Неизведанные гати судьбы. Глава 50

Неизведанные гати судьбы

Глава 50

Город Барнаул

Алтайской губернии

Неспешная прогулка, по вечерней, опустевшей от запоздалых прохожих, замощённой улице, вызывала приятные воспоминания о прошлом. Еле заметный лёгкий ветерок нежно обдувал лицо и навевал хорошие мысли о скором и вкусном ужине.

По моей просьбе, наши артельные охотники шли на вполне достаточном расстоянии позади меня. Мне очень не хотелось, чтобы кто-то выглянув в окно мог подумать, что по улице идёт отряд рабоче-крестьянской милиции, или будто меня, как какого-то преступника, ведут под усиленным конвоем вооружённые люди.

Подходя к ресторану, я увидел несколько стоящих в ряд пролёток с уставшими извозчиками, которые сидя на облучках, тихо поджидали своих постоянных пассажиров, решивших отдохнуть в данном заведении. Возле самых дверей ресторана я сразу заметил трёх человек, которые нервно курили папиросы и о чём-то негромко разговаривали, постоянно размахивая руками. Лицо одного из говоривших мужчин мне показалось очень знакомым. Насколько я помнил, он когда-то работал подавальщиком в этом самом ресторане и приносил вкусные блюда, когда мы со Светозаром и Семёном обедали в отдельном кабинете, правда тогда он выглядел несколько моложе.

Заметив, моё приближение к ресторану, подавальщик присмотрелся и похоже тоже узнал меня. Он облегчённо улыбнулся и оставив своих собеседников направился ко мне.

— Здравствуйте, Князь, — радушно поздоровался он. — Как же хорошо что вы сегодня пришли к нам поужинать. Мы уже совсем отчаялись, не зная что делать.

— Здравствуй, Степан, — вспомнил я имя подавальщика. — А что у вас случилось?

— Так ваш друг Семён Маркович, нынче немного перебрал коньяка, и теперь буянит в своём отдельном кабинете. Вот мы и не знаем как его успокоить. Вызывать наряд милиции руководство ресторана опасается, ведь Семён Маркович сам является представителем нынешней власти. Как бы нам всем потом ещё хуже не было. Вы бы успокоили его как-нибудь, Князь. Вас он послушает.

— Я понимаю ваши проблемы, Степан, но я вообще-то в ресторан шёл чтобы поужинать, а не для того, чтобы успокаивать своего пьяного друга.

— Князь, ежели вы его сможете успокоить, то ваш ужин будет за счёт ресторана. Мы подадим вам самые лучшие блюда и любые напитки.

— Хорошо, Степан. Считай, что ты меня уговорил. Какие блюда мне принести на ужин, ты сам наверное и так прекрасно помнишь. Ежели ещё что-то вкусное и необычное у вас здесь научились готовить, то тоже принеси. Вот только напитки из вашего ресторанного меню, замени на хороший чай с Цейлона. Иван Иваныч очень нахваливал и рекомендовал попробовать великолепный чай, который у вас подают, — услышав имя Иван Иваныча, подавальщик начал озираться по сторонам и словно бы стал меньше ростом.

— Да не переживай ты так, Степан. Иван Иваныч сегодня вечером очень сильно занят, вот и не смог со мной пойти в ресторан, — попытался я успокоить подавальщика. — Давай, проводи меня в кабинет, где Семён разбуянился и скажи пусть готовят блюда, которые мне нравятся.

Степан облегчённо вздохнул и попросил меня следовать за ним.

Возле дверей в отдельные кабинеты стояли представители руководства ресторана и что-то нервно обсуждали. Степан указав мне на нужный кабинет, направился докладывать руководству. Открыв дверь в отдельный кабинет, я сразу увидел очень пьяного Семёна. Он сидел за накрытым столом, скрестив руки между тарелок на скатерти и положив на них голову.

— Здравствуй, Семён Маркович. Ну и что у тебя такое страшное в жизни случилось, что ты так разгулялся?

Семён поднял голову и почти минуту смотрел на меня. Потом видать до него дошло, кого он увидел перед собой, ибо улыбка появилась на его хмуром лице.

— Здравствуй, Князь. Как же я рад что ты пришёл, — довольно чётко сказал Семён, словно он и не пил вовсе. — Проходи, присаживайся. Раздели со мной моё горе. Сейчас я дам команду и нам всё принесут.

— Не нужно никаких команд. Я уже сказал Степану, что мне принести.

— Понятно, похоже этот шельмец тебе уже доложил, что я тут немного пошумел. Ведь так?

— Было такое, и я считаю, что он поступил правильно.

— Это почему же?! — удивился Семён.

— Семён Маркович, а ты считаешь, что было бы лучше, если работникам ресторана пришлось вызывать наряд милиции? Сам подумай, какие слухи, про твой пьяный дебош в ресторане, могли пойти гулять по городу? И как такое происшествие могло очернить твою репутацию? Если на себя тебе наплевать, то подумай как такие слухи повредят репутации Якова Ефимовича?

— А товарищ Майер-то тут причём?

— Он твой начальник, и несёт полную ответственность за своего подчинённого. Осознал?

— Осознал, Князь. И что мне теперь делать?

— Для начала не буянить, а просто поужинать со мной. Кстати, Семён Маркович, ты так мне и не ответил... "что у тебя такое страшное в жизни случилось"?

— Зяму тяжело ранили, а врачи только руками разводят и говорят, что делают всё что могут. Вот я и сорвался из-за того, что ничем не могу ему помочь.

— А чего ты ожидал, Семён Маркович? Испокон веков, тех людей, кто действительно исцелял страдальцев и раненых, называли "целителями". Тех людей, кто способен был лечить различные болезни, называли "лекарями". А вот тех, кто мог только рассказывать о том, как надобно лечить и при том много врал, называли "врачами". Неужели ты не знал, что на протяжении многих веков врачи старались уничтожить всех целителей и лекарей? В той же, вами любимой Европе, только по одному подозрению в принадлежности к лекарям и целителям можно было угодить на костёр.

