Сказки от Спасска

— Тогда я Петух, — решил поддержать его пернатый.

— Угу, понятно. Там, в подполе, я мешок с пшеницей разодрал, думал мышей подманить. Без толку, нет здесь даже полёвок. Зерно почти всё погнило, но что-нибудь найти себе сможешь.

Петух, и откуда силы взялись, буквально ломанулся в дом. Уже копаясь в тnbsp; -Да пошла ты на... — начал Шестой, но договорить не успел — метательный нож снёс с него любимый бархатный, отделанный яшмой колпак, пригвоздив его ясеневой обивке стены.

рухе и набивая живот, он вдруг подумал, что так Кот мог запросто заманить его в ловушку, но выбросил эти мысли из головы. Вдруг на дворе послушался какой то шум, перешедший в яростный визг. Бросив на полдороге процесс насыщения, Петух бросился на помощь своему новому другу. По двору катался чёрно-серый яростный клубок, рычащий и визжащий. Не отличавшийся излишней смелостью Петух, не раздумывая, бросился в схватку, начав яростно клевать чёрную часть клубка. Звуковая тональность драки моментально изменилась, клубок распался в разноцветный чёрно-бело-серый равносторонний треугольник. Чёрной вершиной пресловутого боевого треугольника оказалась хоть и крупная, но тоже крайне худая собака.

— Вы кто такие, и чего набросились? — спросила собака, тяжело дыша и стряхивая кровь с расцарапанной морды.

-Я Кот, а это Петух, а полез ты сам, — ответил Кот, лизнув прокушенную лапу.

— Как это я первый? Это ж ты мне в морду сразу вцепился.

— Да по твоим голодным глазам видно, что сейчас в глотку вопьешься.

— Ну, два дня нежрамши, — пес понурил голову. — Если хотите зовите меня... Нет, зовите Псом.

— Так, пацаны, — взял на себя инициативу Петух. — Что-то мне подсказывает, что собрались мы здесь не просто так, есть в этом какой то высший смысл, и этот смысл мы должны найти.

Рассказ о своих злоключениях Петух закончил быстро, тем более, что видел, как новые знакомцы пытаются прервать его, видимо его история была весьма созвучна с их.

— Со мной приключилось нечто похожее, — начал Кот. — Всё началось в марте. Ну, вы поняли. Начались у моих хозяев по ночам головные боли, мигрени по научному, так фельдшер городской сказал, это уже когда к середине марта вся деревня мучилась. Фельдшера этого вызвали, всей деревней и скинувшись, большие деньги в общем уплатили, но не зря — вычислил мня этот поганец. Остался на ночь, и как только я концерт завёл, хвать меня за шиворот и в мешок. Естественно всей деревне сразу полегчало. На утро экзекуцию назначили, но я утра ждать не стал, вот так уже полгода и перебиваюсь с птички на мышку. Даже лебеду есть пробовал — только на понос пробило.

— И моя история не отличается оригинальностью, — грустно продолжил Пёс. — Разница только в том, что от моего воя на поля и в дома вредители всякие наползают — мыши, крысы да мошки всякие и гусеницы. Да и голодаю я поменьше — с середины лета.

— Так чего же ты голодаешь, дурья башка, если мыши к тебе сами идут? — возмущённо взвился Кот.

-Идти то они идут, — тяжело вздохнул Пес. — Да только в рот сами не лезут, шустрые больно, а я пес сторожевой, не охотничий.

— Эх, молодо-зелено! — глаза Кота замерцали колдовским зелёным цветом. — Давай уж, вой. Будет тебе мышатина, да и Петух живностью подкормится.

Через два часа, солнце уже садилось, друзья по несчастью лежал возле крыльца с раздутыми животами, и осоловелыми от сытости глазами. Думать о плохом не хотелось, но все трое понимали, что счастье это не долгое, на носу зима.

