Скрытый Лед.

И что же получается? А получается одно из двух. То ли тануки вырвался, то ли его джинчурики шалит. И еще непонятно, что же лучше...

"Лучше, если тебя это со стороны обойдет. А вообще, еще где переночевать можно".

О, этот голос он ни с чем не перепутает... Яманака Рен. Умница, красавица и вообще очень скромный человек... Ага, счаз-з-з... Обломитесь. Такой язвы еще поискать... Рен родилась именно там, где ей было необходимо. Выносить мозги она умела первоклассно. И это без техник!

Для их деревни такие печати, заменяющие рации и позволяющие общаться на большом расстоянии, не были редкостью в последнее время. Их изобрели гении — Узумаки Кейтаро и Яманака Ичиго двадцать лет назад. Подумать только, что такой гений, как Кейтаро, мог погибнуть при уничтожении деревни Водоворота! Ужас! Хорошо еще, что Узукаге буквально приказал эвакуировать всех аловласых ученых. Но все равно, эвакуация проводилась в самый последний момент, когда вражеские шиноби уже шли по улицам Водоворота.

Сам Хизэо родился уже в Кори, но от родителей слышал рассказы о том, что Узушио была практически неприступна. Попахивало предательством союзников.

Приземлившись на песок около куска скалы, Хизэо выжег на ней печать охранного барьера. Пусть он в пустыне, пусть до Суны и других населенных пунктов страны Ветра еще идти и идти, безопасность превыше всего. Это знание ему втемяшили в мозг через задницу.

Расстелив в образовавшейся полусфере спальник, что ранее был надежно спрятан в печати на запястье, Хизэо принялся инспектировать оставшиеся продукты. Мда... Выбор невелик. Лепешки с мясом, все еще горячие, и рисовая каша с мясом.

Съев лепешку, парень запил ее холодным чаем. Посидев пару минут, Узумаки лег на спальник. Как ни странно, усталости он не чувствовал, так что и спать не особо и хотелось. Но надо.

Что ж... В таком случае поможет традиционное подсчитывание шиноби.

Раз шиноби, два шиноби... Третий шиноби, почему-то выглядевший как Шикаку Нара, про которого говорили, что лень раньше него родилась, прыгать не хотел ни в какую. Вместо этого он развалился на травке и заснул.

Ну, не хочешь, так и не надо, мрачно подумал Хизэо и повернулся на бок.

Стоило ему только закрыть глаза, как он тут же услышал детские всхлипы...

Стоп. Детские всхлипы? Вдали от всех населенных пунктов? Это не галлюцинации случаем?

Нет... Всхлипы повторились. Точно не галлюцинации, но... За что? Почему именно он?

Нет, никто не спорит, что дети — это цветы жизни, но этот представитель клана Узумаки всегда добавлял про себя "на могиле своих родителей". Те миссии Е-ранга, что он выполнял в Академии и в которых надо было сидеть с детьми, всегда нагоняли на него тоску. С детьми он быстро уставал и начинал злиться. Видимо, это была ситуация из разряда "хочешь не хочешь, а надо".

Встав со спальника, он, ведомый тихим плачем, пошел от стоянки в глубину ночной пустыни. Идти оказалось совсем не далеко. Буквально в каких-то трехстах метрах на песке сидел и плакал ребенок, примерно лет пяти-шести. Рассмотреть его толком не удалось из-за темноты. Короткие волосы темного цвета, какая-то хламида на плечах. Но он точно был тут совершенно один. Потерялся? Возможно, учитывая недавнюю бурю. Вот блин, теперь еще возиться с его возвращением домой. Ладно, все это фигня, а ребенок наверняка голоден.

— Привет. Ты есть хочешь? — Ну, как всегда, сначала накормить, а уже потом выяснять. Дитятко подняло заплаканное лицо. Темные веки, прозрачный взгляд, иероглиф "любовь" на лбу.