— Интересное замечание, я даже о таком не знал, и в университете нам об этом ничего не рассказывали. Надо будет взять себе на заметку...

— Погоди, Семён Маркович. Ты сказал, что Зиновия тяжело ранили. Его случайно не во время нападения бандитов на конвой сопровождающий арестованного подстрелили? Насколько я знаю, тогда ещё с десяток бандитов и несколько красноармейцев были убиты, а четырём преступникам и арестованному удалось скрыться. Я ничего не напутал?

Семён посмотрел на меня удивлёнными глазами, непонятно что пытаясь там высмотреть, но потом всё же сказал:

— Вот смотрю я на тебя, Князь, и честно говоря, поражаюсь. Откуда ты мог всё узнать, да ещё в таких подробностях, если тебя там даже близко не было? Хотя, если бы ты там где-то рядышком находился, то уже давно бы был арестован. Зиновия действительно тяжело ранили во время того нападения. Вот только нападавшие не были бандитами.

— А кто же они тогда, если не бандиты? По мне, если напали и убили людей, значит бандиты.

— Ну если с такой точки зрения смотреть, тогда я соглашусь с тобой. Я сейчас тебе расскажу одну тайну, Князь, только ты не говори об этом никому ни слова, — начал говорить Семён, и тут же замолчал, так как открылась дверь в кабинет и Степан с помощником занесли большой самовар. Остальные подавальщики быстро стали расставлять передо мной на столе принесённые блюда, и одновременно забрали пустые тарелки у Семёна.

Через некоторое время работники ресторана вышли, а я налил две чашки ароматного чаю и приготовился слушать рассказ Семёна, но он зачем-то поднялся из-за стола, молча подошёл к двери, потом резко открыл её и выглянул в зал. Лишь убедившись, что за дверями никого нет, он вернулся на место и начал рассказывать:

— Вся проблема в том, Князь, что нападающие не были бандитами. Когда осмотрели все тела убитых нападающих, то оказалось, что это недавно прибывшие из Москвы комиссары. Всего их к нам прибыло шестнадцать человек.

— Погоди-ка, Семён Маркович, — сказал я, сделав из чашки глоток ароматного чая. — Если я всё правильно посчитал, то вместе с десятком убитых красноармейцами нападавших, твоим земляком Гордеем Исааковичем, да четвёркой скрывшихся, получается всего пятнадцать человек. Значит один странный комиссар где-то затаился. Я прав?

— Ещё как прав. Вот только он не затаился. Их отряд был на задании, проверял какое-то село на наличие зелёных бандитов, и вернулся в город только под вечер. Вот тогда-то его и арестовали. Мне пришлось, по указанию товарища Майера, присутствовать на его допросе, — Семён Маркович тяжело вздохнул, посмотрел на поставленную мной чашку чая, а потом налил себе полную рюмку коньяка и залпом выпил. Закусив долькой лимона, он продолжил: — То что я услышал на допросе, никак не укладывается в моей голове. Понимаешь, Князь, к нам действительно из Москвы, после военных комиссарских курсов, отправили людей, вот только их было всего шесть человек. На вокзале в Москве, незадолго до отправления поезда, они решили пообедать в привокзальном ресторане, где познакомились с группой людей, которые представились московскими чекистами. После совместного обеда с обильной выпивкой, чекисты предложили проводить своих знакомых. Вот только после выхода из ресторана, они сразу зашли в ближайшее здание, якобы по нужде, где чекисты убили воинских комиссаров и забрали их документы. По ним они и приехали в Барнаул.

— Что-то не сходится, Семён Маркович. Убитых воинских комиссаров было всего шестеро, а к вам прибыло аж шестнадцать человек. Любая проверка или даже один телефонный звонок, могли выявить такое несоответствие в количестве прибывших комиссаров. Кроме того, мне непонятно, почему ты считаешь, что воинских комиссаров, которых направили к вам в Барнаул, убили именно московские чекисты?

— А вот тут-то начинается самое странное, Князь. Всё дело в том, что проверять прибывших, поручили мне. Я позвонил в Москву по телефону указанному в их сопроводительных документах, и спросил: "направляли ли они к нам после комиссарских курсов кого-нибудь?" Мне ответили, что направляли, и попросили "перечислить фамилии прибывших". Я начал перечислять прибывших, согласно полученному списку, после пятой фамилии мне по телефону сказали, что "это именно те люди, кого распределили после курсов в Барнаул", после чего на той стороне положили трубку. И что я мог думать после такой проверки, если даже в самой Москве подтвердили, что людей к нам действительно направили. Меня успокаивает тот факт, что я записал все данные уполномоченного в Москве, который подтвердил по телефону список прибывших комиссаров, иначе меня могли бы сделать крайним во всей этой грязной истории. Теперь относительно причастности к этому делу московских чекистов. Представляешь, у арестованного "комиссара", в потайном кармане, были настоящие документы выданные Государственным политическим управлением при НКВД РСФСР. Когда мы с охранником пошли проверить одежду убитых "бандитов", то у них также, в потайных карманах нашлись точно такие же документы чекистов.

— Интересно, а чекист-то на допросе вам говорил чего-нибудь? — спросил я допив чашку чая, и приступив к первому принесённому блюду.

— В том-то и дело, что он не стал запираться и считал, что мы обязаны обо всём доложить его начальству в Москву, а его с извинениями отпустить. Он нам рассказал только лишь о том, что настоящих комиссаров действительно убили, он в этом участия не принимал, так как стоял у входа в здание и следил, чтобы никто из прохожих не помешал его товарищам. По окончании операции они вернулись к себе на Лубянку, где им выдали новые документы, точно такие же, как у убитых комиссаров, и направились в Барнаул. Про цели и задачи группы он ничего не знает. Командирам боевых пятёрок и старшему всей группы Гордею Исааковичу, их поставил Яков Блюмкин, когда все рядовые чекисты, в том числе и нами допрашиваемый, покинули его кабинет.

— Семён Маркович, ты меня конечно извини, может я чего-то недопонимаю, но я пока не заметил ничего странного в действиях московских чекистов. Для достижения поставленной цели они используют все доступные им средства. Неужели ты про такое раньше не знал?