Поспать новым друзьям всласть не пришлось, только взошло солнце, как их разбудил громкий топот. Уже через секунду двор был пуст, прятаться друзья научились хорошо, а ещё через минуту в ворота заглянула настороженная ослиная морда. Ещё несколько минут ничего не происходило, затем, стараясь осторожно ступать, что у него совершенно не получалось, во двор вошёл осёл, во всей своей красе. Что можно о нем сказать? Худым он не был. Скорее он был очень упитанным, похоже ел вволю, а работой его никто не утруждал. А если осла не заставляют работать, то можно сделать стопроцентный вывод, что хозяина у него нет, даже доброго и заботливого. Первым, как самый смелый, из-за колодца показался Петух.

— Ну что скажешь дружище, чем ты людям не угодил?

Пёс и Кот, пока осторожно тоже нарисовались на дворе.

Может представишься, — Кот сел и начал умываться. — Хотя можешь этого и не делать. Ставлю дюжину жирных мышей против крысиного хвоста, что тебя зовут Осёл. Так?

Осёл кивнул.

— Тогда давай, отвечай на вопрос Петуха.

Как можно было догадаться, история Осла была зеркальным отражением историй остальных участников собрания. Естественно зеркало было кривым, но не менее подлым. По словам Осла его рёв наводил на окружающих ужас. Естественно друзья потребовали доказательств, которые тут же были им представлены. После получасового перерыва, когда, на всё ещё дрожащих ногах, комитет по встречи снова вернулся на двор, беседа была продолжена.

— Давно бедствуешь? — поинтересовался Пес, усаживаясь поближе к пролому в заборе.

— Не то что бы бедствую, — осторожно начал Осёл. — А без хозяев я с начала лета. Сначала страшно было, но после того, как пугнул волком пару раз, даже сплю почти без опаски. Ем сколько влезет, вон шкура какая стала, лучше лошадиной — мягкая да блестящая.

— А зимой что делать будешь?

— Не знаю, но слышал, что бывают дикие ослы, они же как то зиму переживают.

— Может и бывают, но есть подозрение, что живут они стаями, — Пёс задумался. — Или стадами. В общем в одиночку фиг проживёшь, как волки оголодают, то найдут способ во сне задрать. Или простудишься, да голос потеряешь.

— И чего делать? — понурился Осёл.

Все задумались. Через несколько минут Пёс оторвал голову от лап, на коих она лежала.

— Надо стаю создавать.

Диспут по поводу создания стаи и последующего выживания растянулся до обеда. Обед оказался на удивление неплохим. Затем сон сморил членов новообразованной стаи. Через час Петух вдруг вскочил на ноги и начал нарезать круги по двору. Его мельтешение не осталось незамеченным, вскоре остальные внимательно следили за забегами Петуха. Напряжение в воздухе достигло своего накала и взорвалось шумным выдохом, когда Петух взлетел на колодезный сруб и замер.

— Мы будем петь!

Видя удивлённые морды своих напарников Петух продолжил.

— Мне приснился вещий сон. Хотя каждый по отдельности мы приносим неприятности, вместе мы можем приносить пользу. Начинаем репетировать.

Репетиция, если смотреть со стороны, носила удручающий характер. Уже через пару часов предыдущее состояние одинокой усадьбы можно было бы назвать словом "процветание". Сейчас же от бывшей усадьбы остались жалкие развалины, только печь ещё держалась, хотя время от времени от неё отлетали одинокие кирпичи, когда Петух особенно сильно повышал голос. Кучи мошкары, слизней и прочей отвратительной живности уже давно затопили бы жалкие остатки бывшего жилья, если бы не прорывающийся время от времени жуткий ослиный рёв. После чего поляну как выметало от любых живых существ, кроме, что удивительно, самой хоровой стаи. Но вдруг что-то стало меняться, то один, то другой голос стали сливаться друг с другом, и превращаться в нечто подобное музыке. Репетиция длилась всю ночь. А утром, вконец потерявшие голос певцы, увидели, что сидят на поросшем невысокой изумрудной травой уютном дворике, окружённым резным забором. Бывший полуразвалившийся дом сверкал янтарными, будто свежесрубленными, стенами и ярко-красной черепицей. Над свежим колодезным срубом торчал высокий "журавль" с новым ведром. А перед красивыми, крашеными голубой краской воротами, стоит элегантный фаэтон с кожаным верхом. Счастью музыкантов не было предела, но он даже не смогли выкрикнуть пресловутое "ура", и через секунду уже спали без задних ног.

