Чёрный Рыцарь

Дуку склонил голову. Похоже, что крыть ему было нечем, хотя и очень хотелось.

— Этих недосмотров больше не повторится, Владыка Сидиус.

— Я надеюсь, мой ученик, я надеюсь, — Палпатин лишь внутренне хмыкнул. Надменный граф мог считать себя мастером интриги, но практика расставила всё на свои места. Когда дело дошло до настоящих манипуляций, до представления, которое должно было положить начало Клонической Войне, лишь Сила спасла бывшего магистра от провала.

— В любом случае, — Сидиус сменил гнев на милость, улыбнувшись по-отечески тепло. — Вы, так или иначе, справились со своей задачей, и за это позвольте вас поздравить. Война началась. Действуйте, как мы с вами обговорили.

Будущий (теперь уже точно) Император Галактики отключил проектор и довольно прикрыл глаза. Дело всей его жизни, план, который являлся детищем нескольких поколений ситхов Линии Бейна, вышел на свою финишную прямую.

Дом, разделившийся сам в себе, не устоит. Не устоит и Республика, увязшая в гражданской войне. И на её обломках, подобно мифическому фениксу, вспыхнет пламя Нового Порядка.

* * *

Это был тяжёлый день. Сотая императрица смотрела в своё отражение в зеркале, не понимая, как такое получилось. Как она смогла допустить это. Как она могла быть такой слепой. И, к сожалению, не в прямом смысле — это было бы, по крайней мере, привычно. Но даже когда глаза девушки открылись, она так и не сумела разглядеть правду. Не смогла увидеть её, скрытую под язвительной ухмылкой и вызывающими ужас поступками.

Проснувшись, Наннали ви Британия долго не могла заставить себя встать с кровати, не могла заставить себя приступить к этой обязанности. Странной и страшной — ещё несколько месяцев назад бывшая студентка Академии Эшфорд никогда бы не подумала, что до этого дойдёт. Однако... эту, последнюю обязанность перед самым близким ей человеком девушка просто обязана была сделать. Похороны Кровавого Императора Лелуша, Дьявола и Тирана, должны были пройти достойно. Его следовало проводить, оплевываемого толпой, в последний путь. Так, словно мир освобождался от зла и вступал в новую эру. И, стиснув зубы, императрица поднялась с постели, подозвав служанок. Через час девушка величественно выкатилась из своих покоев. В этот день предстояло много улыбаться. Никто бы (за исключением нескольких людей) не понял, оплакивай она Демона-Императора открыто.

Наверное, Лулу всё так и задумывал изначально. Для всего мира его похороны должны были стать радостным событием, финальным актом освобождения от оков старого, изведенного войной мира и началом нового.

Но для Наннали подобный поворот был равносилен росписи в том, что она не смогла защитить хотя бы его доброе имя. Но хуже того — она, его сестра, человек, знавший Лелуша лучше всех, не смогла увидеть его намерения, его желание и его идею. Была настолько слепа, что даже невозможность открыть глаза не была ей оправданием. Она так любила братика, но за все это время не смогла ни защитить его, ни помочь ему. И сейчас, когда он уже мёртв — даже не может спасти его добрую память о нём.

Наннали встретилась глазами с Карэн, и, когда боевой пилот опустила глаза, постаралась сдержать слезы.

Пора. План, который предложила зелёная Ведьма, подбившая брата на идею завоевания мира, был настолько ярким, что позволил бы ненавистникам плевать ему вслед, а самой Наннали — проститься с братом, не опасаясь за то, что его труп будут осквернять.

— Идём? — неуверенно шепнула Наннали, поднимая голову и смотря на Карэн через плечо. Сотая императрица даже это не контролировала: она почувствовала, как ее коляску покатили по дворцу чужие руки. Совсем не те руки, которых так хотелось.

