— А дальше простой вывод. Любой король должен содержать армию и превращать одаренных детей в своих цепных псов. Каким бы мирным он ни был — он должен либо сделать это, либо стать жертвой другого короля. Потому короли, даже самые мирные — источник бед и нищеты для народа. И исправить это можно только одним способом -избавившись от королей.

Она только фыркнула:

— И что дальше? Без власти настанет хаос, и...

— А разве я говорил про отсутствие власти? Миром должны править маги, они обеспечат и порядок, и процветание простым людям.

— Угу, как же. Просто маги сами станут королями, больше ничего не изменится...

— Вот тут ты и ошибаешься. Король-затупленный нуждается в армии, чтобы защититься от другой армии или от своих подданных. И нуждается в магах, чтобы защититься от других магов. Что будет, когда миром будут править маги? Во-первых, я не боюсь затупленных, значит, армия мне не нужна. Во-вторых, против другого мага армия затупленных мне не поможет — значит, крестьяне снова не нужны...

— Угу. И ты просто наберешь себе армию магов.

— И вот тут есть важный нюанс. Магов мало. Допустим, в некотором королевстве у короля есть сто сильных магов и сто тысяч солдат. Если маги захватят власть — они распустят армию. И народ будет содержать не сто тысяч солдат, а только сто магов. Далее, маги начинают борьбу за власть, делятся на фракции, воюют за владения... Но простому крестьянину на это наплевать, потому что в войнах магов будут участвовать только маги. А крестьянину все равно, кому налог платить. И он будет жить себе спокойно. Более того. Я не буду заставлять одаренных детей становиться своими слугами, потому что вначале они слуги, а потом наберут силу и станут моими соперниками. Ты была бы вольна выбрать стезю целителя — и оказалась бы в стороне от борьбы. Ведь ты не боевой маг, и на войне магов не нужна. Максимум — в конце войны, лечить раненых.

— Бла-бла-бла... Звучит красиво, но...

— Оно не звучит. Оно так на практике уже давно. Если ты не знала — Нирнкэрном правит маг-нелегал. Их там целый ковен. И знаешь, что? Мы не враждуем. Нам нечего делить. Даже захоти я захватить еще и Нирнкэрн — захвачу. Их подданные станут моими, но ничего для них не поменяется...

— ...Пока ты не решишь использовать их в ритуалах.

— Когда это случится — они сбегут от меня в земли других магов-правителей.

— И ты захватишь и другие земли...

Я покачал головой.

— А вот хрен там. Как только я продемонстрирую агрессию — окружающие меня маги образуют союз и дадут мне укорот. Это сейчас на меня нет управы, потому что ковен, даже выступив против меня, выдал бы себя и получил в благодарность за избавление от некроманта клейма и ошейники. Когда у магов будет наивысшая власть и когда эти маги будут в почете у людей, а не в рабстве — на всякого злого мага найдется куча желающих его прикончить и стяжать еще больше славы и уважения... Вот смотри. Когда я сказал, что править должны маги — ты в первую очередь подумала о простых людях, а не сказала 'вау, я хочу быть правителем!'. Разве из тебя будет плохая правительница? Вовсе нет, ведь у тебя есть порядочность и совесть... В какой-то мере, ты права, власть магов будет копировать власть королей. Но с той разницей, что магам не понадобится содержать десятки тысяч солдат-дармоедов... Ну и вот тебе примеры живые. В Нирнкэрне правит маг, который заботится о своих людях. А я правлю тут, и с того дня, как я установил здесь свою власть, в поселении больше не погиб ни один человек. Я и беженцев собрал немало — и они счастливы жить тут под моей защитой. А начну их в жертву приносить — сбегут. Проснусь однажды — ой, пусто! В Нирнкэрн все удрали. И самое главное... До меня были другие великие некроманты, и все они проиграли именно потому, что полагались на мертвых. Как показала практика, мертвые толком ничего не могут без живых. Ты думаешь, я справился бы с вашим полком без помощи горожан, имея едва шестьдесят зомби против семи сотен отборных солдат?! Некроманты, чернокнижники и прочие маги проигрывают в тот момент, когда решают, что живые им не нужны...