Подхватив несопротивляющегося ребенка на руки, Хизэо вернулся на свою стоянку. Усадив малыша на спальник, Узумаки распечатал кашу. Ужин проходил в мрачной, молчаливой обстановке. Мальчик подозрительно зыркал на парня из-за тарелки, но ложкой работал исправно. Его пришлось устроить на своем спальнике. Сам же Хизэо расположился с чашкой чая на плаще. Ничего, перебьется. Не умирал никто еще от ночевки без спальника. Потерпит.

Так, первая порция прошла на ура. Узумаки молча забирает тарелку у мелкого и накладывает добавки. Утром придется давиться лепешками, но накормить ребенка — это святое.

— На, давай, ешь еще. Голодный ведь наверняка, — протягивает ему полную тарелку. Дитя осторожно берет новую порцию и, отодвинувшись от парня подальше, принимается за еду. Ничего, рано или поздно оттает. Надеюсь, не все потеряно. Откинувшись на спину, парень закрывает глаза, но продолжает из-под ресниц наблюдать за ребенком. Мальчишка ест уже медленнее, похоже, насытился. Вот, поставив тарелку на землю, осторожно подходит к нему.

— Ты кто? — Идет на контакт! Ура! Теперь главное — не спугнуть. Хизэо открывает глаза и садится так, чтобы ему было удобно видеть его лицо.

— Меня зовут Хизэо Узумаки. А тебя?

— Сабаку но Гаара.

— Можно звать тебя просто Гаара? — ребенок задумался. Для него такое поведение постороннего человека рядом с ним было в новинку. Он привык, что его все боятся и избегают, а тут...

— Можно.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Узумаки и потрепал ребенка по волосам. От такого мимолетного проявления ласки Гаара дернулся.

— Почему ты меня не боишься?

— А почему я должен тебя бояться? Я вижу перед собой ребенка, маленького, одинокого ребенка.

— Но... Меня... Я демон! Во мне заключен дух песка! — приплыли. Истерика подкралась незаметн... Что? Он джинчурики? Вот только этого еще не хватало! И как он оказался так далеко? Ведь до Суны еще фиг знает сколько топать!

Вздохнув, Хизэо притянул плачущего ребенка себе на колени. Гаара замер памятником имени самого себя.

— Вот скажи, детеныш... Какой смысл бояться тюрьму? А ведь, грубо говоря, джинчурики являются тюрьмой для демонов, заключенных в них. Какой смысл бояться ножен для меча? Ведь они не убивают, в отличие от самого меча... — все это было сказано тихим голосом, но Хизэо был уверен, что Гаара внимательно его слушал. И был услышан. Напряженное тельце мальчика расслабилось, и он, совершенно неожиданно для себя, зевнул.

— Пора спать, — рассмеялся Узумаки и, продолжая обнимать ребенка, лег на спальник. Гаара, уткнувшись ему в плечо, тут же засопел, а вот у самого парня сна не было ни в одном глазу.

Пустив чакру к печати, нанесенной на висок, он спросил:

"Рен?"

"Чего те-е-ебе", — по звуку, сопровождающему эту фразу можно было со стопроцентной вероятностью утверждать, что Яманака зевнула. И как только челюсть не вывихнула?

"Можешь Дэйчи позвать?"

Пробурчав что-то похожее на "жди", Рен замолчала. Через полчаса, Рен явно не торопилась, красноволосый услышал голос своего Каге:

"Слушаю?" — вот в отличие от них, голос Корикаге был бодр. Создавалось ощущение, что он только недавно проснулся. Хотя, зная его, можно было с уверенностью говорить о том, что Каге только что развеял очередного теневого клона, который спал в специально отведенном для этого месте.

"Что мне делать? Забрать Гаару с собой или вернуть в Суну?"

"Гаару? Джинчурики однохвостого? — вот откуда он об этом знает? Откуда? — Бери с собой. В Суне он просто сойдет с ума. Заодно и Наруто будет друг".

"Наруто? А это кто такой?"

"Джинчурики девятихвостого."

"Ого! Как это Коноха недоглядела?"

"Да за ним кроме одного АНБУ никто и не следил. Забрать его было легче легкого".

"Что ж... Тогда я возвращаюсь с Гаарой в Кори. Разрешите воспользоваться пространственной печатью?"

