Спаситель 17 глава

Ударился об землю больно, но, слава богу, ничего себе не сломал. Идея: весь манеж отсыпать морским песочком на полметра глубиной, окончательно оформилась в решение.

Влетели мы в ''окно'' с некоторым ускорением. Наверное, оттого, что поезд был на ходу. Да и чемоданы с баулом раскидались на некотором расстоянии, хотя кидал я их из одной точки. Хорошо ещё, что в те времена поезда ходят медленно.

Вскочил на ноги и стал истошно кричать.

— Врача! Носилки! Быстро! Мухой, блин, кому сказано!

Вместо носилок конюхи притащили из конюшни плащ-накидку, на которой вшестером и понесли мичмана на женский лагерь — там у нас хирургическая палатка. Я только вслед покрикивал.

— Не в ногу, мать вашу. Не в ногу. Не растрясите раненого дорогой.

Прибежавшему Сосипатору только устало сказал.

— Собери чемоданы, и отнесите к моему домику.

Поспешив вслед за конюхами, только сейчас заметил, что обменялся я с курьером маузерами. Деревянная кобура на моём боку была пуста, а в левом кармане кожанки маленький маузер 1914 года образца неведомо как образовался. Как отбирал его у откинувшегося от удара током курьера — помню, а вот как в свой карман этот пестик запихивал, не зафиксировалось. Хорошо никого жизни не лишил, когда через дверь стрелял, а то бы так и остался там в двадцать первом году ХХ века с раненым Никанорычем на руках и липовыми документами на имя члена коллегии ВЧК Абрама Беленького, который отвечал персонально за надзор над типографиями.

Интересно, а тазер я успел выкинуть из поезда? Вот был бы товарищам подарок для мировой революции. Три чемодана и два саквояжа собрал Сосипатор. Один сак маленький — мой, слава богу.

Жалко маузера. В три полновесные золотые монеты на Макарьевской ярмарке обошёлся. И ведь кольцо на рукоятке есть для шлейки, а вот не прицепил, раззява.

Василина уже бежала навстречу с санитарной сукой на боку. Как только узнала так быстро? Наверное, конюхи мальчонку вперёд услали.

Успел только ей сказать, чтобы кожанку мичману сохранила, а остальную одежду мичмана может резать свободно, как она меня прогнала из своего хозяйства.

— Действительно, товарищ капитан, нечего вам тут делать. Сами справимся, — пробасил фельдшер из краснофлотцев, входя, прихрамывая, в операционную. — Идите пока. Будете нужны — позовём.

Вышел, сел в курилке ''концлагеря'', превращенного временно в женское царство, затянулся жадно папиросой.

А жарко у нас в Крыму в коже на байковой подкладке, однако. Разделся до гимнастёрки, а кожан и всю амуницию сложил рядом на лавочке.

Разглядел трофейный маузер подробно. Небольшой. С ладошку размером. Такой пистолетик в прейскурантах оружейных лавок в дореволюции назывался как ''Маузер ?1'', ценой в тридцать царских рублей. Легкий. Примерно с полкило весом. В обойме семь патронов 6,35х15 миллиметров. Один еще в стволе был. Да одним курьер выстрелил в поезде. Итого девять в магазине. Неплохо для карманной машинки. Только вот запасной обоймы на теле курьера не обнаружилось. Или плохо искал.

Отдам его жене, как оружие самообороны. На всякий случай.

Рядом уселся Мертваго, неторопливо набил трубку. Закурил, ароматизируя окружающее пространство сушеным черносливом.

— Тоже выгнали? — спросил я, убирая пистолет в карман кожанки.

— Ага, — не стал запираться статский советник. — Сказала, стерва, что без коновалов обойдётся.

В его голосе чувствовалась обида.

— Что с мичманом? — спрашиваю с тревогой.

Мертваго не стал томить.

— Проникающее пулевое в грудь. Слава богу, навылет. Кожанка на теплой подкладке не дала образоваться пневмотораксу — залепила рану. А что там, в нутре, зацепило — я не в курсе. В любом случае, тяжелое ранение. Минимум пару месяцев на поправку. Если внутри чего не повредило. Из чего в вас хоть стреляли?

— Из револьверов, — отвечаю, — Хотя особо приглядываться мне было некогда.

— Оно хоть того стоило? — поднял ветеринар правую бровь.

— Пока не знаю. — развёл руками.

Действительно не знаю. Не смотрел ещё багаж курьера Коминтерна. Хотя никакие бриллианты не стоят жизни Никанорыча. Будь их там целых два чемодана, как указано в ленинской записке. Но вполне возможно, что и пустышку вытянули. Шли практически на шарап. Точных документов в архиве не было. Да и кто оставляет такие следы в архивах? Так... намёки, оговорки в сопутствующих документов. Деятельность Коминтерна до сих пор покрыта мраком.