— Странность, Князь, проявляется в том, что когда я доложил обо всём товарищу Майеру, то он сначала попытался во всём обвинить меня. Заявив, что в результате моего наплевательского отношения к проверке документов прибывших "комиссаров", произошло нападение на конвой. Ну и добавил, что если бы я ответственно относился к своим обязанностям, то Зяма не находился бы сейчас при смерти. Я накричал на Майера, назвав его "идиётом", который трясётся за свою шкуру и сунул ему под нос бумагу с данными уполномоченного в Москве, который подтвердил список прибывших комиссаров. Увидев записанные данные уполномоченного, Майер немного успокоился, а потом подошёл к своему столу, снял трубку своего телефона и потребовал срочно соединить его с Председателем ГПУ при НКВД в Москве. Через несколько минут его телефон зазвенел, и Майер поздоровавшись, рассказал Феликсу Эдмундовичу о том, что у нас произошло и что мы успели выяснить в ходе допроса арестованного. Я находился рядом, так что слышал, как товарищ Дзержинский попросил назвать имена московских чекистов. Не дожидаясь указаний, я выложил на стол документы убитых чекистов и арестованного. Майер брал по одному документу и зачитывал данные в трубку. Когда документы закончились, Феликс Эдмундович подтвердил, что ему знакомы перечисленные фамилии, так как сегодня, на утреннем совещании, Яков Блюмкин зачитывал список чекистов, отправленных выполнять его задания в другие города и прозвучавшие фамилии там присутствовали. Товарищ Дзержинский сказал, что "сам во всём разберётся и это дело у него на контроле", после чего поблагодарил товарища Майера за своевременный звонок и положил трубку. После этого я ушёл со службы и пришёл сюда, чтобы залить своё горе коньяком.

— Семён Маркович, я не понял, какое именно горе ты тут заливаешь?

— Большое, Князь. Первая причина моего горя состоит в том, что сегодня меня предал тот, кого я, на протяжении многих лет, считал своим старшим другом и партийным наставником. Он попытался обвинить меня в том, к чему я, не имел никакого отношения. Майер обвинял меня так, будто это я самолично организовал нападение на конвой, освободил из-под ареста Мордехая, и тяжело ранил своего друга детства Зяму. Именно по этой причине, я теперь больше не называю своего начальника по имени и отчеству, а говорю лишь только "товарищ Майер".

— Ну, а чего ты хотел? Чтобы Яков Ефимович всегда оставался чистеньким, каким он был в вашей аптеке до революции? Запомни, Семён Маркович, на вершине власти чистыми не бывают. Политику не делают чистыми руками. Каждый, кто залез наверх, уже по уши в грязи. Даже если про кого-то из политиков говорят, что мол у него "чистые руки", никогда не верь. Если хорошенько поискать, то обязательно какие-то пакости вылезут, уверен. Так что зря ты на своего начальника обижаешься... Ты назвал мне первую причину своего горя, значит есть и вторая. Так в чём же она?

— А вторая причина моего горя состоит в том, что я не знаю как помочь Зяме.

— Ну насчёт того, как помочь Зиновию, у меня есть мысли, вот только без твоей помощи тут никак не обойтись, — сказал я, и приступил к второму блюду.

— Князь, ты скажи что надо, и я всё постараюсь сделать. Говори, что нужно?

— Нужны настоящие документы, точно такие же как ты мне выдал, для моей матушки и моей супруги. Без документов их никто в город не пропустит. Они очень сильные целительницы и могут попробовать вылечить Зиновия, если его ваши врачи раньше не угробят. Насколько я знаю, наши целительницы и не с такими тяжёлыми ранами возвращали людей к жизни.

— Документы не проблема, сделаю, мне только их личные данные нужны. Как зовут, когда родились и где живут. Скажи мне, Князь, а они обе могут приехать лечить Зяму? Вдвоём наверное шансов больше будет?

— Насчёт обеих я поручиться не могу. Вполне возможно, кто-то из них может отсутствовать в поселении. Очень часто люди из разных деревень, приезжают и увозят их лечить тяжелобольных. К тому же, моей матушке уже больше восьмидесяти лет, так что насчёт транспорта надо бы что-то придумать. Перевозить Зиновия к нам в таёжное поселение бессмысленно, он со своими тяжкими ранениями просто не перенесёт дороги, а вот если его лечить в нашем представительстве, тогда я думаю будет толк.

— А если его лечить в больнице, где Зяма сейчас находится?

— Целительницы на такое никогда не пойдут.

— Почему?

— Потому что врачи их потом постараются уничтожить, или ещё как-то со свету сжить. Кому нужны соперники в данном деле. Ведь целительницы древние знания передают не кому попало, а только своим ученицам, которые живут по старым устоям. Моя матушка обучала мою супругу, а теперь начала учить моих дочерей. Как ты видишь, ваши врачи к моим родственникам никак не принадлежат, потому-то их никто учить и не будет. У каждого своя стезя.

— Я понял тебя, Князь. Постараюсь вопрос с автомобилем также решить. Если твоя матушка учила лечить твою жену, то значит, у неё знаний и опыта побольше. Поэтому было бы лучше всего её в город привезти. А вот ежели твоей матушки не будет на месте, тогда привезём твою супругу. Давай, Князь, диктуй, я запишу их данные.

— Семён Маркович, я вообще-то в ресторан покушать пришёл, — ответил я, заканчивая второе блюдо. Запечённая в духовке утка, фаршированная гречневой кашей с подливкой, была чудо как хороша. — Давай все дела отложим на завтра. Не зря же говорится, что "утро вечера мудреней". У меня тут ещё несколько не попробованных блюд. А ведь повара ресторана старались, душу в них вкладывали, чтобы мне угодить.

— Хорошо, Князь. Будь по-твоему, — с печалью в голосе сказал Семён. Он посмотрел на свою, так и не тронутую, чашку с чаем, немного подумал, и налил себе очередную рюмку коньяка.

