презрительно называя их "ярмаркой невест". Такое отношение, как ни странно, родилось из лекций леди Клариссы, хотя графиня рассчитывала на совершенно иной эффект. Утро следующего дня ушло у Жозефины на то, чтобы разработать план скрытного проникновения и отступления по тайным ходам.

— Иначе, как только церемониймейстер объявит наши имена, к нам сбежится целая свора любопытствующих, и придётся весь вечер от них отбиваться.

День ушёл на подготовку к операции, подбор снаряжения и нанесение камуфляжа. Пробраться тайными ходами, не испортив платья и причёски, оказалось делом сложным, но вполне выполнимым для опытных исследовательниц подземелий. Оставив лёгкие плащи за заветной дверью, подруги вышли в залы, где царило веселье. Принцесса подозвала слугу и отправила его с записочкой к принцу Конраду.

Через пару минут к девушкам подошёл улыбающийся молодой человек с аккуратно подстриженной бородкой и заметно выдающимся брюшком. Это и был старший брат принцессы принц Конрад. Вообще, члены королевской фамилии были преимущественно людьми худощавыми, однако принц славился тем, что не пропускал ни одного званого ужина. Сам он тоже не чурался того, чтобы их устраивать, и проводил с поистине королевской щедростью и размахом. При всём при том, он ухитрялся весьма успешно помогать королю в его финансовых делах. Значительная часть пополнений в государственную казну была заслугой Конрада. Любили его и за тёплую заботу о людях.

— Жозефина, рад видеть тебя в добром здравии. А это с тобой, надо полагать, наша недавно обретённая кузина?

— Приветствую, Конрад. Позволь представить — Лизетта. Лизетта, это мой старший брат.

— Очень приятно, — улыбнулась та.

Конрад ловким движением поймал пальцы её правой руки и приложился к ладошке.

— Я бы хотел сказать то же самое, — вздохнул принц, — но, к сожалению, я вынужден начать наше знакомство с того, что должен принести извинения за моих людей, которые столь недостойно обошлись с такой прелестной девушкой.

Лизетта слегка побледнела. Принцесса поморщилась.

— Конрад, это было несколько не к месту.

— Ничего, ничего, — успокоила её Лизетта. — Считайте, что ваши извинения приняты, Ваше Высочество.

— Я рад, что между нами не образовалось разногласий, — улыбнулся принц. — Прости, Жозефина, я не мог поступить иначе.

— Ох, Конрад, ты такой душка, что порой хочется задушить в объятиях, — усмехнулась принцесса, однако обняла при этом Лизетту.

— Так-так, а наша Августа, как я вижу, вместо жениха нашла себе невесту, — раздался за её спиной скучающий голос. — Что ж, вполне в твоём духе, сестра.

Жозефина резко развернулась и сжала кулаки.

— Явился. Ну, конечно, где один, там и второй, — гневно произнесла она.

Перед ними стоял юноша с полусонными глазами и узкими усиками на ничего не выражающем лице. Плечи его покрывал тёмно-серый плащ, украшенный изображением серебряной ветвистой молнии. Второй сын короля, принц Шарль был ещё в детстве принят Почётным магистром в Орден Рыцарей Грома, потому повсюду таскался в орденском плаще и постоянно апеллировал к небу. В стенах обители, однако, принц после церемонии более не появлялся. Везде и всюду он следовал за старшим братом и слыл отчаянным шутником. Многие шутки его были далеко не безобидными, но принц щедро награждал тех, кто по его словам сумел его рассмешить. При всём при том, Жозефина не помнила, чтобы видела его не то, что смеющимся, а хотя бы улыбающимся после гибели королевы Елены.

— Шутник же ты, братец! — воскликнул Конрад. — Это же дочь дядюшки Доминика, наша троюродная сестра, Шарль.

— Люди сплошь и рядом женятся на кузинах, — отозвался тот, уставившись на Лизетту. Девушка под его взглядом попятилась, принцесса шагнула вперёд и заслонила её своей рукой.

— Говорят, в древности члены королевского рода должны были жениться на родных сёстрах, чтобы не разбавлять кровь, — продолжил Шарль. — Каждый раз, когда я вижу Августу, я воздаю хвалу небесам за то, что этот варварский обычай был предан анафеме в далёком прошлом.