С этого дня и началось чудесное путешествие музыкантов в славный город Бремен. Почему именно в него? Точно никто из друзей этого не знал, как то само так получилось. Конечно же их вела туда Судьба, но музыканты об этом не догадывались. Фаэтон запряжённый Ослом, неспешно двигался по просёлочным дорогам, а за ним оставались ухоженные чистые деревеньки и городки, населённые здоровыми и счастливыми жителями. Ничего не предвещало беды. Да и какая беда может грозить сказочным существам, после встречи с которыми, даже неудовлетворённые жёны старых импотентов расцветали как невесты в медовый месяц, да что жёны, даже соседские вдовы готовились к прибавлениям в семействе. Тем более, бедность им больше не грозила — дома их становились, что называется "полная чаша".

Слухи о Бременских Музыкантах летели впереди лёгкого фаэтона, наполняя сердца горожан надеждой и радостью, они готовились увидеть свой город величайшем городом мира. Но не все радовались — может бременский епископ увидел в них страшных колдунов, может решил, что это прекрасный способ обратить на себя внимание Рима, а может просто этому старому желчному старику было противно видеть радость на людских лицах. Епископ был не глуп и понимал, что голословные обвинения не помогут, того и гляди самого в дёгте вымажут. Тогда он решил найти свидетелей дьявольского происхождения Музыкантов. Преданные монахи из соседнего монастыря на фельдъегерских экипажах, предоставленных начальником бременского гарнизона, верным клевретом епископа, помчались в ту местность, откуда началось победное шествие музыкантов. И конечно они нашли старых хозяев Петуха, Кота, Пса и Осла. И конечно те, обозлённые, что счастье обошло их стороной, понятно что друзья решили не показываться в своих деревнях, готовы были поехать на суд и дать любые показания.

И вот, когда фаэтон подъехал к воротам Бремена, Музыканты не увидели ни одного человека, даже охранников. Удивлённые друзья направились по пустым улицам на ратушную площадь, где были тут же схвачены солдатами, уши которых были заткнуты воском. Рты им тут же залили горячим воском, из опасения колдовства. И началось судилище. Правда в показаниях свидетелей была перепутана с ужасным вымыслом. Не все, собравшиеся на площади жители Бремена, верили в страшные истории о выгоревших деревнях и заваленных трупами городах, ставших такими после посещения их Бременскими Музыкантами. Но всё больше и больше глаз, сначала наполненные надеждой, становились сперва удивлёнными, а затем и печальными. В ещё большем количестве загорались огоньки ненависти, сливающиеся в пожар аутодафе.

Таким и был приговор инквизиции — сожжение на костре. Так как приговор был известен заранее столб и костер были уже готовы. Петуха, Кота, Осла и Пса привязали к столбу, обложили хворостом и подожгли, а так как епископ решил насладиться зрелищем, да и "порадовать" горожан, то жечь решили на медленном огне. Но одного инквизиторы не рассчитали — воск размяк и, бьющиеся от боли Музыканты практически одновременно выплюнули свои кляпы и закричали. В их голосах слились ненависть, боль, страх, обида и ещё многое, что чувствует живое существо подвергаемое ужасной казни. И всё кончилось. На месте, где стоял славный город Бремен, осталась только впадина, которая со временем наполнилась водой и получила название Проклятое озеро.

— Учитель, так что Мёртвый город и есть Бремен?

— Да, именно так. Предвосхищая ваш следующий вопрос, отвечу — именно так в Средиземье попали первые разумные. А так как на нашем курсе представлены все расы, даже хоббит и тролль в количестве по одной штуке, то вот вам первое задание — каждая из рас должна составить свою группу и составить доклад, кто из людей Бремена стал прародителем и почему. Вопросы есть?

— Господин учитель, а правда, что Саурон был епископом бременским?

— А Саурман бургомистром?

— А Гендальф аптекарем?

— Ты чего, Гендальф был главой цеха кондитеров...

— Тихо! Господа студиозусы, на эти вопросы я как раз хочу услышать от вас, университетская библиотека в вашем распоряжении.

— Господин профессор, ещё один вопрос — что стало с Музыкантами и откуда вы знаете про Проклятое озеро?