Когда я закончил с принесёнными мне блюдами, Семён мирно дремал сидя в своём кресле, склонив голову на грудь, а перед ним на столе стояли три пустых графинчика из-под коньяка. Чай с Цейлона он сегодня так и не попробовал.

Я вышел из кабинета и подозвал стоящего недалеко Степана. Когда подавальщик подошёл, я попросил его передать мою благодарность всем поварам, за прекрасно приготовленные блюда. Он довольно улыбаясь кивал головой, а потом тихо спросил:

— Князь, а как там Семён Маркович? Успокоился?

— С ним всё нормально, Степан. Он немного устал. Постарайтесь о произошедшем сегодня никому не рассказывать, тогда у вас и работников ресторана, проблем не будет.

— Я всё понял, Князь. Странно как-то, что он сегодня сорвался. Ведь никогда ничего такого не было, хотя он бывало и побольше выпивал.

— Горе у него, Степан, друга детства тяжело ранили, вот и не выдержала душа. Ты наверное уже слышал про нападение на конвой и побег арестованного?

— Конечно слышал. Сегодня весь вечер посетители в ресторане только эту тему и обсуждают. Погодите, Князь. Ежели я правильно вас понял, то тот тяжелораненый, при нападении бандитов, командир красноармейцев, Семёну Марковичу другом детства приходится?

— Именно так.

— Тогда всё понятно. Даже не знаю, чем ему в такой ситуации помочь можно.

— А помочь ты всё же сможешь, Степан.

— Это чем же?

— Выйди на улицу, там где-то недалеко от ресторана находится группа вооружённых людей. Да не волнуйся ты так, то мои люди. Позови сюда двоих, скажешь, что Князю помощь нужна.

— Так может я чем помогу?

— Степан, тебе ещё работать надобно, посетителей обслуживать, принося им вкусную еду, а пара моих людей поможет Семёна до дому довести, чтобы с ним ничего не случилось. Понял?

— Понял, Князь. Я мигом, — сказал подавальщик и быстрым шагом направился к выходу, а я налил себе ещё одну чашечку чая.

Едва я допил великолепный чай, как дверь открылась, и в кабинет зашли двое артельных охотников и Степан.

— Так братцы, задание вам такое. Берёте аккуратно Семёна под руки, и со всем бережением доставляете его к нам в представительство. Иван Иваныч там уже комнату для него подготовил. Все остальные и я в том числе, будем вас охранять, чтобы никто не напал. Сами понимать должны, что ночные злодеи любят подкарауливать посетителей ресторана, да ещё в хорошем подпитии, с целью ограбления. Задача ясна?

Охотники молча кивнули головами, и аккуратно подхватив Семёна направились к выходу. Я попрощался со Степаном и направился следом за ними.

Полквартала мы прошли нормально, так как часть улицы до ресторана, хоть и слабо, но всё же освещалась редкими уличными фонарями, а вот дальше нам пришлось идти в относительной темноте, ибо луна в небесах, то и дело скрывалась за облаками. На всякий случай, часть наших артельных охотников пошла по противоположной стороне улицы. Как вскоре выяснилось, это было правильным решением.

Не успели мы сделать и пары десятков шагов по неосвещённому участку улицы, как из тёмного переулка слева, появились еле заметные фигуры людей, благо свет луны ненадолго смог прорваться через облака.

— Оставляйте свою пьяную ношу, а сами можете проваливать, — раздался из темноты голос наполненный злорадством, и я сразу же вспомнил того, кому он принадлежит.

— Гордей Исаакович, ну и к чему же так грубить? — задал я вопрос в темноту, одновременно доставая оба "Кольта" и приготовившись к стрельбе на слух. — Вышли бы, пообщаемся. Как вам такое предложение?

— Это кто там такой умный выискался? Откуда ты знаешь мой голос и как меня зовут?

— Так выходите из переулка на средину улицы, луна подсветит, вот тогда сами и увидите. И незачем мне отвечать вопросом на вопрос, мы же с вами не в Одессе, и даже не в Варшаве.

— Нет у меня никакого желания с тобою общаться, кто бы ты там ни был. Делайте что велено, и проваливайте.

По прозвучавшему ответу, мне стало понятно, что липовый комиссар не выйдет из переулка. Оставалось только вывести его из себя, поэтому я с сожалением в голосе громко сказал:

— Нехорошо так отвечать своим знакомым, Мордехай. Похоже, как ты был варшавский поц, так им и остался.

— Что?! — раздался дикий рёв из переулка, и через несколько мгновений оттуда выскочил человек с револьвером в руке.

В то же самое мгновение свет луны прорвался сквозь облака и я трижды успел выстрелить из "Кольта" в липового комиссара. Почти одновременно со мной успели по нескольку раз выстрелить и наши артельные охотники. В результате мы получили четыре трупа, и раненого Мордехая.

— Никто из наших не пострадал? — задал я вопрос во вновь наступившую темноту. — Семёна не зацепили?

— Все целы. Бандюки только по разу успели выстрелить, но промазали. Мы их раньше успели упокоить.

— Тогда ладно, — устало сказал я.

— Князь, что дальше будем делать? — раздался голос одного из охотников.

— Сейчас перевяжите раненого бандита и тащите его в наше представительство. У меня есть желание задать ему немного погодя несколько вопросов, и револьвер его заберите с собой.

— Но как же тогда быть с распоряжением Иван Иваныча? — спросил меня один из охотников, перевязывая раны Гордея-Мордехая. — Он же сказал: "на улице от тебя ни на шаг не отходить".

— Он так говорил вам из-за возможности, что может случиться то, что уже произошло. Налёт на нас мы успешно пресекли. Бандиты уничтожены. Слышите свистки дворников возле ресторана?

— Слышим.

— Значит скоро здесь появится, либо патруль красноармейцев, либо наряд милиции, либо ещё кто-то. Так что давайте без споров. Двое оттащат раненого и поместят его в подвале под замок, ещё двое сопровождают Семёна и размещают его в комнате, которую подготовил Иван Иваныч, а оставшаяся пара будет со мной ждать прибытия представителей власти. Задача ясна?

— Ясна, Князь, — ответили охотники, и через пару минут на улице остались лишь наша троица, да четверо покойников.