Конрад расхохотался. Лизетта, внезапно, тоже фыркнула в кулачок, а потом потёрлась носом о щёку возмущённо обернувшейся на этот звук Жозефины.

— Но ведь ни один священник не согласится их обвенчать, — простонал Конрад, утирая проступившие от смеха слёзы.

— Хотя бы один да найдётся, особенно, если дядюшка Доминик вежливо попросит.

— Ты загонишь меня в могилу такими шутками, Шарль. Однако, дела, дела зовут меня, я не имею права лопнуть от смеха сейчас. Леди Лизетта, был рад встрече. Жозефина, смотри, не съешь Шарля, как только я отвернусь.

Откланявшись, принц направился к группе дворян, что-то оживлённо обсуждавшей у стола с закусками.

— Нам, пожалуй, тоже пора, — Жозефина подхватила Лизетту под руку. — Приятно оставаться, Шарль.

— Ты зря глядишь на меня волком, Августа, — повысил вдруг голос принц, когда они двинулись прочь. — Из нас двоих именно я на твоей стороне.

Принцесса обернулась. Брат её стоял, рассматривая роспись на потолке с изображением небесных воительниц.

— Да неужели? — усмехнулась Жозефина.

— Да. Ты хочешь водить полки по скошенным полям, как дядюшка? Води. Хочешь, виляя своей узкой кормой, подползать к имперским часовым и лично резать им глотки? Режь. Хочешь отправиться в кругосветное путешествие? Вперёд, только не забывай писать своему несчастному брату. Хочешь жениться на нашей длинноносой кузине? Женись. Я только за, пока это меня веселит.

— Я знаю, как ты любишь потешаться надо мной, — Жозефина не сводила с принца подозревающего взгляда.

— Видишь ли, Августа, — вздохнул тот, — мне смешно, когда ты бесишься, но мне не доставит радости видеть, как ты страдаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Твои чудачества. Меня они веселят, отец им умиляется, но мало какой муж согласится их терпеть. Вряд ли кому-то нужна Святая Жанна, а то ещё того хуже, Серый Кардинал в своей собственной постели.

— Я пока не собираюсь замуж, — Жозефина насторожилась. Хоть Шарль и был известен злыми шутками, но, как правило, все они строились им на правдивом фундаменте, что и делало их особенно обидными.

— Я знаю, и отец знает, и Конрад знает, и это его беспокоит. А он серьёзно относится к вещам, которые его беспокоят, — продолжал принц. — Конрад вообще у нас самый серьёзный. Ты не смотри, что он такой весельчак и рубаха-парень, как говорят в народе. Все его гулянки имеют определённую цель. Отец видит силу в финансах, дядюшка Доминик — в военно-бюрократическом аппарате, а братец Конрад — в связях. На балах, на пирах, на охотах он ищет людей верных и людей, которых можно купить, напоить, обмануть, запугать. Ты думаешь, он извинился перед сестрицей Лизеттой потому, что ему действительно жаль её? Нет, он хотел, чтобы она знала, что он знает ваш маленький секрет, и хотел посмотреть, как вы на это отреагируете...

— Ты уклонился от темы. Что насчёт моего замужества? — перебила его Жозефина, обнимая прижавшуюся к ней Лизетту.

— Потенциальных женихов он уже подбирает и, конечно же, во имя твоего собственного блага, вовсе не руководствуется твоими желаниями, Августа. Кроме того, ты для него удобный инструмент для установления полезных связей. Если Конрад станет королём, да продлит небо благословенные дни правления венценосного отца нашего, он выдаст тебя замуж на следующий же день.

Хотел ли Шарль разозлить принцессу или нет, но этими словами он попал прямо в больное место. На этот раз Жозефина не вспыхнула по своему обыкновению, а нахмурилась и задумалась. Некоторое время они трое стояли молча. Принц продолжал шарить глазами по потолку.

— И что ты предлагаешь? — сказала, наконец, Жозефина.

— Не знаю. Моё дело — предупредить. Придумай что-нибудь сама. Стань Святой Жанной, стань Серым Кардиналом. Развесели меня.

— Простите, а Серый Кардинал разве женщина? — робко спросила Лизетта.

