Правдивая сказка Лисичкина хутора

Сказал и замер: пальцы застыли на узле. Четырехглазый? А ведь старуха как раз про собачку — четырехглазку и говорила. Мол, отметины, белые над глазами... Получается. Действительно украли, в лес завели? Зачем только? Какая польза от бестолкового щенка?

Впрочем, об этом стоило подумать чуть позже, а сейчас... В кармане, кажется, был перочинный ножик. Мужчина полез за ним, но в этот миг пес вдруг послушался замер, испуганно поджав уши и глядя куда-то за спину Никитину. Мужчина начал оборачиваться... Но голова вдруг словно взорвалась от боли...

Последнее, что отпускник услышал — тихое, испуганное поскуливание щенка.

Голова болела так, словно по ней отряд слонов промаршировал — туда и обратно. А еще и непрекращающееся собачье поскуливание звучало дополнительным музыкальным сопровождением, и от этого становилось только хуже.

Всеволод с трудом разлепил глаза, попытался сесть и как-то вдруг резко понял что руки связаны. Перед глазами все плыло и качалось. Над рощицей медленно сгущались сумерки, противно звенели комары — дико чесалось плечо, похоже, уже успели укусить... А напротив Никина сидел, крепко держа за ошейник щенка давешний сумасшедший. Тот самый, сын погорельца.

-Очнулся?

-Руки развяжи, — мрачно потребовал Всеволод. Веревка — кажется, та самая, которой раньше щенок был привязан к дереву — дико натирала связанные впереди запястья, и сомнений, кто все это сделал почему-то не было никаких. Только какое-то вяленькое удивление шевелилось в душе. Получается, не псих? Прикидывался?

-Ага, сейчас, — ухмыльнулся парень. По перемазанному пылью лицу побежали дорожки морщин. — Скажи спасибо, что прямо здесь не прикопал!

-Статья триста семнадцатая Уголовного Кодекса Российской Федерации — посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, — печальным речитативом сообщил Всеволод, — наказывается лишением свободы на срок от... сейчас, минималку вспомню... А, вот!... ...двенадцати до двадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет, либо пожизненным лишением свободы, либо смертной казнью... Развяжи, короче, мужик. Будет смягчающее.

-Может, тебе еще и клад отдать?

Взбесились они, что ли, со своим кладом... То русалка, то этот...

Стоп. Русалка. Клад. Собака четырехглазка. Как там старуха вещала? "Видит нехороших людей и клады показывает".

-А ты про него откуда знаешь? Про клад этот?

-Точно за ним пришел, — захихикал псих. — А сам притворялся, прикидывался... В отпуск он, видите ли... Еще б мне не знать! Если сам его спрятал и рыбу эту, утоплую, Дашку, к нему поставил...

Кажется, по голове дали слишком сильно. Болеть она не переставала.

-Она утонула двести лет назад, — уныло сообщил Всеволод, размышляя, как же ему снять веревку. Попытаться ее обо что-то перетереть?

-Разве это сроки для двоедушца, — оскалился парень. Зубы у него были ровные, крупные и выделялись яркими пятнами на фоне перепачканной кожи. — Спрятал клад, русалку поставил, конец жизни подошел, вторую душу какому-нибудь сиротке скинул... Пара лет и снова сам собою стал... А там можно и к русалке снова заглянуть, пару монет забрать, чтоб до старости этого тела безбедно прожить...

Если Никитину еще вчера днем сказали, что он будет сидеть в роще, прислушиваясь к фантастическому бреду какого-то психа — и самое главное, верить его россказням — плюнул бы в лицо.

-Ладно, — вздохнул сумасшедший. -Заболтался я с тобой, пойду монеок себе возьму... Тебя на хуторе к ночи хватятся, до утра найдут... А я уже и денег у русалки возьму, и уйти успею. Скажи спасибо, что не пришиб... Добрый я что-то... Наверно, старею... — и потянув щенка за ошейник, направился прочь, затерявшись меж деревьев.

Тут, конечно, можно было, действительно, плюнуть на все и терпеливо ждать утра: роща не большая, до рассвета точно найдут, а хищников крупных давно не водилось...Опять же голова болела, так, что стоило по большому счету закрыть глаза, лечь, отдохнуть... Но что-то мешало Всеволоду спокойно сидеть на месте...

Мужчина оглянулся по сторонам, пытаясь в сгущающейся темноте разглядеть, обо что можно перетереть веревку. Попытался о ствол дуба — и уже через минуту понял, что это бесполезно.

Никитин неудобно повернулся и в бедро что-то неприятно уперлось. Мужчина попытался поменять позу — и вспомнил! Ножик! Перед тем, как ему дали по голове, он хотел вытащить из кармана перочинный ножик. Хорошо хоть, кладоискатель не додумался обыскать, просто связал да и все...

Вытащить складной нож из брюк получилось легко. Трудней было его открыть и обо что-то упереть, чтоб можно было перепилить веревку. К тому моменту, как Всеволод с этим справился, уже стемнело. В траве загорелись первые огоньки светлячков, меж деревьев послышалась несмелая трель соловья...

Мужчина встал, и, мотнув тяжелой головой направился к реке, подобрав с земли обрывки веревки — вдруг пригодятся.

