Дитя забытых войн

Именно поэтому мной были предприняты все пути для подготовки надежного и защищенного сна для всех моих братьев и сестер. Поэтому мой сон пришел последним из всех. Отдельно от всех.

— Единственное, что все законсервированные корабли в значительной степени неисправны. Судя по всему, их задел удар по касательной. Ваш корабль в превосходном состоянии, не считая поправку на время. Техника и Спектры так же не пострадали. Какие будут указания? — голубой куб замер в ожидании.

Спектры — забытая технология, способная дублировать живые и механические единицы, которыми управлял Ордис. Нам удалось полностью восстановить эту технологию к началу Новой войны.

— Начни процедуру вывода корабля из консервации и активируй других Цефалонов.

— Как пожелаете, — с готовностью откликнулся Ордис исчезая. — Прошу заметить, вы хорошо сохранились для своих лет, — на секунду мигнула голограмма и тут же пропала.

— К чему это? — рассеянно спрашиваю в пространство, не отойдя от зеркала.

— Согласно архивам памяти Ордиса, обычные девушки испытывают восторг, когда к ним обращаются с подобной фразой, — разнесся по комнате голос из динамиков.

— Понятно, — я лишь кивнула головой, обозначая принятие к сведению этой информации, продолжая осматривать свое тело на предмет возможных повреждений.

В зеркале отражалась весьма юная девушка. Наши тела переставали стареть, достигая определенного возраста. За все время, проведенное вне сна, мы многому научились и многое достигли. В том числе и бессмертия для плоти.

Мягкие черты лица портил уродливый шрам вокруг правого глаза, полученный в Бездне. Над веками располагалась соматика в виде золотых точек, призванных облегчить связь с другим измерением. Ресницы имели красный оттенок, глаза ярко алый цвет. Лишь хрусталик переливался черным и серебряным.

Корни волос были красными, переходя в золотистый цвет. Кончики, достигавшие плеч, становились белыми. На лбу крепилась красно-золотая, остроконечная диадема, по форме напоминающая рог или пирамиду, упрощающая концентрацию.

Черный шарф-капюшон вокруг шеи, частично скрывающий шрам. Того же цвета верх из прочного материала с золотыми и алыми вставками. Черно-белая юбка. Того же цвета поножи с тяжелыми сапогами.

Цветовая гамма частично повторяла наряды времен Орокин. Тенно ненавидели их как личностей, но ценили их искусство, а также многое другое. Грудь украшал сигил разлома, переливающийся светом при использовании энергии Бездны и закрывающий собой широкую рану на груди.

В сознании послышались отголоски забытого, потустороннего шепота. Рука непроизвольно легла на шрам. Тот, кто его оставил, давно мертв. Но рана, нанесенная проклятым мечом, до сих пор не зажила.

Во время Новой войны Тенно открыли свою истинную суть. Дети Бездны. На том колониальном корабле мы, пребывая в беспамятстве, потеряли свои первоначальные тела, и обрели их вновь. Не осознавая этого, управляли ими, как управляли фреймами. И, как при критических повреждениях Варфрейма обрывалась соматическая связь, при смертельном ранении мы теряли связь с нашими телами. Возвращались в Бездну, где через остатки связи восстанавливали повреждения, заживляли раны и приходили в сознание уже в исцеленных телах, которые служили нам сосудами и проводниками энергии.

Тенно могли бы считать себя непобедимыми, неуязвимыми, но с каждой нашей "смертью" мы боялись потерять себя, потерять свою личность. Забыться в измерении Бездны, навсегда стать его частью. Мы продолжили использовать фреймы, хоть и не нуждались в них так сильно, как во времена Старой войны. Но они всегда оставались частью нас. Мы не хотели этого менять.

— Прошу прощения, Оператор. — отвлекла меня от мыслей голограмма Цефалона. — Стоит ли Ордису начать процедуру пробуждения других Тенно?

— Их дома, корабли-носители, неисправны. Очнувшись они не смогут покинуть Луа. Не думаю, что мои братья и сестры хотели бы ожидать ремонта в полуразрушенном комплексе, — отрицательно покачиваю головой, подходя к балкону. Атмосферные технологии позволяли строить комплекс открытым.

— Как скажете, — Цефалон на мгновение замолчал. — Если хотите... Ордис мог бы первым делом починить вашу криокапсулу, — в словах моего друга явно слышалась тревога, что я соглашусь на это.

— Нет необходимости. Для начала стоит выяснить, кто или что стоит за атакой.

— ДА! Наконец то мы прольем кровь врагов, уничтож-ж-ж-ж... Простите, Оператор. Ордис рад, что вы не покинули его, — с тихим скрежетом неисправности голограмма пропала.

— Найди время проверить свои логи эмоций и... — беспокойство за друга ушло, стоило мне выйти на смотровую площадку. — Ордис, где мы?

— А? А, простите, Оператор. Забыл вам сказать, что то явление судя по всему стало причиной нашего выхода в пространство обычного космоса.

— Могла ли Земля так измениться за это время?