— Да, — отозвалась принцесса и подняла руку, указывая на потолочную роспись. — Смотри, вон Святая Жанна со знаменем и мечом в руках обращает в бегство имперские легионы. А вон там в адском пламени корчится в разорванной рясе Серый Кардинал.

— Пожалуй, немногие в этом зале могут сказать, что это именно она, — добавил Шарль. — Обе эти женщины были крестьянками, только Жанна — дочерью богатого поставщика нашего королевского двора, а Кардинал — дочерью имперского бедняка, рано оставшейся сиротой. Когда она выросла, то объявила себя пророком, и люди пошли за ней и устроили в Империи кровавую баню. Увы, попустительством небес Империя устояла, а поскольку Кардинал вела войну под лозунгами нищенствующей церкви, то её предали анафеме по всему Континенту и даже имя её вычеркнули из истории.

На этом девушки распрощались с принцем и, как и замышляли, отправились любоваться на падающие звёзды.

* * *

Погода сегодняшней ночью, однако, не способствовала астрономическим наблюдениям, тем более, если вести их не из обсерватории, а с высокой крыши замка. Сильный ветер гнал по небу клочки облаков, норовил забраться под плед своими холодными щупальцами. Несмотря на это, Лизетта и Жозефина продолжали сидеть на гребне крыши, тесно прижавшись друг к другу.

— Знаешь, — сказала Лизетта, — я ведь действительно мечтала стать ведьмой. Я тогда умела бы летать на метле, могла бы подняться ввысь, окинуть взглядом всю страну, смотреть на людей оттуда, как на забавных мелких букашек...

— Звучит, как жизнь царственной особы, — буркнула принцесса. Лизетта засмеялась.

— А представь, какие изумительные виды открылись бы с той высоты!

— Там холодно должно быть, как в лютую зиму. Дядюшка водил войска через горные перевалы и рассказывал, что внизу саду цветут, а стоит подняться повыше — там вечные снега, — голос принцессы был каким-то отстранённым.

— А ты разве не хотела бы попробовать полетать в небесах?

— Сама мысль интересная. Можно наблюдать за передвижениями противника. Можно дать наездницам на мётлах луки, или лучше посадить рядом лучника. А если собрать тысячу таких мётел, то ни одна крепость... Ох, прости, это твоя мечта, а я превращаю её в демоны знают что.

— Похоже, ты, сестрёнка, в плохом настроении.

— Конечно! После разговора с этим змеем. И ведь самое противное, что он наверняка прав.

Где-то на юге небо прочертила ломаная полоса далёкой молнии. Потом ещё одна. Жозефина, увидев их, медленно освободилась от пледа и встала во весь рост.

— Разрази меня гром! Ведь именно он может нам помочь!

* * *

Принцесса забарабанила в дверь, потом ещё несколько раз пнула её.

— Открывай, Шарль, я знаю, что ты там!

Дверь отворилась, из-за неё показался принц в плаще, из-под которого торчали пижамные штаны.

— Августа, ты понимаешь, что уже глубокая ночь? Я в это время мог бы спать или быть с дамой, — голос его был всё также бесстрастен.

— Как будто какой-нибудь даме может нравиться такая язва, как ты, Шарль.

— Ты будешь удивлена, но...

— Я здесь не за этим, — бесцеремонно прервала его принцесса.

— И что же тебе нужно от твоего несчастного брата, Августа?

— Ты у нас духовное лицо?

— Формально, да, как почётный магистр духовного рыцарского ордена.

— Отлично. Значит, ты нас и обвенчаешь.

— Что? Кого с кем?

— Меня и Лизетту, конечно.

— Повтори.

— Обвенчай меня и Лизетту, остолоп! Сам же говорил, что найдётся хотя бы один клирик, который сможет это сделать. Вот я и нашла его!

— Это становится интересным, — принц оглядел коридор, потом распахнул дверь и сделал приглашающий жест. — Входите.

Комната его выглядела, как поле битвы, только вместо тел павших бойцов повсюду были разбросаны книги. Принц строго настрого запрещал слугам прикасаться к ним, разве только смахнуть пыль. Он не стал предлагать девушкам сесть, и сам остался на ногах.

— Ты, наверное, можешь провести обряд только в вашей обители, да? -в голосе Жозефины звучала неуверенность.