Братик... как же его не хватало теперь. Его не хватало последние два года, но императрица успела даже привыкнуть к его отсутствию. Лишь надеясь, что он жив и не подозревая, что всё это время Лулу находился на виду. А теперь, словно в расплату за её глупость, и эта надежда рассыпалась в прах. Не будет уже даже редких встреч, редких семейных вечеров... только холодный труп, который никогда не откроет глаза и не обнимет. Великий ум своей эпохи, что больше не принесёт пользы миру, гениальный стратег, который сыграл уже самую большую свою игру. Любимый брат, которого больше не будет.

Императрица сжала мёртвые пальцы величайшего обманщика, закрыв глаза и приложив к своей щеке.

Чьи то холодные пальцы оторвали руку Наннали от холодной руки Лелуша. Судзаку, скрывшийся под маской. Девушка знала, что на его лице сейчас было ни одной эмоции — Судзаку Куруруги тоже умер. Осталась лишь оболочка, в которую брат поместил своё главное детище. Идею, Силу, что стоит над королями.

— Запускай, — глухо сказал Зеро, проводя пальцами по волосам юной императрицы, после того, как сэр Джереми и Тамаки, у которого глаза явно были на мокром месте, отнесли тело в кабину найтмера. Лелуш отправлялся в свой последний путь так, как полководец и заслуживал — в кабине "Миража". В кабине своего верного боевого скакуна и прекрасного друга — одного из тех, кто практически никогда его не подводили.

Ракшата щёлкнула на пульте, включая дистанционное управление. Чёрно-золотой найтмер взмыл в воздух, и мгновение спустя к нему присоединился красный. "Мираж" и "Алый Лотос" закружились в своём последнем танце. Как при жизни Карен следовала за Зеро, так и сейчас она вызвалась проводить его в последний путь. И вот — когтистая лапа "Лотоса" вцепилась в плечо ночного кошмара, активируя волновой излучатель, а затем — "Лотос" резко отлетел в сторону. Мгновение спустя — и "Мираж" исчез в ослепительной вспышке взрыва, развеивая пепел Чёрного Принца по ветру.

— Прощай, братик, — прошептала Наннали, до рези в глазах вглядываясь в ночное небо.

Она себя ненавидела. Она виновата в этом.

Зеро со вздохом открыл глаза, резко сев на постели — и тут же, шипя и тихо ругаясь, схватился пальцами за бок. Только недавно зарубцевавшаяся благодаря бакте, рана ещё очень сильно давала о себе знать.

Но куда сильнее, чем боль от полученных ранений, душу Лелуша терзали сны и воспоминания о прошлом. Лишая покоя, высасывая силы, не давая собраться с мыслями.

В тишине каюты, куда его перевели после лазарета, он просто не мог найти покоя. Пустота и тишина словно хватали за горло, мешали дышать, медленно сводили с ума.

Стоило Лулу закрыть глаза, забыться тревожным сном раненого — и перед глазами начинали мелькать лица из прошлой жизни. Такие близкие его сердцу и такие далёкие теперь, отделённые от Чёрного Принца не просто расстоянием или временем — самой реальностью.

Лелуш сел, прислонившись к стене каюты и прикрыв глаза.

Зеро не думал, что после возвращения к жизни будет настолько тяжело. Когда он, будучи мёртвым, спал и видел сны о своих близких — это было одно. Сны, наполненные радостью за близких, за созданный им мир и лёгкой, светлой грустью.

Но сейчас, когда пришло осознание того, что от Наннали, его маленького ангела, от верной и бесстрашной Карен, даже от ехидной Си Си — ему остались лишь сны и воспоминания… вот тогда пришла настоящая боль. Боль мерзкая, тупая и ноющая — словно грудь пытались пробить тупым, заржавленным ножом.

Сейчас новая жизнь, тот самый второй шанс, о котором мечтают столь многие, казалась Лелушу не благословлением, а проклятием. Прошлое не желало отпускать Чёрного Принца, а будущее не сулило ему ничего хорошего — учитывая события треклятых фильмов и не менее треклятого анимационного сериала. Что ждало переживших арену джедаев? Война. Три долгих года войны по всей Галактике, после чего — гениальный гроссмейстер (поистине гениальный, это Лелуш признавал ещё в старом мире) лёгким движением руки уберёт их с шахматной доски, как ненужные пешки.

