Князь Холод-2

К счастью, мои спутники тоже оказались не лыком шиты. Иванников остановил одного из нападавших резко ткнув его тяжелым подсвечником в лицо. Этой заминкой блестяще воспользовался Ильин, успевший выхватить шпагу и в глубоком выпаде проткнуть ночного гостя насквозь. С ловкостью дикой кошки Игнат прыгнул на последнего противника, заставив тем самым изменить траекторию, а в следующий миг в руке моего телохранителя оказался небольшой нож с узким лезвием. И этот самый нож он вогнал незваному гостю прямо в глаз. Не очень хорошо получилось, ибо это был наш последний шанс захватить живьем пленника. Впрочем, нашел на что жаловаться...

Эта мысль была последней, посетившей мою бедную голову в эту ночь: как только я убедился в ликвидации опасности, мой измученный отравлением и чрезмерным напряжением сил организм отключился...

...Очнулся я днем в своей постели. Нежаркое осеннее солнце через окно светило мне прямо в левый глаз. Упершись руками в перину, я подтянул тело к спинке кровати, принимая полусидячее положение. Как ни ничтожен был произведенный мной шум, но дремавшая в кресле рядом с кроватью Наталья моментально открыла глаза.

— Миша! — в голосе супруги сквозила усталость, я понял, что она не отходила от меня с самой ночи. — Георг Карлович сказал, что ты проспишь часов до шести вечера.

— Да как-то выспался уже, — чувствовал я себя вполне сносно, лишь голова немного побаливала. — Что Федор?

— Всё в порядке, уже час как пришел в себя. А вот до Измайлова лекарь добрался в последнюю очередь и едва успел. Графу тяжелее всех пришлось.

Жив, да и ладно. Пусть впредь больше времени уделяет подбору персонала, тем более если приглашает в дом столь важных персон.

— Дорогая, позови-ка ко мне этого самого лекаря, а сама ступай спать. Со мной уже ничего не случится. По крайней мере, сегодня.

Натали медленно поднялась на ноги и направилась уже было к двери, но потом неожиданно быстро развернулась и, бросившись мне на грудь, разрыдалась. Ох уж эти женские слезы!

— Всё хорошо, любимая, всё хорошо, — растерянно приговаривал я, поглаживая ее по голове и плечам, — всё хорошо.

— Я так испугалась, Миша, так испугалась!

— Я и сам испугался, но всё ведь обошлось.

— Я только начала привыкать к спокойной жизни, только почувствовала себя защищенной, а тут такое!

— Я со всем разберусь, родная, обещаю тебе! — чего только не пообещаешь, чтобы прекратить рыдания любимой женщины. Я действительно был полон решимости разобраться во вчерашнем происшествии, но вот уверенности в том, что удастся полностью обезопасить себя от происков врагов в будущем, у меня не было. Похоже, что наши недруги взялись за царевича Федора всерьез. Ну, а лес рубят — щепки летят, вчера вот нам с Измайловым 'прилетело' рикошетом. Вот только странно всё как-то, неправильно: и яд, и тут же — ночные убийцы. Масло масляное.

К моему немалому облегчению в этот момент в двери просунулась голова Игната:

— Наталья Павловна, — если бы я еще спал, то от шепота Лукьянова точно бы проснулся, — о, ваше сиятельство, доброго дня! Тут лекарь к вам просится. Пустить?

— Подожди минуту! — ответил я, указывая глазами на княгиню.

Впрочем, рыдать при посторонних гордая наследница корбинских земель позволить себе не могла, а потому быстро взяла себя в руки, утерла слезы и, чмокнув меня в небритую щеку, лучезарно улыбнулась:

— Я скоро вернусь! Георг Карлович, входите! — раздался уже от двери ее звонкий голос.