Мы помолчали, потом я сказал:

— Так ты точно не хочешь похлебки?

* * *

После завтрака я отправил Альту, чтобы она вернула пленницу в тюрьму, а заодно по мере возможности позаботилась об остальных пленных, а сам принялся орудовать зубочисткой.

— Мастер, мне кажется, ты ни в чем ее не убедил, — спокойно заметила Зенобия.

— Ежу ясно, что не убедил, — ухмыльнулся я, — дело ведь не в ней.

— А в чем?

Я ухмыльнулся еще шире:

— Конечно же, в ковене. Она передаст им мои слова, и это сработает намного сильнее, чем если бы я сам начал их убеждать. А заодно немного напрягу ландграфа, чтоб жизнь ему медом не казалась.

— В каком смысле?

— В прямом. Мы отправим ему цепную магессу с промытыми мозгами, которая — вот досада — уже знает, что ландграф тоже маг-нелегал... Какая подлость с моей стороны, сам себе удивляюсь.

Зенобия задумчиво подперла голову кулаком.

— Знаешь, мастер... Я вот порой думаю, а точно ли ты мой ровесник, или же все-таки пятисотлетний колдун... Уж больно ты хитер и слишком хорош в манипулировании...

Я достал тонкую щепку, ножичек, и принялся выстругивать себе вторую зубочистку.

— Понимаешь, я кажусь тебе умнее и хитрее, чем обычно бывают подростки моего возраста, но поскольку ты никогда не видела пятисотлетних колдунов и не знаешь, каковы их реальные мудрость и хитрость — то не можешь понять, что на самом деле я против них никто. Видишь ли, в четырнадцать-восемнадцать лет люди занимаются кучей вещей, обычно не связанных с саморазвитием. Здесь подростки уже заняты трудом. В моем мире до восемнадцати лет, как правило, никто не работает, но свободное время часто тратится без особой пользы. Все дети поголовно обязаны учиться в школах, но многие не любят науку... Но если ты возьмешь подростка и оставишь ему из занятий только полезные — он волей-неволей станет серьезнее и как бы взрослее своих сверстников, тратящих время праздно. Вот, допустим, ты — пока что еще ученица, но в моих глазах выглядишь чуть ли не матерой инквизиторшей, охотницей на эфириалов. А все потому, что при виде здоровенной твари хладнокровно угощаешь ее фосфорной шашкой, в то время как твои ровесницы из моего мира, увидев такое, попадали бы в обморок или разбежались с дикими воплями ужаса.

— А какие обстоятельства заставили тебя стать таким хитрым и коварным? — спросила Зенобия.

Я вздохнул.

— В четырнадцать с небольшим лет меня посадили в тюрьму, и там из досуга у меня не было ничего, кроме книжек. Я даже исполнял там обязанности библиотекаря. То есть, кучу времени провел с книгами. Ну а за день до того, как меня должны были выпустить, Рэйзель занял мое тело, а я оказался на его месте. Еще два года в Цитадели — полно времени подумать обо всем на свете.

— А разве можно из книг хитрости понабраться? — удивилась она.

— Можно. Помнишь, я говорил, что в моем мире книг полно? Их пишут все, кто хочет, кому есть, что рассказать. Ну, например, представь себе, как Грегор постареет и отойдет от дел, и напишет книжку о своей инквизиторской жизни. Как он охотился на еретиков, разоблачал заговорщиков и культистов... А кто-то прочитает — и будет хотя бы в теории знать, как это делается. В моем мире книги пишут все. Шпионы — про то, как шпионили в чужих странах. Контрразведчики — про то, как ловили вражеских шпионов, как вели свои шпионские игры... Стражники — про то, как ловили преступников, как вели допросы, раскрывали преступления... Генералы — как вели свои войны и осаждали крепости, или наоборот, как их обороняли... Министры — про то, как управляли страной. Ученые — про свои изобретения. Короли — про свои политические интриги... И так далее. И любой желающий может прочитать эти книги и узнать из них различные профессиональные хитрости и премудрости разных людей. Так что мои манипуляции и хитрость — отнюдь не мои, я вычитал их в книгах. В общем-то, пишутся они для развлечения читателей, а читаются из любознательности, но так уж вышло, что я попал сюда, и тут мне прочитанное взяло да пригодилось.