Шарль молча смотрел на сестру и кузину своими рыбьими глазами, обдумывая ответ. "Вообще-то я мог бы обвенчать вас в любой часовне, сестрёнка. Но ведь это будет не так весело", — пронеслось у него в голове, после чего он сказал:

— Да, увы, но нам придётся ехать в обитель.

— Едем! — рубанула воздух рукой принцесса.

— Сейчас? Ночь на дворе, хочешь свернуть себе шею? Хочешь, чтобы стража доложила отцу и дяде, что мы втроём куда-то сорвались посреди ночи?

Принцесса презрительно фыркнула.

— Со мной никакая стража нас не заметит.

— Я наслышан о твоих умениях, но нет. Послезавтра, как ты знаешь, отец уезжает из столицы на открытие Летней Ярмарки. Мы с Конрадом должны его сопровождать, но я скажу, что почувствовал себя плохо, что у меня с головой не в порядке. И вот когда они уедут, мы и отправимся в путь.

— Твои слова имеют смысл. К тому же будет время подготовиться.

— Кстати, нам придётся провести в седле весь день, чтобы проехать туда и обратно. О тебе беспокоиться нечего, но вот наша кузина не натрёт себе никаких нежных мест?

Лизетта покраснела, принцесса с сомнением посмотрела на неё.

— Мы уже немного занимались верховой ездой...

— И кто из вас на ком ездил?

— Заткнись. Наверное, нам лучше взять карету.

— Странный выбор для искательницы приключений на свою тощую попку.

— Что бы ты в этом понимал!

— Хорошо, бери карету. У тебя ведь есть надёжный кучер, который не станет распускать язык? Иначе, править лошадьми будешь сама, на меня не рассчитывай.

Принцесса вздохнула.

— Твоя взяла. Лизетта, дорогая, завтра потренируемся в езде, ты не против?

— Ради тебя я готова на всё.

Они распрощались с принцем и отправились на покой. Шарль изобразил танцевальное па, поднял книгу, которую читал до прихода сестры, заложил костяной закладкой с резным узором. Наедине с собой можно было расслабиться, поэтому он позволил себе усмехнуться и сказал:

— "Слабоумие и отвага", я закажу щит и меч с этим девизом и подарю ей на день рождения.

* * *

Солнце перевалило за полдень, когда к воротам обители Рыцарей Грома подъехали три запылённых всадника. В первом из них служитель узнал самого Почётного магистра принца Шарля.

— Ваше Высочество, мы не ожидали вашего визита, если бы вы сообщили заранее...

— Не утруждайтесь, брат мой. Мы здесь ненадолго. Я лишь хотел показать моим докучливым родственникам место, где меня принимали в Орден.

Служитель перевёл взгляд на спутников принца. Это были два юноши, можно даже сказать, мальчика. Один из них явно с трудом перенёс путешествие, однако оба они с любопытством осматривали украшенную статуями и барельефами величественную арку ворот.

— Если вы хотите осмотреть Небесный Алтарь, я приглашу настоятеля, он сможет поведать молодым людям его детальную историю.

— Не стоит утруждаться. Можете не беспокоить настоятеля. Мы туда и обратно. Напротив, я бы даже предпочёл, чтобы нам никто не мешал.

— Как будет угодно Вашему Высочеству, — склонился в поклоне служитель.

* * *

Поздним вечером в покоях принцессы собрались четверо: она сама, её верная Лизетта, принц Шарль и канцлер. Принц сидел, развалившись, в кресле и глядел в камин, словно там горел огонь. Принцесса и её кузина стояли бок о бок возле письменного стола. Канцлер, заложив руки за спину, ходил кругами по комнате.

— Что это? — произнёс он, указывая на лежащую на столе бумагу.

— Это? — покосилась на неё принцесса, а потом перевела взгляд на окно, за которым сгущались сумерки. — Официальный документ.

— Я вижу, что это официальный документ, — канцлер поднял его со стола и поднёс к носу принцессы. — Что это означает: "Я, Почётный Магистр Ордена Рыцарей Грома принц Шарль Тиберий Оскар Адольф, пред Небесным Алтарём объявляю сестру свою принцессу Жозефину Августу Марию Луизу и троюродную кузину свою леди Лизетту женой и женой"?

— То и означает. А Конраду, значит, меня можно без моего же ведома замуж отдавать?! — перешла в наступление принцесса.