Наконец мне представилась возможность получше рассмотреть лекаря семейства Измайловых. Это был высокий худощавый мужчина тридцати пяти — сорока лет с ниспадающими на плечи и грудь локонами парика черного цвета и длинным гладковыбритым лицом. Нынче многие домашние доктора богатых вельмож имеют обыкновение разряжаться в пух и прах по последней моде, чуть ли не соперничая богатством одежды со своими нанимателями, но Георг Карлович то ли не имел достаточных средств для этого, то ли не придавал своему внешнему виду особого значения.

— Ваше сиятельство! — лекарь поприветствовал меня легким поклоном, вежливым, но в то же время полным достоинства, без намека на подобострастие. — Ожидал, что вы проспите еще часа три. Господь одарил вас завидным здоровьем!

— Присаживайтесь, доктор, — я внимательно вглядывался в лицо местного эскулапа, но не находил в нем никакой фальши.

— Спасибо, ваше сиятельство, в вашей стране меня редко доктором называют, начинаю отвыкать, — доктор Мейнинг присел на стул и тут же извлек из кармана слуховую трубку, — вы позволите пару формальностей, прежде чем начнете задавать вопросы?

— О, конечно!

Лекарь послушал меня в нескольких местах, изучил мои зрачки, заставил высунуть язык, прощупал пульс на запястье, после чего удовлетворенно кивнул:

— Всё хорошо, князь, ваше состояние не вызывает опасений.

— Главное, чтобы состояние царевича Федора не вызывало опасений!

— С Его Высочеством тоже всё в порядке. Даже граф завтра доложен встать на ноги.

— А я смотрю, Георг Карлович, вы хорошо разбираетесь в вопросе. Ночью у меня сложилось впечатление, что вы точно знали, что делать.

— Это не совсем так, ваше сиятельство, — фрадштадтский лекарь смиренно сложил руки на коленях и посмотрел на меня рассеянным взглядом, — когда меня вызвали к графу Ивану Матвеевичу, то вкратце описали симптомы. А потом вы меня привели к наследнику престола, и я увидел всё своими глазами. Это было очень похоже на отравление одним из не так давно изобретенных ядов под названием колирий. Полной уверенности не было, но предписанное лечение не повредило бы даже в случае ошибки. Потому я ни капли не сомневался в своих действиях и в итоге оказался прав.

— Отравление произошло через пищу?

— Здесь я могу только предполагать, но, судя по времени вашего ужина, очень даже вероятно. Тем более я слышал, что один из поваров исчез.

Очень интересно. Но как отравление вяжется с наемными убийцами? Заказчики не были уверены в действенности яда? Или не доверяли отравителю? Или действовали две независимые друг от друга группы убийц? Да нет, таких совпадений не бывает.

— А по части ядов у нас славится Арниания, не так ли? — вопрос был риторический, в этом мире с ядами в первую очередь ассоциировались арнианцы, аналогично тому, как в средневековой Европе с ними ассоциировались флорентийцы. Но лекарь поспешил меня разочаровать.

— Нет-нет, ваше сиятельство. При всем уважении к арнианцам, колирий был изобретен на Островах. Потому мне и не составило труда разобраться с ним.

— То есть вы с уверенностью можете сказать, что яд отравителю предоставили фрадштадтцы?

— Ну-у, — лекарь на минуту задумался, смешно наморщив при этом лоб, — можно предположить, что его сделали где-то в другом месте, но это очень сомнительно. Не такой уж он действенный, чтобы заинтересовать сведущих в этом деле людей из Арниании или Уппланда. Тем более что этот яд сохраняет свои свойства весьма недолго — до двух месяцев. Даже если его приобрели на Островах, то должны были очень спешить — колирий не из тех веществ, что можно иметь про запас в ожидании подвернувшегося случая. Так что, увы, ваше сиятельство, яд сделали мои соотечественники и доставили сюда конкретно для вас с царевичем. Уж извините.

— То есть отравители не учли лишь тот факт, что в доме Измайловых окажется лекарь-фрадштадтец?

— Выходит так.

Георг Карлович в смущении развел руками. Такая вот откровенность, не стал выгораживать соотечественников, а фактически указал на них пальцем, еще и обосновав свои доводы логически. Если, конечно, это не ход такой хитрый, чтобы в доверие втереться. Но мы это проверим.

