Всех Скорбящих Радосте

— Где же спасение, батюшка? — еле выдавил Хохлов из перехваченного спазмой горла.

— Спасение там, — указал отец Василий на двери церкви.

* * *

Лента с буквами караоке на этот раз перед глазами не всплыла, но невидимая в полутьме старушка-богомолица шептала молитву над распростёртым на полу под иконой Хохловым, а он шёпотом повторял за ней:

"К Богородице прилежно ныне притецем, грешнии и смиреннии, и припадем в покаянии зовуще из глубины души: Владычице, помози на ны милосердовавши, потщися, погибаем от множества прегрешений, не отврати Твоя рабы тщи, Тя бо и едину надежду имамы".

Из церкви Хохлов вышел хоть и нетвёрдой поступью, но уже на своих прежних ногах, а не когтистых лапах.

— Вася, куда же мы теперь? — спросил он у попа. — У меня жена и дети уже в демоническом облике. Что делать?

— Ждать милости Божией, — смиренно опустил глаза отец Василий, майор медицинской службы запаса. — По моему скромному разумению, вирус бесовства развивается подобно всем вирусным инфекциям. Он перестраивает наши клетки, но иммунная система тоже перестраивается для борьбы с заразой. Демон, как и вирус, — паразит. Ослабив организм до конца, он и сам ослабевает. Вот тогда его и добивает жизненная сила, искра Божия, если она сохранилась в нас.

— А почему Бог нас не защищает?

— Моровое поветрие — попущение Божие за грехи человеческие. Перебесимся — выработаем иммунитет против бесовства.

— Сил нет нести наказание. Исповедай меня и причасти, Христом Богом молю!

— Тебе пока ещё рано. Ты же не крещёный православный, а выкрест — экуменист-веротерпимец.

— Ну, хоть утешение дай, отец Василий. Не хочу в беса обратиться.

— Трижды повтори за мной: "Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми, дух же целомудрия, смиреномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу твоему. Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь".

Хохлов повторил слово в слово и без сил рухнул на скамейку.

— Полегчало? — склонился над ним отец Василий.

— Отлегло маленько... Что же мне ещё сделать?

— Не греши впредь против Господа, только и всего. Не верь глазам своим, ушам своим, когда в экран пялишься. Не верь в картину мира, которую для тебя рисуют услужливые и лукавые доброхоты. Всё не так, как мы представляем.

— А как?

— Всё промыслено за нас. Попущением Господним искушение на нас ниспослано.

— Кому же верить?

— Верь сердцу своему, а не говорящим головам искусителей и адописным буквицам с экрана.

— Как же спастись?

— Бог помогает тому, кто сам хочет спастись. Ты хочешь?

— Хочу.

— Тогда старайся.

— Я стараюсь... — мотнул Хохлов головой, как пьяный, — То есть постараюсь. Так на что нам надеяться, батька Васька?

— На Бога живаго уповаем, а сами не плошаем, — лукаво подмигнул поп, целитель душ и телес людских в звании майора медицинской службы в запасе.

Конец_