Неизведанные гати судьбы. Глава 50

— Это правильное решение. А как вы договорились о том, что пришла пора стрелять?

— Тут всё просто. Сигналом к началу стрельбы, был либо мой выстрел, либо выстрел любого из нападающих.

— А вот это ты зря придумал, Демид Ярославич. Первый же выстрел нападавшего, мог ранить или убить кого-нибудь из вас.

— Не согласен с тобой, Иван Иваныч. И вот почему. Место, где на нас решили напасть, было не освещённым и довольно тёмным, да к тому же луна постоянно скрывалась за облаками. Это первое. Второе. Семён Маркович им для чего-то нужен был живым и невредимым, потому в его сторону никто стрелять бы не начал. Третье. Нападавшие даже не догадывались про то, что у нас самих имеется оружие, ну и тем более они не знали, о второй группе вооружённых охотников на противоположной стороне улицы. Четвёртое. Скорее всего, за входом в ресторан у нападавших кто-то следил. Что он мог увидеть? А увидеть он мог только то, как двое крепких мужчин, вывели из ресторана сильно пьяного Семёна Марковича, ну и меня, как их сопровождающего. Какие они могли сделать выводы? Да только самые простые. Двое мужчин никакой опасности для них не представляют, ибо они с двух сторон поддерживают еле передвигающего ноги Семёна. Даже если предположить наличие у двух мужчин оружия, то стрелять они всё равно не смогут, им Семён не даст такой возможности. Теперь относительно меня. Их наблюдатель мог выведать, у кого-то из подавальщиков ресторана, что я недавно пришёл и присоединился к ужину Семёна, а тот уже был в сильном подпитии, и чуть не устроил там дебош. Что он мог подумать в первую очередь? То что я вместе с ним выпиваю в отдельном кабинете. Иначе зачем тогда ходить в ресторан? Отсюда следует вывод, что я тоже выпивший. Ну и в завершении, пятое. Поставь на минутку себя на место нападающих. Даже если у меня имеется оружие, то смогу ли я им воспользоваться ночью, а тем более попасть в кого-нибудь будучи пьяным? Ответ очевиден. Нападавшие могли стрелять лишь в воздух, и только для того, чтобы меня напугать. Так что можно считать, что нападающих подвели их же неправильные выводы.

— Интересный разбор у тебя получился. И подкопаться-то не к чему, — снова ухмыльнулся Иван Иваныч.

— А не надо под меня копать, — вернул я ухмылку собеседнику. — Ты лучше мне вот что скажи, Иван Иваныч. Как там Семён?

— Да что ему будет-то?! Спит, как младенец, в приготовленной для него комнате. Вот только завтра утром с похмелья маяться будет. Он сколько выкушал-то? От него же разит, как от винного подвала. Даже я, во времена своей бурной молодости, до такого состояния не напивался.

— Не знаю, сколько до моего прихода он успел выпить, но когда мы покидали ресторан, то на столе остались пустыми три графинчика из-под коньяка.

— И во сколько же вам такой роскошный ужин обошёлся?

— Да не во сколько. Руководство ресторана попросило меня успокоить буянившего Семёна, а за оказанную услугу, заявило, что наш сегодняшний ужин будет за счёт заведения.

— Понятно. Повезло тебе с ужином, Демид Ярославич. Ты мне ещё вот что проясни... Какого лешего, ты этого подстреленного налётчика, приказал охотникам сюда доставить, и в подвал под замок посадить?

— То не простой налётчик, Иван Иваныч. У нас в подвале под замком сидит бывший комиссар отряда особого назначения, и по совместительству, важный московский чекист, подчиняющийся напрямую главным лицам в ГПУ. Его сейчас все карательные органы губернии и красноармейцы разыскивают. Ты же помнишь про нападение на конвой, когда сбежал арестованный?

— Конечно помню. К нам из-за этого нападения красноармейцы приходили, и приказали два часа никуда не выходить со двора. А к чему ты про нападение вспомнил?

— Так у нас в подвале находится тот самый сбежавший арестант.