— А за что тебя посадили в тюрьму?

— Надо мною издевался сверстник на две головы выше и в два раза тяжелее. Кончилось тем, что я вогнал ему в глаз карандаш, а судья посчитал, что я перегнул палку.

— Надо было в горло.

— Так за убийство мне бы еще больше дали!

Зенобия улыбнулась:

— Какая разница, если ты еще до конца срока попал в тело чернокнижника? А Рэйзель бы не вышел на следующий день, а тоже сидел несколько лет, прежде чем выйти из тюрьмы.

Я злорадно хмыкнул:

— Я так думаю, он навечно в тюрьме. Заперт в теле затупленного. Быть магом, но утратить дар — это, наверное, сродни увечности. Так что он свое получил.

* * *

После обеда вернулся Грегор с солдатами, а за ним приперся еще целый взвод солдат ландграфа.

— За магессой пришли, — пояснил инквизитор в ответ на мой вопрос. — Выкуп я привез, в телегах... Только, сдается мне, ты сильно продешевил. Четыре бочонка с порохом, капсюли и пистоли — так себе выкуп за боевого мага.

Я хитро прищурился:

— Если б ландграф знал, какую пакость я ему подсуну — не дал бы и этого.

— А что за пакость?

— Я рассказал магессе про то, что ландграф — маг-нелегал. Интересно, что теперь он делать будет?

Грегор задумчиво пригладил бородку.

— На месте магессы я бы сделал вид, что ничего не знаю. Ландграф на самом деле не станет ее убивать, но она вряд ли знает, что он за человек... Да, кстати, гонец со мной обратно вернулся. По дороге туда, когда уже доезжали, попросил не говорить ландграфу ничего, и так обратно и приехал.

— Побоялся, что граф не простит ему невольного участия в поимке принца?

— Именно.

— Значит, либо под начало Нибеля пусть идет служить, либо к мужикам — работать. Выбор небогатый, но оба варианта неплохи, бывает и хуже.

— А что с остальными пленниками? Дворянка и солдаты?

— Сложный вопрос, я так и не придумал, что с ними делать. Солдата, который поменьше, можно отдать вместе с магессой, не нужен. Громила тоже не нужен, но он ранен, а телеги у людей ландграфа нет. Пусть пока тут побудет. Слушай, Грегор, насчет дворянки. Ее надо будет допросить. Как ты думаешь, может она знать что-то полезное для нас?

— Она назвалась?

Я покачал головой:

— Я ею еще и не начинал заниматься.

— Если она дворянка, что не факт на самом деле... — пожал плечами Грегор.

— Серьезно? Она любовница принца. И по лицу видно, что породистая, а не мужичка.

— Голубая кровь иногда бывает и у не-дворян. Как вариант — кадетское училище самого принца. Васпиан основал его шесть лет назад, когда ему было только восемнадцать. Туда берут всех безотносительно происхождения и по очень жесткому отбору. Те, которые проходят обучение, получают самый низкий дворянский статус, рыцарский... Но в любом случае, пленница может что-то знать только при наличии родни на ключевых постах. Я это выясню без проблем на допросе.

— Нет, — возразил я, — ты ее не будешь допрашивать. Не надо, чтобы она тебя видела, чем меньше народу знает про тебя, тем лучше, а горожане из Рамаги еще не факт что разболтают. Они в том положении, когда болтовня себе во вред, за ними два слишком тяжких греха. В общем, пока пусть себе сидит да за громилой присматривает, ему сиделка не помешает. А если окажется совсем бесполезна — отдадим вместе с громилой за выкуп, когда он оклемается.