Завязывать надо с чересчур опасными играми. Что-что, а адреналинового маньячества я за собой никогда не наблюдал. А вот людей мне жалко. Мало их у меня.

Мертваго ушел, а я так и сидел в пустой курилке женского ''концлагеря'', ждал конца операции.

Наконец Василина вышла из операционной палатки, в распахнутом белом халате на красноармейскую форму, без перчаток уже, села рядом со мной в курилке и устало сказала, поправив косынку.

— Мужчина, не угостите даму папироской?

Я протянул ей раскрытый портсигар.

Дал прикурить от зажигалки.

Врач затянулась, закашлялась, и обмолвилась с извинительным тоном.

— Простите, давно не курила. В плену курево взять негде. А табак у вас хороший. Не советский, небось?

— Не советский, — подтвердил я. — Турецкий. Как мичман?

— Жить будет, — ответила Васюк, затягиваясь. — Счастливчик. Пять миллиметров влево и заказывай панихиду. Да и доставили его ко мне быстро. Кураги достать сможете?

— Зачем?

— Сердце ему поддержать. Кровь слегка разжижить.

— У меня в домике кардиомагнил есть.

— Чего?

— Аспирин с магнием. Самое-то для разжижения крови будет. А курагу привезу. И курагу, и бананы. Напишите мне, что требуется — всё будет.

— Вы сами-то как? Не пострадали? — посмотрела она мне в глаза.

— Жив, как видите. И тушка целая. — Отвечаю. — Благодаря Никанорычу. Он меня собой прикрыл.

— Это правда, что мы в далёком прошлом? — вдруг спросила врачиха, меняя тему. Знает всё, стервь, на жаждет иметь сведения из первоисточника.

— Правда, — отвечаю.

— А обратно? — вопрос с надеждой.

Чёрт. Каждый второй думает про ''обратно''. А они мне тут нужны.

— Куда обратно? Откуда взяли? В концлагерь к фашистам? — отвечаю по-одесски. — Так там умерли трое из четырех пленных. Война продлится до мая сорок пятого года. — И предваряя следующий вопрос, сразу говорю. — Нашей победой и красным знаменем над рейхстагом в центре Берлина.

— Понятно. А, правда, что Мертваго генерал? — снова меняет тему врачиха.

Чувствуется что у неё вопросов ко мне вагон и маленькая тележка.

— Правда. Статский советник по ветеринарной части. Корветврач [К о р в е т в р а ч — звание равное корвоенврачу, комкору или генерал-лейтенанту у военных ветеринаров.] на ваши деньги. Зря вы его из операционной прогнали. Он фельдшеру из моряков ногу от газовой гангрены спас. На моих глазах. Обидели вы старика.

Врачиха кинула окурок в ящик с песком, заменяющий урну.

— Я не знала этого. Я извинюсь перед ним. Правда-правда. Ещё папироску дадите?

— Дам, — сказал я, открывая портсигар. — А вы, какие предпочитаете курить?

— То, что я предпочитала, мне было не по карману. ''Северную Пальмиру'' или ''Герцеговину флор'. Но это редко я могла себе позволить. ''Казбек'' не люблю — он кислый. А в паёк комначсостава выдавали ''Беломорканал'' или ''Пушки''. Ваш табак мне понравился, только он для меня очень крепкий.

— Неужто, крепче ''Беломора''? — удивляюсь.

— Почти, — улыбнулась устало.

— Когда в очередной раз я схожу в дореволюцию, то привезу для вас ''Зефир'' или ''Дюшес'' — они считались дамскими папиросами. А женщин, которые курят ''Беломор'' в моё время называли ''товарищами''. — Усмехнулся я.

— А вы, из какого времени? — снова Василина меняет тему.

— Из двадцать первого века, — мне скрывать нечего. — Точнее из две тысячи девятнадцатого года.

— Коммунизм построили?

У-у-у-у-у... какой жгучий интерес. Хоть стой, хоть падай, но пора читать очередную лекцию по истории РСДРП — ВКП(б) — КПСС.

— А вы сами, Василина Васильевна, партийная?

— Комсомолка.

— Тогда слушайте. Комсомол самораспустился в 1991 году. А до того, вместо обещанного Хрущёвым коммунизма в 1980-м году в Москве провели Олимпийские игры...

$

Около моего домика терпеливо сторожил трофейные чемоданы с баулами Сосипатор.

— Заходи, — предложил я, открывая дверь ключом.

Занесли багаж.

— Барин, — пробасил Сосипатор. — В другой раз ты на дело меня бери. Я привычный. И крови не боюсь. Ни своей. Ни чужой.

