Кусок

— Садись за руль и привяжи себя за левую руку ремнём к нему, — приказал Карандашу Семён.

— Да как рулить-то? Неудобно же, — возмутился, было, тот.

— Неудобно спать на потолке — одеяло сползает. Живо привязался! — рявкнул на него прапорщик.

Когда пленник исполнил требуемое, Кондратьев быстро обежал машину перед 'мордой', всё время держа его под прицелом, и занял переднее пассажирское место. Автомат он положил на колени, направив ствол на Карандаша и держа палец рядом со спусковым крюком.

— Трогай давай... видишь мои следы? Вот по ним и кати. А дальше я покажу, куда ехать.

Обратный путь показался Кондратьеву намного тяжелее, чем до этого. Приходилось буквально разрываться на части — контролировать Карандаша, посматривать за девушкой на заднем сиденье и внимательно смотреть за тем, что происходит снаружи. Ещё пришлось потратить некоторое время, чтобы взять на буксир служебный УАЗ. Хорошо ещё, что у преступников нашлась жёсткая сцепка. Они вообще оказались весьма запасливыми: в их машине была гора всяческих полезных вещей.

Когда подъехали к холму со станцией, Кондратьев увидел, как алчно загорелись глаза у его водителя. Вот только про то, что вызвало такую реакцию преступника, прапорщик не знал. Спросить? Но ответит ли Карандаш правду? В этом военный сомневался.

— Заезжай прямо на точку и рули к зданию, вон туда, — указал прапорщик направление Карандашу. — Всё, тормози.

Когда машина остановилась, то мужчина быстро выбрался из неё, несколько секунд осматривался по сторонам, водя стволом автомата вслед взгляду. Потом обежал 'уазик', раскрыл дверь и освободил руки пленнику. И вновь их ему скрутил за спиной, когда тот выбрался из салона на улицу.

— Бля, военный, ну что ты как ребёнок, — без огонька возмутился он, при этом нервно оглядываясь по сторонам. Будучи местным жителем, он единственный из всех рядом находящихся представлял себе опасность нахождения на свежем перегрузившемся кластере, полном живых людей, которые ещё не обратились до конца.

— Вперёд и без глупостей, — в качестве предупреждения прапорщик отвесил ему 'леща', отчего Карандаш чуть не полетел кубарем на землю. Удар был не от злости или 'хочу и бью'. Он выбивал у слабовольных пленников мысли о побеге и каверзе, восстанавливая заряд страха перед конвоиром. Затем он вытащил девушку, которая в его руках сильно забилась и несколько раз боднула его головой.

— Аккуратнее с ней, а то легко тебе пол-лица отгрызёт, — бросил Карандаш.

— Вперёд! — рявкнул прапорщик, и поудобнее перехватил несчастную.

— Тьфу, дурак, — сплюнул тот и быстро зашагал к зданию.

Внутри было тихо и, словно бы, жутко. Спроси сейчас кто-нибудь контрактника в чём заключается жуть, то он бы не сумел дать чёткий ответ. Так было в Сирии, когда его отряд с местными военными приехали в небольшой городок с гуманитарным грузом, и их там встретила тишина и пустота. Когда они обследовали дома, то увидели, что часть жителей в них мертвы — застрелены или зарезаны, а прочие пропали. Позже прапорщик узнал, что большую часть заложников из этого городка игиловцы казнили перед видеокамерой, не пощадив детей и женщин.

Вот и сейчас он себя чувствовал, будто входит с товарищами в один из тех домов, чтобы увидеть лужи крови вокруг человеческих тел, лежащих на полу.

Майора Кондратьев нашёл в медчасти. Тот сидел на стуле, опустив голову на руки, лежащие на столе.

— Майор? Филиппов? — тихо окликнул его прапорщик. — Живой?

— Не дождётесь, — с трудом произнёс он, распрямляясь на стуле. — Ты? Узнал что?

— Узнал, только ты мне не поверишь. Карандаш!

Из коридора в комнату вошёл пленник. Связанная девушка осталась за дверью, на полу.

— Ого, это что за партизан? — криво усмехнулся медик.