— Вполне возможно. Нужно больше данных. Позволите послать дронов для изучения? — сразу предложил Ордис разведывательную деятельность, на что я лишь едва заметно кивнула головой, не отрываясь от рассматривания такой знакомой, старой и одновременно новой колыбели человечества.

Глава 2. Новый мир.

— Ge-et clam. — скрип разносится со всех сторон. Скрежет ржавых протезов все приближается. Рядовые солдаты Гринир окружают меня. Кольцо медленно сужается.

Сидя в позе сэйдза, практически не шевелюсь, лишь грудь тихо вздымается от равномерного дыхания. Сосредотачиваюсь на том, что слышу вокруг себя. Они боятся. Буквально ощущаю их страх. Движения не уверены, руки не могут поднять оружие, направленное в пол. У Гринир численное превосходство, но это сулит им лишь большим числом смертей. Наконец, один из них не выдерживает.

Щелчок спускового крючка. Град пуль вырывается из дул автоматических винтовок тип "Граката". Излюбленное оружие империи Гринир, оснащенная большим магазином и высокой скорострельностью. Но сейчас им это не поможет.

Мгновенно поднимаюсь на ноги и рывком сокращаю расстояние с ближайшим солдатом. Острые лезвия "Глефы Прайм" с легкостью режут броню, плоть, кости, успевая отразить несколько пуль. Перекатом ухожу за колонну, посылая Глефу в смертельный полет.

Плотность выстрелов по моему укрытию быстро сокращается. Глефа, рикошетя от стен, прокладывает свой путь сквозь тела солдат и возвращается к владельцу. Убираю пойманное оружие и рывками взбираюсь на колонну. Запрыгиваю на вершину, доставая основную пушку. Оцениваю положение противников. Весь огонь с подножия переносится на верх.

Прыгаю в сторону более низкой колонны. В парении успеваю вновь запустить кровавый полет Глефы и произвести пару очередей из "Берстон Прайма". Полуавтоматическая винтовка — классика эпохи Орокин. Очереди из трех выстрелов вполне хватает каждому солдату. На пол падают тела с пробитыми навылет шлемами.

Краем глаза замечаю запущенные ракеты. Приземлившись на вершину колонны, скрываюсь на долю секунды в разломе бездны, пропуская сквозь себя залп. Стреляю из винтовки. На этот раз пули на лицевой пластине оставляют лишь вмятины. Слышится скрежещущий смех хорошо бронированных ракетоносцев. Недолго.

Звуки смеха прерываются грохотом выстрела из вторичного оружия. "Вэйкор" — командирский, статусный пистолет. "Вэйкор Мэрлок" — дар, принесенный мне отколовшейся от Гринир фракцией за многочисленное оказание помощи. Громкий, мощный, пробивной аргумент. Одна пуля — одна сквозная дыра в глазнице скалящейся пластины. Происходит взрыв оставшегося за спиной запаса ракет. Видимо, пуля задела по касательной.

На место убитых подходит новая группа врагов. На этот раз они вооружены ростовыми щитами. Скрываясь за ними, отряд начинает вести огонь из ручных полуавтоматов.

Войдя в разлом Бездны, мгновенно перемещаюсь вверх и за спины солдат. Выйдя в обычное пространство, с разворота обрушиваю Глефу на пол. Ударной волной всех противников подкидывает в воздух. Концентрируюсь на энергии бездны, и с кончика рога вырывается ярко-алый луч, кривой линией проходя по телам Гринир. Ошметки плоти с чавканьем падают.

Единственный солдат, чудом выживший, поднимается с колен. Щит порван на куски, оружие срезано. Он достает свой тесак и с криком бежит на меня. Делаю пару шагов в сторону пропасти. Плавным движением подныриваю под ударом противника и ставлю ему подножку. Последний Гринир падает в бесконечное цифровое пространство, исчезая в короткой вспышке.

— Оператор. Прошу прощения за прерывание вашей тренировки, — объемная, огромная проекция Ордиса возникла над скоплением соединенных между собой платформ с колоннами в бесконечном виртуальном пространстве. — Ваш корабль готов к отлету. Первичные данные разведки получены и проанализированы.

— Спасибо, — благодарно киваю головой, разглядывая исчезающие тела павших врагов.

Симулякрум — специальная капсула, с помощью которой можно попасть в особую область цифрового пространства. Она служила местом тренировок для Тенно. Или восстановлением навыков после сна, как для меня сейчас.

Эта реальность давала возможность сражения с бесконечным числом противников, записанных в кодекс, персональный архив каждого Тенно, без затрат на расходные материалы. Конечно, реальный опыт это не заменит, но поможет привести себя в форму и испытать новое оружие. Что мы обычно и делали, устраивая тут полигон.

— Прежде, чем вы покинете цифровое пространство... — остановил меня голос Ордиса, когда я уже хотела вернуться в реальный мир. — ...другие Цефалоны желали поприветствовать вас, — после этих слов над его проекцией возникло множество других, поменьше, иначе сложно было бы увидеть их всех.

Цефалоны не раз выручали своих Операторов и спасали их Варфреймы. Я со спокойствием могу доверить им присмотр за моей семьей.

