Мальчик со звезд. Главы с 1 по 11

— Скорее, к его закрытию, — заметил капитан и взмахом руки заставил графин с водой подняться и наполнить стакан.

Титов с благодарным видом взял его и выпил.

— И нападать на полицию и гвардейцев они тоже могут? — спросила Василиса.

— Гм, скажем, так — это отголосок войны с конгломератом, когда в лояльности гвардии и полиции приходилось сомневаться, — ответил Титов.

— Что будет дальше? — спросил папа, решивший прервать эту беседу. — Эта выходка не сойдёт Копейкину с рук, однако, если ордену всё ещё нужен мальчик...

— Не нужен. Это инициатива Копейкина. Он может на самом деле верить, что Лесат выжил, — сказал Титов. — Скольким я уже объяснял, что это не так. Поэтому пришлось пойти на серьёзные меры.

— По закону при отсутствии близких родственников мы должны были отдать мальчика ордену. К счастью, Копейкин клюнул на нашу удочку, что мальчик родственник Лесата.

— Значит, это всё было вашим планом? — спросил папа.

— Отчасти мы импровизировали, — сказал капитан. — Копейкин донимал мою семью. Но не воспользоваться моментом было глупо. Тем более, мальчик точно у нас.

— Так мальчик связан с Лесатом? — спросил папа.

— Я не знаю, — сказал Титов. — Правда не знаю. Но знаю одно — у мальчика нет магических способностей. А если есть, то очень слабые. В Ордене у него никаких перспектив. Я не смог спасти Лесата, но хоть помогу одному ребёнку. Сильных детей Сиротский орден оставляет себе, слабеньких раздаёт на усыновление, обычно в хорошие семьи. Но на нашей планете всегда есть шанс, что мальчик угодит в какую-нибудь конгломератскую семью.

— А вы боитесь, что в нем могут проклюнуться серьёзные магические способности? — спросил папа.

— Шансы всегда есть, — сказал Титов. — Примерно полпроцента, но всё же.

Папа вдруг с любопытством посмотрел на Белова и неожиданно спросил, наверное, ему просто хотелось сменить тему разговора:

— Сколько времени тебе понадобилось, чтобы эти парни решили тебя избить?

Капитан рассмеялся.

— Где-то десять минут.

Папа улыбнулся.

— А они крепкие парни.

— Вы обещали рассказать про мальчика, — напомнила Василиса.

— Да, мы чуть не забыли про самое главное, — Титов выжидающе посмотрел на капитана Белова. — Что дало твоё расследование? Я в курсе, что ты написал отчёт, но у меня не было времени его прочесть.

Капитаны обладали множеством полномочий, в том числе — проводить мелкие расследования за пределами сортавольских планет. Это было дешевле, чем катать туда следователей.

— Если вкратце, то мальчика привела к посольству какая-то женщина, ка-пенка, — начал капитан. — Она сказала, что это ребёнок её соседей-шахтёров, которые предположительно погибли на шахтах. Документов у неё никаких не было, но мальчик говорил на чистейшем сортавольском, поэтому ей поверили.

— И у неё не спросили документов? — поинтересовалась Василиса.

— Она сказала, что их потеряла — при серьёзных катастрофах дело обычное.

— А правительственные базы данных?

— Сервера ушли под землю. А орбитальные дубли вышли из строя из-за большой нагрузки — ничего узнать о родителях мальчика мы не сможем в ближайшие пару лет, — ответил капитан. — Если эти данные там есть, в чём я не очень уверен.

— И это всё? — удивился Титов.

— Не всё. В кармане мальчика нашли записку, где просили связаться с вами, что посол и сделал.

— А камеры перед посольством?

— Были выключены в целях экономии энергии. Один из местных полицейских, приписанных для охраны посольства, сделал пару фотографий этой женщины. Но из-за того, что правительственные сервера навернулись, данные не синхронизировались и не копировались. На следующий день он отправился на рыбалку и утопил телефон в речке — нечаянно, конечно. Или ему помогли. В любом случае, когда мы его достали, блок памяти оказался пережжённым магическим путём. Вот и всё.

— Негусто, — сказал папа.

— У меня к вам дельный совет, — сказал капитан. — Найдите способ привлечь Агриппину к этому делу.

— Как? — спросил Титов. — Она сейчас под следствием.

— Подумайте, как. Я бы мог поверить в погибших родителей-шахтёров, если бы мальчик не говорил на чистейшем сортавольском. Мы с послом проверили, наверное, два десятка языков — ни одного из них он не понимает. Местная сортавольская диаспора говорит с приличным, по нашим меркам, акцентом. Речь же мальчика полностью соответствует выходцу с Сортавола. Словно он здесь и родился.

— Сожжённый телефон? — спросил папа.

— Это не настолько существенно — его могли подпалить полицейскому по любому другому поводу, район, где он живёт, довольно криминальный, а много магической силы для этого не требуется. Привлеките Агриппину — у неё есть опыт поиска иголки в бездонном космосе, и она уже бывала не раз на Ка-Пене.

— Хорошо, я тебя понял, — вздохнул Титов.