— Реально партизан, майор, — ответил ему Кондратьев и очень быстро рассказал о том, как столкнулся с Карандашом и его напарником, о том, за каким действием он их застал и то, что он узнал от него.

— Бред какой-то, — нахмурился майор, следом кивнул на дверь. — А там что за звуки.

— Девушку взял с собой, которую они насиловали, — Кондратьев зло посмотрел на Карандаша. — Ур-роды. Знаете, что с такими делают в некоторых местах?

— Чё делает, ну, чё? — агрессивно с надрывом воскликнул тот. — Да ни чё, ясно? Это не человек уже, к ней понятия не относятся! Это как баба резиновая из сексшопа. Сам скоро таких дрючить станешь, когда подопрёт. Видел я похожих на тебя, кто поначалу нос воротил. А потом первыми лезли между ног зомбяшкам, когда кластер с плейбойскими модельками загружался. Я ещё свежачку с корешом оприходывать хотел, а другие дрючат тех, у кого ещё сознание не вырубилось.

— Они зомби? — вычленил из его речи нужное слово.

— Нет, не совсем. Просто иногда их называют так. На самом деле, они живые, жрут, срут, кровь течёт. Просто мозгов нет, ими колония паразитов управляет, которые в затылке живут.

— А те, кто на нас напал? — поинтересовался майор.

— Такие же. Просто разожрались, ответил тот и вдруг заинтересовался. — А кто напал-то?

— Кто надо, — отрезал Кондратьев. — Как-то избавиться от паразитов можно? Вырезать, прижечь, уколы там?

— Никак. Вырежешь — сразу тело дохнет. Кстати, самых сильных тварей только так и можно убивать — в затылок, в колонию эту самую. Ты это, военный, дай живчика попить своему корешу. Это его не спасёт, но на пару часов оттянет обращение. Или дольше, если он всё ещё на ногах. Свежакам это не поможет, а вот тем, у кого ещё шарики за ролики не зашли, состояние облегчает. Фляга в моих вещах лежит, плоская с кожаным орнаментом, на пол-литра.

— Покажешь, — быстро принял решение прапорщик, не собираясь оставлять подозрительного типа вместе с больным офицером или терять время, чтобы скрутить того по рукам и ногам.

Через несколько минут заветная фляжка оказалась в руках Филиппова, который сделал из неё несколько мелких глотков. Но перед этим из неё отпил пленник — доверять ему никто не собирался.

— Ты сам глотни, — посоветовал прапорщику Карандаш. — Ты со своего кластера на соседний выехал и теперь готовься к ломке. Живчик с этого момента твой лучший и единственный друг.

— Потом, — отказался Кондратьев и посмотрел на майора, который буквально на глазах превращался в человека. — Филиппов, а где остальные?

Этот вопрос он хотел задать с самого начала, но только сейчас набрался духу.

— В бункере, — тихо ответил тот. — Все там. Больше нет никого, кто соображал бы из нас всех. Я и сам не надеялся дождаться тебя.

Прапорщик резко обернулся к Карандашу, который от неожиданности быстро отступил назад и с испугом на него посмотрел:

— Твоё лекарство, этот живчик им поможет?

— Если они как та зомбячка в коридоре, то точно нет, — пленник отрицательно помотал головой. — Когда мозг скис, то никакой живчик не поможет.

— Так, Карандаш, да? — произнёс медик и продолжил после кивка пленного. — Расскажи ещё раз, что это за место. А то я мало что понял перед этим, пока твоего мерзкого настоя не выпил. Потом сходи с прапорщиком на место, где лежат тела тварей, которых расстреляли бойцы, осмотришь на них, скажешь, кто это и куда бить, если придут ещё такие.

На этот раз рассказ продолжился больше пятнадцати минут. Несколько раз Филиппов прерывал рассказчика и задавал тому вопросы по теме услышанного.

— Должен отметить, что всё звучит логично, — задумчиво произнёс он, когда Карандаш замолчал. — Нестыковок мало. Да и те можно списать на незнание и слабый интеллектуальный уровень.