"Разрешаю".

Что ж. Разрешение получено, а следовательно уже завтра я окажусь на острове Асхан — ближайшем острове к владениям нашей деревни. Остается надеяться, что Каге предупредит привратника, ибо бежать по воде или по воздуху... откровенно говоря, лень. С такими размышлениями Хизэо прижал ребенка к себе покрепче и заснул.

Проснувшись поутру, он разбудил Гаару. Тот, потерев кулачками глазки, вопросительно посмотрел на парня.

— К сожалению, могу предложить только лепешки или рамен, — с извиняющимися нотками в голосе произнес Узумаки. — Я как-то не ожидал, что у меня появится попутчик...

— А что такое рамен? — с детской непосредственностью спросил Гаара. Хизэо всплеснул руками и начал рассказывать. Как-то незаметно монолог о рамене перерос в рассказ о том, где лучше всего его готовят. Джинчурики впитывал информацию, как губка. На его памяти с ним никто, за исключением Яшамару, не разговаривал. Его больше опасались, боялись и ненавидели.

Выслушав пространственную лекцию о рамене, Гаара решился попробовать. Узумаки распечатал из очередной печати уже заваренные порции лапши.

Взяв свою упаковку, мальчик нерешительно попробовал. На его мордашке появилось удивление. Он ничего такого не пробовал.

Следующие пять минут эти двое были потеряны для мира. После завтрака Хизэо запечатал оставшийся после них мусор и посмотрел на ребенка:

— Ну что? Отправляемся?

Гаара только кивнул. К его удивлению Узумаки сложил несколько печатей, и небольшой обломок скалы, около которого они ночевали, резко увеличился в размерах и заимел идеально ровную поверхность.

Но Хизэо на этом не остановился. Он приложил к гранитной поверхности ладонь и закрыл глаза для лучшей сосредоточенности. Из-под его ладони начали разбегаться разные символы, складывая из себя огромную, диаметром в три метра, пространственную печать.

— Готово, — поднявшись на ноги, Узумаки отряхнул руки и встал в центр печати. Поманив рукой к себе ребенка, он попросил его сесть ему на спину и держаться покрепче.

После того, как Гаара занял предложенное ему место, Хизэо принялся выпускать из себя просто огромное количество чакры. Ему надо было спешить. Такое количество чакры, принадлежащей Узумаки, просто не могло не привлечь к себе лишнее внимание. Ведь для всего этого континента клан Узумаки уничтожен.

Когда на пределе его сенсорики появилось несколько шиноби, Хизэо активировал печать. Несколько мгновений невесомости и... довольно жесткое приземление. От такого удара не каждый шиноби остался бы на ногах, но шиноби Коригакуре были привычны к такому способу перемещения, ведь иначе они просто не смогли бы покинуть свою территорию.

Хизэо и Гаара оказались на маленьком островке. На нем с огромным трудом умещались печать, причал, небольшой домик с огородиком. Здесь уже несколько лет жил шиноби в отставке Рюумей Хьюга-Узумаки. Он был, так сказать, внешней обороной единственного места, откуда можно было попасть на территорию Кори.

Старичок шестидесяти лет, что для шиноби являлось весьма почтенным возрастом, поприветствовал вернувшегося Узумаки кивком головы и прошел в прибрежные воды. Через несколько шагов, когда песчаная коса, окружающая остров, закончилась, он начал складывать ручные печати. По крайней мере, так решил Гаара, поскольку со спины увидеть ничего не удалось. Впрочем, после того, как он приложил руки к воде и выпустил огромное количество чакры, из глубины стал подниматься гигантский мост, шириной около четырех метров и неизвестной длины, теряющейся на горизонте. И ладно бы это был обычный каменный мост — больше всего поражал тот факт, что всю его видимую поверхность покрывали печати, много-много горящих чакрой печатей!