А ещё через пять минут раздался топот ног. Стало понятно, что к нам приближается много народу. Я оказался прав, причём во всём. На место происшествия прибыл наряд милиции, а вместе с ним появился удвоенный патруль красноармейцев. Ну и как дополнение к ним, Степан вместе с директором ресторана. На нас направили с десяток карманных фонариков и стволы револьверов.

— Что тут произошло? — первым задал вопрос представитель милиции, довольно солидной комплекции. Похоже он был старшим в наряде, так как по его кивку, молодой человек сразу начал записывать всё на бумагу прикреплённую к какой-то дощечке.

— Нападение бандитов, товарищ милиционер. Они хотели похитить Семёна Марковича.

— С чего вы решили, что им нужен был Семён Маркович? — тут же спросил милиционер.

— Так один из бандитов нам нагло заявил: "Оставляйте свою пьяную ношу, а сами можете проваливать".

— Какую ещё пьяную ношу? — недоумённо спросил второй милиционер.

— Так Семён Маркович, выпил сегодня с горя, — начал объяснять милиции Степан. — Его друга детства, при бандитском налёте на конвой, очень тяжко ранили. Вот он и переборщил чуток. А мы попросили его друзей, сопроводить Семёна Марковича, чтобы на него грабители не напали...

— А ну погодь, — перебил Степана командир красноармейцев. — Скажи-ка, как зовут раненого друга Семёна Марковича?

— Я не знаю, — понуро ответил Степан.

— Зиновий Адамович его зовут, — пришёл я на выручку подавальщику из ресторана. — Я его тоже уже давно знаю. С тех пор, как он приехал из Одессы и работал в аптеке на Петропавловской.

— Всё верно. Зиновий Адамович был тяжко ранен при нападении, — сказал командир патруля милиционеру, — а до этого он работал в аптеке.

— С этим вопросом разобрались. Что было дальше?

— Мы отказались Семёна Марковича бандитам отдавать. Они начали стрелять. Мы открыли ответный огонь. Бандиты были уничтожены. Вот там их тела лежат. Мы к ним даже не подходили.

Милиционеры посветили в ту сторону, куда я показывал, и увидели четыре мёртвых тела с револьверами в руках. К ним сразу направились несколько красноармейцев и милиционеров.

— Товарищи, да вы только погляньте, — прозвучал голос командира, что ранее расспрашивал Степана, — это же те самые сволочи, которым удалось от нас скрыться!

— Вы уверены? — переспросил командира патруля милиционер, что записывал всё на бумагу.

— Конечно, уверен. Вот этот гад в меня самолично стрелял, я всю обойму выпустил, да только не смог в него попасть, — и он указал на одно из четырёх тел, — а когда я перезаряжал свой "Наган", эта сволочь сумела уйти.

— Так. С этим вопросом тоже разобрались. Скажите, товарищи, а вы сами-то кто будете? У вас документы какие-нибудь и разрешение на оружие имеется?

— Мы артельные охотники из таёжного поселения. Три дня назад доставили в город обоз с продовольствием, согласно заключённого договора с губисполкомом. Так что у нас необходимые документы и разрешения на ношение оружия имеются. Одну минуточку. Вот, пожалуйста, можете сами ознакомиться, — и я протянул свои документы ближайшему милиционеру с фонариком. Двое артельных охотников сделали то же самое.

Командир патруля, стоявший рядом с милиционером, что стал проверять наши документы, лишь мельком заглянул в мои бумаги, после чего, уважительно сказал:

— Теперь понятно, как вы смогли их упокоить. Наверное лет десять охотой промышляете?

— Не десять, мы уже больше двадцати пяти лет охотой живём.

— Тогда меня ваша меткость в стрельбе уже ничуть не удивляет, — улыбаясь сказал командир патруля. — Эх, мне бы в отряд таких умелых бойцов.

— Так ежели все охотники пойдут в Красную армию, то кто охотиться будет и народ кормить?

— Тоже верно, товарищ охотник.

— А где сам Семён Маркович? — неожиданно спросил милиционер проверявший документы.

— Так его наши товарищи до дому повели.

— А где его дом?

— Вот чего не знаю, того не знаю, — ответил я милиционеру. — Насколько мне помнится, он раньше жил в жилой части аптеки на Петропавловской, а где нынче проживает, мне неизвестно, но его адрес, я так думаю, могут знать в губисполкоме.

— Почему вы так решили? — прозвучал новый вопрос от въедливого милиционера.

— Так Семён Маркович работает в губисполкоме. Можете спросить его начальника, первого помощника Председателя губисполкома, Якова Ефимовича Майера. Он вам всё подтвердит.

Услышав имя очень высокого начальника, милиционер чуть убавил свою подозрительность, но похоже его внутренняя сущность взяла своё, поэтому он вновь задал вопрос.

— Так ежели вы являетесь другом Семёна Марковича, то как так получилось, что вы не знаете где он сейчас проживает?

— Ничего удивительного, товарищ милиционер. Мы же с Семёном Марковичем встречаемся не у него дома. Наши встречи проходят либо в ресторане, вам, наверное, про наши совместные обеды и ужины, Степан по дороге уже всё подробно рассказал, — я кивнул головой в сторону стоящего рядом с нами подавальщика из ресторана, и тот, подтверждая мои слова, тут же закивал головой, — либо у него в кабинете в губисполкоме.

— Всё равно, мне не понятно. Как же ваши товарищи его до дома-то доведут? — не уставал задавать свои вопросы милиционер.

— Нормально доведут. Можете не переживать, товарищ милиционер. Семён Маркович сам им подскажет, куда надобно идти. Погодка нынче стоит хорошая, так что хмель быстро из головы выветрится, он же не водкой своё горе заливал, а всего лишь коньяк употреблял.

— А вы сами-то где живете? — не унимался милиционер.

— В таёжном поселении Урманное. Его ещё в народе Ведьмовской деревней называют.

Услышав последнее пояснение, милиционер проверявший наши документы непонятно почему побледнел, это было довольно хорошо заметно в свете фонариков, и быстро вернул нам документы, — после этого он посмотрел на молодого милиционера, который быстро записывал всё что говорилось. Тот утвердительно кивнул, мол всё успел записать.