— Скажите, доктор, а для чего вслед за отравлением еще и убийцы подоспели?

— Ну, Михаил Васильевич, это уже вопрос не ко мне, с этим пусть розыскники разбираются. Даром что с утра понабежали.

— Да, в самом деле, — согласился я и протянул лекарю руку, внимательно глядя при этом ему в глаза. — Спасибо, Георг Карлович, за спасение! Просите любую награду, заслужили! Ну, в пределах моих возможностей, конечно.

Ну вот, самое время услышать сокровенное желание попасть в ближний круг наследника престола, на худой конец — в мой ближний круг. Что, впрочем, практически одно и то же. А если не за себя попросить, то за нужного человечка. Или потребуется какая-то услуга. Что-нибудь специфическое, но не очень грандиозное, чтобы было в моей власти и чтобы я сразу не смог оценить степень ее опасности. Даже не могу предположить, что это может быть... Но заграничный доктор снова удивил меня очередным смущенным жестом. Только на этот раз к разведенным рукам добавилось еще пожатие плечами и легкая улыбка.

— Простите, ваше сиятельство, но я давал клятву лечить людей, это моя работа, мое призвание. Так что просить награду в подобных обстоятельствах было бы просто дурным тоном.

Ну да, ну да. Либо ты, Георг Карлович, сильно переигрываешь во взятой на себя роли скромника, либо действительно являешься скромным и порядочным человеком. Нужно взять его на заметку.

— Что ж, доктор, тогда примите пока словесную благодарность, — сказал я, и тут лекарь всё-таки отважился пожать мою руку, — а я уж найду способ достойно наградить вас за отличную работу.

Всё, хватит тратить время на этого Мейнинга. Велю выписать ему премию да порекомендую ученому совету рассмотреть его кандидатуру для преподавания в университете. Как раз в Южноморске еще много вакансий. Достаточно светил местного научного мира прельстились работой в таридийской столице, для Белогорска я сам обрабатывал особо ценных кадров, а вот южноморский университет как-то у нас по остаточному принципу комплектовался, некому особо было лоббировать интересы главной морской гавани страны. Одно время Федор всерьез подумывал поставить Григорянского курировать этот регион, но князь Василий настолько увлекся артиллерийским делом, что буквально разрывался между 'Кузнецкой мануфактурой ? 1' и полигоном в горах Холодного Удела. Я посчитал, что подобная одержимость всем нам только на руку, и убедил царевича не отбирать у товарища любимые игрушки. Тем более что мне так было очень даже удобно — можно было без зазрения совести поручать Василию Федоровичу контроль за исполнением многих поручений в этой отрасли. Надо же было мне как-то себя любимого разгружать!

Следующим кандидатом на пост куратора юга страны был младший царевич Алексей. Но тут были определенные сомнения — дорос ли до самостоятельной работы? Алешка, конечно же, сильно изменился в лучшую сторону, но по-хорошему бы за ним еще некоторое время присматривать нужно. А тут еще дело с его женитьбой на силирийской княжне подоспело, да еще и с осложнением в виде внезапной кончины так и не успевшего стать счастливым тестем тамошнего великого князя.

Чувствую, что мы вообще в непростую переделку с силирийским вопросом попали. Смерть великого князя Богдана более чем неожиданна, что наводит на очень серьезные подозрения. Он был сильным правителем, из тех, с кем приходится считаться всем соседям, и кто бы мог предположить, что ситуация выйдет из-под контроля под самым его носом, в великокняжеском дворце. И если кто-то считает, что данное событие просто совпало с нахождением царевича Алешки в Рюдеке, то он глубоко заблуждается. Непросто там всё, ох как непросто!

— Ваше сиятельство, — я уже почти забыл про Мейнинга, а он еще здесь, стоит, мнется у самого выхода. Видимо, что-то всё-таки будет просить.

— Да, доктор?

— Ваше сиятельство, есть одна маленькая просьбочка, — лекарь опять смущенно замолчал, чем уже порядком стал меня раздражать.