— Сам ты такой, — пробормотал Карандаш и взмолился. — Слушайте, да развяжите вы меня уже. Руки уже устали и в туалет хочется.

— В штаны дуй, — немедленно откликнулся Кондратьев.

— Я-то надую. Но тебе со мной в одной машине ехать. Всё это будешь нюхать, — отозвался тот.

— Ладно, на улице поссышь. На выход, — и махнул рукой в сторону двери.

Руки пленному Кондратьев развязал, но перед этим стреножил его, связав в лодыжках ноги вместе так, чтобы тот не мог сделать шаг больше, чем на длину ступни. Как только тот справил нужду прямо на газон перед зданием, 'комод' повёл его к первому трупу, который убил на его глазах разведчика.

Глава 3

— Кусач, — сходу опознал чудовище Карандаш. — Та ещё тварь, народ косит, что твоя коса.

Он мелким семенящим шагом обошёл труп, потом остановился рядом с её головой, присел и пощупал левой рукой странный шишковидный вырост на затылке трупа, ткнул пальцем в пулевое отверстие. — Это кто ж такой меткий?

— Убойное место? — мгновенно заинтересовался прапорщик.

— Ещё какое. Споровый мешок называется, это как кощеева иголка, — подтвердил его пленник. — Слушай, дай нож, а?

— А пин-код от карточки не назвать?

— Ты ещё про квартиру вспомни, где деньги лежат, — хмыкнул Карандаш. Мужчина, поняв, что никто не собирается его убивать, осмелел и позволял себе немного сверх того, что можно пленному. Как, например, шутить со своим конвоиром. — Нож нужен, чтобы вскрыть мешок. Там ништяки спрятаны, без которых ты в этом месте долго не протянешь.

Прапорщик раздумывал несколько секунд, потом принял решение.

— Попробуешь что-то выкинуть, то получишь сразу пулю, — предупредил он Карандаша, затем вытащил левой рукой нож из ножен и кинул на тело убитой твари рядом с собеседником. И тут же отступил в сторону и назад. На 'мушке' автомата он уже держал Карандаша давно.

Тот спокойно взял клинок с кинжальным коротким лезвием, и вставил острие между лепестков из ороговелой кожи, которую с трудом пробила пистолетная пуля. С тихим скрипом нож разрезал стык лепестком снизу доверху. Эту же процедуру мужчина повторил ещё раз, после чего отогнул вырезанный клок и сунул руку внутрь шишки.

— О-о, есть навар, жирная скотинка попалась, — с удовлетворением произнёс он чуть позже, когда вытащил кулак и разжал его. — Семь споранов и горошина. Ты хотел узнать из чего делают живчик? — он повернул голову в сторону прапорщика, и показал один мелкий шарик невзрачного вида. — А вот из этого, а ещё водки и воды. А вот этим, — он показал другой, похожий на сухую горошину, — делают усилитель для способностей. Главное — это ни тем, ни другим не увлекаться, а то можно стать вот таким красавцем, — с этими словами Карандаш похлопал лезвием ножа, который всё ещё держал в руке, по развороченному споровому мешку кусача.

— Нож и шарики положи на землю, сам отойди на пять шагов назад и повернись ко мне спиной, — приказал Кондратьев и недвусмысленно качнул стволом автомата.

— Не нервничай, военный, — произнёс побледневший Карандаш и сделал всё, как было сказано. — Я не дурак, чтобы с голой пяткой против шашки переть.

Прапорщик поднял сначала нож и вернул его на законное место в ножны, затем собрал мелкие шарики, которые спрятал в нагрудный карман. При этом поймал себя на том, что буквально на мгновение промедлил с этим, продлив контакт пальцев и споранов с горошиной, как назвал эти трофеи пленник.

— Карандаш, — окликнул он свой источник информации.

— Ась? — тот повернулся к нему.

— Это нормально, что я на твои спораны, как ребенок на леденцы, смотрю? — спросил прапорщик. Пусть странность была мимолётная, но в этом месте даже такая мелочь могла убить. Возможно, это и в самом деле мелочь, поэтому Карандаш ответит честно. Ну, а обманет... что ж, прапорщик ложь хорошо чует и умеет всегда добиваться правды.

