— Вы, молодой человек, пытаетесь меня испугать? И чем же? Таких, как Вы, у меня по сто штук в день.
— Таких, как я, у Вас еще не было. — Нахально ответил Вовка.
— И что же с тобой приключилось, Гаврош? — Главврач опытным глазом оценил заношенную мальчишечью одежду.
— Я — Вовка. И со мной ничего не случилось. Но вот моя сестра Манька, которая является опекуном, отдала мне документы и сказала, чтобы домой я не возвращался.
— Да что ж у тебя за сестра, парень? Или сотворил что?
И Вовка рассказал всю свою немудреную жизнь, закончив повествование просьбой заверить Манькин отказ от опекунства.
— Я, конечно, заверю, но только боюсь, что тогда тебя снова отдадут в детдом. Уже здесь, в Сибири. И бабушка окончательно потеряет твой след.
— Что же мне делать? — С тоской вопросил парень.
— Постарайся найти нового опекуна.
— Да кто захочет связываться с чужим ребенком? — Вполне рассудительно сказал Вовка, а потом, подумав, добавил: — А давайте моим опекуном станете Вы!
Доктор даже подпрыгнул от неожиданности.
— Нет, Вы не думайте, я не задаром! Смотрю, тут у вас грязно, так я полы помою, могу постирать, дрова поколоть. Я дома все делал сам. И денег мне не надо!
Врач задумался, а секретарша утерла слезки и радостно улыбнулась.
— Хорошо. Возьму тебя на испытательный срок. Будешь плохо работать или шкодничать, отправлю в детдом. Понял?
Вовка кивнул.
— А раз понял, тогда так. Жить станешь здесь, при больнице. Комнатку выделим. Зарплату, если будешь справляться, получишь как уборщик и истопник. Выпадет снег — будешь чистить. Короче, около десяти тысяч набежит.
У Вовки даже застучало сердце. Денег в руках он отродясь не держал. Сглотнув в горле ком, переспросил:
— Это все мне?
— Если справишься.
— Конечно, справлюсь! Только пойдемте, бумаги оформим!
Как Витек забирал Маньку, Вовка не видел. Да и не хотел он больше встречаться с вечно поддатым фермером. Подумал, если Манька захочет, то напишет ему сама на адрес больнички. Когда они уехали, он с легким сердцем взял свои пожитки из школьного корпуса и переехал в больничный чуланчик с кроватью, тумбочкой и матрасом. Отдраив его до блеска, Вовка с радостью посмотрел в окно. Вот оно, счастье! Собственная комната! И ни с кем не надо ее делить! Медсестра выдала ему ключ. Но ел он по-прежнему в школьной столовке. Ведь зарплата будет только через месяц.
И начались его трудовые будни. Вставая в шесть часов, он несся в кочегарку и засыпал уголь в печь. Потом брал в руки сделанную им самим широкую лопату и быстро чистил снег вдоль корпуса. Затем бежал мыться и, уже опаздывая на уроки, в школу. А вечером мыл полы во всем корпусе и снова сгребал снег. Работы оказалось много. Главврач, увидев снизившуюся успеваемость парня, освободил того от должности истопника, снова посадив к печи деда Панкрата.
— Не переживай, — погладил доктор парня по плечу. — Деньги за это платят маленькие. Тебе сейчас главное — учиться. Ты же хочешь поехать к бабушке? Как думаешь, ей понравится внук — неуч? И читать тебе надо. Я начну подбирать для тебя книги, а ты прочтешь и расскажешь, что именно в каждой привлекло.
Зимние месяцы медленно тянулись бесконечными морозами, метелями и редким солнцем. Весточек ни от бабушки, ни от Маньки не было.
— Паш, — спросил он как-то своего приятеля по школе. — Что там с Манькой? Витек ее сильно лупит?
— Не хотел тебе говорить. Но раз спросил... — Друг поморщился. — Укатила твоя сеструха.
— Куда? — Вылупил глаза парень.
— Пильщики приезжали на вахту. Вот с ними и укатила. Куда — никто не знает.
— А дети?