— Я вас всё еще слушаю.

— Не могли бы вы повлиять на розыскника, того, что из Южноморска прибыл для расследования обстоятельств дела. Видите ли, я здесь на всю округу единственный иностранец, тем более из Фрадштадта. Уж очень рьяно он окружающих о моей скромной персоне расспрашивает. Ни для кого ведь не секрет, что не очень-то жалуют в Таридии подданных Островов. Тут уж волей-неволей заволнуешься.

— Не волнуйтесь, Георг Карлович, это дело будет на особом контроле, так что напраслину никто возводить не будет.

— Благодарю вас!

Наконец-то лекарь покинул мою комнату. Нудноватый товарищ, тяжеловато с таким общаться. Зато врач хороший. Запомним как первое, так и второе.

Так, что у нас там дальше по плану? Розыскник.

— Подпоручик Лукьянов! — гаркнул я, и спустя всего мгновение в дверь просунулась довольная физиономия моего подручного. Все участники Корбинской кампании получили награды: кто-то в денежном выражении, кто-то в звании. Не успев толком привыкнуть к младшему офицерскому звания прапорщика, Игнат вскочил в табели о рангах на следующую ступень и с тех самых пор радовался, словно ребенок, всякий раз, когда я обращался к нему по званию.

— Михаил Васильевич, а я смотрю, вам уже похорошело?

— Вполне. Тут вроде розыскник из Южноморска приехал, найди мне его.

— Да, шастает здесь по дому красномундирник, во все щели свой нос сует, — Игнат скорчил кислую физиономию — представителей ведомства Никиты Андреевича Глазкова мало кто любил.

— Работа у него такая, — не поддержал я товарища, — давай его сюда!

Через пять минут передо мной сидел майор Сыскного приказа Кротов Юрий Сергеевич — ничем не примечательный мужчина средних лет, среднего роста, кареглазый, темноволосый. Формально он мне не подчинялся, а учитывая мои сложные отношения с его начальством, от него можно было ожидать любой реакции на мое желание пообщаться: от полного игнорирования до подобострастного заискивания. Ни одной крайности не случилось — Кротов явно волновался, но держался с достоинством, попросив для начала снять с меня показания по событиям прошлой ночи.

Дело есть дело, пришлось оказать ему такую любезность. Впрочем, никакого нездорового интереса майор к моим словам не проявил. За исключением вопроса со шпагой.

— Черт его знает, Юрий Сергеевич, — я вынужден был беспомощно развести руками, — сам ищу ответ и не нахожу. Не иначе наитие какое-то, а может, уже на уровне рефлексов 'вбито' в мою голову: раз опасность — хватай шпагу.

— Может быть, может быть, — пробормотал себе под нос Кротов, делая какие-то пометки в своих записях.

— Как бы то ни было, но, когда из-за портьеры выскочили убийцы, я очень был рад шпаге в моей руке.

— Что есть, то есть, ваше сиятельство, — согласился красномундирник, захлопывая папку с бумагами. — Ваша очередь, спрашивайте.

— Что удалось выяснить по нападавшим?

— Силирийцы, — спокойно ответил Кротов.

— Вот как? — поразился я. — И как же вы пришли к такому выводу?

— У всех в карманах силирийские деньги. На клинках клейма оружейников из Яблонца и Рюдека. Плюс у одного из убитых обнаружился карманный молитвенник с дарственной надписью на силирийском.

— Хм, а паспортов силирийских при них случайно не оказалось? — с неприкрытым сарказмом в голосе осведомился я, припоминая события в одной братской республике прежнего мира, вдрызг рассорившейся с Россией. Там любую случившуюся гадость с легкостью объясняли 'российскими происками', то и дело заявляя об обнаруженных на месте происшествия российских паспортах, военных билетах, журналах технического обслуживания боевой техники и так далее. Вот и это дело выглядело шитым белыми нитками — то есть нас очень хотели убедить в принадлежности нападавших к Силирии.