— Позаботьтесь о своих Операторах, пока они не проснутся, и защищайте их после... всегда...

Мой Орбитер выглядел таким же, каким я его оставила перед погружением в сон. Орбитальный космический корабль-база, служащий для нас основным домом. Он несет в себе все вооружение и всевозможное оборудование Тенно. Оснащен мощными двигателями, занимающими половину всего корабля, продвинутыми системами защиты и маскировки, взломать которые удалось лишь Тау в конце Новой войны. Именно тогда нам пришлось спешно обучаться сражению в наших первоначальных телах.

Малая численность оружейных систем компенсируется их дальнобойностью и силой. Хотя они крайне редко применялись. Тенно предпочитали действовать самостоятельно, с краткой поддержкой десантных челноков, позволяющих быстро перемещаться меж планетой и кораблем.

— Возникла небольшая проблема с Гельминтоном... ЖАЛКИЙ ОГРЫЗОК ЗАРАЖЕННОЙ... но она уже разрешена.

— Ордис? — с подозрением покосилась на проекцию куба, проходя через коридоры корабля. Мимо, тихо шурша прокатываются дроны-уборщики.

— Нет-нет. Оператору не о чем волноваться. Этот паразит вас не побеспокоит.

С сомнением покачав головой, концентрируюсь на центре всего живого на корабле.

— Вы пробудились, мастер. Мы рады, — приходит мысленный отклик потустороннего голоса. Оформляю простой вопрос и получаю ответ. — Мы росли там, где недостойны. Мы будем ждать... Всегда... — удовлетворившись ответом, вхожу на мостик.

Он небольшой, так как предназначен всего для одного человека, Тенно. Здесь расположена навигационная карта, нуждающаяся в обновлении, и коммуникационные панели. Панорамное окно открывает вид на просторный ангар, по которому мелькают дроны, завершая последние приготовления к отлету. Так же позади в шаговой доступности расположен арсенал, кузница, устройство моделирования снаряжения, инкубатор.

Центральная часть корабля, по сути, представляет собой отсоединяемые, грузовые отсеки, где хранятся фреймы, спектры, расходные материалы, лаборатории и другое.

Ядро корабля находится в головной части, прямо под капсулой соматической связи. По левому борту стоит личная комната с панорамной палубой. Идеальное место для медитаций. Напротив располагается закрытая комната с центром всего живого, Гельминтоном. Псевдоразум зараженных, обитающий в своих растениях и живых организмах. И если Ордиса можно назвать разумом корабля, то Гельминтона — его органическими внутренностями.

Вместе со мной был погружен в спячку. Видимо, пробуждение побудило его распространить ареал своего обитания, пока этого не заметил Ордис.

Во время Старой войны, после того, как первые фреймы вышли из-под контроля, Орокин не собирались останавливать свои генетические попытки. Они создали Заражение — биологическое оружие, имеющее подобие разума. Оно развивалось преимущественно на захваченных колониях, поглощая всю плоть. Как мы думали, было уничтожено под конец войны.

После успеха фреймов с Тенно Орокин создавали зараженные псевдоразумы и внедряли их в наши корабли, дабы те отвечали за биологические функции Орбитера и помогали нам в создании фреймов не из людей. Орокин могли контролировать Зараженных, Тенно были иммунными к вирусу, и мы контролировали свои очаги. Мой назывался Гельминтоном.

Просматривая настройки коммуникационных панелей, краем глаза замечаю блики над одной из консолей. В следующий миг на меня бросается большая туша с острыми когтями. Перехватываю ее в полете и сажусь на колени, игнорируя недовольное ворчание.

— Ордис подумал, что данная... КОМОК ШЕРСТИ... "Смита Кават" положительно повлияет на эмоциональную составляющую Оператора. И вывел из стазиса, — извиняющимся голосом пояснил Ордис наличие животного.

— Спасибо. Но, в следующий раз, пожалуйста, предупреждай о таких действиях заранее, — слегка недовольным голосом ответила я ему, начиная почесывать за ушком Кавата.

Кто-то мог бы назвать их большими, игривыми, космическими кошками с длинными кисточками ушей и разветвленными хвостами. После нашего пробуждения, прирученные каваты становились верными компаньонами Тенно. Конкретно подвид "Смита" обладал способностью становиться невидимым и создавать свою копию.

— Здравствуй, подружка. Хорошо себя чувствуешь? — не могу не улыбаться, наблюдая за явно довольной от почесываний мордой и протяжным "мр-р— ряф".

Большая кошка очаровывала своей нежно-фиолетовой раскраской и светло-голубыми глазами. Но эффект очарования заменялся кошмаром, когда это мохнатое чудовище вскрывало когтями броню и впивалось своими острыми зубами в глотку врага.

Сейчас она была уже оснащена в легкую броню "КиТиир", с орокинской расцветкой, подарок одного человека. Он был торговцем редких диковин, мы были друзьями. Погиб в конце Новой войны...

— Оператор? Получен запрос на соединение, — отвлек меня Ордис от рассматривания потертостей на броне Смиты. После моего согласного кивка проекция куба с трещиной заменилась другой.