И вот это, последнее обстоятельство заставило Чёрного Принца отвлечься от своей боли и открыть глаза.

Лулу, слегка шипя, поднялся на ноги, и, слегка раздражённо протопав к умывальнику, плеснул ледяной водой в лицо, хмуро рассматривая в зеркале своё новое отражение. Тонкие, заострившиеся черты лица, прямой нос. Непослушные чёрные волосы чуть ниже плеч и глаза… такие же, как у него были раньше. В принципе, Лу Рейгоса вполне можно было бы принять за повзрослевшего Лелуша Ви Британия.

— Выполнить приказ Шестьдесят Шесть. Республике и Ордену поставлен шах и мат. Угу, как же, — проворчал Зеро, вновь устраиваясь на кровати и закидывая руки за голову. Ему предстояло многое обдумать. Очень многое.

Мысль о каноническом исходе третьего эпизода, как ни крути, Чёрному Принцу претила. И дело тут было не в почти что верной смерти. Этой вещи Лулу перестал бояться ещё во время замысла Реквиема. А сейчас смерть и вовсе была бы избавлением от боли.

Он ненавидел другое. Просто плыть по течению.

Лелуш помнил, кем он был. Он разбивал войска, он был тем, по чьему приказу в бой шли тысячи и миллионы. Чуть прикрыв глаза, он вспоминал, как напрягался его разум в попытке понять ход Шнайзеля и в ответ создать собственный. Он был лидером и солдатом. Это составляло всю его жизнь последние два года. И, надо признать — эти два года, несмотря ни на что, были лучшими в жизни бывшего принца.

Начиная ради Наннали и для своего светлого ангела создавая новый мир, Лелуш постепенно понимал одну важную вещь. Он любил это сам. Если отобрать у него маску, оставив дорогую сестру, его жизнь уже полной не будет. Предложи ему кто просто сжечь ее — не передать другому ради большей цели — а выкинуть и сжечь — и Лулу станет думать о ней так, словно ему отрезали руку. Это было больше, чем образ. Больше, чем простое средство для достижения целей, как он тогда соврал Судзаку. Это было его второе Я.

Человек, который любил Наннали и обнимал ее перед сном — один. Но стоило ему, Лелушу ви Британия, выйти в том самом плаще, как в нем словно пробуждался другой, тот, кто был способен творить чудеса и изменить весь мир.

Но если он слишком долго живет простой жизнью, которую желал достичь в итоге Лелуш — то уже этот другой человек, Зеро, начинал угасать. Умирать, прихватывая за собой и Лелуша в придачу, погружая его в пучину апатии.

Потому что, как бы Лелуш не отнекивался, как бы не отрицал этого... полководец, Лидер, некто в чёрном плаще под именем Зеро, разбивающий армии противника в пух и прах и получающий от этого искреннее удовольствие, стал неотъемлемой частью его личности.

Лулу полностью осознал это после Арены Джеонозиса. Когда, даже несмотря на боль от ран, он ощутил себя по настоящему живым — каким давно себя не чувствовал, с тех пор, как сел на трон Империи и начал подготовку к Реквиему по Зеро. Вновь почувствовать себя в горячке боя, и сделать неожиданный ход, что в итоге привёл к победе. Это было не просто удовольствием — это было его жизнью. Настоящей.

И теперь, после того, как у чёрного рыцаря, повергшего старую Британию в прах, вновь появился шанс вернуться к тому, чем он дышал последние два года, неужели он отступит? Неужели действительно поддастся этой апатии настолько, что согласится покорно следовать плану великого кукловода до печально известного исхода?

— Я — Лелуш ви Британия, разрушивший старый и создавший новый мир. Я — Зеро, магистр Ордена Чёрных Рыцарей, пошедший против сильнейшей мировой державы. И я буду спокойно ждать, пока клоны не выстрелят мне в спину, или эта консервная банка со световым мечом не придёт по мою душу? Да чёрта с два вы угадали, — злобно процедил он в потолок.