— У бабки с дедом в Скорово. А Витек новую бабу завел. Только делает теперь все сам. А она нарядится, словно артистка, и по дороге гуляет... Представляешь, по нашим сугробам — на каблуках!
Тут Вовка понял, что эта страница его жизни теперь закрыта навсегда.
* * *
Главврач, Андрей Андреич, сурово спрашивал с мальчишки знание школьной программы. А когда узнал, что бабушка, к которой собрался парень, живет в Германии, радостно потер руки:
— Вот теперь я знаю, чем мы с тобой займемся!
И притащил большой учебник немецкого языка. Вовка приуныл. Но Андрей Андреевич, видя, что парень не знает, с какой стороны к нему приступить, начал на дежурствах понемногу с ним заниматься. И его помощник, доктор Петр Ильич, видя сильное желание парня выбиться в люди, стал помогать ему с языком и химией.
У хирурга Петра Ильича Хворостова, заместителя главного врача, была необычная и интересная судьба. В детстве, с отцом старателем, он мыл на приисках золото и считал, что, когда вырастет, обязательно станет фартовым. Потом, послужив в армии, окончил вечернюю школу и поступил на заочное отделение в геологический институт. Мысли про фарт все еще будоражили его буйную головушку искателя правды и любителя приключений. Учился он хорошо. Постепенно, вместе изменением видения мира, он задумался о более стабильной работе геолога по нефтяным месторождениям. Но непредсказуемая судьба сыграла с ним очередную шутку, полностью перевернув его жизнь. Так случилось, что в то время он работал в геологической партии рабочим. А искали они алмазы. Да-да. Кристаллическое чудо среди сибирских болот. И набрели-таки на выход тяжелых пород к поверхности земли. Поставили лагерь. Начали копать. Радовались красным и зеленым камешкам, попадающимся в смывах. А потом пошли алмазики. Небольшие необработанные и тусклые камешки. Технические. Но как же они по этому поводу ликовали! Даже выпили вечером. А ночью на них напали. И перерезали всех, кроме Петра и еще одного геолога, заночевавших у дальнего шурфа, за пару километров от лагеря. Уж очень не хотелось уставшим парням месить, на ночь глядя, болотную грязь. А когда утром они вернулись в лагерь, спасать было некого. Да и хищники, в изобилии водившиеся в этих местах, над телами поработали изрядно. Спутниковая связь была выведена из строя. Образцы, которые тщательно отмывались и пронумеровывались, похищены. Из всех продуктов осталась только крупа и пара банок тушенки. Немного подумав, они решили похоронить убитых товарищей и еще несколько дней поковыряться в грунте. Затем на базе сдать образцы и сообщить, что на лагерь напал медведь — людоед. Если бы они сказали иначе, сами стали бы первыми кандидатами на отсидку. Хорошо, что ружья и патроны у них были с собой. Видимо, Судьба все-таки хотела, чтобы геологи вернулись к людям, поскольку за два дня они нарыли камешков больше, чем за всю предыдущую неделю. Обратная дорога до зимовья, где они оставили вездеход, стала для голодных и измученных людей какой-то бесконечной смесью ржавой воды и мокрой травы. Моросящего дождя и гнуса. Сырая, едва разваренная крупа, приправленная мошкарой, и редкие кусочки случайно подстреленной дичи не могли побороть усталость и бесконечный голод. После похода и длительного ментовского допроса с пристрастием Петр забрал документы из геологического и пошел в медицинский. Причем, не дистанционно, а на вечернее отделение. И тут ему снова повезло. В общежитие вечерников не селили, поэтому, разыскивая через газеты и столбы объявления о сдаче комнат, он познакомился с потомками немцев, выселенных когда-то с Волги в Сибирь. Они были крепкими и дружными ребятами, но в своей среде предпочитали говорить на родном языке. Петру, которого их общество очень устраивало, пришлось осваивать чужой язык. И к тому времени, когда институт и интернатура были благополучно закончены, по-немецки он не только разговаривал, как на родном русском, но и писал статьи в медицинские журналы. Как подающего надежды молодого специалиста его оставили работать в городском военном госпитале. Он много работал и совершенствовал свое мастерство. Но тут судьба снова сделала очередной поворот: он влюбился. Бросив перспективы в большом городе, хирург уехал в маленький районный центр за своей избранницей. Женившись на помотавшей ему нервы девушке, он захотел вернуться обратно, но место было занято. Тогда он остался. Теперь к нему, как к хорошему хирургу, люди сами ехали со всех близлежащих областей, поселков и городишек. Рабочий день был расписан у Хворостова с утра до вечера. Но если предстояло ночное дежурство... Вот тут Петр Ильич вспоминал свои приключения и гонял упрямого мальчишку в хвост и гриву. Иногда до двух ночи, приговаривая, что тяжелое учение поможет выжить в бою.
