Жила-была девочка Маша 3

* * *

Глава 3

Вереш.

В приемной Императора стояла необычайная тишина, такая густая и давящая, что уставшие плечи тянуло к полу под ее тяжестью. Рафф Максуош сидел напротив, и хоть веки его были полуприкрыты, я отчетливо ощущал на себе бесстрастный изучающий взгляд. Я находился здесь уже около двадцати минут, показавшихся мне вечностью, и за это время не им, ни мной, ни кем бы то ни было еще не было произнесено ни слова. Присесть мне предложено не было, потому практически весь скудный остаток моих сил уходил на то, чтобы не показывать, как трудно мне находиться в вертикальном положении. Всего часом ранее личная гвардия Императора во главе с Миароном Алтаэем вывела меня из темницы тайной стражи, целитель влил немного сил, и Алтаэй практически на себе доставил меня в Императорскую приемную.

Как бы сложно мне не приходилось в этот момент, я не мог не отметить, насколько скверно выглядит Рафф Император. Глаза его провалились, веки опухли, а щеки расчертили особо глубокие морщины. Плечи Максуоша были напряжены, словно он подобно мне, не желал показывать, как нелегко ему было просто сидеть. Хотя, скорее всего, последние обстоятельство я объяснял именно так, потому что не хотел признавать другой, более очевидной причины: мой Рафф устал от проблем, которые я создаю для него. Ведь в последнее время его тринадцатый Миарон только и занимался тем, что не решал, а создавал конфликтные ситуации. Вероятно терпение, которым славился мудрый правитель, вконец исчерпалось.

Черная дверь приемной скрипнула, и в помещение проскользнула серая Тень из числа особо приближенных к трону. На это Рафф Максуош лишь чуть приоткрыл веки. Однако воин, превративший безопасность Императора в смысл своей жизни, и не ждал никакой реакции. Быстрым взглядом оценив расстановку дел в приемной, он подал едва заметный знак, и в комнату тут же вошла еще одна фигура, увидев которую, я тут же понял, чего мы все ждали.

Раффин Вияхош шагал уверенно, расправив узкие плечи. Не удостоив меня и полувзгляда, наследник сейчас же повернулся к отцу и изобразил жест уважения.

— Рафф? Как ты чувствуешь себя сегодня?

Брови мои дернулись кверху в немом изумлении. Неслыханная дерзость нарушить молчание в обществе Императора первым. Максуош чуть нахмурил седые брови, выразив тем самым свое недовольство, но не стал слишком акцентировать внимание на нарушении субординации. Чуть подавшись вперед, он сплел в замок исхудавшие руки:

— Спасибо за беспокойство, наследник.

— Ты хотел меня видеть, — продолжил Раффин, не заметив, или не захотев замечать иронии в голосе Властителя. — Могу ли я надеяться, что причиной тому стало не ухудшение твоего здоровья?

— Надейся, Вияхош, надейся, — откликнулся Император, сопроводив ответ медленным кивком. — А в перерывах между надеждами потрудись, пожалуйста, объясниться.

— Что же я должен объяснить, Рафф? — вполне натурально удивился наследник.

— Не прикидывайся дураком!

От гневного, хлестнувшего кнутом по оголенным нервам вскрика Императора я опешил. Но столь эмоциональная реакция поразила не только меня. С наследника тут же сбежала краска, на висках выступили бисеринки пота, — маска самоуверенности затрещала по швам. И даже Тень, отступившая к книжному шкафу, изумленно округлил глаза.

— Отец..? — неуверенно выдохнул Раффин.

— Я велел предоставить внятные объяснения, — чуть сбавил тон Максуош. — Я желаю знать, по какому праву твои воины устраивают представления в коридорах Дворца Советов? По какому праву тринадцатого Миарона хватают, будто беглого каторжника? По какому праву ты, наконец, без вынесения каких-либо обвинений помещаешь тринадцатого Миарона в антимагическую камеру? Отвечай!