То, какой выкуп потребовать с ландграфа за нее, я уже придумал: нам с Альтой нужно много-много бронзовых табличек для того, чтобы сделать много-много тотемов поглощения.

* * *

На следующий день я решил сходить в соседнюю деревню, ранее зачищенную от эфириалов, и вывезти оттуда провиант, который там еще остался после прошлого рейда. Взял, как обычно, Нибеля и шестерых солдат для охраны крестьян и самих крестьян десять человек, а в качестве основной ударной силы — двести пехотинцев из 'новеньких'. С неупокоенной пехотой дела так обстоят, что каждый из них обладает примерно теми же навыками, что и при жизни: мертвецы, как я однажды установил опытным путем, после смерти сохраняют в том числе такие индивидуальные особенности, как подлость или хитрость. С огнестрельным оружием то же самое: если солдат был обращен сто лет назад — он не в состоянии выстрелить из револьвера более одного раза, потому что сто лет назад револьверов не было, и научить мертвого проблематично. А вот полк Васпиана, доставшийся мне почти в полном составе — отборные солдаты, хорошо обученные и вооруженные лучшим, чем принц мог их вооружить, включая револьверы и капсюльные ружья.

Так что в этот раз, удобно развалившись на сиденье коляски, я уже почти желал встретить кого-нибудь, на ком я мог бы опробовать своих 'рекрутов', синхронно маршировавших впереди и позади.

До места назначения мы добрались без особых приключений. Один раз мы с Нибелем заметили на горизонте человеческую фигуру, но поболтать и узнать новости мне не удалось: фигура нас тоже заметила и поспешно скрылась в кустарнике.

— Уж не эфириал ли? — насторожился Нибель.

Я хмыкнул:

— Не факт. Вот если б он к нам поперся — тогда это был бы эфириал с высокой вероятностью. А любой здравомыслящий человек, завидев на горизонте колонну нежити, навстречу точно не пойдет.

В деревне я пошел на разведку, дошел до того же места, где однажды уже дрался с эфириалами, но никого не нашел. Тихо, спокойно, птички щебечут... Никаких следов присутствия людей либо эфирной наволочи.

Я расставил пехоту в трех местах, откуда мне будет удобно направить ее на любого гостя, а затем крестьяне принялись обшаривать амбары да подвалы на предмет съестного. Довольно быстро удалось нагрузить четыре телеги бочками с квашеной капустой и мешками с ячменем, затем я передвинул заслоны чуть дальше, а бригада занялась осмотром следующей улицы. Удалось наполнить еще четыре телеги — все сплошь провиант второго сорта, зато пригодный к хранению, к тому же за все время я ни разу не слышал о том, чтобы мои подданные жаловались на меню. Даже зажиточные крестьяне, которые ранее покрутили бы носом от ячменной каши, прекрасно понимали, в каком положении все мы находимся. Когда десятки тысяч мрут, а другие десятки тысяч голодают на чужбине — тут уж не до разносолов. Укрепленное поселение есть, надежная оборона есть, голодать не приходится — это главное. И вряд ли на много верст вокруг кому-то живется еще лучше.

— Две телеги домой везти порожняком не годится, — сказал я старшему из крестьян, — тащите все, что мало-мальски пригодно в хозяйстве.

Они и натащили — несколько мешков овса, кое-какой инструмент и всякой одежки с одеялами.

— Так-то оно получше будет. Нибель, а сколько тут еще осталось необысканных дворов, ты не в курсе?

Сержант показал рукой:

— Вот оттуда мы вынесли почти все в прошлый раз, и аж вон до тудова, где дом купца стоял. Вон те дворы были обысканы — там поживиться нечем, а вот что за ними — там еще дворов двадцать, где мы смотрели не систематически. Половина хозяйств сгорела, но еще что-то, может, и найдется. В целом, по деревне если обыскать вообще каждый уголок — может, чего и найдется.