— Твой старший брат лишь подыскивает кандидатуры твоих женихов. Неужели ты думаешь, что твой отец и я отдали бы тебя замуж, не спросив твоего мнения?

— В истории всякое случалось, — ответила, нахмурившись, принцесса. — Вот я и решила подготовиться загодя.

— Но как до такого-то можно было додуматься? — воздел руки канцлер.

— Это было озарение, — буркнула Жозефина. С кресла донёсся какой-то задушенный звук, она злобно глянула туда. Шарль согнулся пополам, приложив ладони ко рту, плечи его беззвучно тряслись.

— А ты чем думал, Шарль? — подошёл к нему канцлер. — Мало того, что ты провёл двух девушек в обитель Рыцарей Грома, так ещё и обвенчал их там. Это же святотатство, Шарль. Имперская Инквизиция отправила бы вас троих на костёр. Хорошо, что мы — государство гуманное и цивилизованное. Но и у нас вас могли бы выпороть плетьми на площади.

Шарль выпрямился и откинул упавшую на глаза чёлку.

— Как Почётный магистр Ордена я заявляю, что поскольку нас до сих пор не поразило громом, то брак сей был угоден небесам.

Канцлер вздохнул, но принцессе показалось, что на лице у него мелькнуло нечто похожее на улыбку.

— Ну, а ты Лизетта? Уж ты-то могла бы воззвать к голосу их разума. Помни, то, что им сойдёт с рук, тебе могут и не спустить.

— Я её никому не отдам! — окрысилась принцесса.

— Наверное, я чересчур люблю её, — улыбнулась Лизетта.

Канцлер развёл руками.

— В ваши годы мой единственный конфликт с церковью заключался в соблазнении двух послушниц, кхм, одновременно. А вот в вопросы веры и устоев я не лез. Тогда. А вы умудрились создать очень щекотливый прецедент. Надеюсь, об этой бумаге известно только вам троим?

— Должно быть, да, — неуверенно сказала Жозефина.

— Даже наши травоядные клирики могут поднять из-за неё большой скандал. Если о ней станет известно Имперской Инквизиции, вас объявят врагами веры...

Он положил руку на плечо Жозефине.

— А вас, Ваше Высочество, можно поздравить также с первым политическим деянием. Сегодня ты выступила против своего старшего брата, хоть он об этом ещё и не знает. При этом твоя партия ограничивается лишь присутствующими в этой комнате. Можно добавить ещё леди Клариссу, хоть ваш "официальный документ" и способен отправить её в обморок.

Канцлер обвёл взглядом притихшую молодёжь.

— Что ж, готовьтесь к разговору с Его Величеством, а пока время позднее, думаю, нам с Шарлем пора оставить девушек отдыхать.

Принц поднялся с кресла, но не стал торопиться следовать за канцлером.

— Спасибо, Августа, я перед тобой в долгу, давно я так не веселился.

— Можешь перестать называть меня Августой.

— Будем считать, что я не слышал тебя, Августа. Предъявишь мне этот долг по какому-нибудь более серьёзному поводу. Доброй ночи.

Наконец, девушки остались одни. Обе до сих пор оставались в мальчишеских костюмах, только лишь сняли плащи и распустили волосы. Канцлер перехватил юных заговорщиков сразу после их возвращения.

Принцесса села на постель, Лизетта опустилась рядом и положила голову ей на плечо.

— И что теперь? — спросила она.

— Теперь у нас вообще-то должна быть первая брачная ночь, — произнесла серьёзным тоном Жозефина. Лизетта подняла голову и посмотрела на принцессу с удивлённой улыбкой. Та неловко заёрзала по постели и добавила:

— Ты уж будь со мной нежной, пожалуйста.

— Я? — подняла недоумённо бровь Лизетта. ("Мои повадки перенимает", — подумала принцесса)

— Конечно! У тебя же есть реальный опыт... — Жозефина осеклась. — В этих делах.

— Ох, — вздохнула Лизетта, — мой опыт для нас совсем не подходит. Но я попробую...

Она села на колени принцессе так, что они оказались лицом к лицу.

— Я думаю, нам нужно куда больше ласки и поцелуев...

* * *

— Доминик, что происходило во дворце во время моего отсутствия?

— Кроме того, что ваша дочь женилась на моей, ничего особенного, Ваше Величество.