От воды веяло прохладой, а огромная, с голову младенца луна, висела над самой водой. Казалось, руку протяни и дотронешься.

Удерживаемый за ошейник щенок, рвался из руки замершего у берега сумасшедшего, натужно хрипел, подскуливал... Из воды тихо, без плеска, вынырнула русалка. Мотнула мокрой головой, разбрасывая жемчужинки капелек и хриплым, чужим голосом протянула:

-Зачем звал?

-Клад неси, — коротко приказал мужчина. — Зря я тебя сюда ставил? И так до ночи ждать пришлось.

Застывший на опушке Всеволод ожидал, что фараонка вновь взбунтуется, но та повела пустыми провалами глаз и, не проронив ни слова, нырнула вглубь. Вернулась она через пару минут, неся на вытянутых руках, тяжелый ларец. Провела кончиками пальцев по потемневшей от воды крышке, откинув ее и в лунном свете мутно блеснула россыпь камней.

Сумасшедший, не выпуская ошейника собаки, шагнул в воду. Прошел несколько шагов и скомандовал:

-Сюда плыви. Я в омут не пойду.

Утопленница покорно приблизилась к нему. Щенок забарахтался, отчаянно лупя лапами по воде, вырываясь их крепкой хватки... Извернулся и впился зубами в руку мучителю.

Только успевший зачерпнуть горсть драгоценностей мужчина взвыл, рука, удерживающая собаку разжалась, и щенок, отчаянно прыгая по мутной воде, рванулся к берегу.

-Ах ты тварь! — зашипел мужчина, развернулся к нему, но в этот миг собака уже выскочила из воды.

Замершая до этого неподвижной статуей русалка ожила, вздрогнула, глаза ее полыхнули алым пламенем:

-Мой! Мой теперь!

Когтистая рука сомкнулась на щиколотке у двоедушника, резко дернула его назад в воду. Мужчина испуганно забил руками по воде, пытаясь ухватиться хоть за что-то... Но утопленница была сильнее.

-Врешь! Не уйдешь! Мой!

Ладонь царапнула по песку...

Всеволод кинулся к берегу. Двоедушник уже почти скрылся под водой, когда Никитин протянул ему руку:

-Держись! -просто так стоять и смотреть, как тонет человек — было выше его сил.

Костлявые пальцы сомкнулись на запястье у Всеволода. Мужчина потянул к берегу, но русалка была явно сильнее.

-Мой! Не отдам!

Никитин панически оглянулся по сторонам: ботинки скользили по песку, ухватиться было не за что... Бледные губы двоедушника шевельнулись, и тихий шепот ударил набатным звоном:

-Отдаю, все мое отдаю...

Кожу обожгло, как огнем. Перехватило дыхание, Всеволоду на миг показалось, что это он тонет сейчас в реке, у его губ плещется вода...

Ладонь двоедушника, еще мгновение назад сильная, крепкая, как-то разом обмякла, расслабилась, пальцы выскользнули из хватки Всеволода... А еще через миг мужчина тихо без плеска скрылся под водой.

По берегу бестолково бегал, мотая головой, черный лохматый щенок.

Никитин, где стоял, там и сел на песок. Замер, тупо глядя в воду и пытаясь хоть как-то собрать мысли в кучу...

Получалось плохо. Только шум в ушах стоял да шепот все слышался: "Отдаю. Все мое отдаю".

Фараонка вынырнула примерно через полчаса. Вытянулась по пояс из воды, уперла руки в боки, выделяясь четким силуэтом на фоне луны и мрачно поинтересовалась:

-Ну и на кой ляд ты в воду полез?

-Спасти думал, — хмуро откликнулся мужчина.

-Этого шаврика?! — оскалилась она.

Последнее слово Всеволод не понял, но вряд ли оно означало что-то хорошее.

-Его. Не стоять же смотреть, как он тонет...

-А то, что он меня два с лишним века назад утопил?

-Он?!

-А кто еще! Охрана его кладу нужна была... Морду хоть и сменил за это время, но я то его дух чую.. И четырехглазку с собой притащил, чтоб я его со свету не сжила... Зря только ты его дар забрал... Своего мало что ли?

-Дар?!

-Дар, — хмуро согласилась фараонка. — Колдун, пока дар не отдаст, умереть не может. Не хватал бы его за руку, сидел бы сейчас у меня под водой, полуживой... А так, от утопленника, какая радость...

-А с кладом что? — мрачно поинтересовался Всеволод.

Дарья бросила на него косой взгляд:

-Под воду ушел. Или ты его тоже поднять хочешь?

Мужчина вспомнил пустые глаза фараонки и поежился:

-Как-нибудь без него проживу...

Встал, стряхнул с брюк песок и, попрощавшись с русалкой, направился вверх, к хутору. Надо было вернуть собаку хозяйке. А завтра... Завтра был еще очень долгий день....

Рассказать участковому про погибшего двоедушника, отозваться из отпуска, принять к производству материал по утопленнице с каналов и возбудить уголовное дело.

Все-таки родственники были правы. Убийство, а не суицид.

И русалка — фараонка, получается, там тоже должна быть.

Интересно, если ее напрямую спросить, расскажет, кто утопил?..

...Оглушительно пел соловей. По ночному небу пронеслась оседлавшая метлу стройная девичья фигурка.

Сказка только начиналась...