— Да на кой хрен ты его сюда притащил? Извини за выражение, — начал возмущаться Иван Иваныч. — Ты представляешь, что будет, ежели карательные органы его у нас найдут? Зачем этот московский чёрт тебе вообще понадобился?

— Хочу с ним наедине побеседовать по душам, Иван Иваныч. Уж слишком много вопросов у меня к нему накопилось. А после беседы я подумаю, отдать его живым властям, или его мёртвое тело обнаружат дворники, и сообщат куда надобно. Мы как говорится, будем совершенно ни при чём.

— Ты ещё более бесшабашный чем я. Это же надо до такого додуматься. Решил допросить московского чекиста, — продолжил возмущаться мой собеседник. — Ты хоть представляешь, что он будет тебе только врать? Я могут тебе сразу сказать, что ни одно слова правды ты от него не услышишь. Поверь мне.

— Вам я верю, Иван Иваныч, но себе верю больше. И как отличить правду от вранья, мне тоже известно.

— Возможно ты прав, Демид Ярославич. Я постоянно забываю с кем имею дело. Похоже, что не просто так, наше поселение "Ведьмовской деревней" прозвали. Вот только я одного понять не могу. Откуда, к чертям собачьим, у тебя могут накопиться вопросы к московскому чекисту? Ты где успел с ним пересечься?

— На дальнем урмане наши с ним пути пересеклись, — очень тихо ответил я, от моего голоса Иван Иваныч даже вздрогнул. — Когда я туда на охоту ходил. Представь себе такую картину. Он при нашей первой встрече, почему-то сразу же захотел меня допросить и расстрелять. Вот я и хочу выяснить, из-за чего у него такое злобное желание относительно меня возникло, а также какие он вопросы хотел мне задать при допросе? Да и другие вопросы, к нему тоже имеются. Например, мне непонятно зачем ему вдруг понадобился Семён Маркович, причём живой и здоровый? Чего такого он захотел у него узнать? Ежели есть желание, можешь поприсутствовать во время нашей доверительной беседы.

— Нет уж, я как-нибудь обойдусь без присутствия на допросе чекиста. Меньше знаешь, крепче спишь. Раз это касается тебя лично и твоего знакомого, то беседуй без меня. И желательно, чтобы ты не втягивал других охотников и работников артельного представительства в свои личные дела.

— Хорошо, Иван Иваныч. Пусть будет по-твоему. Мне осталось только выяснить куда нашего "гостя" поместили, и где ключ от замка?

— Ключ у меня, а куда твоего подранка поместили, я тебе сам покажу.

— Ну вот и хорошо. Пошли, покажешь, где наша беседа состоится.

В слабоосвещённом электрическими лампочками подвале, Иван Иваныч остановился возле одной из дверей, закрытой на амбарный замок. Он указал на выключатель возле двери и сказал:

— Свет в комнате включается тут, стул стоит возле самого входа. Твой подопечный пристёгнут наручником к кровати за здоровую руку, чтобы у него была возможность в ведро нужду справить. Хотя я не представляю, как ему это удастся сделать. Ведь ты ему, как я заметил, не только правую кисть руки прострелил, чтобы он не мог стрелять из своего револьвера, но и обе ноги попортил, но это наверное, чтобы он далеко уйти не смог. Ладно. Можешь беседовать. Если кончишь его, мне скажи, я тебе помогу от тела избавиться, — после чего, Иван Иваныч протянул мне два ключа, один от замка на двери, а второй от наручников, и молча удалился.

Включив свет, я открыл замок и зашёл в комнату, прикрыв за собой дверь. Перевязанный Мордехай полусидел на кровати и с удивлением смотрел на меня.

— Ну здравствуйте, Гордей Исаакович, как ваши раны, сильно беспокоят?

— Князь?! Вот кого-кого, а тебя я ожидал увидеть в самую последнюю очередь. С чего это, ты так моими ранами обеспокоился?

— Хотел узнать, помешают ли они нашей беседе или нет?

— А почему ты решил, что я буду с тобой беседовать?

— Гордей Исаакович, ну и к чему ваши игры? Что же вы опять, как в Одессе или Варшаве, мне вопросом на вопрос отвечаете?