Вынул из шкафа бутылку ''Хортицы'' украинского разлива из 21 века, оделил по стопарикам. Подумал, что пора снова в дореволюцию сходить за Шустовским коньяком.

— Давай, за выздоровление Никанорыча, — поднял я стопку.

Выпили под мануфактурку — закуски дома никакой не было. Даже шоколадки. Теплая водка была противной. Так что идея продолжать пьянку обоюдно желания не вызвала. Но заставила меня задуматься о холодильнике. Вроде были такие агрегаты на керосиновых движках внешнего сгорания, что электричества не требуют.

— Если бы я в горы собрался, то без тебя не обошлось бы. — Поясняю бывшему абреку. — А так в вагоне железнодорожном моряк привычный к тесным коридорам казался мне надёжней. А от шальной пули никто не застрахован. У меня к тебе вот какой вопрос: ты пуха с пером много накопил?

— Да есть маненько, — пожимает плечами псарь.

— На сколько подушек хватит?

— А много ль надоть?

— Да штук примерно с сотню. Вряд ли больше.

— Не. Столько не будет. Да и давно на птицу не охотились. Больше на быков диких мордашей притравливаем. Бычка на всю ораву сразу на два дня хватает если с собачками считать.

Понятно. Покупать, значит. Или на складах воровать. И то и другое в других временах трудится.

— А куда ты шкуры деваешь?

— Пока солим, да на сухую складываем. Осенью на ярмарке продадим? — улыбается Сосипатор. — Кожевники бойко разберут. Мы цену не ломим.

— Добро. Пошли на улице покурим. Не будем домик задымлять. Свою семью когда сюда привезёшь?

— Да как избу поставлю, так и завезу. Там на Тамани у меня ещё и корова. Её тоже перевозить надо одновременно с бабами. Доить то её каждый день требуется.

— А где пасти думаешь?

— Огородим кусок степи — сама пастись будет. — Вот когда стадо по дворам наберётся. Тогда и надо будет пастуха на всё общество выделять. Да не одного. Да с оружием и верхами.

$

Проводив Сосипатора, занялся разбором трофейного багажа.

Отложив курьерское шмотьё в стирку и дальше в хранение на склад, удивился только тому, что бельё у него было всё шелковое. Богато жили коминтерновцы. Отнюдь не как пролетарии. В чемодане был даже смокинг из хорошего черного крепа. И полдюжины батистовых рубашек с пластронами к нему.

Жестяная коробка на 100 кручёных папирос ''Царь-пушка'' фабрики И.К.Соколова в Санкт-Петербурге. Довоенные еще, значит. До первой мировой войны выпущенные. Дорогие папироски. На отдельной пачке свидетельствовала надпись, что данные папиросы в рознице продавались по 15 копеек за 25 штук.

Был и серебряный портсигар с чернеными узорами. Похоже на кубачинскую работу. На пуговке замка красный гранат.

Это я врачихе отдам. А то когда еще в дореволюцию попаду. Да и золото тратить на табак считаю нерациональным. Одно дело на себя любимого... Другое — на всех. Проще им американских сигарет с армейских складов натаскать забесплатно.

Нашлись в саквояже и запасные магазины к пистолету. И коробка картонная на полста штук фирменных ''маслят''. Кобуру вот только Василисе сделать удобную.

На дне саквояжа лежали жестяные коробки от папирос, плотно заполненные золотыми монетами. Одна с имперскими немецкими монетами номиналом по 100 марок. Другая коробка — с французскими, номиналом в 20 франков. Третья с английскими соверенами. Неплохо курьер подготовился к тяжкой жизни и непосильной революционной работе в буржуазном обществе. Это не считая ещё бумажной мелочи банкнотами банка Англии номиналом от одного до десяти фунтов. И толстая пачка бумажек номиналом в 10 шиллингов, последние — военного выпуска, имеющие меньшую ценность, но... пока это мировая валюта аж до 1944 года. До Бреттон-Вуда, когда, выкачав за вторую мировую войну из Англии всю валюту и всё золото, США сделали мировой валютой свой доллар.

А вожделенные бриллианты? Бриллианты были. Но не два чемодана, как писал в своей записке Ленин, а два кисета, типа солдатских махорочных, только тонкой кожи. Зато брюлики в них были ювелирного качества не меньше карата весом. А некоторые и под 4-5 карат. Грамотно. Самые ходовые размеры. Ибо с большими алмазами много мешкотности при их продаже. Не каждый ювелир возьмёт. А тут расчёт на массового потребителя с деньгами. И это еще Мэрилин Монро не выдала в мир свою коронную фразу, что: ''Бриллианты лучшие друзья девушек''.

Будет на что мичману вожделённый им винджамер купить.

А вот на следующий экс надо идти с Сосипатором. За бумажными царскими банкнотами. И всё. Пора с грабежами завязывать.