— Можете быть свободны, товарищи артельные охотники. Благодарю за содействие милиции и за уничтожение разыскиваемых бандитов.

— И вам всего доброго, товарищи, — ответил я, и мы направились в наше представительство.

Едва мы с охотниками прошли через ворота нашего представительства, как ко мне подошёл старший продовольственного обоза.

— Как всё прошло, Демид Ярославич.

— Всё нормально прошло, Иван Иваныч. Блюда в ресторане были просто изумительными. Представляешь, я там встретил подавальщика, который мои предпочтения в еде помнил, как себя. А чай с Цейлона, который ты мне порекомендовал, был просто великолепный. За что тебе особая благодарность. Правда осталось непонятным, почему работники ресторана, одного твоего имени боятся.

— Боятся, значит уважают, — усмехнулся Иван Иваныч. — Ты лучше расскажи, что после ужина в ресторане случилось?

— А случилось всё, как моя Яринка предупреждала, — ответил я, и улыбка сразу же исчезла с лица нашего старшего. — Твоя идея, послать артельных охотников мне в помощь, оказалась очень даже правильной. После выхода из ресторана, мы разделились на две группы. В одной были я и ещё двое охотников, которые помогали идти прилично набравшемуся коньяка Семёну Марковичу, а остальные охотники пошли по противоположной стороне улицы. Они смотрели за обстановкой, и могли довольно быстро начать стрельбу, не задумываясь о том, что могут как-то случайно задеть нас. Мы шли таким образом, чтобы не быть у них на линии ведения огня.

— Это правильное решение. А как вы договорились о том, что пришла пора стрелять?

— Тут всё просто. Сигналом к началу стрельбы, был либо мой выстрел, либо выстрел любого из нападающих.

— А вот это ты зря придумал, Демид Ярославич. Первый же выстрел нападавшего, мог ранить или убить кого-нибудь из вас.

— Не согласен с тобой, Иван Иваныч. И вот почему. Место, где на нас решили напасть, было не освещённым и довольно тёмным, да к тому же луна постоянно скрывалась за облаками. Это первое. Второе. Семён Маркович им для чего-то нужен был живым и невредимым, потому в его сторону никто стрелять бы не начал. Третье. Нападавшие даже не догадывались про то, что у нас самих имеется оружие, ну и тем более они не знали, о второй группе вооружённых охотников на противоположной стороне улицы. Четвёртое. Скорее всего, за входом в ресторан у нападавших кто-то следил. Что он мог увидеть? А увидеть он мог только то, как двое крепких мужчин, вывели из ресторана сильно пьяного Семёна Марковича, ну и меня, как их сопровождающего. Какие они могли сделать выводы? Да только самые простые. Двое мужчин никакой опасности для них не представляют, ибо они с двух сторон поддерживают еле передвигающего ноги Семёна. Даже если предположить наличие у двух мужчин оружия, то стрелять они всё равно не смогут, им Семён не даст такой возможности. Теперь относительно меня. Их наблюдатель мог выведать, у кого-то из подавальщиков ресторана, что я недавно пришёл и присоединился к ужину Семёна, а тот уже был в сильном подпитии, и чуть не устроил там дебош. Что он мог подумать в первую очередь? То что я вместе с ним выпиваю в отдельном кабинете. Иначе зачем тогда ходить в ресторан? Отсюда следует вывод, что я тоже выпивший. Ну и в завершении, пятое. Поставь на минутку себя на место нападающих. Даже если у меня имеется оружие, то смогу ли я им воспользоваться ночью, а тем более попасть в кого-нибудь будучи пьяным? Ответ очевиден. Нападавшие могли стрелять лишь в воздух, и только для того, чтобы меня напугать. Так что можно считать, что нападающих подвели их же неправильные выводы.

— Интересный разбор у тебя получился. И подкопаться-то не к чему, — снова ухмыльнулся Иван Иваныч.

— А не надо под меня копать, — вернул я ухмылку собеседнику. — Ты лучше мне вот что скажи, Иван Иваныч. Как там Семён?

— Да что ему будет-то?! Спит, как младенец, в приготовленной для него комнате. Вот только завтра утром с похмелья маяться будет. Он сколько выкушал-то? От него же разит, как от винного подвала. Даже я, во времена своей бурной молодости, до такого состояния не напивался.

— Не знаю, сколько до моего прихода он успел выпить, но когда мы покидали ресторан, то на столе остались пустыми три графинчика из-под коньяка.

— И во сколько же вам такой роскошный ужин обошёлся?

— Да не во сколько. Руководство ресторана попросило меня успокоить буянившего Семёна, а за оказанную услугу, заявило, что наш сегодняшний ужин будет за счёт заведения.

— Понятно. Повезло тебе с ужином, Демид Ярославич. Ты мне ещё вот что проясни... Какого лешего, ты этого подстреленного налётчика, приказал охотникам сюда доставить, и в подвал под замок посадить?

— То не простой налётчик, Иван Иваныч. У нас в подвале под замком сидит бывший комиссар отряда особого назначения, и по совместительству, важный московский чекист, подчиняющийся напрямую главным лицам в ГПУ. Его сейчас все карательные органы губернии и красноармейцы разыскивают. Ты же помнишь про нападение на конвой, когда сбежал арестованный?

— Конечно помню. К нам из-за этого нападения красноармейцы приходили, и приказали два часа никуда не выходить со двора. А к чему ты про нападение вспомнил?

— Так у нас в подвале находится тот самый сбежавший арестант.

— Да на кой хрен ты его сюда притащил? Извини за выражение, — начал возмущаться Иван Иваныч. — Ты представляешь, что будет, ежели карательные органы его у нас найдут? Зачем этот московский чёрт тебе вообще понадобился?

— Хочу с ним наедине побеседовать по душам, Иван Иваныч. Уж слишком много вопросов у меня к нему накопилось. А после беседы я подумаю, отдать его живым властям, или его мёртвое тело обнаружат дворники, и сообщат куда надобно. Мы как говорится, будем совершенно ни при чём.