С каждым произнесённым словом голос Императора все нарастал, являя всю силу его возмущения. Наверное никому из здесь присутствующих не приходилось еще видеть Правителя в такой ярости. Императорская Тень постарался максимально слиться со стеной, хотя ему и до сего момента отлично удавалось быть незаметным. Я же неосознанно стал реже вдыхать.

Наследник Вияхош от рождения не обладающий особенным мужеством, и вовсе претерпевал разительные метаморфозы. Вряд ли сейчас кто-то смог бы опознать в этом вспотевшем, нервно теребящем края камзола существе того самоуверенного шикара, гордой поступью вошедшего в кабинет ранее. Под пронизывающем до костей взглядом Императора Раффин немного помялся и, отерев потные ладони о брючины, дрожащим голосом заговорил:

— Ты ведь знаешь, отец...

— Рафф Максуош! — Резко поправил Вияхоша Властитель Отольда.

— Прошу прощенья, пише! — дернулся наследник и, прочистив горло, продолжил. — Как тебе несомненно известно, вести о твоем пошатнувшемся здоровье очень огорчают меня, Рафф.

Скептическое фырканье Императора отчего-то не прибавило Вияхошу и толики уверенности.

— Твое недоверие обижает меня, — вскинулся он, видимо решив вызвать в Повелителе чувство вины. — Каждая весть об улучшении твоего здоровья рождает ликование в моей душе. С того самого момента, как тринадцатый Миарон пропал без вести, таковых я почти не получаю. Зная, как ты переживаешь о его судьбе, я немного разозлился, когда Миарон Вереш вернулся и в дерзкой, оскорбительной форме отказал уделить мне несколько минут для разговора. Я понимаю, что он не обязан мне подчиняться, но ведь я и не приказывал! Через своих воинов я передал лишь вежливую просьбу, на что Миарон начал грубить и сыпать угрозами, ссылаясь на твое заступничество, Рафф. Мои воины вспылили, хоть должны были сохранять спокойствие, за это они уже получили свое наказание. Но признаюсь, побеседовав с тринадцатым Миароном, я начал их понимать. Я всего лишь хотел немного разгрузить тебя, ведь лекари строго-настрого запрещают Раффу волнение. Но он не захотел идти мне на встречу. Что до причины, по которой тринадцатый Миарон был заключен в антимагическую камеру, то это снова его дерзость. Да, я вспылил, проявил недостойную для твоего сына слабость. Но отец! Я не желал для твоего тринадцатого Миарона плохого! Я просто хотел сбить с него спесь! Прости, отец, я поступил скверно. Но я ни в коем случае не хотел заставлять тебя волноваться!

Столько страсти, столько смирения и раскаяния звучало в голосе Раффина, что я едва сам не поверил ему. В чем природа оказалась щедра к наследнику трона, так это в актерском даровании. Удивительно, но Вияхош не только умел убедить своих собеседников, но, казалось, и сам верил в свою ложь. Ярость, вскипевшая во мне, обратилась в понурое, беспомощное смирение, стоило мне увидеть потеплевший взгляд Императора. Любые мои оправдания сейчас прозвучат жалко.

Смерив суровым взглядом наигранно возмущенного наследника, Рафф Император потер ладонями лицо. Вдруг мне открылось, насколько сильно он устал, насколько разочарован и подавлен. Это неожиданное знание выбило меня из колеи. Император, Властитель, Мудрейший и Сильнейший...каждый юный шикар мечтает стать хоть немного на него похожим. Он кумир, образец для подражания, недостижимый идеал, именно такой, каким и должен быть всякий мужчина. Нас с детства убеждали в том, что Император Отольда непогрешим, тверд и храбр в любой, даже самой сложной ситуации. И вот многолетние заблуждения рухнули, сползли тонкой ширмой к моим ногам. Передо мной предстал просто уставший, растерзанный сомнениями, вымотанный неопределенностью и постаревший шикар. Ошарашенный этим открытием, я не сразу понял, что Император заговорил, но когда слова его все же достигли моих ушей, постарался встряхнуться.