— Ну, во-первых мистер тролль, это не один вопрос а два, но я отвечу. Когда Мёртвый город переместился в Средиземье, ни столба ни костра на месте не оказалось, и что стало с Музыкантами никто не знает. А про Проклятое озеро я просто придумал. Это же сказка.

Взлёт чёрного Ястреба.

Костёр почти прогорел, но вставать и идти за новой порцией дров всем было лень, всё равно через час уже рассвет, и всё закрутится по новой. Лёгкая полудрёма накрыла отряд мягким вязким покрывалом, и только негромкие звуки расстроенной лютни, да размеренный напев, не давали ей одержать окончательную победу.

Четвёртые сутки пылают кантрины -

Напалмом пропитан Вирджинский удел.

Диктуйте наводку сержант Мухаддинов,

Хорунжий Мазепа, не трожьте прицел.

— Слышь, Ястреб, а чё ты всё гномьи песни нудишь? В берлогу хочется?

Певец положил лютню на колени, достал приклеившуюся в углу рта самокрутку и сплюнул тягучую зелёную слюну.

— А ты чего хочешь услышать, Хомяк, эльфячью балладу или гоблинский рэп?

Невесёлый смех нарушил, дремавшее вокруг костра, спокойствие. Названный Хомяком, поменял цвет лица со светлого на тёмнозелёный, что стало заметно даже в неверном свете угасающего пламени, и потянул из ножен ятаган. Его тут же схватили за плечи, повалили и прижали к земле. Поверженный гигант, а рост его переваливал за два с половиной "стандартных" метра, некоторое время ещё поворочался под навалившейся на него грудой тел и затих.

— Ястреб, ну ты достал, — новый голос принадлежал невысокому, не более двух метров, крепышу с чёрным капитанским аксельбантом. — "Лермонтов" хренов, когда-нибудь мы этого "Мартынова" не удержим и привет тундре. Я тебе сколько раз говорил, что б ты его прекратил доставать?

— Да ладно тебе, Змей. Он же сам нарывается, я что ли начал?

— Ну, "Визбор", я тебе устрою. Сегодня идёшь в передовом дозоре, и попробуй мне хоть одну "сигналку" прозевать — без "плащ-невидимки" полезешь на минное поле фаерболлы снимать.

Слушая гневную речь капитана, музыкант только тихо про себя ухмылялся. Естественно не одной "сигналки" он не зевнёт, и на расчистку никто его без магической защиты не пошлёт. Сделать это, равносильно провалу, который капитану никто не простит, а в первую очередь он сам себе. Операцию готовили больше месяца, потеряли семь драконов, а также гномью подземную лодку. Эльфы клюнули на подставу и в тайне, как им казалось, перебазировали Бункер в Ущелье Трёх Мертвецов, думали там их фюреру ничего не грозит. Ага духи наивные, высшая раса мать вашу растак... Этого командование от них только и ждало. И вот теперь Гудзонский Ястреб вел группу в последний поход. Последний по любому — либо они там все лягут, либо закончат это Проклятую Войну. И никакие вампы из "Мертвой Головы" ни на что повлиять уже не смогут, хоть их туда и согнали аж целый батальон. Да, батальон "Мёртвая Голова" — и смех и грех, но именно столько кровопийцев осталось, после того как их на марше накрыл полк "Красный Ужас" из второй драконьей эскадры. А до этого "Святые Паладины" превратили элитную дивизию в неполную бригаду, к тому же бросившую всё тяжёлое вооружение, при прорыве из Краковского котла. Но даже в таком виде они представляли не малую опасность для разведроты "Кречет" Отдельной Ударной Бригады "Зелёные Орки". Бригада — это всё что удалось набрать, после того как эльфы устроили массовый геноцид в флоридских болотах, единственном месте, где компактно проживали зелёные орки, к слову чёрным повезло ещё меньше, их осталось не более тысячи обоего пола, включая стариков и детей. Служба Генетического Контроля при МГБ вообще запретила набор чёрных в боевые подразделения, так что теперь эльфам попадать в лапы безопасников никто бы не посоветовал — почти все чёрные служили там.