— Ты ещё более бесшабашный чем я. Это же надо до такого додуматься. Решил допросить московского чекиста, — продолжил возмущаться мой собеседник. — Ты хоть представляешь, что он будет тебе только врать? Я могут тебе сразу сказать, что ни одно слова правды ты от него не услышишь. Поверь мне.

— Вам я верю, Иван Иваныч, но себе верю больше. И как отличить правду от вранья, мне тоже известно.

— Возможно ты прав, Демид Ярославич. Я постоянно забываю с кем имею дело. Похоже, что не просто так, наше поселение "Ведьмовской деревней" прозвали. Вот только я одного понять не могу. Откуда, к чертям собачьим, у тебя могут накопиться вопросы к московскому чекисту? Ты где успел с ним пересечься?

— На дальнем урмане наши с ним пути пересеклись, — очень тихо ответил я, от моего голоса Иван Иваныч даже вздрогнул. — Когда я туда на охоту ходил. Представь себе такую картину. Он при нашей первой встрече, почему-то сразу же захотел меня допросить и расстрелять. Вот я и хочу выяснить, из-за чего у него такое злобное желание относительно меня возникло, а также какие он вопросы хотел мне задать при допросе? Да и другие вопросы, к нему тоже имеются. Например, мне непонятно зачем ему вдруг понадобился Семён Маркович, причём живой и здоровый? Чего такого он захотел у него узнать? Ежели есть желание, можешь поприсутствовать во время нашей доверительной беседы.

— Нет уж, я как-нибудь обойдусь без присутствия на допросе чекиста. Меньше знаешь, крепче спишь. Раз это касается тебя лично и твоего знакомого, то беседуй без меня. И желательно, чтобы ты не втягивал других охотников и работников артельного представительства в свои личные дела.

— Хорошо, Иван Иваныч. Пусть будет по-твоему. Мне осталось только выяснить куда нашего "гостя" поместили, и где ключ от замка?

— Ключ у меня, а куда твоего подранка поместили, я тебе сам покажу.

— Ну вот и хорошо. Пошли, покажешь, где наша беседа состоится.

В слабоосвещённом электрическими лампочками подвале, Иван Иваныч остановился возле одной из дверей, закрытой на амбарный замок. Он указал на выключатель возле двери и сказал:

— Свет в комнате включается тут, стул стоит возле самого входа. Твой подопечный пристёгнут наручником к кровати за здоровую руку, чтобы у него была возможность в ведро нужду справить. Хотя я не представляю, как ему это удастся сделать. Ведь ты ему, как я заметил, не только правую кисть руки прострелил, чтобы он не мог стрелять из своего револьвера, но и обе ноги попортил, но это наверное, чтобы он далеко уйти не смог. Ладно. Можешь беседовать. Если кончишь его, мне скажи, я тебе помогу от тела избавиться, — после чего, Иван Иваныч протянул мне два ключа, один от замка на двери, а второй от наручников, и молча удалился.

Включив свет, я открыл замок и зашёл в комнату, прикрыв за собой дверь. Перевязанный Мордехай полусидел на кровати и с удивлением смотрел на меня.

— Ну здравствуйте, Гордей Исаакович, как ваши раны, сильно беспокоят?

— Князь?! Вот кого-кого, а тебя я ожидал увидеть в самую последнюю очередь. С чего это, ты так моими ранами обеспокоился?

— Хотел узнать, помешают ли они нашей беседе или нет?

— А почему ты решил, что я буду с тобой беседовать?

— Гордей Исаакович, ну и к чему ваши игры? Что же вы опять, как в Одессе или Варшаве, мне вопросом на вопрос отвечаете?

— Так это ты со мной на улице говорил, а потом подстрелил?

— Так я же предлагал вам поговорить, а вы отказались, за револьвер зачем-то схватились. Вот и вышло, то что вышло. Вы меня удивляете, Гордей Исаакович. Неужели вам Зиновий Адамович не рассказывал, что охотники нашего поселения умеют на слух стрелять? Так что нам без разницы, когда стрелять, днём или ночью. У меня тоже стрелять на слух получается.

— Он мне ничего больше про тебя не рассказывал, да и не до разговоров нам тогда было. Когда ты ушёл в лес, мы про тебя больше не вспоминали.

— Я запомнил ваш взгляд, когда уходил. Такой взгляд бывает только у человека желающего кого-нибудь убить. Вот скажите мне, вы из-за того недопонимания на дальнем урмане, стреляли в Зиновия Адамовича и тяжело ранили его?

— Причём тут дальний урман? Он осмелился арестовать меня по выдуманной причине. Такое не прощается, а смывается кровью.

— Ну что же вы такой кровожадный-то уродились? Кто вам сказал, что Зиновий сам выдумал приказ о вашем аресте?

— А разве не так?

— Конечно всё не так. Приказ Зиновию Адамовичу, в моём присутствии, отдал Яков Ефимович Майер. Его возмутила ваша непомерная наглость, Гордей Исаакович. Вот он и захотел, так сказать, лично с вами пообщаться, и выяснить, кто вам дал право ссылаться на него в своих делах. Так что, вы и только вы виноваты в своём аресте. Не нужно было ссылаться на секретное задание якобы полученное от Якова Ефимовича. Вы что, даже не поинтересовались, что они хорошо знакомы ещё с царских времён? Для вашего сведения, Зиновий Адамович работал в аптеке, где товарищ Майер был управляющим.

— А тебе-то, Князь, откуда всё это известно?

— Ну как вам сказать... Мы с Яковом Ефимовичем и Семёном Марковичем познакомились после окончания русско-японской войны. Как сейчас принято говорить, наши пути пересекались в межпартийной деятельности, вот потому-то мы и дружим уже весьма долгое время. Зяма, именно так называют Зиновия Адамовича, мои друзья из аптеки, приехал из Одессы немного позже, но и с ним у меня сложились очень хорошие отношения. Вы удовлетворены моей откровенностью?

— Да, но мне всё же непонятно, почему я тут?