А потом, поняв ещё одну вещь, расхохотался тихим, слегка безумным смехом. Тем самым, что иногда слышали члены Ордена в особо напряжённые моменты, — например, после того, как стало известно, кто скрывается в кабине Ланселота.

У Силы, вернувшей его к жизни, определённо имелся разум. И извращённое чувство юмора. Она точно знала, что Лелуш явно не будет покорно следовать по течению. Такому, как он, было жизненно необходимо ставить перед собой совершенно безумные цели. Делать невозможное возможным.

«И, может быть, сосредоточение внимания на этих целях сможет заглушить воспоминания, которые терзают меня сейчас, — он задумчиво посмотрел в потолок, отсмеявшись. — А если нет… Однажды, рано или поздно, я всё равно вновь окажусь за Гранью. Рано, если мне не повезёт, или поздно, если удача будет на моей стороне. Быть может, хотя бы тогда я увижу их снова».

А пока что… похоже, что его ждёт новая шахматная партия. Несоизмеримо большая по масштабам и сложности, в которой будут присутствовать как минимум — три игрока вместо двух.

Предстояло определиться со сторонами, выработать стратегию поведения, понять, что именно хотелось бы получить в конечном итоге. Но это было отложено до Храма Джедаев, куда сейчас направлялись корабли. Пока что — у Лелуша на руках было слишком мало информации. Ведь на события фильмов, как показала арена, полностью опираться было нельзя. Да и память Лу Рейгоса вносила определённую неразбериху.

Тонкие губы изогнулись в усмешке.

— Я Зеро, — прошептал он в пустоту. — И я пришёл сюда, чтобы разрушить старый — и построить новый мир!

Глава III. "Кто виноват?" и "Что делать?".

— Палпатин, гениальный ты ублюдок, — пробормотал Лу, устало откинувшись на спинку кресла и помассировав виски. Мертвая библиотечная тишина вкупе с аурой Храма, что была абсолютно непривычной для бывшего Зеро давили на него, мешали думать и трезво анализировать ситуацию. — Что же всё-таки с тобой делать?

Храм Джедаев. Огромное, величественное здание, устремившее свои пять башен в небеса Корусканта. Символ и гарант того, что Республика выдержит любое потрясение. Место покоя и умиротворения, где каждый может привести в порядок мысли и душу. И ещё тысяча всевозможных красивых эпитетов, которые бы истинный джедай подобрал для этого прекрасного во всех отношениях места. Вот только самому Лелушу оно представлялось склепом, в котором он был вынужден изображать, что ему хорошо и спокойно. И цветы на могилах очень красивые, да.

Пожалуй, самое точное определение, которое мог бы подобрать основатель Чёрных Рыцарей этому храму — склеп, кладбище. В этом огромном здании, его архитектуре, наполнении, большинстве его обитателей — не было жизни. Дети, которых иногда встречал Лелуш, отличались почтением к рыцарю, но на их лицах совсем редко мелькали улыбки. Взрослые вели друг с другом философские беседы, обсуждали последние новости, но не было слышно шуток. Да демон с ними, с шутками. Лулу, даже со своим обострённым Силой восприятием, даже эмоций в голосах большинства не слышал.

А ещё — количество самих джедаев, которых было явно меньше, чем следовало. Возможно, это было ошибочным предположением, но экс-Зеро во время пребывания в Храме всё время казалось, что он построен для существенно большего количества людей. Что ещё более придавало этому монументальному зданию атмосферу заброшенного города какой-нибудь древней цивилизации. Убийственное спокойствие, мертвенная тишина, гробовое молчание. Застывшее, увядающее величие и серые тени прошлого, что бродили по его комнатам. Для того, кто практически всё время, сколько себя помнил, боролся за себя и жизнь близких, жил в полной мере, жил, а не существовал — это место казалось могилой, в которую его положили до смерти.