— Так это ты со мной на улице говорил, а потом подстрелил?

— Так я же предлагал вам поговорить, а вы отказались, за револьвер зачем-то схватились. Вот и вышло, то что вышло. Вы меня удивляете, Гордей Исаакович. Неужели вам Зиновий Адамович не рассказывал, что охотники нашего поселения умеют на слух стрелять? Так что нам без разницы, когда стрелять, днём или ночью. У меня тоже стрелять на слух получается.

— Он мне ничего больше про тебя не рассказывал, да и не до разговоров нам тогда было. Когда ты ушёл в лес, мы про тебя больше не вспоминали.

— Я запомнил ваш взгляд, когда уходил. Такой взгляд бывает только у человека желающего кого-нибудь убить. Вот скажите мне, вы из-за того недопонимания на дальнем урмане, стреляли в Зиновия Адамовича и тяжело ранили его?

— Причём тут дальний урман? Он осмелился арестовать меня по выдуманной причине. Такое не прощается, а смывается кровью.

— Ну что же вы такой кровожадный-то уродились? Кто вам сказал, что Зиновий сам выдумал приказ о вашем аресте?

— А разве не так?

— Конечно всё не так. Приказ Зиновию Адамовичу, в моём присутствии, отдал Яков Ефимович Майер. Его возмутила ваша непомерная наглость, Гордей Исаакович. Вот он и захотел, так сказать, лично с вами пообщаться, и выяснить, кто вам дал право ссылаться на него в своих делах. Так что, вы и только вы виноваты в своём аресте. Не нужно было ссылаться на секретное задание якобы полученное от Якова Ефимовича. Вы что, даже не поинтересовались, что они хорошо знакомы ещё с царских времён? Для вашего сведения, Зиновий Адамович работал в аптеке, где товарищ Майер был управляющим.

— А тебе-то, Князь, откуда всё это известно?

— Ну как вам сказать... Мы с Яковом Ефимовичем и Семёном Марковичем познакомились после окончания русско-японской войны. Как сейчас принято говорить, наши пути пересекались в межпартийной деятельности, вот потому-то мы и дружим уже весьма долгое время. Зяма, именно так называют Зиновия Адамовича, мои друзья из аптеки, приехал из Одессы немного позже, но и с ним у меня сложились очень хорошие отношения. Вы удовлетворены моей откровенностью?

— Да, но мне всё же непонятно, почему я тут?

— Как же так? Я думал вы уже догадались о причине вашего нахождения здесь.

— Не имею ни малейшего представления.

— Ну тогда я вам напомню, Гордей Исаакович, две причины почему вы здесь. Сегодня ночью вы хотели похитить Семёна Марковича. К чему данное нападение привело, вы наверное уже сами догадались. Четыре остывающих трупа на ночной улице, и вы израненный у меня под замком. Вот мне и захотелось узнать, для чего вам так срочно понадобился Семён Маркович? Ежели не хотите мне отвечать, я не буду настаивать. Утром Семён проснётся и сам с вами пообщается. Вот только я не уверен, что у вас, после долгого общения с Семёном Марковичем, кровоточащих ран на теле не прибавится...

— Наши дела с Сёмой, касаются только нас двоих. Поэтому мы и сказали, чтобы вы оставили его и шли куда хотите. Никто бы вам не препятствовал.

— Хорошо. Вы приняли решение, Гордей Исаакович, и я уважаю ваш выбор. Надеюсь Семён Маркович утром сам выяснит у вас, всё что ему надобно.

— Князь, ты только что сказал, что имеется две причины моего нахождения здесь. Какова же вторая причина?

— Она также простая. На дальнем урмане вы меня хотели допросить и расстрелять. Вот мне и захотелось выяснить, какие у вас возникли вопросы ко мне? Ведь мы с вами раньше никогда не встречались. И за что вы меня хотели расстрелять? Я понятно объяснил?

— Вполне понятно. Ну что же, на эти вопросы я могу ответить. Ты, Князь, просто оказался не в то время, и не в том месте. У пещеры на дальнем урмане, никто из посторонних не должен был остаться в живых. Такой у нас был приказ.