— У меня остался один насущный вопрос, — заявил папа. — Вы будете учить мальчика магии?

— Посмотрим, будет ли у него магия, — ответил Титов. — В восемь лет, как это было раньше, детей никто не берёт учиться, а когда он подрастёт — посмотрим.

— Всё равно наше магическое образование полностью угробили, — сказал капитан и грустно рассмеялся. — Спешить некуда.

В голове неожиданно родилась мысль столь очевидная, что Василиса не понимала, как она не пришла в голову раньше.

— А что говорит мальчик?

— Он ничего не говорит. Мама работает, папа работает. Адреса он не знает. А сильно давить мы на него не можем. Я не исключаю какое-нибудь защитное заклинание, мешающее ему об этом сказать.

— Хорошо, он ничего не может рассказать, — сказала Василиса. — А поковыряться в его памяти? Только не говорите, что вы не можете.

— Это крайне опасно для сознания ребёнка, особенно такого маленького, — сказал Титов. — Я такое делать не буду. Информации мы получим крохи, а вреда нанесём много.

— Поверьте на слово, из головы маленького ребёнка ничего путного извлечь нельзя, — сказал капитан.

* * *

Через неделю она вернулась на планету. Перевод в полицейскую академию был не шуткой, и теперь ей осталось только забрать вещи из дома, что она и собиралась сделать.

Она полной грудью вдыхала свежий, а не пропущенный через очистители воздух и смотрела не на серый потолок, а на чистое и бескрайнее синее небо. Вместо стен и узких коридоров улицы, утопающие в зелени. Как же она соскучилась по планете.

Дома ничего не поменялось, не считая того, что стало чище, а в коридоре появились коробки, набитые игрушками и детскими вещами, с надписью: 'От Титова'.

Папа обнаружился на кухне, он заваривал чай. Иван был в большой комнате, он сидел на ковре и играл с машинками. Василиса тихо прикрыла дверь и вернулась на кухню.

— Ну, как, с ним всё в порядке? — спросила она.

— Он категорически отказывается отзываться на Ваню, приходится называть его Иваном, а так всё нормально.

Василиса села на стул и взяла чашку с чаем.

— Какие новости?

— Копейкина выставили с планеты, вернее, как, официально его отозвал орден. Рано или поздно он вернётся — гражданство у него сортавольское. Я тут поузнавал у своих старых знакомых, с магическим образованием действительно всё плохо. Представляешь, человек без магических возможностей возглавляет департамент магического образования, — папа покачал головой. — А ещё он ненавидит магов. Это возможно только у нас на планете.

Василиса присвистнула.

— Но как?

Папа тяжело вздохнул.

— Когда-то он был магом, весьма слабым, а во время войны в него попали нехорошим заклинанием, и он лишился своих способностей. Идеальный человек для противников магов.

— Формально он волшебник, — заметила Василиса.

— Вот именно что формально!

— Зато никаких тёмных магов.

— Тёмные маги всё равно заведутся, как бы с ними ни пытались бороться, — сказал папа со вздохом. — Они были, есть и будут всегда.

Он протянул свой старенький планшет, на экран которого были выведены две фотографии. На одной из них кудрявый пухлый мальчик обнимал другого, тощего и хмурого — они сидели на диване среди разбросанных вещей. В пухлом мальчике она узнала папу, кто был рядом с ним, она не знала — этой фотографии она никогда не видела. На соседней фотографии был изображён Иван, сидевший на полу в их гостиной. Фотография была свежей.

— Посмотри, насколько они похожи.

Василиса увеличила лица на экране и всматривалась несколько минут.

— Это Лесат Ланге?

Папа кивнул.

— Не могу сказать, что они похожи, — заключила Василиса, возвращая планшет. — Но по одной фотографии судить сложно.

Других у отца, скорее всего, и не было, волшебники редко фотографировались, а ещё реже фотографировали своих детей.

— Значит, мне показалось, — вздохнул папа. — Помоги разобрать вещи, а я пока схожу в школу, узнаю, какие документы нужны, — добавил он, и Василиса отправилась разбирать игрушки.

Глава 1. Темный маг

Больше всего Иван хотел одного — поменять фамилию. Еще он мечтал стать волшебником, но нельзя было сказать, что это желание было слишком сильным. Он и так знал, что им станет, потому что у него есть специальные гены, а дядя говорил, что способности у него тоже есть. Но становиться волшебником под фамилией Ланге он не хотел. На Сортаволе когда-то жил другой волшебник, Лесат Ланге, он был знаменит и это доставляло определенные неудобства даже сейчас.

Хотя никакой связи с Лесатом Ланге, кроме общих далеких предков, у него не было.

Василиса летала на Ка-Пен, с фотографией Ивана и расспрашивала пострадавших при катастрофе, но ничего не нашла, проторчав там без малого полгода. Архивы Ка-Пена так и оставались недоступны, и никто на планете не пытался найти Ивана Ланге. Никаких следов у упоминаний Леста Ланге на планете тоже не нашлось — визит столь известного мага на планету, пусть даже много лет назад, оставил бы все равно очень много следов. И что-нибудь из уцелевших архивов Василиса бы выловила.