— Ничего, так ниче... Чего?!

— Я тут совершенно ни при чём. Бедная девочка испугалась, что принц Конрад выдаст её замуж помимо её воли, и решила обзавестись на этот случай подходящей бумагой.

— И ты говоришь, что ты ни при чём?! А кто внушил ей мысль о всесилии бюрократии?! Браки должны заключаться на небесах!

— С этим всё в порядке. Принц Шарль как Почётный магистр Ордена Рыцарей Грома обвенчал их у Небесного Алтаря.

— Почётный магистр, Шарль! Да ты безбожник! Но с тобой мы разберёмся позже. Жозефину ко мне, немедленно!

— Она ждёт за дверью Ваше Величество.

— Доброе утро, доченька. Что такая бледная, плохо спала? Кстати, почему ты без жены? Могла бы представить её своему отцу.

— Папа, я...

— Ах да, мы с ней уже знакомы. Правда, я знал её лишь как дочь Доминика, а оказалось, в нашей семье произошли некоторые изменения.

— Лизетта тоже ждёт за дверью, Ваше Величество.

— Так впусти её, Доминик! Дай мне посмотреть на этих голубок!

— Большая честь вновь видеть вас, Ваше Величество.

— Не надо этих формальностей, до-чень-ка. Ведь мы теперь одна семья, не так ли, сват? И кто из вас двоих порадует меня внуками?

— С вашего позволения, Ваше Величество, эта проблема разрешима.

— Ты что же, предлагаешь им изменять друг дружке?

— Вовсе нет, мои люди могли бы...

— Только не говори, что твои алхимики занимаются проблемой непорочного зачатия.

— Такой задачи я перед ними не ставил. Однако, среди моих людей есть одна женщина, беженка из Империи, которая знакома с вопросом.

— Имперцы баловались такими штуками?

— Да, уже тридцать лет назад.

— Куда же смотрела Инквизиция?

— Вся исследовательская группа, а также родные и близкие её участников закончили свою жизнь на кострах, плахах и каторге.

— А твоя алхимичка как спаслась?

— Чудом, Ваше Величество, в утробе матери. Видите ли, она — успешный результат этого... эксперимента. Она пыталась выяснить тайну своего рождения, и поиски привели её к подробной документации. Впрочем, это долгая история, по итогам которой ей пришлось бежать к нам. Итак, если вам нужно, то через пять, максимум десять лет мы...

— Эй! А вы никого спросить не забыли?!

— Ради тебя я готова...

— Меня окружают сумасшедшие, безбожники, вольнодумцы, ведьмы и ещё демоны знают кто! Всё, живите, как хотите, я ухожу в монастырь!

— Папа, ты не смеешь так поступать! Подумай о своём народе! Пусть я плохая дочь, но ты хороший король. Как ты можешь бросить своих подданных? Как ты можешь ставить личное превыше государственного?!

— Может, мне как хорошему королю отправить тебя в монастырь?

— Ваше Величество, что бы вы не решили, умоляю, позвольте мне остаться с Жозефиной. Я клялась перед Небесным Алтарём и готова поклясться перед Вами, что вы не найдёте другого человека, более преданного ей, чем я.

— Встань, девочка моя. Не мети волосами пол. Как мне на вас сердиться... Хорошо, с Конрадом я поговорю. С Шарлем я серьёзно поговорю! Доминик, пусть эта бумага хранится у тебя. Никому за пределами семьи не должно быть о ней известно!

— Лизетта, да ты у меня и правда ведьма. Как быстро папа с тобой согласился!

— Целуйтесь где-нибудь в другом месте! Пощадите нервы ваших отцов!

* * *

Лизетта подошла к канцлеру.

— Папа, ты можешь помочь мне узнать побольше о Сером Кардинале?

— О Бастардии? Ох, не стоило бы тебе после вчерашнего давать еретические книги, — усмехнулся канцлер. — Приходи ко мне в кабинет завтра вечером. Читать разрешаю только там, под моим присмотром. И чтоб никто кроме тебя и меня об этом не знал.

— Тебя, меня и Жозефины.

— Как у вас всё серьёзно. Что ж, я знаю, что вы двое умеете хранить секреты. Ей это чтение тоже не помешает. Лети за ней, моя маленькая ведьмочка.

48