— А вот сейчас вы, Гордей Исаакович, мне нагло врёте. Вы прекрасно были осведомлены о том, что пятеро зелёноармейцев отсутствовали на дальнем урмане. Я даже могу предположить, что скорее всего, вы им сами посоветовали уехать подальше на несколько дней, под благовидным предлогом, например, для добычи продовольствия, — по тому, как дернулся чекист, стало понятно, что моё предположение оказалось верным, поэтому я продолжил: — И остались вы возле пещеры, чтобы их там дождаться. Видать, отсутствующие на дальнем урмане пятеро человек, скорее всего, были вашими друзьями. Они обещали поделиться с вами, своими запасами награбленного золота и драгоценностей, — опять чекист дёрнулся, значит и эта версия угодила в точку. — Пока вы ждали своих друзей, то начали расчищать завал ведущий в пещеру. Вполне возможно вы подумали, что они в самой пещере хранили свои богатства. Вот только ваши друзья не появились, ни через день после ухода отряда красноармейцев, ни позже, а вход в пещеру оказался засыпанным, и вы туда не смогли попасть. Вот вы и решили, что друзья вас обманули, потому-то и вернулись в город со своим сопровождающим. Ну и в каком месте своего рассказа я ошибся?

— Ты что, колдун? Откуда ты про всё это мог узнать? Хотя чего я спрашиваю про колдовство, у князя Ведьмовской деревни.

— Гордей Исаакович, дело совсем не в том, откуда я про всё сказанное знаю. Дело в другом. Зачем вам столько золота и драгоценностей? Можете не переживать насчёт обмана со стороны пятерых своих друзей. Чтобы вам стало легче, я поясню. Они вас не обманывали. Во время налёта на деревню, они неплохо порезвились, забрав у людей мешки с зерном и мукой, и убив часть местных жителей. Вот только когда они возвращались к пещере на дальний урман, их настигла погоня. Местные жители из соседней деревни, всех ваших друзей уничтожили. Так что можете радоваться, никто с золотом и драгоценностями никуда не убежал. Вы единственный, кто знает, где находится награбленное добро.

— А себя, Князь, ты уже в расчёт не берешь? Ведь ты же тоже про золото знаешь.

— Да мне нет никакого дела, до вашего кровавого золота. Я что, его есть буду вместо хлеба? Или обвешаюсь вашими драгоценностями, и буду ходить как дурак по таёжному поселению? Вот потому-то я и задал вопрос. Зачем вам столько золота и драгоценностей?

— Князь, ты или придуриваешься, или решил немного поиздеваться над раненым?

— Да в мыслях у меня такого не было, Гордей Исаакович. Мне просто интересно стало, что вы с золотом и драгоценностями делать будете? Сдадите всё местным властям? Не думаю. Они сразу же спросят, откуда вы его взяли? Ювелирам сдавать тоже не будете, так как, кто-то может узнать среди драгоценностей знакомые вещи. Сбежать с награбленным добром за границу, у вас тоже не получится, ибо его столько, что одному вам всё не вывезти. Вот я и спрашиваю в очередной раз. Зачем вам столько золота и драгоценностей?

— Неужели непонятно, что золото это власть! И чем больше золота, тем больше власти над людьми, — сказал чекист, с каким-то безумным огоньком в глазах.

— Вы сами хоть верите в то, что мне сейчас говорите? Я данные сказки, про власть золота над людьми, ещё в детстве перестал воспринимать всерьёз. А хотите, Гордей Исаакович, я вам сейчас сам расскажу, для чего вам понадобилось всё награбленное золото с драгоценностями, и кому вы хотели данное добро передать?

— Попробуй, Князь. Интересно будет послушать, какая версия событий может получиться у колдуна? Только у меня есть небольшая просьба.

— Я слушаю вас, Гордей Исаакович. Что за просьба?

— Дело в том, что я с утра ничего не ел. Обеда я лишился из-за ареста, а поужинать у меня не получилось, из-за того, что вы с Сёмой находились в ресторане. Не мог же я пойти ужинать в другой ресторан, предполагая, что вы можете уйти до моего возвращения.