Миша Лапочкин, одноклассник и близкий друг, считал, что это очень круто быть каким-то многоюродным племянником знаменитого героя. Иван же не видел в этом ничего хорошего. Верхние Ручьи, как все лесорубские поселения на Сортаволе, имело постоянно меняющееся население. Деревья рубили, сажали, перерабатывали. Во время вырубок город наводняли контрактные лесорубы и население увеличивалось в несколько раз, чтобы через несколько месяцев снова уменьшиться. Весной оно росло за счет тех, кто приезжал деревья сажать, а зимой рабочие приезжали, чтобы помочь переработать срубленную древесину. Только на два летних месяца устанавливалась относительная тишина.

Лесорубские города либо были наполнены жизнью, когда вокруг них рубили деревья, либо впадали в спячку, когда деревья десять-пятнадцать лет подрастали. Но до спячки в Верхних Ручьях было еще далеко — вокруг города было еще слишком много леса. И проблем у Ивана меньше не становилось.

Большинство рабочих приезжали одни, но находились и те, кто приезжал с семьями и маленькая школа, в которой училось едва ли больше сотни учеников, наполнялась новоприбывшими. Слухи о неком Ланге разлетались мгновенно, и на Ивана, как из рога изобилия сыпалась ватага новых учеников. Каждый норовил подойти и узнать, родственник ли он того самого Лесата Ланге, спасшего планету от страшных Тёмных магов, на что Иван всегда говорил, что они однофамильцы. Но не все удовлетворялись этим ответом и начинали виться за ним хвостом, в основном малышня, которую никак нельзя было просто так прогнать. Cтаршеклассники тоже не отставали, находились даже взрослые, что начинали доставать его вопросами. Пао Марта и директор Веревкин время от времени отогняли черезмерно ретивых поклонников, но толку было мало. Через месяц часть учеников уезжала, но через пару недель приезжали новые , и всё повторялось.

Дядя упрямо отказывался от мысли поменять ему фамилию, говоря, что это очень достойная фамилия. А то что творилось в школе, лишь временные трудности. Нет, дядя был хорошим опекуном. Просто замечательным. Иван читал старые сказки, где дети-сироты попадали в семьи к злым родственникам, которые с ними плохо обращались. Но сказки происходили в древние времена, когда служба опеки работала просто отвратительно.

Дядя не хотел её менять даже после того, как Ивана сильно избили. Случилось это несколько месяцев назад, когда стояла зима и вечерами было очень темно. Иван возвращался из школы и почит подошел к дому, как из кустов вышли какие-то люди... И больше Иван не помнил. Потом он очнулся в больнице, с сотрясением мозга и тройным переломом правой руки, а и кучей мелких ссадин и синяков.

Преступников нашли прежде, чем Ивана успели выписать из больницы, и они быстро оказались на скамье подсудимых. Как оказалось, нападавшие, а их было трое, принадлежали к неформальному объединению противников магии 'Адепты Молчания', занимавшихся тем, что разным образом пакостили волшебникам, нападали на слабых магов, которые были не в состоянии дать отпор. Членов этой организации ловили, сажали, но новые адепты появлялись вновь и вновь, как говорил дядя, ростки магофобии в обществе давали свои плоды.

Дядя считал, что с фамилией это не было связано. Он говорил, что ни один преступник в здравом уме не стал бы нападать на кого-то с фамилией Ланге. Василиса подтверждала его слова, сообщив, что преступники признались в том, что настоящей целью были Степан и Анфиса Соколовы, юные волшебники, жившие по соседству. Они учились в волшебной школе и должны были быть в это время на каникулах, но на этот раз родители решили не оставлять их дома, а отправили в бабушке в соседний город, о чем преступники конечно не знали.

У преступников были кустарные детекторы магии, и они сработали на Иване, который как раз шёл мимо дома Соколовых. Космический перелёт через омега-пространство восемь лет назад оставил на его теле следы, которые дешёвые детекторы магии могли принять за магические способности. Были ли у него магические способности или нет на самом деле — никто не знал. Хотя дядя был уверен, что были.

Сейчас Иван сидел под окном кухни, в надежде что-то услышать. Тётя Эля сегодня вновь приехала к ним в гости. Иван видел как её машина, яркий синий жук, проехала по улице, а теперь она стояла во дворе.

Была поздняя весна, и двор их старенькой трехэтажки был укутан зеленью. Иван надеялся, что его белую рубашку не видно сквозь кустарники, росшие под окном. Он притаился под кустом с самыми широкими листьями и напряг слух. Пока что ничего не было слышно, дядя и тётя Эля были в гостиной. Наконец в доме раздались шаги и из приоткрытой форточки послышались голоса.

— Ну что Титов тебе сказал? — спросила тётя Эля. — Потому что ты никогда раньше мне не звонил и не просил приехать.

— Он не может взять мальчика ни в одну магическую школу, потому что это якобы опасно для его здоровья, — ответил дядя. — Типа тот космический перелёт на него плохо повлиял и магию ему изучать опасно.

— Надо же, Агафонов говорил мне то же самое, слово в слово, — заметила тётя Эля и в ее голосе читалась издевка. — Не нравится мне это.