Гаара, страдая бессонницей, подслушал несколько разговоров отца и дяди. Так вот, в одном из них Сабаку но Кай сетовал родственнику на то, что после уничтожения Узумак найти мастеров фуиндзюцу и кеккайдзюцу практически нереально. Сейчас же он своими глазами видел, что это не так. Такое сокровище, за которое Каге, да и не только они, готовы отдать целое состояние, спокойно покоится на дне океана!

— Держись крепче! — крикнул Хизэо и практически мгновенно набрал высокую, даже по меркам шиноби, скорость. Радиус зрения тут же сузился, смазываясь по периферии.

Через несколько часов бега, что показывало просто огромную длину моста, появилась земля. Точнее, нагромождения льда. Судя по тому, что Хизэо время от времени подносил указательный и средний палец к печати на виске, Гаара сделал вывод, что они пересекались с дозорами . Еще несколько часов бега и они остановились у воды. Там, через пару сотен метров, находился остров. К удивлению джинчурики, этот остров был покрыт зеленью, что было практически нереально, учитывая то, что этот зеленый рай находился среди льдов.

— Добро пожаловать домой, — произнес Хизэо, наслаждаясь удивленной рожицей Гаары.

Глава 3.

Гаара широко распахнутыми глазами смотрел на высокие стены скрытой деревни. Хоть это и была вторая деревня, что он видел в своей жизни, но он сразу же признал ее самой красивой. И не зря. Многие поколения шиноби делали все возможное, чтобы деревня приобрела такую красоту.

Смешно сказать, но все это началось со спора Юкки и Кагуя. Два представителя этих кланов никак не могли решить, кто лучше украсит деревню. Дэйчи, к которому они обратились, замахал на них руками и сказал, что если они не могут решить, то пусть украшают вместе. Спустя время к ним присоединились Сенджу имеющие Мокутон. Так что чего-чего, а деревянных, костяных и ледяных статуй тут было больше всего.

Пройдясь по воде, Хизэо подошел к деревянным воротам, к которым не на каждом таране подъедешь, а против ниндзюцу их защищали сотни печатей.

Две статуи, стоящие у ворот, со скрипом развернулись и наклонили свои головы, приветствуя шиноби. Развернувшись еще сильнее, они толкнули ворота, которые медленно распахнулись.

С небольшого пригорка, на который вели ворота, открывался прекрасный вид на Коригакуре. Сама деревня имела форму идеального круга, разделенного двумя дорогами, идущими перпендикулярно друг другу, на четыре одинаковые части. Каждая из этих частей была однопрофильной. Одна, ближайшая к ним, была для городского населения. В ней, преимущественно, были двух— и трехэтажные дома.

Наискосок от этой части были клановые кварталы. Каких только кланов там не было! Узумаки, Сенджу, Учиха, Хьюга... и это только великие кланы! Кланов поменьше было побольше. Инузука, Нара, Яманака, Рьюдаин, Фума, Юкки, Кагуя... И это только те, чьи эмблемы Гаара опознал. А ведь были и другие, те, про кого он и не слышал...

Но что больше всего поразило его, так это отношение горожан. Нет, в данный момент никто не знал, что он джинчурики, но его всегда интуитивно опасались, а тут...

— Хизэо, поспеши к Каге. Он тебя уже несколько часов ожидает, — раздался сбоку от них мужской голос. Повернув голову, Гаара увидел мужчину лет двадцати пяти, одетого в штаны защитного цвета и черную майку, не скрывающую накаченные руки, украшенные десятками печатей. На плечо у него была накинута кожаная куртка, на рукавах которой было две нашивки оранжевого цвета.

— Угу. Ты куда их тащишь, Шиничи?

Названный Шиничи мужчина посмотрел на свою команду. Два мальчишки и девчонка лет десяти с повязками шиноби, причем девочка была аловласой, что выдавало в ней Узумаки.

— Практика за пределами деревни. Если точнее, то в стране Меда.

После этих слов команда с джонином-наставником покинула деревню через те же ворота, в которые вошли Хизэо с Гаарой.

— Поспешим, — произнес Узумаки и одним прыжком запрыгнул на крышу близстоящего здания. С него открывался вид на дворец Каге, стоящий прямо в центре деревни.