* * *
Дни бежали за днями, и про мечту мальчишки уехать к бабушке в Германию узнали все: учителя в школе, персонал больнички и даже больные, страдающие после операций от боли и скуки. Однажды, когда после вечернего обхода он мыл полы, его окликнула недавно поступившая молоденькая девушка с переломом голени: упала с понесшей лошади. Она была приехавшей из города на зимние каникулы к подружке-студентке в деревню, и вот так глупо попала в неприятность.
— Эй, парень! Тебя Вовкой звать?
— Ну да! — Улыбнулся он хорошенькой девчонке и оперся о швабру. — Болит?
— Болит! А еще чешется. Меня Олей зовут.
— Хорошо.
— А тут совсем телевизора нет?
— Совсем. Видишь, какая больничка бедная? Даже дыры в полу я заделывал сам.
— Скукота! У вас даже вай-фай не работает!
— А что это?
— Вовка, ты вообще слышал про интернет?
— Ну да, у директора школы ноутбук есть.
— Слушай, у вас все такие темные?
— Это ты про компьютеры? — Вовке разговор не понравился, и он обмакнул тряпку в ведро. — Я в деревне жил. Извини, мне надо работать.
На следующий день скучающая Оля обрадовалась парню, как родному:
— Вовка, привет!
— Здравствуй, Оль. — Теперь он торопился здесь помыть, поскольку не любил, когда кто-то задирал перед ним нос.
— Ты извини, если чем обидела.
Он поднял на нее холодные серые глаза.
— Проехали.
— Хочешь, я с тобой позанимаюсь?
— Чем? Болтать мне некогда.
— Биологией. Расскажу, какие травки что лечат. Могу литературой. Если хочешь, научу писать стихи. Могу этикетом. Расскажу, какими приборами что едят. Ты ведь к бабушке собрался? Вот поведет она тебя в ресторан...
— Договорились. — Вовка с силой провел шваброй по полу, оставляя на досках мокрые дорожки. — Но не каждый день. Скажем, в субботу и среду. После восьми вечера.
— А почему так? — Надула губки благодетельница.
— Видишь, работаю. Это тебя мама с папой содержат, а я сирота. — Вовка отжал тряпку и вышел из палаты. И уже в субботу он сидел рядом с Олей и постигал азы вежливого общения и стихосложения.
* * *
Вот так, в делах, учебе и новых знакомствах, пролетела зима. Теперь все чаще на голубой небосвод выкатывалось теплое солнышко. Над кабинетом главврача спустились с крыши длинные сосульки, которые Вовка сбивал каждый вечер. Но за следующий день они нарастали снова. Чувствуя приближение весны, пели птицы. Снег на припеках оседал и темнел, а на открытых местах образовался жесткий и прочный наст. Когда выдавалась свободная минутка, Вовка брал лыжи, подаренные на новый год Петром Ильичем, и отправлялся за больничку в глубокий и широкий овраг, выводивший ручей к местной речке. Андрей Андреевич даже поругался из-за парня с Петром:
— Поломается мальчишка на твоих лыжах! Кто пол мыть и снег чистить будет?
— Поломается, сошьем! — Улыбнулся безбашенный хирург. — Вдруг бабка его в Альпы повезет? А он лыжи в глаза не видал!
После таких слов Вовка стал относиться к лыжам, как к предметам, которые обязательно надо выучить. Вдруг бабка в нем разочаруется? Вдруг обзовет деревенским лаптем?
На деревьях потихоньку набухали почки, и снег вокруг больнички таял сам собой. Оля, давно уехавшая в свой далекий город, подарила ему на память простенький смартфон, купленный в ближайшем салоне связи.
— Интернет тут не поймаешь, но sms-ки я тебе буду слать. А ты — отвечай! Хорошо?
— Обязательно!
И теперь они иногда так общались: Оля заставляла его писать на разные темы стихи и с удовольствием критиковала то сюжет, то грамотность, то слог. Но Вовка не обижался. Ему даже нравилось. А на горизонте вовсю маячили контрольные перед концом учебного года, экзамены и — прощай, средняя школа.
— Тебе бы одиннадцатилетку закончить, да в институт... — Задумчиво говорил главврач. — Где же затерялась твоя бабка?
А перед самым своим днем рождения, когда дотаивали апрельские снега, вдруг зазвонил его телефон.
— Алло? — Осторожно поинтересовался пацан. — Кто это?
Голос был мужским, незнакомым и далеким.
— Володя?
— Я.
— Это Игорь Владимирович. Я по поручению твоей бабушки. Она просила забрать тебя и привезти в Москву. Она должна была тебе писать...
— Да! — У Вовки на губах засияла улыбка. — А откуда Вы...
— Девушка Оля позвонила. Настойчивая у тебя подружка. Но я и сам к тебе собирался. Просто хотел дать доучиться...
— А когда Вы приедете? Я сейчас живу не в селе...
— Оля мне рассказала. Так что приеду я в июне. Запомни мой номер и, если что надо, звони.
Остаток дня Вовка летал, как на крыльях.
— Уезжаешь? — Поинтересовался на следующий день Пашка.
— Наверное, в июне... Не хочу загадывать.
— Это да... А от Витька его фифа сбежала.
— Манькины дети где?
— Так у бабки с дедом живут. Тоже батраками вырастут. Дядькам-то есть, кого любить!
— Паш, можешь передать им гостинец? Малые меня не помнят, но Анька должна.
— Да не вопрос. Передам в воскресенье.
Вовка сбегал в магазин и накупил девочке карамелек.
— Ты бы ей сапожки купил. — В понедельник сказал Пашка. — Ходит в обносках.
— Отнимут. — Убежденно ответил прошедший детдом Вовка. — Не хочу тратить деньги. Вдруг самому придется билеты покупать. Ну, как она?
— Нормально. Подарки в дупло спрятала.
— Тогда не пропадет! — Улыбнулся Вовка.
* * *
Прошло совсем немного времени, и от старого, ноздреватого снега не осталось даже воспоминаний. Деревья распустили молодые клейкие листочки, в скверике за больницей запели соловьи. Занятия были закончены, а экзамены сданы. Волнуясь, Вовка позвонил Игорю Владимировичу.
— Тогда жди, через три дня приеду. — Пообещал мужчина.
Парень быстро сбегал в школу и предупредил директора. Тот кивнул:
— Вот появится, сразу все оформим. Пока гуляй, отдыхай!
И только неугомонный Петр Ильич продолжал впихивать в него новые знания. Вовка уже сносно говорил по-немецки, понимал еще лучше и читал тоже хорошо. Химию с биологией врачи втиснули в него вплоть до одиннадцатого класса.
— Ты только не бросай заниматься, даже если с тебя не будут требовать. Окончишь школу и пойдешь учиться на врача. Потом приедешь к нам! — Смеялся Андрей Андреевич.
Медсестра Тамара Петровна подарила парню связанный ей свитер с лопоухими зайцами.
— Чтоб Сибирь помнил! — Сказала она.
А другая медсестра, Наташа, краснея, протянула ему новые кроссовки.
— Это у нас круглый год в сапогах. А там — асфальт! — Глаза девушки мечтательно сощурились.
— Не расстраивайся! У нас — экология!
— Балбес! Там парни умные, а тут — пьяные трактористы!
— Говорят, новый директор 'Заготпушнины' не женат! — Коварно улыбнулся Вовка, поскольку Наташу видели в обществе этого приезжего красавца кавказского происхождения.