— Как же так? Я думал вы уже догадались о причине вашего нахождения здесь.

— Не имею ни малейшего представления.

— Ну тогда я вам напомню, Гордей Исаакович, две причины почему вы здесь. Сегодня ночью вы хотели похитить Семёна Марковича. К чему данное нападение привело, вы наверное уже сами догадались. Четыре остывающих трупа на ночной улице, и вы израненный у меня под замком. Вот мне и захотелось узнать, для чего вам так срочно понадобился Семён Маркович? Ежели не хотите мне отвечать, я не буду настаивать. Утром Семён проснётся и сам с вами пообщается. Вот только я не уверен, что у вас, после долгого общения с Семёном Марковичем, кровоточащих ран на теле не прибавится...

— Наши дела с Сёмой, касаются только нас двоих. Поэтому мы и сказали, чтобы вы оставили его и шли куда хотите. Никто бы вам не препятствовал.

— Хорошо. Вы приняли решение, Гордей Исаакович, и я уважаю ваш выбор. Надеюсь Семён Маркович утром сам выяснит у вас, всё что ему надобно.

— Князь, ты только что сказал, что имеется две причины моего нахождения здесь. Какова же вторая причина?

— Она также простая. На дальнем урмане вы меня хотели допросить и расстрелять. Вот мне и захотелось выяснить, какие у вас возникли вопросы ко мне? Ведь мы с вами раньше никогда не встречались. И за что вы меня хотели расстрелять? Я понятно объяснил?

— Вполне понятно. Ну что же, на эти вопросы я могу ответить. Ты, Князь, просто оказался не в то время, и не в том месте. У пещеры на дальнем урмане, никто из посторонних не должен был остаться в живых. Такой у нас был приказ.

— А вот сейчас вы, Гордей Исаакович, мне нагло врёте. Вы прекрасно были осведомлены о том, что пятеро зелёноармейцев отсутствовали на дальнем урмане. Я даже могу предположить, что скорее всего, вы им сами посоветовали уехать подальше на несколько дней, под благовидным предлогом, например, для добычи продовольствия, — по тому, как дернулся чекист, стало понятно, что моё предположение оказалось верным, поэтому я продолжил: — И остались вы возле пещеры, чтобы их там дождаться. Видать, отсутствующие на дальнем урмане пятеро человек, скорее всего, были вашими друзьями. Они обещали поделиться с вами, своими запасами награбленного золота и драгоценностей, — опять чекист дёрнулся, значит и эта версия угодила в точку. — Пока вы ждали своих друзей, то начали расчищать завал ведущий в пещеру. Вполне возможно вы подумали, что они в самой пещере хранили свои богатства. Вот только ваши друзья не появились, ни через день после ухода отряда красноармейцев, ни позже, а вход в пещеру оказался засыпанным, и вы туда не смогли попасть. Вот вы и решили, что друзья вас обманули, потому-то и вернулись в город со своим сопровождающим. Ну и в каком месте своего рассказа я ошибся?

— Ты что, колдун? Откуда ты про всё это мог узнать? Хотя чего я спрашиваю про колдовство, у князя Ведьмовской деревни.

— Гордей Исаакович, дело совсем не в том, откуда я про всё сказанное знаю. Дело в другом. Зачем вам столько золота и драгоценностей? Можете не переживать насчёт обмана со стороны пятерых своих друзей. Чтобы вам стало легче, я поясню. Они вас не обманывали. Во время налёта на деревню, они неплохо порезвились, забрав у людей мешки с зерном и мукой, и убив часть местных жителей. Вот только когда они возвращались к пещере на дальний урман, их настигла погоня. Местные жители из соседней деревни, всех ваших друзей уничтожили. Так что можете радоваться, никто с золотом и драгоценностями никуда не убежал. Вы единственный, кто знает, где находится награбленное добро.

— А себя, Князь, ты уже в расчёт не берешь? Ведь ты же тоже про золото знаешь.

— Да мне нет никакого дела, до вашего кровавого золота. Я что, его есть буду вместо хлеба? Или обвешаюсь вашими драгоценностями, и буду ходить как дурак по таёжному поселению? Вот потому-то я и задал вопрос. Зачем вам столько золота и драгоценностей?

— Князь, ты или придуриваешься, или решил немного поиздеваться над раненым?

— Да в мыслях у меня такого не было, Гордей Исаакович. Мне просто интересно стало, что вы с золотом и драгоценностями делать будете? Сдадите всё местным властям? Не думаю. Они сразу же спросят, откуда вы его взяли? Ювелирам сдавать тоже не будете, так как, кто-то может узнать среди драгоценностей знакомые вещи. Сбежать с награбленным добром за границу, у вас тоже не получится, ибо его столько, что одному вам всё не вывезти. Вот я и спрашиваю в очередной раз. Зачем вам столько золота и драгоценностей?

— Неужели непонятно, что золото это власть! И чем больше золота, тем больше власти над людьми, — сказал чекист, с каким-то безумным огоньком в глазах.

— Вы сами хоть верите в то, что мне сейчас говорите? Я данные сказки, про власть золота над людьми, ещё в детстве перестал воспринимать всерьёз. А хотите, Гордей Исаакович, я вам сейчас сам расскажу, для чего вам понадобилось всё награбленное золото с драгоценностями, и кому вы хотели данное добро передать?

— Попробуй, Князь. Интересно будет послушать, какая версия событий может получиться у колдуна? Только у меня есть небольшая просьба.

— Я слушаю вас, Гордей Исаакович. Что за просьба?

— Дело в том, что я с утра ничего не ел. Обеда я лишился из-за ареста, а поужинать у меня не получилось, из-за того, что вы с Сёмой находились в ресторане. Не мог же я пойти ужинать в другой ресторан, предполагая, что вы можете уйти до моего возвращения.

— Я понял. Сейчас принесу чего-нибудь поесть. Не скучайте.

Закрыв дверь на замок, я направился на кухню нашего представительства, в душе надеясь, что там найду что-нибудь съестное. Пока я шёл, у меня в голове складывался рассказ, который мне предстояло рассказать московскому чекисту...