— Двадцать лет назад глядя на тебя я посчитал, что ответственный пост поможет тебе образумиться. Тогда я подписал согласие на создание Палаты Советов. После, видя, что ни к чему хорошему кроме тысяч разожженных тобою интриг это не привело, я решил, что тебе нужно наиграться, насытится ими, научится предсказывать реакцию и поступки своих врагов. Потому я не разогнал твою Палату в первые годы после создания. Однако твоя жадность к власти над теми, кто слабее тебя, начала тревожить мой ум, рождать опасения. И когда ты пришел с просьбой передать тебе Тайную Стражу, я засомневался. И все же посчитав, что теперь, когда война окончена, и земляне практически полностью подчинены Отольду, я вынес решение в твою пользу. Отчего-то мне подумалось, что поиграв в "шпионов и предателей" твое эго придет в норму, мудрость возобладает над молодостью. Я даже рискнул передать тебе северные исследовательские лагеря, ведь ничто не стимулирует так, как ответственность за чужие жизни. Скажи, Вияхош, где я ошибся? В какой момент упустил тебя?

— Отец! — вскинулся побагровевший Раффин. — Ты ведь не считаешь так на самом деле? Неужели в твоих глазах я всего лишь игривый ребенок?! Раньше ты никогда не попрекал меня, не говорил таких ужасных вещей! Должно быть, то говоришь сейчас не ты, а усталость, вызванная твоей болезнью!

— На сегодня ты свободен, Раффин, — проигнорировал Император горячность сына. — Ступай и займись своими обязанностями, мы поговорим с тобой позже без лишних ушей.

— Но отец..!

— Ступай!

Хоть голос Раффа Императора все еще звучал грозно, обещание неминуемой расправы из него исчезло без следа. Вияхош не стал более испытывать судьбу и, скрестив руки в жесте почтения, скрылся за дверью. Вот и все, инцидент исчерпан, а мне даже не было предложено высказаться.

— Присядь, тринадцатый Миарон, разговор будет долгим, — произнес Император, как только удаляющиеся шаги Вияхоша перестали доноситься из-за дверей. Тон Императора заставил меня напрячься, но указание я выполнил незамедлительно. Во-первых потому, что мне не хотелось еще больше вывести Правителя из равновесия, а во-вторых потому, что страстно желал принять сидячее положение с момента, как покинул антимагическую тюрьму.

— Думаю, ты понимаешь, Вереш, что я вынужден просить тебя снять щиты и открыть свою память?

— Да, Рафф, несомненно, — покорно кивнул я.

— В таком случае не вижу причин откладывать, — пожал плечами Максуош. — Присаживайся, мальчик.

Прежде чем занять кресло напротив письменного стола Повелителя, я вскинул руки в жесте почтения, прося слова.

— Я слушаю, Вереш, — отозвался Император.

— Все, что случилось со мной за прошедшие пол года, неразрывно связанно с одним человеком...землянкой. Чтобы понять мотивы ее и моих поступков, я прошу тебя, Рафф, потратить чуть больше времени и начать с самой первой нашей встречи. Согласен ли ты?

Император молчал томительно долго. Я не пытался найти себе оправданий, не пытался смягчить вердикт Повелителя. Но считая себя виноватым и стремясь к наказанию, я все же желал быть понятым. Наконец Максуош устало кивнул:

— Ведал я, что в этом замешана женщина...

Сцепив длинные пальцы в замок на столешнице, Рафф остановил взгляд на магическом потолочном светильнике.

— Правда жизни вот в чем, друг мой, — даже твой светлый ум не устоял там, где сверкнул яркий женский темперамент. Не та ли это землянка, о которой говорил со мной Учитель?

В безмерном удивлении я кивнул:

— Это она, Рафф.

— Хм...думаю, сокрытое в твоей памяти поможет мне найти ответы на многие из терзающих вопросов. Я готов, начинай, мальчик.

Глава 4

Алтаэй.