— Нормально, — кивнул тот в ответ. — Ты же от живчика отказался, а ломка началась, просто не в полную силу вошла. Ты же с родного кластера вышел на чужой? Вышел. Отсюда и активизация паразитов в тебе. Сам ты не чуешь, но они отлично улавливают аромат споранов, без которых тебе не выжить. Денёк проведёшь без живчика и сам не заметишь, как во рту окажется пара этих шариков. Кстати, про леденцы ты удачно подметил. Спораны можно рассасывать, а то, что остаётся от них, нужно выплюнуть, иначе смерть. Я тебе потом покажу, как правильно делать живец, чтобы не отравиться от него.

— Погоди ты со своим живцом. Какие нах паразиты? Ты же нам с майором про иммунитет говорил...

— Иммунитет вот здесь, — прервал его Карандаш и постучал себя по голове костяшками пальцев. — Наш разум паразиту не подвластен, только тело. Да и то меняется медленно, не как у заражённых, которых паразиты превращают в обычных зверей. Можно даже сказать, что паразиты в нас и в вот в таких, — он кивнул на кусача, — сильно отличаются. Вроде как двоюродные братья.

— Ладно, хватит мне тут заливать. Пошли дальше, — прапорщик решил остановить чужой словесный поток и заняться делом.

Ещё два монстра оказались всё теми же кусачами, которые сообща на пару принесли тринадцать споранов и одну горошину. Когда же дошли до тела самого здоровой твари, которая своими когтями рвала бойцов в бронежилетах пополам. То тут Карандаш был изумлён до предела.

— Да это же рубер!

— Что за рубер?

— Такая образина, что матёрые ветераны Стикса во сне инфаркт получают, если им эта кракозябра там привидится.

Тут прапорщик обратил внимание на изменившееся поведение пленника. Тот выглядел точь-в-точь, как рыбак, который смотрит на подёргивания поплавка на своей удочке. Сложить два и два, чтобы получить четыре, Кондратьев сумел быстро.

— И что за редкости лежат в его голове?

Карандаш посмотрел на него, нервно облизнул губы и нехотя сообщил:

— Там такие ценности лежат, что узнай про эту тушу кто-то из некоторых моих знакомых, то они бы бросили все дела и рванули сюда за сотни километров. Слушай, а давай ты сам вскроешь мешок? Ты новичок, Стикс тебе сейчас подсуживает. Если я туда полезу, то получу голимые спораны да гороха чутка, а вот ты можешь нехило приподняться.

— Карандаш, не говори загадками. Или я подумаю, что там мне полруки оторвёт, стоит её в затылок рубера твоего засунуть.

— Сглажу ведь, военный, — умоляюще произнёс он. — Ты же видел, что ни в одном мешке не было ничего опасного. И тут не будет, матерью клянусь.

— Говори.

— Эх, до чего ж ты упёртый, — вздохнул пленник. — Возможно, там лежит жемчужина. За такой хабар тебя месяц будут любить самые красивые женщины и поить в лучшем ресторане среди ближайших стабов. Но тебе лучше её самому проглотить. Я тебе рассказывал про особые способности, которые развиваются через несколько месяцев у иммунных. И вот с этой жемчужиной тебе не придётся ждать полгода до этого момента. Хватит несколько дней. Только принимать её необходимо под надзором знахаря, чтобы не накосячить.

Карандаш был слишком убедителен, и весь вид его говорил, что мужчину тянет к споровому мешку мёртвого рубера, как кота к миске с жирной сметаной. То есть, там точно может быть нечто ценное.

'Рискну, — решил про себя прапорщик. — Поверю этому пройдохе'.

Автомат он перекинул через спину, но ремень при этом был застёгнут на одну антабку в стиле 'петля'. При таком положение оружие не слетит, не сползёт и даже можно удобно стрелять одной рукой, подмышкой зажимая приклад и натягивая ремень, чтобы тот жёстко фиксировал АК. С трёхточечным ремнем было бы на порядок удобнее, но на данном 'стволе' он отсутствовал.