Меряя шагами принадлежащие мне покои, я то и дело нервно озирался на дверь. На душе было неспокойно, с большим удовольствием я лично встретил бы друга из Императорской приемной. Мало ли, что еще может произойти с ним по дороге? Оказывается даже коридоры Дворца Советов отныне небезопасное место. За всем тем командующий личной Императорской гвардии, занявший пост у дверей приемной, ненавязчиво дал понять, что мне там не рады. И как не хотелось мне в тот миг плюнуть на все приличия и лично встать в караул у высоких дверей, здравый смысл возобладал над секундным порывом, и мне пришлось удалиться, дабы сохранить лицо и не пятнать честь Императорского Миарона. Но наученный горьким опытом, я все же не стал оставлять дело на самотек, потому вместо меня к приемной направился Рат Мелшей, полный энтузиазма юноша, приставленный ко мне в роли секретаря, со строгими указаниями сообщать о всех передвижениях тринадцатого Миарона.

Пол часа назад Мелшей прибыл с тревожными вестями: в Императорскую приемную прибыло пять лекарей, трое из которых практически на себе вынесли бесчувственного Миарона. Рат довел их до лекарских палат и поспешил с докладом, за что я был ему безмерно благодарен. За многие годы нашей дружбы мы отлично изучили друг друга. В том я еще раз убедился, когда намереваясь мчаться в лекарский корпус, столкнулся с одним из них. Молодой лекарь, вчерашний выпускник Виялила, передал мне устное послание от Миарона Вереша, в котором он заверил меня в стабильности своего состояния и наказал ждать его в отведенных мне покоях. И пусть мне было трудно последовать его совету, я все же подчинился гласу разума более зрелого и сдержанного товарища.

С момента получения мною сообщения минуло уже пару часов. Мои переживания за вновь обретенного друга уже достигли апогея, грозя захлестнуть с головой и заставить поспешить на встречу, когда входная дверь тихо отворилась. В проеме, чуть замешкавшись на пороге, стоял хмурый Миарон Вереш. Вместо неуклюжей палки, с коей он прибыл во Дворец Советов, лекари снабдили его металлической тростью, стало быть ногу Миарона не удалось исцелить полностью. Под глазами друга залегли темные тени, свидетельствующие о сильном переутомлении. Приветствовав меня слабой улыбкой, Вереш претворил за собой дверь и направился к ближайшему креслу, подволакивая раненную ногу. Опомнившись, я поспешил разлить по бокалам приготовленное заранее вино. Думаю, сейчас я нуждался в нем гораздо более устало откинувшегося на спинку сиденья друга.

— Как все прошло? — задал я вопрос, подавая наполненный бокал. Уверен, Вереш не осудит меня за хрипотцу в голосе и чуть дрожащие руки.

Приняв вино из моих рук, тринадцатый Миарон сделал большой глоток и замер, невидяще глядя на рубиновую жидкость за зеленоватым стеклом. Тянулись секунды, превращая мгновения в часы, а друг все не говорил ни слова. Но вот наконец его задумчивый взгляд переместился на меня:

— Давно ли Рафф пребывает в таком состоянии?

— С момента твоего исчезновения не было ни дня, чтобы Повелителю не становилось хуже, — ответил я, ожидая подобного вопроса, — лекари бессильно разводят руками. Его внутренние силы уходят во вне так же быстро, как воды горной реки скатываются с утеса. Никто не ведает тому причин, известно лишь, что на Отольде это происходит с еще большей скоростью. Неделю назад мы едва его не потеряли.

— Что Учителя? К ним обращались? — и без того хмурый друг и вовсе почернел лицом.

— Ты ведь знаешь, делиться словами Учителя, адресованными лично тебе, не принято... Знаю только то, что посланник Пирамиды велел Максуошу внимательней смотреть по сторонам. Мудрейшие не слишком добры к нам в последнее время, а посланник и вовсе замкнулся, когда в назначенный им срок к нему не привели сбежавшую землянку.

При упоминании девчонки взгляд Вереша чуть посветлел, а мое сердце заледенело от нехорошего предчувствия: